Привезли Айвазовского в Русский музей Малаги (Испания). Жена, ранним воскресным утром, умотала в горы с подружкой по увлечению сендеризмом, и оставила меня один на один со спиногрызами.

— В Русский музей поедем? — спрашиваю я детей.

— Моожно, — без всякой охоты отвечает одиннацатилетний Данька.

— Зачем? — риторически интересуется восьмилетняя Аня, не отрываясь от просмотра покемонов.

— За неприходящими ценностями.— отвечаю.

— Неприходящими куда?

— В Мак Дональлдс, куда ценности не придут, а мы обязательно заскочим сразу, после посещения выставки.

Чада повеселели, отбросили в сторону свои планшеты, и шустро собрались в дорогу— все-таки, притягательность картин Айвазовского "зашкаливает".

Помимо знаменитого морениста, в музее было еще много чего: Серов, Верещагин, Васнецов, Поленов... Не было мира: Куликовская битва, смутное, время, Полтава, наполеоновские войны, Крымская, русско-турецкая 1877-78, первая и вторая мировые, и, почему-то Лев Толстой.

Данька войнушки любит— смотрит с интересом и слушает мои рассказы:

— А вот, Пересвет бьется на поединке с Челубеем, перед тем как войска сошлись на Куликовской битве...

— Круто пап! Пересвет и правда был таким здоровым? — спрашивает сын.

— Здоровый — правда, был ли — не уверен, о нем в "Задонщине" сотню с лишним лет спустя упомянули.

— Зачем? — интересуется доча.

Я, на мгновение, завис: и правда, зачем? Значение битвы, предки осознали не сразу, никто не удосужился даже о численности войск с обеих сторон толком упомянуть, даже место сражения указано плюс-минус две сотни верст, а тут бац — героический пафос-эпос толстенными жилами выпирает из под кольчуги.

— Что бы испанцы, пришедшие на выставку, восхищались и боялись, а нас, в этот момент глядя на них, распирало от гордости. — ответил я Ане.

Идем-смотрим дальше. Дочкино "Зачем?", настолько врезалось в мое сознание, что с этого момента, на все остальные картины я смотрел сквозь призму этого вопроса:

Кругом море трупов, героически сшибаются с супостатами наши пращуры на промежутке тысяча лет— сотня картин, кровищааа, у сына глаза горят, у Ани перманентный кисляк на моське.

— А вот, — говорю я Даньке, — войска наши по Каракумам бредут, под руководством генерала Скобелева, по прозвищу "Белый генерал" ...85 сражений на его счету, и ни одного проигрыша, этакий второй Суворов. Он Ташкент с Черняевым брал, нашу с мамой родину, затем его на фронты русско-турецкой отправили...

— Круто, пап.

— Зачем?

— Елки-палки, доча, ты— русская, значит должна знать, что у русских, любимый спорт— воевать с турками, доходить с победами до их столицы, и встречать там английский флот, который, под угрозой новой войны, не пускает нас в Стамбул, и уходить домой до следующей войны. Мы так любим турок, что когда не получается с ними войны, то едем к ним отдыхать на "все включено"...

Добираемся до зала с Айвазовским: после увиденных ужасов войны, его набережные Стамбула в лунную ночь, как бы предвосхищают грядущее месиво — вот вот, из-за края картины, появится флот Ушакова, и начнется любимая потеха Даньки.

"Девятый вал", "Буря"— тоже война, но со стихией; "Сотворение мира", "Всемирный потоп"— так же пропитанны воинственностью.

— А вот здесь, море спокойное! — с радостью обьявляет Аня.

— Затишье перед бурей.— догадывается Даня.

— И здесь все тихо, лодочки на воде как бы спят.

— Перемирие.— объясняет одиннадцатилетний эксперт сестренке.

Постигли творчество Айвазовского, заглянули в музейный кинотеатр— отдохнуть на мягких креслах апосля длительной ходьбы. На экране разыгрывается драма, похлеще штурма Шевардино: крупным планом видно основание кирпичной трубы, от снесенного пол века тому назад малажского свинцаплавильного завода (труба в Малаге известна, "Моникой" зовется, потому как однажды, влюбленный вандал, написал имя своей девушки на верхужке сорокаметровой трубы, по сей день споры ведутся— как он это сделал). Вокруг трубы, медленно, со скоростью - круг за шесть минут(я засекал), двигается спиной к камере баба со скрипкой в руке, одетая для похода в супермаркет. Рядом с ней идет мужик, в наушниках, с двухметровым металическим дрыном в руках, на конце дрына огромный микрофон в мохнатой оправе. Скрипачка делает вид, что прислушивается к звукам кирпичной трубы, вокруг которой нарезает круги, и один раз в тридцать секунд издает смычком короткий душераздирабший скрип( в пол секунды, не более).

Народ, заходит в кинотеатр., смотрит на этот "пиздец" с минуту, и вылетает наружу. Я с детьми, выдержали 17 минут киноэпопеи. За это время, дура со скрипкой и хрен с металлодетектором и микрофоном, обошли трубу, длина окруженсти которой метров 20, три раза! За это время, я так и не услышал от дочи:"Зачем?". "От войны деточка отдыхает."— сделал вывод я.

Выходим из музея, спрашиваю смотрительницу:

— Что это было? Я о кино.

— Киноперфоманс молодых художников Малаги, завоевавший много международных наград на выставках современного искусства, и являющийся достоянием сети музеев "Помпиду".— ответила она.

Мой шаблон был окончательно порван:"Зачем?" — рвалось наружу по любому поводу весь остаток дня.

На ночь глядя, посмотрел тарантиновское "Однажды в Голливуде".

Зачем, сцуко, два часа череды скучных событий, из которых лишь парочка слегка связанны с кровавой развязкой?

Потом дошло: милитаристкая тематика "торкает" мирного обывателя тогда, когда художник нарочито скучно показывает любимую многими обыденность, после чего зритель уже сам хочет схватиться за винтовку, и перестрелять ко всем чертям горе перфомансеров, и вот тогда, и огнемет Ди Каприю встречается на ура, и битва Пересвета с Челубеем.

Эх, зря "хождение со скрипкой вокруг трубы", устроили в конце выставки, а не в начале, Тарантино не одобрит.

Моя копия с картины И.К. Айвазовского "Трапезунд с моря". Холст, масло. 2016.

Моя копия с картины И.К. Айвазовского  "Русские и французские фрегаты". Холст, масло. 2016.

Я писала эти работы с оригинала, в художественных музеях.

https://www.instagram.com/polinamoshka/

Остров Итуруп, Курилы. Фото: Егор Котов.

Источник

Морская буря по мотивам Айвазовского

В ход дела , так же как и в позапрошлой публикации, пошла обычная эмаль для внутренних работ.

Трудно поверить, но Айвазовский был не только владыкой моря и марин (не ваших знакомых, а жанра пейзажа с водой), мастер умел и зиму показать хоть куда.

Крымчанин Айвазовский плохо переносил петербургский климат, частенько простужался, и даже Пушкин при их короткой и единственной встрече спросил – не болеет ли юный художник на севере?

К слову, картину выше в 2004 году продали на аукционе за 2 миллиона фунтов стерлингов. Отличная работа получилась))

Иван Константинович Айвазовский – «Зимний обоз в пути», 1857

Художник зиму не любил. Да и север тоже, часто его тянуло на малую родину, к теплому морю. Но это не мешало Ивану Константиновичу виртуозно изображать зимние деньки. Это не просто белые пейзажи, они переливаются самыми разными цветами, в зависимости от настроения и погоды это могут быть серые, голубые, золотые и даже розовые оттенки.

В зиме Айвазовского всегда найдется место деталям: это и спешащий по делам народ (вроде обычная жанровая картина, а ведь веришь), а где-то немного намело на прогулочную дорожку, да и вообще на полотнах иногда такая метель – хоть укутывайся у себя в квартире потеплее)

Иван Константинович Айвазовский – «Мельница», 1874

Иван Константинович Айвазовский – «Зимний вид», 1874

Часто для зимних пейзажей Айвазовский брал бытовые сцены из жизни простых людей и разбавлял ими свои зимние пейзажи. Такие решения позволяли не только щегольнуть мастерством пейзажиста, но и вовлечь в картину, придать ей жизненности и действия. Все же море более динамично, чем заснеженный вид)

Иван Константинович Айвазовский – «Зимний пейзаж», 1874

Вот тут художник разыгрался с цветами и изобразил прям какое-то летнее небо. Хоть на картине и зима, но впечатление от нее очень теплое:

Иван Константинович Айвазовский – «Чумаки в Малороссии», 1860-е

Из всех работ мне больше всего приглянулся «Зимний пейзаж» 1876 года (согласен, название не очень-то удивляет, но и автор был не писателем, а художником).

Центр картины - дорога, которую немного присыпало снегом. Мы видим парочку, которая не сидит дома перед компом как я и любуется красотами от щедрого Айвазовского.

Отличная работа со светом, небо написано в несколько оттенков. Оно практически сливается с пушистыми кронами деревьев. Есть тут и прекрасные цвета, и сказочные деревья в инее и снеге, а мелкие детали и мастерство автора добавляют жизни картине – очень хочется туда попасть.

Иван Константинович Айвазовский – «Зимний пейзаж», 1876

Красотища же!

Мой телеграм: https://t.me/picturebymaslo

Еще есть инстаграм: https://www.instagram.com/picturebymaslo

Добра!

Мне кажется, почти все слышали историю про медвежат на картине «Утро в сосновом лесу», которых на полотно добавил Константин Савицкий. Шишкин - царь леса, равных ему в изображении лесных пейзажей я не знаю. Но вот с медведями не задалось, благо коллега помог.

За это Савицкий удостоился своей подписи на картине, правда купивший ее Третьяков не оценил его вклад и приказал стереть фамилию с полотна. Поэтому долгое время Шишкина считали единственным автором.

Иван Иванович Шишкин - «Утро в сосновом лесу», 1889

Так вот, это не единственный случай таких совместных работ у художников. Посмотрим еще)

Карл Брюллов так долго писал портрет Крылова, что баснописец шутил, мол до готового портрета не доживет. Ну что же, так и произошло. Художник попросил сделать посмертный слепок с левой руки, чтобы закончить уже картину. Но в итоге бросил, и дописывал ее уже Фаддей Горецкий. Кстати, тогда ходила шутка про то, что Горецкому не удалось «оживить» руку.

Карл Брюллов - «Портрет баснописца Ивана Андреевича Крылова», 1845

Продолжаем разговор. Одна из самых мягких и веселых картин Василия Перова, «Охотники на привале», тоже не была создана одним художником. Здесь приложил свою руку Алексей Саврасов, к которому Перов обратился за помощью с пейзажем.

И это не единственная помощь от пейзажиста. В картине «Птицелов» все того же Перова все тот же Саврасов снова писал пейзаж!

Василий Григорьевич Перов - «Птицелов», 1870

Это немного вскружило голову Алексею Кондратьевичу, который не очень лестно высказывался перед своим учеником: «Василий Григорьевич Перов просил меня в картине «Птицелов» и «Охотники на привале» написать пейзаж, и я написал. Хорош бы я был мастер, если бы грача мне написал Васька Перов, а я бы только лазурь и облака».

Вот только Саврасов в тот день решил не делиться другой историей: за год до «Охотников» Перов помогал ему с фигурами бурлаков в «Волга в окрестностях Юрьевца». Не Репиным единым, знаете ли (до известных «Бурлаки на Волге» было еще 2 года).

Все та же история – с пейзажами Саврасов на ты, а вот фигуры людей у Перова все же лучше)

Алексей Кондратьевич Саврасов - «Волга в окрестностях Юрьевца», 1871

Двигаемся дальше! Признание Левитана как одного из сильнейших наших художников началось с этой работы. 19-летний художник к тому моменту успел пережить всякое – полунищий сирота и еврей (а в 1880 году всех евреев выслали из Москвы, к слову), крайне неуверенный в себе и замкнутый.

Левитан любил Сокольники и часто пропадал там днями. К отчетной выставке нужно было срочно писать работу, но совсем не шло. Именно в соколях Исаак словил вдохновение и написал картину, а примерно через неделю все деревья оголились и красивый пейзаж пропал.

«Фьюх, успел» - примерно так он подумал в тот момент))

Показал работу Николаю Чехову (брат известного писателя), тот ему сказал – нужно бы женщину. В смысле, на картину добавить. И написал другу эту печальную фигуру загадочной девушки.

На выставке был успех. Только учитель Левитана, уже мощно прибухивающий Саврасов (снова он!), наорал, мол нафига добавил ненужную даму в крутой пейзаж, а картину купил сам Третьяков. За целых 100 рублей, которые очень помогли нищему художнику.

Успешная работа помогла поверить в себя неуверенному Левитану, но вот люди в дальнейшем на его полотнах почти не появлялись.

Еще одну крутую коллаборацию организовал великий Айвазовский. Но тут нужна предыстория. Когда художник был совсем мальцом, ему удалось лично познакомиться с самим Пушкиным. Произошло это в 1836 году на одной из выставок, где поэту представили талантливого ученика. Это было началом большой любви художника к «солнцу русской поэзии».

Айвазовский много раз писал сюжет «Пушкин у моря». Можете бить меня палками (пожалуйста, не надо), но поэт на картинах всегда получался так себе. Все же призвание Айвазовского – море и пейзажи, а не портреты.

Что же делать, как отдать дань великому Пушкину, да еще и море не обидеть? Все верно, замутить совместную работу с другим мастером. А кто там у нас превосходный портретист и любитель тонких душевных оттенков (о как накрутил)? Репин, конечно.

Иван Айвазовский – «Прощание А.С. Пушкина с морем», 1877

Вот и получилось: великолепное море в пасмурную погоду, да потрясающий поэт. Хотя Репин, как всегда, в своем стиле: «Дивное море написал Айвазовский... И я удостоился намалевать там фигурку».

Я могу накидать всяких метафор и найти дополнительные смыслы, но, пожалуй, посоветую присмотреться к морю и фигуре поэта повнимательнее, насладитесь картиной, представьте сам момент прощания.

На этом список совместных работ художников не исчерпывается, может быть мы еще вернемся к этой теме. Ну а пока что остановимся здесь. Какая коллаба вас удивила больше всего?

Заходите в гости ко мне в телеграм-канал: https://t.me/picturebymaslo

Ну или заглядывайте в инстаграм)

Добра!