Вся история с котом закончилась удивительно хорошо – как в детской сказке.
«И стали мы жить-поживать и добра наживать».
Пропитый мною курс антибиотиков явно пошёл на пользу – царапины и укусы на руках постепенно сходят.
(Да, вчера сняли швы с правой руки).
Я пишу эти строки сидя на диване, милашка-котя лежит рядом тесно прижавшись тушкой к моей ноге. И мурчит, зажмурив янтарные глаза.
Врач сказал – изменится гормональный фон. А вслед за ним характер.
И не обманул.
Первая половина марта прошла ужасно.
Коть метался по квартире - бросаясь на окна и метил всё, что видит.
Но, это не главное.
Главное – он кричал.
Точно так как в фильме ужасов при отрезании пилой конечностей. Только - громче.
Две недели мы с Алисой проводили сеансы аутотренинга: себе и коту – «Всё будет хорошо». Не помогало.
Одновременно мы покупали коте валерианку, но - пили сами.
«Контрасекс» был придуман для менее темпераментных самцов и не давал никакого эффекта в лошадиной дозе (наш коть, видимо, был горячим кавказским парнем).
Последней каплей марта была встреча в лифте с соседкой Светланой Николаевной. Она тактично поинтересовалась у нас - кто из нас стал мамой и кого мы родили – мальчика или девочку?
Я кастрировала кота.
Конечно, не лично.
Руками бородатого дяденьки-ветврача.
Все жизненно важные решения (развод, переезд и прочие мелочи) дались мне легче.
От многодневной бессонницы я позвонила в ближайшую ветеринарку и стала осторожно спрашивать у медсестры: не будет ли коте больно? Может пройдёт само? А как это делают?
Потом к трубке подошёл коть – и медсестра сказала мне:
- Срочно приезжайте!
Сборы в клинику были ужасны: я бегала по квартире с одеялом и пыталась накрыть им котя.
Сорок два квадратных метра жилья мы перевернули напрочь за полчаса.
В клинике мы (с котем) вели себя крайне безобразно. Нарушали все возможные правила поведения людей/котов.
Мы ловили друг друга, роняли препараты и вещи, ругались и плакали на русско-котином языке. Бородатый котиный доктор и полная медсестра скромно сидели в уголке.
Потом нас разделили. Пьяного от наркоза котю забрал врач, а восхищённая моим героизмом медсестра обрабатывала мне рваные раны на руках.
Теперь у нас идиллия.
Он научился тереться об ноги, но, боюсь, скоро меня завалит.
Он познал радость сна на диване. Особенно на подушке.
На мою он помещается весь, а с Алисиной – свисает хвост. Нет никакой возможности объяснить ему, что мы тоже любим спать с подушкой.
И поэтому мы спим без.
По очереди.
Зато, лёжа рядом со своей подушкой, можно насладиться мурлыканьем котя (с громкостью бензопилы STIHL MS 180).
Писает он уже в лоток. А вот с остальным…
Он делает нам подарки. И одновременно приучает Алиску к аккуратности.
Годы жизни в общаге привили ей дурную привычку – разбрасывать вещи. Коть, видимо, желает ей добра. И если свитер или платье брошены на пол - он заворачивает туда подарок. Закапывает.
А в остальном – всё прекрасно.
Аппетит нашего коти улучшился в разы. Один пакетик Вискаса выложенный в мисочку вызывает оскорбленное выражение на серой морде. Куриную грудку он просил не нарезать кусочками. Зачем?
Ему так хочется догнать в размерах бабушку-тигру!
Мы вполне счастливы вместе, если бы не одно...
Как его назвать?