В списках не значился
Брестская крепость в 1942 году немцами воспринималась как большая строительная база.
Отсюда брали кирпичи, дерево, жесть и даже трубы для ремонта зданий в Бресте.
Вначале эту работу выполняли военнопленные, но они очень быстро истощались и перестали справляться с тяжёлой работой по разбору завалов и подготовке строительных материалов, к тому же немецкая комендатура боялась, что военнопленные могут обнаружить исправное огнестрельное оружие и устроить побег, убив конвой.
Причём сами немцы в крепость ходить опасались. Несмотря, что официально считалось, что крепость очищена от “фанатиков НКВД”, перестрелки возникали каждую неделю и иногда почти десяток стволов, включая пулеметы обстреливали группы немецких солдат.
2 раза бесследно пропадали патрули 681-го охранного батальона, а 3 марта 1942 года со стороны крепости было совершено нападение на 4 батарею 82-го зенитного батальона, которая прикрывала железнодорожный мост через Западный Буг и паровозное депо.
Было убито 3 солдат и взорвано 1 орудие.
Весной 1942 года на территории крепости минимум еще находилась группа бойцов, которые продолжали сопротивление.
После того, как военнопленных из лагеря “Ревир” в Южном городке перестали привлекать к работам, в крепость начали водить трудовые отряды евреев, которые находились уже в Брестском гетто.
Главная задача была- поиск продуктов, оружия и амуниции.
До войны крепость была, в том числе, большим складским комплексом, где размещались склады, не только частей Красной Армии, расквартированных в крепости, но различных тыловых служб 4-ой армии РККА и 42-ой конвойный бригады НКВД.
Консервы, нетронутые мешки с крупой и сахаром, ящики с печеньем сдавали в немецкую интендантскую службу.
Продукты с повреждённой упаковкой шли полицейскому начальству для продажи на черном рынке и в гетто.
Тоже было и с медикаментами и обмундированием.
Найденное оружие проверялось и сдавалось на склад для вооружения вспомогательной полиции.
В начале 1943 года, когда немцы расстреляли практически всю верхушку городского аппарата за связь с польским подпольем, полицаев, которые по национальности были поляками и белорусами заменили на украинских.
Так Николай Панасюк, оказался вначале ездовым Мотыкальской волости, позже партизаном Брестского соединения.
В марте 1942 года он со своим отделением нес охранную службу в крепости.
14 марта Николай Панасюк и ещё 6 полицаев охраняли отряд из 150 мужчин-евреев, которые работали в районе развалин Инженерного управления.
Ближе к обеду появился отряд немцев, одетых в странную пятнистую форму, без знаков различия.
Их было человек 30.
Между Инженерным управлением и Белым дворцом была огромная воронка, которую не засыпали, так как там наблюдался на глубине 2-х метров проломленный и разрушенный взрывам кирпичный свод.
Немцы поодиночке начали туда спускаться, одновременно расчищая ход.
И тут с нижнего уровня Белого дворца зазвучали выстрелы не менее, чем из трех стволов автоматического оружия. Несколько человек в немецкой камуфляжной форме упали.
Рабочие-евреи перестали работать и спрятались за уцелевшие фрагменты стен кольцевой казармы Цитадели.
Полицейские тоже залегли, выставив винтовки, но огня не открывали.
Через 20 минут перестрелки в трех арочные ворота въехали несколько тяжелых грузовиков с охранной ротой и двумя минометами.
Преимущество немцев стало колоссальным.
Но, тем не менее, бой шел еще более часа.
Немцы использовали минометы, а позже броневик с малокалиберным орудием.
Стрельба стихла, и немцы подошли к полицаям и отобрали четырех евреев, которых послали в подвал.
Через минут 10 наверх вынесли тело красноармейца и ручной пулемет с разорванным стволом.
Красноармеец производил странное впечатление, очень истощенный, но одет в новое зимнее обмундирование и яловые сапоги.
Кожа была нездорового цвета, но сам он был выбрит и пострижен.
Немецкий офицер вызвал санитарную машину городской управы, которая отвезла раненного красноармейца в один из госпиталей.
Это случилось 14 марта 1942 года.
Дальнейшая судьба его так и осталась неизвестной.