Зай чики
Рассказ "Бал"
Она стояла пред зеркалом, нанося боевой окрас бывалой охмурительницы. Красная помада жирным слоем легла на ее губы и дополнила образ. Светский вечер нагрянувшей субботы по традиции не мог пройти в тишине, ибо львица далекого военного гарнизона не могла пропустить местный кутеж.
Любимая дочь ее неслучайно решила погостить у бабушки. Мать желала отдохнуть. Душой, а может и телом.
«Балу быть», - подумала она, глянув на себя в зеркало, а затем надела толстый шерстяной свитер, валенки и бушлат, что остался от мужа, бросившего ее с ребенком здесь, и умотавшего в другую часть.
Когда-то давно девчонка, выросшая в этом гарнизоне, повстречала бравого гусара, что растопил лед сердца первой красавицы на деревне. Буря и безумие охватила их. Но счастью в этой истории долго не суждено было быть. Огонь, что горел меж ними, сжег до тла все чувства. От некогда любимого мужа, остался лишь потертый бушлат с выгоревшими пятнами от звездочек, и алименты, приходящие из месяца в месяц десятого числа.
За светской львицей громко хлопнула старая подъездная дверь на пружине. Мороз ударил в лицо, но огонь, что пылал в ней в субботний вечер уже было не остудить.
Мелодия скрипа снега под валенками сопровождала даму, что приключений искала. Свернув в старый гаражный комплекс, издалека услышала она играющую блатную музыку. Что-то из «Бутырки».
«Мне туда!», - подумала она и ускорила шаг. Душа требовала шампанского.
Дернув за приваренную ручку красной облезлой двери, которая сопротивлялась, словно противясь пускать ее из серой и унылой жизни на сей праздник жизни, где забывались все невзгоды окружающего мира. Бал, что проходил в гараже каждую субботу был самой настоящей отдушиной для заблудших душ сего далекого от цивилизации места.
- Ооооо, Лизка, пришла, - загорланил один из пирующих, что был соседом по парте нашей героини в далекие юные школьные годы.
Другие поддержали его.
- Здорова, пацаны, - выдала по-свойски Елизавета.
- Первой дамой на балу будешь, - ответил все тот же галантный джентльмен.
- А девки-то где все?
- Да будут скоро! Ждем, не дождемся, - интригующе выдал Лизкин одноклассник.
- Плесните даме шампанского, чего тупите-то?
Вокруг Елизаветы зародилась суета. Один – пытался разъединить прилипшие друг к другу пластиковые стаканчики, второй – мастерски открыл бутылку, стрельнув пробкой в потолок, а третий – менял диск в старом музыкальном центре, чтобы сменить атмосферу блатных аккордов на более романтичный лад.
По середине гаража по-хозяйски расположился стол-книжка, который словно врос в стареющий бетон. Машины сие место не видывало давно, а вот знатные пиры и кутежи бояр местных очень даже часто. Лавки и стулья в гараже отсутствовали, как класс, однако ж их функцию отлично выполняли стенки разобранного фанерного шкафа советской эпохи, уложенных на несколько колес от легкого автомобиля.
- Лиз, раздевайся уже, натопили мы тут, пока ждали! – галантно предложил кавалер, именуемый Владимиром, или Вовкой, как все его звали
- Так сразу что ль? И без ухаживаний? – засмеялась она.
- Да, я про бушлат твой, дурища!
- Эээээх! Жаааааль! А я-то понадеялась! – игриво выдала Елизавета, а затем залпом осушила стакан шампанского под одобрительные улюлюкания пацанов.
- Еще? – спросил Вовка.
- Еще! Вы так галантны, сударь!
Вовка налил даме половину стакана, за что получил осуждение в незнании краев, но тут же исправился. Вторая порция изящного напитка залетела в Лизку еще быстрее, чем первая.
Дверь снова потужно отворилась и вместе с порывом холодного воздуха на бал ворвались еще две прекрасные дамы. Ольга и Ленка. Одна из них держала в руках початую бутылку коньяка. Причиной неполной тары видимо были они же, что ярко читалось по блеску их глаз.
- Здорова, народ! – выдала Ленка и кинулась целовать Елизавету.
- Ой, я тебе помаду оставила, - захохотала та.
- Ну что? К столу? – оживился Борис, что молчал все это время. Меж ним и Ольгой был тайный роман, однако ж все о нем знали, но делали вид, будто не замечают их желающие друг друга взгляды.
- Всем шампанского! – завопил Лизкин одноклассник.
- Алексей, мы же с коньяком! Понижать не стоит! – поправила его Ленка.
- Тогда все мне! – взяв бутылку в руки, Лизка смачно саданула шампанского с горла, - А шампусик-то, что надо!
- Made in France, - гордо оповестил всех Алексей, - я надыбал.
- Херасе, ты добытчик, никогда б не подумала, что идиотик, с которым я за партой сидела, такой молодец-молодец оказывается.
- Лизавета, не начинай тут!
- Молчу, молчу.
Стол буквально ломился от яств. Нарезочки на любой вкус. Колбасная. Сырная. Овощная. Фруктовая. Из погреба пир пополнили закрутки овощей и морс. Пресервы и консервы, что джентльмены любезно вывалили в пластиковые тарелки, которыми был сервирован стол. Из горячего на столе была лишь водка, ящик которой пацаны дернули со склада, где работал Вовка.
- Дамы! В этот прекрасный вечер, - начал явно оживившийся пред дамой сердца Борис, - я хотел был поднять бокал за присутствующих здесь дам!
- Ой, так приятно! – хором ответили девчонки, а следом все чокнулись, имитируя звон стаканов голосом.
- У нас прям три на три, - констатировал факт Владимир.
- Знатная бы оргия вышла!
- Лииииизаааааа! – хором и с осуждением накинулись на девчонку все.
- Да шучу я, шучу. Какая оргия, мы ж тут все друзья! Правда Бориска с Ольгой чуть больше.
Скрытые любовники раскраснелись. За столом возникла неловкая пауза, нарушить которую решилась Ленка. Вернее коньяк, что в ней.
- Как говаривал дедушка Фрейд: «Все желания людей исходят от страха смерти и сексуального желания!»
- Лен, а он точно так говорил?
- Леха, че ты вот начинаешь. Я вообще-то в библиотеке работаю. На минуточку. Мне виднее, кто и как говорил. Ты вообще, что последнее читал?
- Мммм!
- Борис, хорош краснеть, плесни дамам, заскучали!
Бориска обозначил суету, которую осветил своей лампочкой раздуплившийся Леха, что загорелась в нем внутри.
- Колычева я читал. На работе у нас в теплушке лежал. Две книжки.
- Че еще за Колычев?
- Про бандитов пишет. Про воров.
- Мдааа, глубоко. Все с тобой понятно. А ты? – продолжила свой интеллектуальный геноцид Елена Заумная, обратив взор на Вовку, который лишь поднял стакан.
- Нууууу, будем!
- Лен, ну хорош выебываться! Мы все прекрасно знаем, что ты очень умная. В библиотеке работаешь!
- Постучи! – коньяк явно пошел не в то горло Елене, что кряхтела и занюхивала его рукавом.
Женщину от неминуемой смерти спас Алексей.
- Видишь, я тебя спас! А ты мне тут мозг трахаешь!
- Ну хотя бы мозг тебе кто-то трахает. Больше ж никто!
Вовка неожиданно басовито заржал во всю голосину.
- Вов, че зашла шутка моя, да?
- Да, я не о том! Лех, расскажи им про свою оливковую фею.
- Неееее! – улыбаясь заявил он.
- Так, мне тут тоже стало интересно! – подключился Бориска.
- И мне! И нам! – хором ответили девчонки.
- Борис, ты не прав!
- Эту историю должны услышать люди.
- Даже не просите. Ни за что! Даже под угрозой смерти. А ты мне обещал никому не говорить.
- Так я и не говорю. Тебя ж прошу рассказать.
- Отвалите!
Через пол бутылки водки и ласковые уговоры Лизки Штирлиц пал и решил поведать свою тайну.
- Лааадно, так и быть. Наливай!
- Оооооо! – толпа массово изобразила восторг.
В пылу жарких посиделок скрытые любовники перестали быть таковыми, и Оля по-тихому перебралась на коленки в Бориске, одной рукой обняв его, а другой – активно участвую в застолье.
Под очередной аккомпанемент имитации стеклянных сьтаканов началась история оливковой феи от Алексея.
- В общем зазнакомился я с девчонкой городской, недавно к бабке своей приезжала, - начал свою историю Леха.
- Это Алиска что ль? – захохотала Лизка.
- А ты откуда знаешь?
- Так в наши края-то городские редко приезжают. Разве что военные командировочные. А тут фифа городская сложно не заметить.
- Ну да, в общем я к ней на дискотечке в клубе подкатываю. Такой весь кавалер из себя. Тосе-босе, и она мне: «Шумно тут. Пошли к тебе!» А я че? А я ж не против. Приходим мы ко мне, и начинаем пить с ней коньяк. Эта леди словно во Франции выросла. Жрет конину, как не в себя. А я-то до этого с пацанами еще поднашвырялся. В общем просыпаюсь я среди ночи. На кухне на диване. Свет горит. Алиски нет. Голова еще страшно стоит. Думаю. Ну все, хату выставила. Дверь-то на распашку. Прошвырнулся. Вроде ничего не украла. Значит, приличная.
- Ой, а разговоров-то было! – съязвила Ленка.
- Да погоди ты, мать, - осадил ее Вовка, - Это еще не финал. Давай, Леня, жги.
- Наливай сначала.
- Бориска, обслужи рассказчика!
Бориска, который растекся в объятиях Ольги не хотя налил всем, выпил он охотнее. Девчонки, допившие коньяк, перешли на водку.
- Ну так вот. Мы тут с ней поняли, что недоразумение, что произошло на первом свидании надо исправить.
- А это у вас типа свидание было? - в голос закатилась Лизка.
- Лиз, не начинай вот. Кароч к следующим выходным я подготовился. Купил коньяку, там фрукты-овощи, конфетки и все такое. Алиска пришла уже угашенная, но в алко-марафоне сдаваться не хотела, правда, как и закусывать. Только маслины шли в ее рот. Ну я-то подумал, что это ж хорошо. Синяя леди уже не так агрессивно охраняет свою честь и достоинство.
- Ах, ты ж скотина! – завопила Ленка, - Воспользовался бедной девочкой, когда она доверилась тебе?
- А может она сама хотела, ты-то откуда знаешь? – заступилась за одноклассника Лизка.
- А ты че это за этого заступаешься? Тоже маслин захотела? – во весь голос заржала Ленка.
- А твоя книжка-то пади уже пылью вся покрылась. Давно ль брали ее с полки и возвращали потрепанную?
- Моя книжка только по постоянному абонементу, поняла? Залетным читателям херушки.
- Ну да, ну да!
- Лех, продолжай! – осадил бабью склоку Вовка.
- Ну так вот, я смотрю на нее. А она прям вот накидывается специально. Это знаете, когда у тебя вот давно не было, а ты стремную даму на вид встретил, потом пьешь лихо, и она уже вроде ничего.
- Получается в тот вечер стремным был ты? – заржала Ленка.
- По ходу, - заржал Леха, - В общем мне досталось немного любви, пока ее не вырубило.
- Так пока тепленькая-то надо было доделать дело, и гулять смело! – хохотала Лизка.
- Да не, я ж не такой. Я отнес в спальню и уснул. А среди ночи она начала переваливаться через меня, причем так, что не очень переживала о том, разбудит или нет. Ну я подумал, что приспичило, пока не услышал звуки дьявола из моего туалета. Встал. Пошел смотреть. В туалете свет не включен. Включил. Открываю дверь. Она сидит на душевом коврике, как терминатор только что прибывший из будущего. Голая и обнимая свои коленки. А вокруг пиздец. Вулкан, что начал извергаться в ней еще на диване, ускорил свое давление. Она только открыла дверь, и лава брызнула в темноту с огромной силой. Черными пятнами от маслин. На мои белые стены. И вот я в четыре утра шваброй мыл свои стены. Утром она упорхала, как ни в чем не бывало, и больше я ее не видел.
- Ты и книги выбирать не умеешь, и баб еще к тому же. Эх, Алексей, Алексей! Бедолага!
- Да иди ты!
- Говорил же история, огонь!
- Мы домой! – оживились любовнички.
- Ээээээ, ну хорош! – нарвались они на всеобщее негодование.
У каждого нашлось по несколько причин, почему им стоит именно сейчас покинуть бал. На самом-то деле причина была одна. Ясно какая.
Через полбутылки домой засобиралась и Ленка, которую вызвался проводить до дома Вовка.
- Борь, ты потом ее в библиотеку только потрепанную верни.
- Молчи, змеюка! – беззлобно и с похотью в горящих глазах ответила подруге Ленка.
- Вов, и страницы активнее переворачивай! – кричала им в след Лизка.
Когда все ушли Лизка продолжила напарываться, ибо говорить она уже почти не могла, но душа по-прежнему желала веселья. Даже нудный Леха стал чуточку ближе и роднее. Одноклассник все-таки. Может сжалиться над ним и дать любви немножечко, но вряд ли он выдержит второе цунами содержимого человеческого желудка, обрушившееся на стены его ванной. А Лизка могла повторить подвиг городской, но пред ним же будет все прекрасно - любви моменты. Как не рискнуть?
Взгляды их встретились и застыли друг на друге. Они смотрели, не отрываясь. Буря эмоций нахлынула на обоих. Лизка готова была уже скинуть с себя бушлат, толстый шерстяной свитер и валенки, да и вообще все, что под ним было. Тела их стали сближаться, будто нити невидимые стягивали их разгорающуюся страсть. Оставались лишь считанные сантиметры и губы их коснулись бы друг друга.
«Лизунь, выходи за меня замуж, а?» - еле слышно сказал он.
Она не поверила ушам своим и наотмашь со всей дури пизданула ему смачного леща.
- Ты ебанулся совсем что ль? - завопила Лизка, превратившись из покорной овечки в матерую волчицу за 0 секунд. - Алеша, ты такой Алеша. Это ж надо так момент испортить. Какой на хуй замуж? Я аж протрезвела.
- Лиз, ну ты че?
- А ниче. Пока.
Она буквально выпорхнула из гаража, словно Золушка, когда часы пробили двенадцать.
«Нет, ну это ж надо так засрать вечер. Это ж надо? Вот же козел! Козлище!»
Лизка за несколько минут допорхала до дома. Со всей дури хлопнула дверью подъезда. Зло залетела по лестнице. Правда с дверью пришлось повозиться. Руки не слушались и не попадали в отверстие. Но она справилась. Залетела на кухню и трясущимися руками налила себе мамкиной самогонки.
«Нет, ну козел, нет? Так вечер обосрать? А у меня ведь планы были утром быть невыспавшейся и довольной. Ну козел! Козлина! Что за жизнь? Что за жизнь? Эээээх! В субботу пойду в ДК. На дискотеку».
На этой минорной ноте Лизка шмякнулась в кровать, не раздеваясь и засопела. Бал был закончен.
Виталий Штольман, 2022 год
Дню ВМФ России посвящается
Конец 19 века. Одесса. К отцу-генералу, командующему Одесским гарнизоном, приехала дочь-институтка из Смольного института столичного Санкт-Петербурга. По этому поводу папа закатил бал для офицеров своего гарнизона. Институтку приглашает на танец пехотный капитан. Та, обмахиваясь веером, кокетничает: - Ах, как здесь жарко, г-н капитан. Капитан: - Да, мамзель, у меня даже кальсоны к жопе прилипли…Институтка, чуть не в обмороке, отшатнулась к стене, но тут её приглашает на тур вальса бравый гусар – усы, ментик, шпоры, эполеты. Институтка: - Вы знаете, эти пехотинцы такие невежи! Я сейчас такой ужас услышала! Гусар: - Мадемуазель, это же пехота, они же без «ёб твою мать» срать не сядут. Институтка падает на стул в полуобморочном состоянии, но её приглашает на танец морской лейтенант – кортик, белый шитый золотом мундир. Институтка: - Знаете, г-н лейтенант, я сейчас такого хамства наслушалась от гусара. Лейтенант: - Сударыня, это ж кавалерия, они же кобыл е6ут-с. Вот у нас на корабле кто в кают-компании матом выразится – за хуй и за борт!!
Фильм Пацаны, 1983 год
Бля, 37 лет назад.... Те же дети, те же проблемы. То же блядское анальное общество.
Заек бал
Приглашение
-Хочешь сходить со мной на зимний бал?
Бабы:
-моя мама сказала нет
-я иду с твоим братом
-если только мой бойфренд пойдет с нами
-нет лмао
-нет ты страшный
-хмм..нет
-я могла бы или я могла бы просто сделать что-нибудь кроме как идти с тобой на танцы
-я пока не очень хорошо знаю тебя хаха
-у меня есть бойфренд!!!
-что?
-с тобой? пожалуй нет
Парни:
-если я смогу быть маленькой ложкой на этот раз
-мне очень хотелось бы
-да нах
-конечно
-да папочка!
-я думал ты никогда не спросишь
-не вопрос бро. да нах
-да черт возьми
-если только ты возьмешь гандоны
-да сэр
Оборотная сторона
Из серии "Трое, которых пятеро" (история #7)
СЕЙЧАС
– Василиса по тарелочке со мной связывалась, – сообщил Кащей.
– И чего? – заинтересовался Горыныч. – Опять украсть-убить-сломать что-то нужно?
– Отнюдь!
– От отнюдя слышу!
– Короче говоря, – отмахнулся Бессмертный, – Василиса Царю рассказала, как мы её от Нуф-Нуфа спасали.
– И чего?
– Как чего? Амнистия! Нас даже на бал приглашают.
– Куда?
Кащей набрал воздуха в грудь, досчитал до десяти и продолжил разъяснять:
– Государь в гости съездил к соседям, теперь, говорит, не хочу пиры-застолья, хочу балы-маскарады.
– Реформатор, бля, – буркнула какая-то из голов Горыныча.
– В молодости мне довелось побывать на многих мероприятиях подобного рода. Но один из балов запомнился мне больше остальных. Хотя я на нем даже не танцевала, – подала голос Яга.
– Так ты не местная? – изумилась одна из голов Горыныча. – Балы ведь заморская блажь. У нас-то – пиры.
– Раскусил! – осклабилась баба Яга.
– Что раскусил? – начала отплевываться левая голова. Хоть она и пришла в себя после щелчка Балды, но образные выражения иногда воспринимала как-то неадекватно.
– Сколько с тобой общаюсь, а не перестаю удивляться деталям из биографии, – сообщил Кащей.
– Да ты у нас тоже не лыком шит, – ответила комплиментом на комплимент Яга. – Одно только то, что у тебя есть брат – точная твоя копия, чего стоит.
– Лучше б его не было, – буркнул Кащей.
– Вот только давайте в ностальгию не ударяться, а? – умоляюще попросила средняя голова рептилии.
– Ностальгия, да будет тебе известно, ничто иное как реконструкция предыдущего жизненного опыта, не воспроизводящая прошлые события, но включающая субъективную оценку вспоминающего, считающего положительными даже негативно пережитые ситуации. А учитывая то, что вспоминая некоторые эпизоды прошлого, ни я, ни Кащей не испытываем к оным нежных чувств и желания, чтобы они повторились, то я бы скорее назвала данные рассказы устным способом передачи жизненного опыта, а не ностальгией.
– Это называется задушевное пиздобольство.
– Ну, или так, – согласилась Яга. – А раз уж ты сам согласен с тем, что мы здесь не нюни распускаем, а опытом делимся, то изволь послушать, пока я марафет наводить буду. Как-то мы на балу у короля Убералисена с одним рыцарем пересеклись…
– Ну невыносимо же! – простонала трехголовая рептилия и потопала куда-то за избушку.
– Звали его, кажется…
ТОГДА: Незнакомка
– Как зовут тебя, рыцарь? – спрашивает Незнакомка в странной шляпке, с прикрытым вуалью лицом. Голос у неё низкий и глубокий, с едва уловимыми нотками хрипотцы.
– Имя моё не скажет тебе ни о чём, прелестное создание, – уходит он от ответа.
– Вина? – не отступает она.
– Не откажусь, – улыбается Нахтигаль, сдерживая дрожь в руке, принимающей бокал.
– За успешный финал? – протягивает незнакомка свой сосуд, вызывая мелодичный звон соприкосновением хрусталя с хрусталём.
– Финал чего?
– Того, что вот-вот начнется.
Взгляд его всего на мгновение дергается куда-то в сторону, но тут же возвращается к блестящим в прорезях маски глазам собеседницы.
– Не понимаю, о чем ты?
– Всё ты понимаешь, – улыбается та.
Музыка заглушает гудение голосов в тот самый момент, когда рыцарь подносит бокал к губам, обеспечивая себе паузу, во время которой – это видно по глазам – что-то лихорадочно просчитывает в уме. Рука дергается, чуть было не расплескивая вино. Он нервничает, хотя и старается не подавать вида.
– Я могу помочь, – встав на цыпочки и приблизив губы к его уху, всё тем же сводящим с ума голосом сообщает девушка в карнавальной маске, издавая губами звук, который часто можно услышать после затяжного поцелуя пылких любовников. – Но взамен ты поможешь мне.
– Как? – взволнованно спрашивает рыцарь. Он уже не пытается делать вид, будто не понимает, о чём речь.
Её палец, слегка придавив ткань, касается верхней пуговицы его камзола и ползет вниз, останавливаясь на каждой пуговице, разделяя предложение на отдельные слова.
– Так. Как. Ты. Планировал. Сладенький.
СЕЙЧАС
– Как же ж его звали-то, суку такую…
– Вот не умеешь ты рассказывать, – иронично подал голос из-за избы Горыныч, – когда не нужно, такие конструкции из слов городишь, что у меня извилины во всех трёх головах на финишную прямую выходят. А как интересная история намечается, так на ненужные мелочи отвлекаешься.
– Милый, поживи с моё! – начала было оправдываться Баба Яга.
И Горыныч заржал во все три глотки.
– Даже-ть, ежели на три разделить, мой век всё равно поболе будет.
– Неужто? – раздалось из избушки.
– Да я, к твоему сведению, еще две луны на небе застал!
Яга выглянула в окно и, игнорируя аргумент трехглавого, задумчиво пробормотала, глядя в небо:
– Зикхайль?
– Чего? – не понял Кащей.
– Кажись, Зикхайль его звали…
ТОГДА: Нахтигаль
– За короной пришел?
Нахтигаль хватает Незнакомку за предплечье и, крепко стиснув, угрожающе шипит:
– Откуда знаешь? Кто такая?
– Полегче, рыцарь, полегче, – высвобождает руку та. – Слухами земля полнится. А среди вас, среди лихих людей, безрассудный – каждый третий, самоуверенный – каждый второй, не в меру болтливый – каждый первый.
Большая часть сознания Нахтигаля занята тем, что отмечает изменения в бальном зале: перемещения гостей, стоящие у колонн группы не решившихся пригласить кого-то на танец кавалеров, перешептывающихся дам, кружащиеся в вальсе пары, стражу, разносящих напитки лакеев. Меньшая цепляется за каждое слово незнакомки, в надежде, что в её речи проскользнет хоть какой-то намёк на то, кто она или откуда знает о заключенном пари.
– Имеющий уши слышит, что нужно, – продолжает нашептывать та. – Ты, Водяной, Стервелла. Кто еще?
Рыцарь, слушая девушку, не перестает следить за бальным залом. Вон шумный крупный мужик в камзоле с огромной, под стать ему самому, бутылью, регулярно отпивающий глоток-два – сушит бедолагу. Вроде бы общается с компанией королевских охотников, но когда что-то рассказывает, пятится на шажок-два. Оттягивает всю компанию на себя – ближе к трону. Ещё полчаса назад охотники хохотали у среднего окна. Сейчас они уже возле колонны.
– Бесспорно, в вашем пари есть что-то захватывающее, – продолжает Незнакомка. – Но не пахнет ли это всё безрассудством?
Нахтигаль слушает и наблюдает, как шикарно разодетая дама в мехах, с черными слева и белыми справа волосами, курсирует по залу от группы к группе таких же, как она баронесс, графинь, маркиз. Держится слегка отстранённо, хотя и принимает живое участие в разговорах. Постоянно стреляет глазами по сторонам и, скорее всего, так же, как и сам Нахтигаль, отмечает всех, попадающих в область зрения людей и детали. Даже самые мелкие. Её можно было бы назвать красивой, если бы не чрезмерная худоба. Но за богатой одеждой никто не замечает костлявости.
– В какой-то момент сегодня вы станете мешать друг другу, а желание быть первым затмит разум, провоцируя делать ошибки. И кто-то решится подставить другого, чтобы выиграть пари.
Незнакомка не говорит о себе. Она говорит о заключивших пари. Но уши рыцаря ловят каждое слово. И отмечают каждое движение в зале.
Личная охрана короля не бросается в глаза. Её будто нет. Но рядом с Убералисеном всегда несколько одних и тех же лиц. Кто-то подходит к нему, к кому-то подходит он, ведутся разговоры, отвешиваются поклоны, сыплются комплименты, однако несколько человек рядом с ним, а точнее – четверо, не меняются. Примечательно, что среди них одна женщина-амазонка. Но это явно не гостья. И её одеяние – не маскарадный костюм.
– И из-за стремления быть круче всех, кто-то наплюёт на безопасность остальных, – едва уловимая хрипотца в голосе Незнакомки, будто она только проснулась, отвлекает.
Её дыхание, вместе со словами касающееся уха, не даёт сосредоточиться. Но мозг продолжает фиксировать происходящее, глаза – следить за королём и теми, кто его окружает, уши – наслаждаться бархатным голосом.
СЕЙЧАС
– Народу было – не протолкнуться, а для меня скопление большого количества человеческих единиц на относительно небольшой площади, даже сейчас, при наличии внушительного багажа опыта, приобретенного за последующий отрезок жизни, было и будет негативно влияющим на нервную систему и не позволяющим сосредоточиться на основной задаче фактором.
– Пиплофобия, – задумчиво проговорил Кащей.
– У каждого свои недостатки, – пробасил Горыныч из-за избушки. – Я, например, только с высоты полета понимаю что и где, а когда пешком хожу, постоянно на местности путаюсь.
– Топографический кретинизм, – вновь поставил диагноз Кащей.
– Ты ж, например, – продолжал трехголовый откуда-то из-за избушки, обращаясь к Яге, – вместо того, чтобы понятно и быстро объяснить, много лишних сложных слов говоришь...
– Перманентное пиздобольство, – отметил Кащей.
– ...но мы привыкли и даже понимаем тебя. Я ж осознаю, что несмотря на такой недостаток, ты полезный член команды.
– Вынужденная толерантность...
– Слышь, худосочный, – вновь выглянула из окошка Баба Яга, – а навязчивое стремление диагностировать диагнозы когда тебя не просят, как называется?
– Дохуя умный, – хором предположили все три головы из-за избушки и дружно заржали.
ТОГДА: Кэлпи
– И я ему говорю: доблестный сэр, вы, конечно, можете сделать так, как считаете нужным, но на свой страх и риск, потому что ходят слухи, будто особа, которую вы так вожделеете, ведьма.
– И что он?
– Рискнул, – Кэлпи пожимает плечами и с напускным безразличием отхлёбывает из здоровенной бутыли.
Охотники молча ждут, когда здоровяк продолжит, а он – когда кто-то задаст вопрос.
– И у него... получилось? – наконец интересуется самый молодой из собеседников.
– А не знаю. Я его больше не видел, – Кэлпи выдерживает паузу и добавляет, опираясь о колонну: – Никто не видел.
Молодой нервно хихикает. Остальные изумлённо, с некоторой долей испуга смотрят на Кэлпи.
– Холостым, – наконец добавляет здоровяк. – Охомутала она его.
Компания разражается смехом.
– Разве ведьмы могут иметь мужей? – недоумевая, спрашивает молодой.
– Любая женщина, – Кэлпи доверительно кладёт ладонь парню на плечо, – у которой есть муж, по определению ведьма.
Старшие снова одобрительно хохочут, а молодой смущённо краснеет.
– Понимаешь ли, мой юный друг, у каждого мужчины есть особый рычаг, взяв в руки который, женщина способна управлять нами так, как ей заблагорассудится.
Компания замолкает в ожидании следующей шутки. И гигант не заставляет ждать долго. Сделав несколько внушительных глотков из горлышка он добавляет:
– Кроме меня и лорда Дерхахна.
– Почему?
– Я не стесняюсь управлять своим рычагом сам, – кто-то их собеседников издает короткий смешок, а Кэлпи, язвительно ухмыльнувшись, кивает в сторону балкона, на котором престарелый аристократ что-то нашёптывает на ухо юному пажу, пытаясь его приобнять, – а рычаг лорда во власти мальчиков.
Компания охотников в очередной раз неприлично и громко хохочет, не замечая, что за время развеселого разговора проделала путь от центрального окна до ступеней, ведущих к трону. Они даже не обращают внимания на снующих туда-сюда слуг с подносами полными яств и напитков, настолько увлекательно ведет беседу их новый знакомый.
Сам же здоровяк, помимо того, чтобы развлекать охотничью братию, успевает отслеживать короля и нескольких гостей.
Особых гостей.
Которых никто не приглашал. Как, собственно, и его самого.
Каждый с разным успехом приближается к цели пари – короне Убералисена. Стервелла, мило общаясь со знатными дамами, также ненавязчиво обходит бальный зал по другому краю. Однако в отличие от Кэлпи не собирает вокруг себя компании, держась со всеми вежливо, но отстраненно. Скорее всего, будет ловить момент и постарается спереть корону незаметно, обставив всё так, словно она ни причём, и ускользнуть до того, как поднимется паника.
Кэлпи рассчитывает сделать всё абсолютно противоположным образом.
Четверых телохранителей – троих мужчин и одну женщину, делающих вид, что они заурядные гости, – Кэлпи срисовал давно и теперь, почти подобравшись к королю, ждет удобного момента. Сорвать корону, когда внимание всех четверых переключится на кого-то (а оно обязательно переключится) и рвануть к окну. Несмотря на внешнюю неуклюжесть и габариты, наводящие на мысль о нерасторопности, он очень проворен. Ну а выпрыгнув с добычей в окно, Кэлпи примет форму коня и поминай как звали – пари в кармане.
Преимущество перед Стервеллой в том, что после определенного момента ему не нужно переживать о скрытности. Нахтигаля Кэлпи в расчет не берет – парнишка совсем зелёный и сам не понимает, во что ввязался. Несколько дерзких ограблений не показатель мастерства. Даже разбойные нападения нужно просчитывать – ангелы-хранители и те не всегда справляются. Что уж говорить о взбаламошенной и капризной удаче?
Вот и сейчас парнишка, забыв обо всем, отвлекся на какую-то вертихвостку. Та уже водит пальцами по камзолу рыцаря, а он и растаял. Ух как глазки забегали. Не иначе как прикидывает, куда бы уединиться с этой дамочкой в вуали. Ну, тем лучше. Не будет под ногами мешаться.
– А вот однажды довелось мне видеть коричневую мохнатую тварь с огромными, как у слона ушами, – начинает травить очередную историю Кэлпи, – верхом на говорящем крокодиле…
СЕЙЧАС
– Сказочник он, я вам доложу, похлеще Баюна. На ходу такое сочинял – на голову не натянешь. Говорящие крокодилы, пионеры какие-то, металлолом… Словом, рассказывать любил и умел. Да так складно и убедительно, что я до сих пор нет-нет да и задумаюсь, а вдруг действительно где-то есть такие животные, которые старым железом запасаются, как белки орехами.
ТОГДА: Незнакомка
– Удачный момент я организую, – хихикает Незнакомка, прижимаясь к Нахтигалю. – Главное, не проворонь его.
– Так а что делать? И когда? – недоумевает парень, которого все принимают за рыцаря.
– Не ошибёшься, – Незнакомка отступает на шаг, берет ладонь Нахтигаля в свою. И, направляясь в сторону короля, добавляет: – Иди за мной.
Они идут рассекая толпу. Незнакомка уверенно выбирает направление, обтекая стоящих, танцующих, разговаривающих. До Нахтигаля со всех сторон долетают обрывки диалогов, сливаясь в единый сюрреалестичный монолог состоящий из разных голосов.
– ...невероятная история...
– ...урожая прошлого года...
– ...не думаю что она такая...
– ...породистая лошадка, но...
– ...герцогу об этом знать необязательно...
– КРЫСА!!! – возвращает его в реальность женский визг.
Нахтигаль упустил тот момент, когда их руки разъединились и он оказался чуть за спиной Убералисена, а Незнакомка – метрах в пяти перед королём. Дамы с визгом отступают, подбирая платья, расталкивая мужчин. Образуется круг, в центре которого нахально умывается серый грызун. Краем глаза Нахтигаль отмечает, как Стервелла протискивается в сторону, выбираясь из толпы по направлению к трону. Но зачем? Корона ведь на короле!
В следующее мгновение разбойнику под личиной рыцаря становится понятно. Эта шизанутая плевать хотела на пари, когда увидела белую меховую мантию с черными пятнами, что Убералисен сбросил, оставив на троне, спустившись к гостям. Белое с черными пятнами. Бзик? Фетиш? Какая разница, если это – минус конкурент.
Нахтигаль переводит взгляд на образовавшийся пустой круг, в центре которого на задних лапках стоит крыса, и видит, что к этой крысе уверенно шагает Незнакомка с прикрытым вуалью лицом. Люди, образовавшие круг, замирают, а девушка, спокойно подойдя к зверьку и, присев на корточки, протягивает ему ладонь. Крыса недоверчиво обнюхивает пальцы Незнакомки и – все ахают – бодро взгромождается на руку. Девушка встаёт, держа грызуна на ладони и вытягивает руки в разные стороны. Крыса, смешно топорща усики, бежит по руке к плечу, цепляясь лапками за воротник перебирается на второе плечо а оттуда неспешно шествует к ладони.
По толпе проходит шепот предположений.
– Ведьма…
– Укротительница…
– Запланировано…
– Гипноз…
Девушка, это видно даже сквозь вуаль, бросает многозначительный взгляд на Нахтигаля и делает из рук кольцо, по которому начинает бежать крыса. И тут до него доходит, о чем она говорила, ведя пальцем по пуговицам камзола. Она не пуговицы считала. И не пыталась соблазнить. Она проверяла, действительно ли в складках одежды лежит муляж короны короля. Нахтигаль начинает пятиться чуть вбок, чтобы стать у короля за спиной. Трое персональных охранников заворожено наблюдают за внезапным представлением. И только амазонка, брезгливо скривившись, покидает круг.
– Так вот твоё слабое место, воительница, – бормочет себе под нос Нахтигаль, расстегивая пуговицы камзола и запуская руку за пазуху. Одновременно он видит, как Кэлпи с другой стороны тянет руку к голове короля. Ему, с его ростом это не составляет труда.
Неумолимо-короткие мгновения растягиваются до бесконечности в тот момент, когда Незнакомка, подкидывая крысу в воздух весело кричит:
– Оп-па!
Кэлпи поворачивает голову на внезапный звук, продолжая тянуть руку. А Нахтигаль, за мгновение до того, как рука здоровяка сомкнется на ободе короны, меняет её на подделку, пряча настоящую там, где только что лежал муляж. И в следующее мгновение громадная ладонь здоровяка хватает символ царской власти. Для самого короля, увлеченного представлением с крысой, два этих мига сплетаются в один и ему просто кажется, что с его головы сорвали корону.
– Стража! – вопит король. – Корона!
И испуганная крыса, резко дернувшись, спрыгивает с ладоней Незнакомки, рванув меж ногами столпившихся людей.
СЕЙЧАС
– А Нахтигаль-то твой не дурак!
– Осмелюсь заметить, ты очень сильно заблуждаешься не только называя его моим, но и давая ему такую лестную характеристику. Единоразовое попадание в идеальное стечение обстоятельств, такое как произошло в описываемой мною ситуации, не делает человека умным автоматически. Оказаться в нужном месте, в нужное время и выполнить нужное действие – не признак ума, но, скорее, везения и остро отточенных рефлексов. А везение, как все мы понимаем, явление весьма относительное и непостоянное.
– Вставил два слова на свою голову.
– Не два!
– Блин, ну не начинай, а? Рассказывай лучше, чего там дальше было. Сперли корону-то?
ТОГДА: Нахтигаль
Пряча корону, он видит, как еще совсем недавно производивший впечатление неповоротливого увальня Кэлпи, расталкивая людей, устремляется к окну, зажав в кулаке фальшивку. Охранники не успевают. И здоровяк, оттолкнувшись от пола, вышибает своим телом стекло. За окном раздаётся лошадиное ржание и стук копыт. «А вроде бы водный дух» – думает Нахтигаль, застегивая последнюю пуговицу камзола и бочком выбираясь из толпы в противоположную сторону – к выходу. На Незнакомку ему наплевать. Даже самые красивые сиськи мира не стоят короны. И уж тем более, не стоят они свободы. Нахтигаль приоткрывает одну часть дверей бального зала и выскальзывает в коридор, собираясь ускориться.
Амазонка, та самая, которая боится крыс, словно вырастает из-под земли прямо перед ним. Её кулак впечатывается Нахтигалю в лицо и разбойник вместе с обжигающей болью на губах и медно-солёным привкусом во рту чувствует языком несколько продолговатых камешков. Ему ни разу не выбивали зубов, но он понимает, что это именно они.
– Сука, – шипит амазонка, стряхивая собственную кровь с руки.
Выбивая ему зубы, она рассекла костяшки пальцев.
СЕЙЧАС
– Он, когда из-под стражи сбежал, в наши леса перебрался. Потому что свои же архаровцы ему проходу не давали. Дразнили не иначе как Нахти-Шепелявый. Ну какая с такой кличкой может быть разбойничья слава? Срам один. А уж тут, когда морда подзажила, Нахтигаль обнаружил, что новая конфигурация ротовой полости позволяет ему извлекать свистящие звуки, вызывающие спектр негативных ощущений от банального дискомфорта до приступов беспричинной паники.
– Так Нахтигаль – это Соловей-разбойник, что ль? – удивлённо спросил Кащей.
– Он самый, – ответила из избушки Яга. – Знатно я ему тогда приложила.
– Иди ты! – хором изумились головы Горыныча и, выглянув из-за избушки, засунулись в окна. – Так ты и в королевской охране отметилась? Посмотрела, так сказать, на оборотную сторону медали?
В избушке послышался визг Яги, затем грохот кухонной утвари.
Головы Горыныча стыдливо покинули окна и вернулись за избушку.
– Откуда ж мы знали, что ты голая! – раздался голос средней.
– Блин, – печально вздохнула правая, – теперь синяк будет под глазом.
Послышалось приглушённое "тук" и тут же возмутилась левая:
– Нахрена!?
– Для симметрии! – голос правой головы значительно подобрел.
– Так корону ты, значит, спасла?
– А то! – задорно ответила старушка из избы.
– Наградили хоть тебя?
– Да если б всё так просто было! – интонации Яги сменились на задумчиво-виноватые. – Там ситуация с двойным дном оказалась. А я его не разглядела.
ТОГДА: Крыса
Раздаётся крик, поднимается паника. Зверек шмыгает на пол, уворачиваясь от людских ног, ищет нужную пару. И когда звенит разбитое стекло, крыса, цепляясь лапками за ткань, взбирается по нужным штанам до поясного ремня. Хозяин не чувствует крысу у себя на брюках, потому что напуган и возмущен одновременно. Грызун чувствует липкие волны паники, исходящие от него, но продолжает делать то, что должен, то, чему обучен – перегрызает кожаный шнурок, металлическая застежка которого удерживает на поясном ремне королевскую печать. Вместе с добычей в зубах, вновь прыгает на пол и так же петляя между ногами ринувшихся к разбитому окну зевак, вползает по костюму хозяйки и прячется в потайной карман сумки, который хозяйка сразу же застёгивает.
Никто не замечает этого.
Крыса чувствует, как качается сумка, в которой она сидит. Следовательно, хозяйка идет, болтая ею на ходу.
– Молодец, Лариска, – шепчет Незнакомка.
Эти слова обычно означают, что скоро крысе дадут вкусные зернышки. Крыса радуется.
СЕЙЧАС
– Надо же! Королевскую печать!?
– Представьте себе! Пока суть да дело, пока новую сделали, пока указом старую отменили, пока до всех эта новость дошла – там столько поместий, зерна, скота было в деньги переведено и бесследно сгинуло!
– Так а кто она такая, дрессировщица эта? Выяснили?
– Аферистка. Факт.
– А эта, на мехах помешанная? С ней-то что?
– Ничего.
– Как ничего?
– Вот так. Ничего.
ТОГДА: Де Виль
Прижимая к груди королевскую мантию, Стервелла выскакивает в не успевшую закрыться за ретировавшимся минуту назад Нахтигалем дверь, и натыкается на амазонку, волочащую его за волосы.
– Стой! – приказывает та, доставая внушительных размеров кинжал.
Стервелла замирает, прижимая меховую мантию к груди. Смотрит на амазонку и умоляюще произносит:
– Ну она же красивенькая…
Что-то в стражнице ёкает. И она, ледяным тоном произносит:
– Поймают – твои проблемы.
Лицо Стервеллы озаряет безумная улыбка и она со всех ног бросается к ступенькам, всё так же прижимая к груди мантию.
– Н-да, – бормочет амазонка задумчиво, – шмотки можно купить или спиздить. С мозгами так не прокатит.
Она толчком распахивает двери и втаскивает в бальный зал окровавленного Нахтигаля. Он в данный момент не только без зубов, но и без сознания.
– Ваше величество! – кричит стражница. – Преступник пойман!
СЕЙЧАС
– Я готова, – сообщила Баба Яга, выходя из избы. – Тряхну стариной.
Её наряд можно было бы назвать костюмом амазонки, если бы он был на юной воительнице. Но на старушечьем теле это походило на любительский костюм начинающей деревенской БДСМщицы. Завершающим штрихом, возводящим абсурд в абсолют, были кокошник и черная маскарадная маска.
– Яга! – возмущенно воскликнул Кащей, – Это что за пиздец?
– Да нормально бабка выглядит, – вступился за старушку вышедший из-за избушки Горыныч, – это ж бал-маскарад!
На левой шее у него висел ромашковый венок, второй, поменьше, но тоже ромашковый, украшал голову. Средняя могла похвастать шляпой цилиндром и моноклем, который не пойми как держался на морде рептилии. Правая же ограничилась тем, что нацепила белый парик с завитушками на манер заморских послов. У левой головы под левым глазом, а у правой – под правым сияли фингалы.
«И правда, симметрично» – подумал Кащей. А вслух обреченно пробормотал:
– Паноптикум, блядь.
Почему-то он был уверен, что на балу они произведут фурор. Феерический.