Я, Гуннар из Содафьорда, и я клянусь вам щитом Одина, более гнусной бабы не встречал в жизни.
Когда-то, в далекой молодости, пришлось мне в составе дружины покойного Харальда рогатого, напасть на одну замшелую деревушку, гордо именуемую местными глупцами “городом Йорк”. Не знаю, на что рассчитывал Харольд рогатый, но кроме драных шкур и кривых мечей, взять с жителей было нечего и чтобы успокоить дружину, Харольд разрешил нам сутки побаловать местных красоток.
Как на притчу, настоящих красоток разобрали более шустрые и говорливые парни, а я, замешкавшись вытрясанием порток одного местного ростовщика, в поисках серебряной монеты, не нашел иного случая, как заодно пристроиться к его дочери.
Помогало мне то, что я был здоров и молод, и поэтому мне сошло бы все что хоть немного отличалось личиной от бородатого товарища по веслу драккара и имело соответствующие… эээ… технологические отверстия для удовлетворения молодой похоти. Поэтому у меня тогда что-то вышло с ней, хотя и пришлось немало попотеть, вызывая в своих мечтах дочь самого Харальда рогатого, которую я не раз представлял в подобной позе во время холодных ночей на боевом дежурстве на драккаре. И когда все уже спали, не раз попадали в прозрачные воды фьорда в эти ночи потоки моей мечты, вызванные движением руки, уносящие мое несостоявшееся потомство.
И вот спустя девятнадцать лет, в мою уютную бревенчатую стугу, за которую я заплатил между прочим чистым золотом по весу ее двери, заявилась какая-то старуха. Полоумная бабища обнажила свои отвисшие сиськи и начала намекать на секс, показывая при этом еще и свою главную “прелесть”, которая была похожа на заросшее мхом дупло. Кокетливо подмаргивая из-под седых косм, и брызгая слюной сквозь обломки гнилых зубов, бабка начала излагать мне свои приятные воспоминания от моего посещения ее много лет назад. Видит Один, я честно попытался вспомнить, что я тогда натворил с ней, но воспоминания мои были самые смутные и о тех временах и о том жалком городишке. По большей части я жил свою интересную жизнь в наших богатых краях, и конечно думать забыл о нищей земле и тех бедных местных девках, что я укладывал с собой тогда. При этом, видимо чтобы придать себе некоей дополнительной привлекательности, она сообщила мне, что замужем за тэном Годвином, храни его бедняжку Один, а я не какой-то нидинг чтобы пользовать чужую жену, которая так и норовит сама вскочить на чужой нидстонг.
В этот самый момент, появилась моя жена, которая, как настоящая норна, всегда чувствует, когда у меня появляется хоть малейшая возможность возлечь с чужой бабой. Слава Тору и Локи, что я не смог в данном случае соблазниться этой развалиной, глядя на которую моя прекрасная женушка решила, что это нищенка, просящая подаяния и попросту выгнала ее из нашего дома, а будь она хоть каплю привлекательнее, я мог огрести от моей Валькирии и провести остаток вечера, а то и не один, укрываясь на драккаре в компании своего хирда.
И все было бы хорошо, а только донесли до меня позже новости, что старуха всем желающим слушать ее, рассказывала направо и налево как я умолял ее о соитии, обещал заплатить золотом и отдать все серебряные безделушки жены, и даже свой торквес, а когда она согласилась, то не слезал с нее два дня, а на третий мое мужское достоинство мне просто отказало, о чем она горько сожалеет. И в связи с этим много стали задавать мне вопросов и посмеиваться за моей спиной разные разбойники.
Но Один сжалился- в Британии ее муж, застукав ее с очередным приплывшим на драккаре воином, приказал ее умертвить. Брандой ее оказывается звали.
