часть 1 (Ни шагу назад!)

***

- Слышь, пацан? И кто такие «лодочки» на тебя одел? – со смехом обратился к стоящему к нему спиной солдату, загорелый высокий парень, тоже солдат.

Зрелище действительно было забавным. Невысокий ростом, плотный, широкий в кости солдат был обут в сапоги маленького размера и распоротые сзади, в голенищах, до середины, так как толщина голени не позволяла надеть их полностью. Крест на крест его спину пересекали лямки от сумок.

Солдат повернулся к говорящему. К животу он прижимал большую санитарную сумку, вторая поменьше висела на боку. Широкоскулое лицо, маленький рот и нос, широко расставленные строгие глаза. На белой коже лица горел яркий красный румянец.

- О, санитарка! Братва, запомните, это вторая по значимости должность, после повара, нужная для солдата. – обращаясь по-морскому к солдатам, громко сказал, привыкший к вниманию, загорелый парень. Многие повернулись и стали с интересом ждать развитие событий, чтобы хоть как-то скоротать время под палящем солнцем.

- Санинструктор. – спокойно и уверенно поправила девушка. – Направили в вашу роту. Где командир?

- Братва, среди нас дама, прошу застегнуть воротнички, утереть пот и сопли. – сказал загорелый – То-то я смотрю фигура у вас не солдатская, ширина плеч меньше кормы.

Некрасивое лицо девушки было совершенно спокойно. Подстрижена она была под полубокс, пилотка открывала голый затылок и маленькие прижатые уши. Видно было, что она привыкла к таким шуточкам и вообще в жизни рассчитывала только на себя и свои силы.

- Пардон, мадам, как же вы будете спасать героев? Я таки вижу вас полностью с верху. – парень иронично улыбался белозубой улыбкой.

Парень был высокого роста, худой, со светлыми слегка вьющимися волосами, нагловатыми голубыми глазами.

- Если надо будет, я тебя к себе нагну, - смотря вверх твёрдо сказала девушка. – Не сомневайся.

Подошел старшина Вашкевич. Это был старый человек, родом из Беларуси, с усталым лицом и изработанными руками. Пальцы на ладонях были бугристыми от работы и черными от солнца, с короткими растрескавшимися ногтями. Он держал опущенные вниз руки, как-то отдельно, заведя немного их за спину, от чего был немного похож на старого боевого петуха с разведенными крыльями.

- А ну, кончай балаган! – устало и строго сказал старшина. – Замойский, у тебя на жаре пар изо рта идет от болтовни!

- И що я могу сделать? Папа подарил мне горячее сердце, таки пара хватит на всех!

- Будзеш мяне ў бані мыцца халоднай вадой! – с угрозой сказал старшина, переходя на белорусский язык. – Без мыла!

- Вы забыли про мою мамочку?! – с деланным удивлением сказал высокий солдат. – От неё мне достались холодные ноги! Таки для них нужно два ведра кипятка, а остальное можно хол ….

- Цыц, балаболка! – старшина в гневе немного присел, еще больше завел ладони за спину и вытянул шею. – А ну, цыц! Загадваю-вядзі санінструктара да камандзіра батальону.

-Есть! – солдат браво отдал честь. – Пошли, медицина. Вон туда, в овраг.

Они пошли, парень впереди, девушка сзади. Он обернулся с улыбкой.

- Давай сумку понесу. – уже мирно сказал он. – Где твой вещмешок?

- Сумку не дам. – спокойно ответила она. – А какие вещи у солдата? Ложка, кружка, рубашка – все со мной.

- Как зовут, медицина? Меня - Георгий. Жора. – опять стараясь начать игру словами сказал парень. – Таки мама меня очень любила.

- Лида. – ответила, смотря в сторону, девушка. – Лидия Лопатина.

- Боже, какие знакомые буквы, - весело сказал солдат. – Мы за месяц в учебке, два Беломорканала нашей ротой вырыли. Только лопатами.

Жора улыбался белозубой улыбкой глядя в перед, казалось, что ему очень нравилось копать землю.

- Я таки стал думать, что мы сроднимся с лопатами - корни пустим в черенки. – продолжал болтать Жора, весело поглядывая на Лиду. – А вы не родственница тем лопатам?

- Все мои родные в Сибири. – Лида ожгла стальным взглядом. – Вот действительно – балаболка!

- Не обижайся! – опять весело сказал Жора ослепительно улыбаясь. – То такое. Давай спускаться.

Они пошли через редкую березовую рощицу, потом по натоптанной тропинке вниз, в широкий, не глубокий овраг. Спустились по покатой стороне оврага, прошли мимо штабелей ящиков с боеприпасами, мимо палаток связи с суетящимися связистами, подошли к палатке штаба.

- Доложи командиру шестого стрелкового батальона майору Самойлову, рядовой Замойский доставил назначенного в батальон санинструктора. – сказал Жора солдату охраны.

Солдат охраны нырнул в палатку. Тут же вышел обратно.

- Сказали: «Ожидать» - Негромко сказал курносый безбровый солдатик. Было видно, что на службе он недавно и не испорчен городской жизнью. Деревня дала этому невысокому парню хорошее здоровье и три класса приходской школы.

Жора сел прямо на землю, где стоял. Оперся на отставленную за спину руку, а вторую положил на согнутую в колене ногу. Прищурившись, стал смотреть на просвечивающие на солнце оттопыренные уши солдата.

- Послушайте, так вы получается тоже командир над рядовым составом? – задумчиво спросил Жора, наклоняя голову так, чтобы солнце светило сквозь правое облупленное ухо солдатика, делая его малиновокрасным.

- Оно может…В охране мы. – застенчиво ответил постовой и было видно, что такое сравнение необычно и приятно для него. Особенно необычно было для него обращение на «вы». Застенчивая улыбка открыла редко растущие не чищенные зубы.

- Ну а как вы, к примеру, обращаетесь с простым солдатом? – начал пытливо спрашивать Жора. – Для поднятия боевого духа? Тут тоже нужна своя дорожка к душе солдата.

- Завсегда на посту мы. – не понимая к чему клонит Жора, продолжал улыбаться постовой.

- Вот когда происходят самые задушевные разговоры у солдата? – веско говорил Жора – Правильно. После приема пищи и на перекуре.

- Да-к … Завсегда на посту мы. – не зная, что и ответить уже без улыбки сказал постовой.

- Тебя как звать то? – бросив ломать комедию напрямую спросил Жора.

- Антоха. Антоха Фролов – постовой опять начал улыбаться.

- Антоха … - передразнил Жора и уверенно продолжил. – Вот что Антоний, давай закурить простому солдату, и я тебе расскажу за шо «садится» солнце.

Антон полез в карман солдатских галифе, достал полотно набитый кисет и отдал его Жоре. Жора не торопясь открыл его, посмотрел во внутрь и поднял глаза на постового.

- Шо-ж вы делаете, Антоний? – строго спросил Жора, продолжая произносить его имя в римском стиле. – Табак есть, а бумаги нет. Ты и до ветра без неё ходишь? Сейчас не царские времена, бумага завсегда нужна – «куму» написать, самокрутку выкурить.

- Да-к не курим мы …- растерянно ответил постовой. – Нету привычки такой …Вот бумагу и не держим. Да и кума нету – бездетные мы.

- Ты еще и не куришь … - Жора посмотрел на Антона, как на совсем пропащего человека. - И «кума» у тебя нет. А табак зачем держишь?

- Выдают … - простецки ответил Антон.

- Выдают. – опять передразнил его Жора. – Придется бумагу из солдатских запасов брать.

Жора полез в нагрудный карман гимнастерки и достал оттуда «Боевой листок». В заголовке листка крупными буквами было написано «Ни шагу назад!». Жора примерился и ловко оторвал снизу четверть листка.

- А за что садится солнце? – опять простецки сказал Антон и в широко открытых глазах его не было ни тени лукавства.

- Солнце «садится» из-за прищура товарища С … - начал было рассказывать прибаутку Жора и осекся. – Вот что, Антоний, табак я у вас конфискую, а то на задушевных беседах кто-нибудь себе или вам на «три петра табака накрошит». Будете потом солнце вручную закатывать.

- Берите, нам не жалко. – добродушно ответил Антон. Ему нравился веселый парень Жора и его не понятные слова. – А кисет я сам сделал. Берите на память.

Жора ловко скрутил тонкую самокрутку, послюнявил край бумаги и склеил. Посмотрел на постового, думая пошутить по поводу отсутствия и спичек у того, но махнул рукой и полез в карман. Чиркнул спичкой об коробок, глубоко затянулся прикуривая и улыбнулся.

- Солдатский табак. – веско сказал Жора показывая дымящуюся самокрутку Антону и Лиде. – В холод - согреет, в голод - накормит.

Лида стояла, не по-девичьи, немного расставив ноги в смешных разрезанных сзади сапогах и молчала. Смотрела на пожилого, не высокого роста солдата, в отдалении перетаскивавшего какие-то ящики к палатке связистов. Было видно, что ему тяжело и Лиде хотелось помочь, молча взяться с другой стороны за ящик, поймать его взгляд и без слов начать носить. Для нее это было привычно - спокойная молчаливая помощь в работе, так было принято в её семье, в её деревне. Суровый край воспитывал малословие, бескорыстную помощь и отсутствие благодарности за неё – это было нормой.

Вышел командир батальона. Жора бросил самокрутку и встал.

- Товарищ командир, рядовой Замойский доставил назначенного в батальон санинструктора. – негромко доложил Жора и добавил. – Девушка.

- Санинструктор Лопатина. – представилась Лида.

- Как зовут? – спросил майор. Он внимательно посмотрел на девушку сверху вниз. – Почему одну прислали на батальон?

- Лида. Состава не хватает, товарищ майор. – ответила девушка.

— Вот что, подойдете к старшине первой роты, пускай выделит двух бойцов на обучение – подумав сказал капитан. – Проведете краткие курсы, будут у вас в подчинении.

- Замойский, к старшине, отправить сюда взвод на получение боекомплекта. – обращаясь уже к Жоре сказал майор.

- Так у нас этого добра полно… – начал говорить Жора.

- А тем кто за рекой он не нужен? – спокойно спросил командир батальона и сверкнув глазами жестко добавил. – Бегом!

- Есть. – вместе ответили Жора и Лида, развернулись и побежали к выходу из оврага.

Не успели они пробежать и десяти шагов, как Жора обернулся к Лиде.

- Меньше часа в роте, а уже командир! – смеясь на бегу сказал Жора. – Вот кому-то счастье улыбнется быть в подчинении! Не отставайте, товарищ командир! И смотрите под ноги!

Лида, спотыкаясь, молча бежала за Жорой, смешно хлюпая разрезанными голенищами сапог. От бега румянец на щеках стал ещё ярче, а кожа белее, но Лида не сдавалась и бежала, прижимая большую сумку к животу.

- Воздух!!!! – закричали где-то сзади.

- Воздух! Воздух! – подхватили со всех сторон другие голоса. – В укрытия!

Первая бомба упала далеко сзади, потом сразу две ближе, четвёртая ударила прямо за спиной. Так показалось Жоре, потому, что пропал окружающий звук и сильный воздушный удар кинул его на землю. Он хотел встать и побежать налево к деревьям, но тело не слушалось, желтый огонь в глазах не давал рассмотреть окружающее. В полном напряжении сил ему удалось оторвать голову от земли и посмотреть в перёд. Жора увидел подымающиеся огромные земляные столбы. Земля подымалась абсолютно беззвучно в совершенно, как ему казалось, черное небо. В этот момент на него обрушилась поднятая сзади взрывом земля и он потерял сознание.

Сознание Жоре вернулось через несколько минут. Он с трудом сел и стал оглядываться вокруг. Земля, песок и мелкие камешки, упавшие ему на голову, посыпались за воротник гимнастерки. Жора согнул ноги и медленно, покачиваясь, встал. Ему хотелось опереться на что-нибудь, земля плыла под ногами. Ища рукой в воздухе опору, повернулся назад. Он увидел воронку от взрыва в десяти метрах от себя, следующая воронка была возле штабной палатки. Палатка горела. Солдаты лопатами кидали землю на горящую палатку, пытаясь сбить огонь.

Жора пошел к горящей палатке обходя ближайшую воронку, ища глазами Лиду. При ходьбе Жору клонило вперёд, пытаясь удержать равновесие, выставил руки в стороны и балансировал ими. Пройти удалось всего около десятка шагов, потом земля стала стремительно приближаться к лицу и больно ударила по лбу, груди и коленям. Жора сразу начал подниматься, но получилось опять только сесть. На земле, пред глазами, оказалась человеческая нога, обутая в сапог, срезанная осколком чуть ниже колена. Срез был чистым, бескровным, не замарав даже нательное бельё и солдатское галифе. Из сапога почти полностью вылезла алюминиевая ложка с выбитыми на ней буквами «А.Ф.».

Жора смотрел на выбитые буквы, потом на воронку от взрыва около палатки и догадка, кому принадлежала нога с ложкой стала уверенностью. Он стал снова оглядываться, ища Лиду. Но её нигде не было видно среди суматохи бегающих, перетаскивающих боекомплект и тушащих пожары солдат.

Подбежал майор. Он схватил одной рукой под локоть, второй за ремень поднимая Жору с земли. Жора стоял, шатаясь и смотрел на майора, пытаясь понять, что кричит ему комбат. Майор указывал рукой в сторону расположения прибывшего пехотного батальона. Жора кивнул головой и пошатываясь пошел к тропинке из оврага.

***

часть 1 (Ни шагу назад!)

Лето. Жаркое лето 1944 года. Советские войска ведя ожесточенные бои пытаются отбросить захватчиков своей земли укрепившихся за естественной преградой – рекой. Советским войскам удалось захватить небольшой участок на стороне реки врага. В этом месте высокий берег обнимала петлёй сильная, полноводная, не очень широкая река.

Крупное производственное двухэтажное здание имеет важное стратегическое положение, открывая обзор на этот участок фронта, давая возможность прицельного огня для артиллерии. Здание стоит на более высоком берегу реки и в некотором удалении от него. У части здания нет крыши. С двух сторон его есть небольшие кирпичные хозяйственные постройки.

С одной стороны здание пытается захватить и оборонять советские солдаты, а с другой стороны атакуют гитлеровские войска, пытаясь отбить его и скинуть защитников плацдарма в реку.

Противоположный низкий лесистый берег изранен воронками авиабомб и ударами артиллерии.

***

Солдаты с напряжением смотрят на другой берег реки, на дом, ставший главной точкой отсчета наступления через реку.

Все видели ежедневный бой, все ждали, или победы в этом бою, или отступления к реке, что означало губительное истребление бойцов плацдарма у берега и на воде.

- К орудиям! Приготовиться!

- В случае отступления отсекать огнём, подавлять пулеметные точки врага!

Рассвет. С началом дня птицы не стали петь свои песни о всепобеждающей силе жизни, замолкли сверчки, не слышно стрекоз. Всё спряталось и замерло. Даже река смирила свои темные косы, стала тихой и скорбной. Всё живое ждало начала пиршества смерти.

Так же и люди, смотрели и ждали. Примеряли, каждый на себя, сможет ли выжить сегодня, там, в страшном бою, сможет ли не отступить, сможет ли победить, вглядываясь до рези в глазах, сжимая оружие до онемения рук.

Все ждали начала атаки немцев на здание. На наблюдательном пункте находятся командир дивизии и несколько офицеров оценивающих в бинокли и стереотрубу положение плацдарма на противоположном берегу реки: «высокий обрывистый берег … с наскоку взяли … хороший выступ и обзор … два батальона проскочило на тот берег …а сколько осталось …».

- Так плацдарм долго не выдержит, в день по несколько атак. – мрачно смотря на противоположный сказал командир дивизии. - Нужна поддержка живой силой и боекомплектом. А как переправить? Берег наш, как на ладони …

Стоявший рядом офицер говорит командиру дивизии:

- Николай Иванович, тут начразведки такую мысль высказал. Выше по течению, с километр, наверное, есть речная заводь. Пустить по течению мусор, всякий хлам, который долго не тонет, деревья, солому, всё что есть. Вот это богатство, спускаясь по течению, набьет заводь, там пехоту и можно спрятать. За полночь зайдут в заводь, посидят в водичке, подготовятся, а перед рассветом потихоньку сплавятся под прикрытием топляка на плацдарм.

- Это откуда такие наблюдения? – заинтересованно спросил полковник.

- Фашисты сбрасывают в реку погибших местных жителей. Многих туда прибивает. Каждую ночь наши солдатики, рискуя жизнью под снайперским огнем, их подымают и хоронят.

- Давай, замполит, звони соседям, пускай организуют сплав на заводь. Объясни, что к чему, что бы всё натурально было. Ну, а мы подготовим силы для артудара прикрытия.

По траншее подбегает связной, докладывает:

- Прибыла пехота прорыва! В двух километрах разгружается батальон. Просят дать коридор к реке, для переправы.

- Ждать пока там. – пробормотал, смотря в бинокль, полковник, а потом повернувшись к связному скомандовал - Комбата ко мне!

Посыльный, под взглядом полковника, резко выпрямился, отчего его каска опустилась на переносицу, повторил приказ: «Есть, комбата!», отдал честь и убежал.

С противоположного оберега стали доноситься звуки взрывов ручных гранат и стрекот пулемётов. «Началось!» пронеслось по траншеям, офицеры приникли к биноклям. Бой длился не больше получаса, но сколько жизней русских солдат он забрал …

***

Комдив шел вдоль строя прибывшего батальона. Его сопровождал комбат. Пройдя до конца строя комдив повернул к центру построения, где стояли другие офицеры. Остановился, не поднимая наклоненной головы, негромко спросил:

- Одна молодежь. Откуда солдаты?

- Из учебного лагеря, всех кто был собрали. – так же негромко ответил майор и добавил. – В основном призыв из морского училища, из «тюльки».

- Из тюльки? – переспросил комдив.

- Мореходное училище рыбного флота. – доложил майор. – Остальные из беженцев и местных жителей.

- Комбат ты понимаешь, что на плацдарме будет встречный бой, рукопашная? – пристально смотря на майора спросил комдив. – Всех физически слабых оставишь здесь!

- Товарищ полковник, у меня и так не комплект по штату. – негромко ответил майор. - В ротах по 70-80 человек. С кем я оборону держать буду?

- А если они побегут и опрокинут остальных? – жестко проговорил комдив. – Весь плацдарм к черту! Столько крови там пролито!

Повернувшись к начштабу, немного подумав, сказал:

- С артдивизиона, по количеству оставленных, подберете солдат из подносчиков снарядов. В дивизионную разведку обратитесь. Там мужики рисковые, объясните ситуацию – поймут, только добровольцев.

Подняв руку пред лицом и сжав кулак, погрозил кому-то невидимому.

- Эх! Пару танков бы туда! - потом повернулся опять к начштабу. – Вот что. Выделите два крупнокалиберных пулемета и БК к ним.

Еще раз долго посмотрел на строй молодых солдат. Со стороны казалось, что он хочет запомнить эти лица ребят, юношей, оставить их в памяти для себя, определить свою вину перед ними. Уже не оборачиваясь к офицерам сказал:

- Начштаба, начразведки объясните место и схему форсирования реки. – и так же не смотря на комбата. – Готовьтесь, в ночь уходите.

И смотря куда-то в перёд, не на комбата и строй солдат, пошел к машине. За ним побежали ординарцы и охрана.

- Продолжим в штабе. – устало вздохнув, сказал начштаба обращаясь к комбату. – Жду вас там через полчаса.

Оставшиеся офицеры пошли в сторону штаба давая время комбату на последние распоряжения.

- Командиры рот ко мне! – закричал комбат, дождавшись подбежавших офицеров, продолжил. – Осмотреть роты. Всех больных, слабосильных оставить здесь. Списки сразу мне. Старшинам получить сухое довольствие на трое суток, проверить вещмешки на сторонние предметы. Ничего лишнего, максимально облегчить! Личные документы сдать в штаб.

Большая приземистая изба, наклонив одну сторону к земле, была накрыта большими лапами елей, выросшими и состарившимися вместе с избой. Именно там располагался штаб дивизии. В горнице, на самодельные, наскоро сколоченные козлы были положены доски и накрыты простой солдатской простынёй из санбата. Кроме импровизированного стола было еще с десяток стульев, вот и всё имущество для оперативной оценки боевой обстановки и решения судеб тысяч людей. Дополняли картину горшки с геранью на подоконниках и иконы в углу с неподкупными и строгими взглядами святых. В первой половине избы находились телефонисты и напоминали о себе говором позывных и докладами о соединении вызова.

- Переправляться будете двумя группами. Разделите батальон так чтобы БК и состав был разделен примерно поровну. Заводь не такая большая, чтобы весь батальон можно было спрятать. – смотря на карту сказал начштаба. – Первая группа войдет в ночь и под утро начнет переправу.

- А если немец заметит переправу первой группы? – задумчиво проговорил комбат, ведя взглядом по руслу реки на карте. – И начнет массированный артобстрел. Часть первой погибнет, а вторая точно не пройдет.

- Выхода другого нет. Соседи уже два дня пускают по реке мусор, и днем, и ночью. - спокойно заметил начштаба. – Враг видит его и привык к нему. Лишь бы не было демаскировки при выходе из воды. Тут нужна выдержка, даже если начнется проверочный пулеметный обстрел.

- Предлагаю вам переправляться со второй группой. – продолжил начштаба. – Отследите ошибки первой группы и исправите их у себя. К тому же присутствие командира, если начнется артобстрел, морально поддержит солдат и их дисциплину.

- Еще такой момент. – обратил на себя внимание начальник дивизионной разведки. - Возьмете только стволы ДШК, с колесной станиной не переправите. Ствол больше двух пудов весит, а со станиной десять.

- Здесь в километре есть низинка заболоченная. – подойдя к окну начразведки указал направление. – Глубина - метра два. Возьмите машину, пустые деревянные бочки и ствол ДШК, на воде проверите необходимое количество бочек для нужного подтопления ствола.

Начразведки был невысокого роста, с густым, как у кота, волосом на голове и не мигающим взглядом серых глаз. Голова была коротко острижена и испещрена бесчисленным количеством шрамов. Он резко повернулся к рослому комбату.

- Больше двух не дам. – гладя снизу вверх сказал начразведки, имея ввиду своих разведчиков.

- Добровольцы же …- растерялся, от неожиданного перехода на другую тему, комбат.

- Им волю дай, они сейчас и в Берлин десантируются. – начразведки показал улыбку на каменном лице. – Картошки дров поджарить …

- Комбат, в овраге связисты расположены - получите коды связи. – подал голос начштаба и добавил. - Четыре.

- Три. – продолжая смотреть на комбата торговалась разведка. – Я с ними от Бреста.

- Четыре. – поставил карандаш в гранёный стакан начштаба.

- Их дело на цыпочках по головам врага ходить! – не сдавалась разведка. – А там мясорубка будет! Спецов потеряем.

- Всё! – ставя точку в разговоре начштаба перевернул на столе карту рубашкой наверх.

Начразведки медленно поводил головой на короткой мощной шее, как бы заставляя себя согласиться с решением начштаба, подошел к окну, оторвал ветку герани из горшка, повертел в руке и выкинул в открытое окно. Он опёрся руками на подоконник и стоял некоторое время молча, смотря в окно. Комбату пришлось рассматривать каменную, налитую кровью шею и сложный узор из шрамов на затылке разведчика. Начразведки поправил китель под ремнями портупеи, развернулся и молча пошел к выходу из горницы. Уже у двери произнёс: «Пошли, комбат».

***

- Родились в воде, росли на земле, закалились в огне. – начразведки не мигая смотрел на комбата. – Могут всё.

Перед комбатом стояли четыре солдата без знаков различия, обычной внешности, среднего возраста. У каждого на ремне была кобура с личным оружием. Комбат смотрел им в глаза, пытаясь понять характер каждого. Троим было около сорока лет, а четвертому, самому молодому не было и тридцати. Все стояли спокойно, расслабленно, смотрели не отводя глаз, не заискивая, не показывая ненужную дурацкую молодцеватость перед старшим офицером.

Начразведки взял табурет и поставил его к стенке блиндажа. Сел на него и устало откинулся на накат стены из тонких березовых стволов.

- Могут всё. Смотри. – повторил он, достал ТТ, взвел курок и бросил его, рукояткой вперед, в сторону солдат. – Семён.

Семёном оказался самый молодой из солдат. Он выхватил свой ТТ, взвел его, поймал пистолет начразведки и открыл огонь с двух пистолетов стреляя вокруг головы своего начальника. Пули ложились в трех-четырёх сантиметрах от головы офицера. Расстреляв обоймы Семён опустил руки с оружием, спокойно смотря на своего начальника.

- Молодец, хорошая работа. – начразведки не мигая смотрел на своего подчиненного, сидя в нимбе из дырок от пуль. – Отпустил мне грехи …

Он встал, отряхнул с кителя земляную пыль, мелкие щепочки от расколотых пулями стволов и подошел к солдатам, долго смотрел на каждого, как бы прощаясь.

- Двое сегодня в ночь, двое завтра в ночь. Поделитесь сами, кто когда. – еще раз посмотрел на них и повернулся к комбату. – Пойдем, комбат, еще одно слово к тебе есть.

Они вышли из блиндажа, медленно пошли в сторону оврага, к связистам. Всю дорогу они не проронили не слова, только уже перед палаткой связистов начразведки повернулся к майору. Он остановился, снял фуражку и смотря снизу вверх на комбата, сказал:

- Вернёшь четверых, до конца моих дней первый тост будет за тебя.

- Война … - комбат смотрел на носки своих сапог, потом поднял голову и показал рукой в сторону своего батальона. – А за тех ребят, кто тост подымет? Кто встретит живых, кто похоронит мёртвых? Война всё переломала … Половина из них сиротами воюет, не зная об этом.

- Война. – согласился разведчик. – Только мои парни мне, как сыновья.

- Сейчас нужна только победа, раны потом считать будем. – майор протянул руку для рукопожатия. – Будем побеждать - будем жить!

- Будем жить! – разведчик ответил крепким рукопожатием.

Надев фуражку, начразведки молча отдал честь и пошел в сторону штаба. Комбат проводил его взглядом, постоял еще минуту и вошел в палатку.

Цуй Харк, Данте Лам и Чэнь Кайге объединяются для работы над эпическим военным фильмом "Битва на озере Чанджин"

Премьера в этом году

Глава 6

Он любил это ущелье с самого детства. До того, как уехать в Союз, будучи афганским пацанёнком, Саид не раз посещал его и со своим дедом, и со своим дядей, живущими в кишлаке Руха. «Запомни сынок, - сказал ему однажды дедушка, когда они прервали свой путь и остановились на ночлег у реки Панджшер. – Эта земля, эти горы и реки спрятали в себе огромные сокровища. Где ни копни, везде драгоценные металлы. Ущелье — это наш дом, наша крепость. Всю эту красоту подарил нам аллах за тяжёлый труд. Пройдёт время, ты вырастишь, будешь много работать, создашь семью. Но в труде и в заботах не забывай о том, что у твоей Родины очень много врагов. Сюда их манят блестящие камни, нефть и жадность. Защищай свою землю от неверных, пока будешь жив, пока твоё сердце будет биться».

Его раздумья прервала радиостанция. Разведчики докладывали, что на перевали Саланг, по прилегающей трассе Хайратон – Кабул, движется колонна из пяти грузовиков с грузами. Возглавляют и замыкают колонну два бронетранспортёра. На броне около двадцати солдат. С воздуха одна вертушка.

- Дайте им втянуться в серпантин, - сказал Саид, - затем одновременно сбивайте вертушку и гусеницу. Времени у вас не больше получаса. Пленные мне не нужны.

Андрей кинул взгляд на Владимира. Тот, наклонив голову, сидел на стуле, невесело переминая пальцами рук справку об освобождении.

- Володь, ну что ты её комкаешь? Тебе же генерал ясно сказал, поставишь крест на Ахмад - Шахе и ты свободен. По мне так всё справедливо и достойно. Да, может, звучит немного бессердечно и цинично, но это несравнимо с жестокостью нашего врага. Я понимаю Володь, что он был твоим другом. Но, времена изменились, и сейчас Ахмад-Шах стал для тебя противником. Если мы не уничтожим его за короткий срок, значит, мы будем только и делать, что запаивать пацанов в цинк и отправлять их к обезумившим от горя родителям. А знаешь почему? Да потому что здесь в Афгане, этот грёбаный моджахед у себя дома. А мы…Сказал бы я тебе, кто здесь мы и что мы здесь делаем, но промолчу.

Андрей молча закурил, ожидая хоть какого - то ответа от Владимира. В дверь постучали.

- Войдите.

Вошёл молодой худенький лейтенант в очках. На рукаве его новенькой парадки болталась повязка «дежурный по штабу». Пахнувшая свежей кожей из шкур крупного - рогатого скота портупея, начищенные до блеска хромовые офицерские сапоги с узкими голенищами и ещё совсем не мятые лейтенантские пагоны, подсказывали, что паренёк, примерно пару месяцев назад выпорхнул из военного училища.

- Товарищ подполковник, разрешите доложить?

- Докладывайте.

- Поступили сведения... – Взбудораженный летёха вдруг внезапно запнулся и замолчал, словно забыл, зачем сюда пришёл. Андрей вскипел.

- Да говори же, чёрт тебя побери! Что ты резину тянешь?!

- Товарищ подполковник, на перевале Саланг, незаконно-вооружённые формирования сожгли колонну, движущуюся из Хайратона в Кабул, - затараторил лейтенант. – Колонна перевозила полевой госпиталь. Двенадцать двухсотых, из них три врача. Остальные трёхсотые. Подбит вертолёт и два бронетранспортёра.

Андрей тяжко вздохнул.

- Второй случай уже за неделю. Почерк Ахмад-Шаха. Он знает, что эта дорога является основной магистралью для автоколонн, вот и долбит нас как прокажённых. Представляешь Володь, два дня назад мы заминировали там все спуски, все тропы. Как они проскальзывают через наши мины, ума не приложу. Так, ладно, - обратился Андрей к лейтенанту. - Свяжись с авиаполком, пусть срочно закидают детонирующими бомбами обе стороны перевала. Хотя, уже наверняка поздно. Они уже попрятались в свои норы. Ну, всё равно пусть слетают. Один хрен нужно списывать боеприпасы. Потом от моего имени сообщи командиру сапёрного, чтобы заминировали всё заново, каждую щель, каждую дырку, а карты минных полей пускай передадут командирам подразделений. Да, и самое главное. Скажи, чтобы взяли усиленное прикрытие, не два БМП, как раньше, а четыре. И чтобы все до одного были в бронежилетах. Узнаю, кто не надел, лишу всех благ!

- Я понял, товарищ подполковник. Разрешите идти?

- Идите.

Проводив лейтенанта сердитым взглядом, Андрей посмотрел на Владимира.

— Вот видишь, кого мне присылают? – он кивнул на скрывшегося за дверью лейтенанта. - Очередной бля генеральский сынок. Мне оттуда, - Андрей указал пальцем вверх, - телеграфируют, мол встреть как положено, как патриота, как воина – интернационалиста, парень типа толковый, только из института после военной кафедры. Я- то, конечно, обрадовался, думаю, ну наконец-то, хоть одного боевого командира взвода заимею. А он прилетел, и сука бабочек с букашками кинулся у штаба через лупу рассматривать. Видите ли, он раньше у себя на даче под Петербургом таких не замечал нигде. Ботаник хренов! Вот и прячу его в штабе. А что делать? Кинуть его со всеми в горы? Пристрелят! Короче хоть стой, хоть падай. Все мозги затрахали. Ну, что скажешь, комбат?

Владимир встал со стула.

- Мне бы переодеться и где-то обустроится.

Андрей, удовлетворённый его ответом, мягко улыбнулся.

- Переоденем. Сейчас мой водитель отвезёт тебя в сто четвёртый мотострелковый полк к Александру Васильевичу. А я ему позвоню и попрошу организовать тебе отдельную палатку. Ну, а вечером, будешь встречать там свой родной батальон.

Эта новость привела Владимира в смятение.

- Ты всерьёз?

- Серьёзнее Володя не бывает. Чтобы разгромить Ахмад-Шаха тебе нужны надёжные люди. Надеюсь, что в ближайшие дни ты ознакомишь штаб с разработанным лично тобой планом операции по Панджшерскому ущелью. Надо найти логово этого шакала. Там у него всё Володя: склады с оружием, медикаменты и ещё много чего, что помогает ему держать этот стратегический узел. В общем, не мне тебя учить.

Приехавшего в полк Владимира встретил полковник Стаськов. Его полк был направлен в Афганистан сразу же после того, как Владимира арестовали.

- Я много наслышан о вас, - сказал Стаськов. – Не буду ни о чём расспрашивать, ни хочу, чтобы вы вспоминали пережитое. Мне звонил Андрей Викторович, попросил обустроить быт вашего батальона, который прибудет сегодня вечером из Кабула. Я распорядился поставить несколько палаток из полковых запасов, думаю, что ни будь, придумаем. В крайнем случае мои ребятки потеснятся. Сейчас придёт старшина и выдаст вам форменное обмундирование. Но сразу предупреждаю, из нового мало что есть. А если и имеется, то очень неудобное. Разве что «лифчики» под магазины. Мои вон ходят кто в чём. В основном всё трофейное, либо натовское, либо иранское. Накрываем караван, а там этого шматья видимо невидимо. Ну, куда девать? А выбрасывать жалко. Поначалу, когда только из Союза прибыли, я своих и ругал, и наказывал. А что толку? Они с губы выходят и опять одевают тоже самое. Пусть носят что хотят. Сам понимаешь, сегодня живёшь, а завтра ты труп.

Уже через час, Владимир облачал себя в простиранную до бесцветности афганку. Застегивая пуговицы, заметил две неумело зашитые дырки на груди, очевидно от пуль. Шапка и берцы тоже были кем-то уже ношеные. Он прилёг на кровать и, не справившись с навалившимся на организм недосыпом, провалился в дрёму. Снилась жена Лена, плачущая и бьющая своими маленькими кулачками по его груди и кричащая прямо ему в лицо: «Не смей этого делать! Слышишь? Не смей!». А он стоял молча и не мог понять, чего она хочет от него. Кто-то слегка затормошил его за плечо. Открыл глаза и увидел дежурного по полку.

- Товарищ подполковник, ваш батальон прибывает.

Владимир встал, вышел из палатки и увидел, как разрезая светом фар ночную мглу, через контрольно – пропускной пункт на территорию полка въезжает батальонная техника. Сопровождавшие колонну до места дислокации вертушки, сделав несколько облётных кругов взмыли в небо, взяв курс на Кабул. Личный состав, выпрыгивающий из Уралов и бронетехники, бряцая при этом автоматами и пулемётами об кузова и броню, стал стягиваться на плац. Услышав, кем-то данную команду «становись», Владимир направился к месту построения, борясь с огромным волнением. Присутствующий на плацу полковник Стаськов принял доклад от командира батальона о прибытии. Заметив приближающего Владимира, командир полка что-то сказал командиру батальона и тот, подав команду: «равняйсь, смирно, равнение на право» с приложенной к головному убору рукой, направился навстречу к Владимиру.

- Товарищ подполковник, второй батальон сто второго мотострелкового полка, прибыл для прохождения дальнейшей службы. Исполняющий обязанности командира батальона подполковник Ивашов.

Владимир повернулся к личному составу.

- Здравствуйте товарищи!

В строю повисла небывалая тишина, а вместо громогласного приветствия, со всех сторон вдруг прорвались крики.

- Братва! Да это же наш комбат! Это же наш комбат!

Через секунду, окружив Владимира в тесное кольцо, бойцы поочерёдно, группами, схватив его за руки и за ноги, с радостными воплями стали подбрасывать вверх.

- Да что же вы черти делаете! Вы же меня угробите, – смеясь кричал Владимир.

Страна: Китай

Жанр: боевик, военный, история

Режиссер: Гуань Ху, Франт Гво, Лу Ян

В ролях: Чжан И, Джеки Ву, Ли Цзюсяо, Вижен Вэй, Ден Чао, Владимир Ершов, Чжоу Сыюй, Охо Оу

В 1953 году Корейская война вступает в завершающую стадию. Народная добровольческая армия Китая начала последнее крупное сражение в Кумсонге. Чтобы прибыть на поле боя вовремя и доставить достаточно сил к линии фронта, солдаты должны защищаться от нескончаемых вражеских бомбардировщиков и вовремя мчаться, чтобы ремонтировать мосты. И все это в условиях нехватки снабжения и плохого качества оборудования...

Премьера фильма состоялась в Китае 23 октября, в мире фильм вышел 19 ноября.

Если Вам понравился китайский военный фильм "Восемь сотен" Трейлер китайской военной драмы "Восемь сотен" , не пропустите новинку китайского проката "Подвиг". Конечно, масштаб здесь не такой большой, по сути это показ одного дня боев с разных сторон, но все дело в его умелой подаче. «Подвиг» стал одним из сразу четырёх проектов, посвящённых памятной дате – 70-летию вступления китайских добровольцев в Корейскую войну. Участие в ней подаётся как противостояние американской агрессии и поэтому фильм на подобную тематику очень популярен в Китае. Интересно, что фильм был снят и выпущен на экраны всего за 3 месяца.

У "Подвига" целых три режиссера, один из которых, Франт Гво, поставил кассовый хит "Блуждающая Земля", а Гуань Ху  еще один кассовый фильм "Восемь сотен".

Из китайских звезд в фильме Джеки Ву ("Война волков 2") и Ден Чао ("Тень"), в остальных ролях неизвестные мне актеры. Роль американского пилота играет русский актер Владимир Ершов.

Что касается самого фильма, то он вполне традиционно показывает жертвенность и храбрость китайских добровольцев в Корейской войне, подобное было в "Моей войне" и др. Плохо вооруженные и обученные китайцы противостоят первоклассно оснащенной американской армии. На мой взгляд, чересчур много крупных планов жертв войны, но такова цена успеха пропагандистского и патриотического фильма. Поэтому в мировом и тем более американском прокате прогнозирую фильму не очень большие сборы, но это неважно, т.к. внутренний кинопрокат уже преподнес "Подвигу" почти 200 миллионов долларов.

Все три упомянутых режиссера известны по масштабным историческим и военным лентам. Цуй Харк снял несколько частей "Однажды в Китае", Данте Лам "Операцию Меконг" и "Операцию в Красном море", Чэнь Кайге известен по фильмам "Император и убийца" и "Клятва".

Главные роли исполнят Джеки Ву ("Война волков 1-2") и Джексон Йи.

Фильм будет посвящен эпизоду Корейской войны, известному как "Битва при Чосинском водохранилище". Битва  произошла в 1950 году в ходе Корейской войны между силами ООН (подразделения США и Великобритании) и китайскими народными добровольцами.