— Вот здесь, значит, интересная метафора, а это отсылка на Канта...
— Какого Канта, Серёжа? Ты диваны рекламируешь!
Начальник решительно отправляет в корзину мейл с продающим стихотворением, и Серёжа морщится, как от зубной боли.
— Там и про диваны есть, Алексей Иваныч! — возражает в отчаянии.
Босс только отмахивается. Закуривает прямо в офисе, стряхивая в пепельницу. На вид они ровесники: обоим лет по тридцать, только один — «Серёжа», как в школе, а другой — «Иваныч».
— Парень, очнись! Ты не Цветаева и не Пушкин, ты копирайтер. Будешь витать в облаках — останешься без работы, помяни моё слово!
Алексей Иваныч фыркает. Его пиджак хорошо сидит в плечах, а вот на животе ткань натягивается. Парик на круглой голове слегка покосился: теряет фундамент.
— «Посидели на софе — попа словно в райском сне!» — бросает в сердцах Серёжа.
Алексей Иваныч вскидывает брови и одобрительно кивает.
— А вот это интересно, свежо! Можешь, когда надо!
— Могу, — соглашается Серёжа угрюмо.
Приседает от мощного хлопка по спине. Мошка из вянущего спатифиллума кружит над чашкой с пакетированным чаем, уверенно заходя на посадку.
— Давай, парень, бери себя в руки, — подбадривает Алексей Иваныч. — Через час жду полный стишок. Потом возьмёшься за клининг-фирму.
Мошка-утопленница плавает в чайной плёнке, описывая вялые круги. Серёжа выходит из кабинета, и жалюзи лязгают ему в спину. Другие обитатели опенспейса работают, не обращая на коллегу внимания.
— Побыстрей, Серёг, мне ещё макет верстать, — цедит из-за своего компьютера девочка-припевочка со взглядом акулы.
Покачав головой, Серёжа возвращается на место. Ерошит чёрные с проблеском ранней седины волосы так, что чуть не прореживает.
— Лучше б не шутил, — шепчет под нос, набивая на клавиатуре: «Посидели…»
Стрелка часов ползёт в альтернативном времени. Серёжа всё пишет, пишет, пишет, пишет, пишет… Обед смывает с мест всех сотрудников. Как стадо слонов, они уносятся с топотом, оставляя после себя лишь крышки контейнеров для еды и лишние монетки. Оглядев заброшенные на час компьютеры, Серёжа откидывается на спинку кресла. Жуёт губу. Буравит взглядом экран. Словно нехотя рука тянется к мышке, и Серёжа кликает на закладку «ЛитСай Издат, кабинет автора». Перед глазами проплывает нарисованная от руки обложка с надписью «Бессвадебный май: стихи о вечном», и Серёжа открывает статистику.
«Вы заработали: 147,35
Вы уже получили: 0 »
Вздохнув, он достаёт из сумки контейнер и тенью растворяется в дверном проёме.
Стрелки ползут дальше со скоростью слизняка. Достигают заветного часа. В офис, хлопая приоткрытым окном, врывается ветер свободы.
Серёжа спешит по мокрому тротуару и улыбается. Воротник рубашки завернулся, замялся, беспомощно обломал свои жёсткие крылья. Поэт слегка подпрыгивает на ходу и с потоком людей вплывает на станцию метро…
— Сегодня я прочитаю стихи о городе и по-своему его приукрашу. Не судите порывы души строго — судите справедливо.
Серёжа обводит взглядом бар, рассматривает внимательных зрителей. Вот сидит этакий профессор-математик и ласкает рукой гриф гитары, вон красотка, как с обложки таблоида, листает исписанную тетрадь. Во втором зале пьют усталые люди, шумят, балагурят, а здесь, оккупировав микрофон для караоке, Серёжа читает с листа.
— Вагон идёт в депо. Мечтами окрылённый,
Берёт короткий отпуск до утра.
Назавтра в тот же путь маршрутом запылённым,
А где-то поезд едет на моря! — декламирует он вдохновенно.
Бармен разливает пиво молча, бросая на выступающего взгляды. Его лицо серьёзно, словно смотрит в себя. Посетитель из второго зала подходит ближе, опрокинув шот, прислушивается.
Вечер в разгаре, и оранжевый неон пивнухи играет на задумчивых лицах.
— Понимаешь, я творить хочу, прекрасное нести! — перекрикивает Серёжа шум вагона, пока «профессор» молча поддакивает. — Стихи, они ведь душу лечат, спасают, а мои… Эх! «Напишу поздравления, рекламу, тосты» — вот мой потолок. А, уже выходишь?
Безымянный поэт прощается, трясёт за руку и уходит, обняв гитару. Серёжа провожает его долгим взглядом. Поезд отъезжает от станции, увозя бедолагу со сгорбленной спиной и висящими меж коленей руками.
Дом встречает песенкой из мультфильма и смехом — и то, и то звучит на всю квартиру. В прихожую выбегает дочка, и Серёжа с хеканьем подхватывает её на руки.
— Привет, малышка! Как дела в школе? — спрашивает с преувеличенной радостью.
Дочурка болтает ногами в воздухе и хихикает.
— Я в конкурсе участвую, пап! — хвастается гордо. — Конкурс чтецов! Через неделю будет.
— Умница, вся в меня, — вздыхает Серёжа и опускает ребёнка на пол.
Треплет по голове, с нежностью смотрит, как та проказливо уворачивается. Выходит жена и, прислонившись к стене, наблюдает за ними. Серёжа неловко ей улыбается.
— Ну иди, Машунь, играй, — предлагает тихо.
Дочурка упархивает в комнату, и Серёжа оседает на коридорный пуфик. Вытирает устало лоб.
— Всё в порядке, мой сладкий?
Серёжа морщится. Жена садится рядом, заглядывает в лицо и, не дождавшись ответа, снимает с него ботинки.
— Я так устал… — шепчет Серёжа, запрокидывая голову. — Я бездарность, Надя. Ты замужем за неудачником, понимаешь?
Надя поднимается и помогает ему встать. Смотрит со странной иронией.
— Опять самобичеванием страдаешь? И как не надоест?
Она гладит Серёжу по лицу, убирая налипшую прядь.
— Машенька тебе кое-что сказать забыла. Ма-а-аш? Какой стих ты читаешь на конкурсе? — кричит Надя в комнату.
В прихожую высовывается довольная девочка.
— Па-а-апин! Про облачную страну!
— Слышал? Про облачную страну, — повторяет Надя изумлённому мужу.
Вешает его ветровку, смеётся, когда по лицу Серёжи расползается глупая улыбка. Их ладони переплетаются, и Надя целует любимого.
— Если ты в себя не веришь, поверь в нашу веру в тебя, — велит сурово, глядя в глаза. — Всё впереди. Всё будет! А пока прочитай мне этот стих, потому что я его очень люблю.
На кухне ждёт готовый ужин и тарелка с домашними крендельками. Сняв фартук, Надя садится за стол; Серёжа встаёт перед ней, как совсем недавно в баре…
— Вот здесь, значит, олицетворение, а это образ лимба, — комментирует он потом.
И Надя слушает.
© Алёна Лайкова
Источник: https://vk.com/wall-183463244_4152