Никто больше не задаст тупых вопросов
Загадки человечества
Когда ты разгадаешь: почему круглую пиццу упаковывают в квадратную коробку, а едят нарезая треугольниками …то познаешь мудрость Вселенной.
94. Конкурент
Утром, когда все расходились по делам, мы с Солнцем спускались на кухню и завтракали в тишине, обсуждая сплетни и сны. Но сегодня Мина решила нарушить наш порядок и забрать себе всё внимание Солнца. Сделав вид, что самой ей никак не справиться, она уселась ему на колени и заставила заплетать свои непослушные волосы в причудливые косы. Солнце, не умеющий противостоять её очарованию, радостно и послушно выполнял ее просьбу, пока она болтала ногами и рассказывала всякие глупости о подругах и школе.
Я принялся листать газету с ожесточением, достаточным для того, чтобы все заметили мое недовольство, но недостаточным, чтобы обвинить меня в нем. Из очередного разворота выпал какой-то листок и скользнул под стол. Я нагнулся за ним и удивился: с пола на меня смотрело довольное лицо Блага. Я поднял листовку и рассмотрел ее получше. Под яркой фотографией крупная надпись кричала: «Голоса окраин».
Утро переставало быть невыносимым. Я протянул находку Солнцу, но он не разделил моей радости. Он согнал Мину с коленей, отдал ей расчёску и жестом велел выйти из кухни.
Солнце всматривался в листовку, нервно потирал шею и хмурился.
– Расскажи мне, чем он занимался на той стороне.
Я попытался вспомнить хоть что-то, но что тогда, что сейчас, меня совершенно не интересовала жизнь Блага, и я только пожал плечами. Солнце злился.
– Ну а много у него было знакомых. Он имел какое-то влияние?
Я виновато улыбнулся. Он выругался и встал из-за стола.
– Идем.
Он пошел к двери, но я смог вовремя остановить его.
– Ты же в пижаме!
Солнце закатил глаза, побежал к себе в комнату и вернулся в старом пальто, накинутом поверх домашней одежды. Мы вышли из дома и быстро зашагали в сторону окраин.
– Тебе нужно успокоиться, – ненавязчиво заметил я, стараясь не отставать от Солнца.
– И как мне это сделать? Ты посмотри на это! – он ткнул листовку мне в лицо. – На его агитации лепесток праздного цветка. Представь что будет, если он победит. А мне в этом городе еще жить.
И действительно, в углу, рядом с плечом Блага было маленькое розовое пятнышко, которое я не сразу заметил.
– Да брось ты. Это Благо. Даже если он кого-то склонит на свою сторону, этого никто не заметит.
– Я бы не был в этом так уверен.
Чем дальше мы отходили от дома, тем чаще нам попадались знакомые листовки. Они облепляли столбы и деревья, покрывали собой стены, устилали землю. Солнце явно плохо знал эти места. Он часто останавливался на перекрестках и путался в дорогах. Вся его привычная уверенность таяло с каждым шагом, а попадавшиеся прохожие недобро смотрели на нас и посмеивались.
Внезапно Благо сам вышел нам навстречу вместе с низенькой женщиной, возраст которой понять было невозможно, понимающе кивая и улыбаясь, как на той самой фотографии. Женщина что-то быстро и тихо говорила ему, в одной руке сжимала руку Блага, а в другой его листовку.
Пока мы ждали окончания их разговора, я впитывал в себя воздух этого места. Улицы были пусты, но я знал. что вокруг полно людей. Они рассматривали нас, шептались за грязными окнами и в темноте переулков. Солнце совсем не обращал на это внимания и мне показалось, что это было не случайно. Он как будто давно научился не замечать грязи окраин, и я вдруг четко осознал, что нам нельзя было сюда соваться. Эта территория была чужой, враждебной. Я схватил Солнце за рукав, и именно в этот момент Благо повернулся к нам.
Женщина согнулась и быстро пошла прочь.
– Как приятно вас здесь встретить, – с наигранной учтивостью заговорил Благо.
– То, что ты делаешь это подло и низко! – огрызнулся Солнце.
Благо удивленно поднял бровь.
– Ты о моем желании улучшить жизнь моих избирателей? Не вижу в этом ничего подлого, а совсем даже наоборот. Разве есть что-то достойнее? – он наигранно раскинул руки, красуясь перед невидимой публикой. – Этот город нуждается в помощи и я могу ее оказать. На той стороне я научился тому, как поступать с сектантами и убийцами.
– И с зависимыми? – прошептал Солнце.
Благо перевел на меня взгляд.
– Твой новый друг, кажется, все еще болен, – забеспокоился он. – Не стало бы хуже. На улице холодно, а он в одних бархатных тапочках.
Я посмотрел вниз. Солнце действительно не переобулся перед выходом. Он был загнанным и беспомощным. Щеки его нездорово покраснели, тело дрожало, а рот постоянно открывался и закрывался, не находя нужных слов. Нужно было срочно увести его и спрятать понадежнее. Но хуже это жалкого зрелища был только горделивый вид Блага.
– У тебя нет ни идеалов, ни ценностей, – я шагнул вперед и заслонил собой Солнце. – И на той стороне и на этой за тобой пойдут только те, кого ты сможешь купить.
Благо наклонил голову и обрушил на меня всю мерзость своей снисходительной улыбки, напоминая мне о том, как часто я сам приходил к нему просить помощи. В памяти всплыли его многолюдные вечеринки и подозрительные незнакомцы у нашей квартиры. Я попытался продолжить, но горло свело и вместо слов я смог издать только какой-то хриплый писк. Глаза жгло от подступающих слез. Еще никогда он не заставлял меня чувствовать такую обиду и унижение, а Солнце рядом делал всё только хуже.
Благо смилостивился и посмотрел на часы.
– Мне пора. Окраины огромны и полны проблем.
Он развернулся и ушел, а мы стояли неподвижно и впитывали в себя всё презрение, которым были пропитаны эти улицы.
– Мне нужно кое-что найти, – в голосе Солнца откуда-то появилась энергия и даже азарт. – А ты пока подумай о моем внешнем виде. Мне нужно что-то строгое, но не вычурное. Что-то повседневное.
– Ты о чем?
– Придется выставить свою кандидатуру на этих выборах. И победить.
Становится страшно, когда понимаешь, как люди относятся к приютам для бездомных животных
В обычной, "не рабочей" жизни, часто всплывает (ах-ха) тема приютов для животных. И чего я только не услышала. Пару примеров за последние пару недель:
- Все приюты воруют деньги, поэтому хрен им, не даю.
- А что в этих ваших приютах делают, усыпляют же только?
- Их же государство спонсирует, куда им ещё?!
- Дык приюты же полупустые, я слышала, вот я им и притаскиваю всех кошек с района. А они ругаются, не берут!
- Я им привёз корма пару пакетов, так они отказались брать! А еще говорят везде, что им необходима помощь! А ведь только бабки берут, ворюги.*
- Она сожрала двух моих кур! Пришлось выпустить её на улицу, в приюте ей было бы точно хуже.
* товарищ привёз самый дешевый, к тому же просроченный еще лет 50 назад на его же балконе, корм.
И таких моооре! П-просвещение.
Всем бобра, любите наших маленьких друзей!
Полиция по-монтессори
93. Формы кота
Я стоял с подносом в руках, а Мина бегала вокруг, не разрешая мне уйти.
– Еще вот это, – она положила на поднос фиолетовый цветок и маленькую деревянную овечку. – И попробуйте мои печенья.
Подниматься по лестнице пришлось очень аккуратно, нащупывая ногой каждую ступеньку. Всё на подносе опасно шевелилось и дребезжало. Я удивился сам себе, когда занес его в комнату Солнца, ничего не уронив по дороге.
– Какая тут жара! – я поставил поднос на столик возле кровати. – Пей чай. Мина дважды кипятила воду. Верит, что ты болен.
Солнце лежал на горе подушек, закутавшись в пару одеял, а на его лысой голове пристроилась уродливая минина кошка.
– Я правда болею. Вот на мне одеяла.
Я усмехнулся и стал перелезать через него к занавешенному окну, стараясь побольнее надавить острыми коленями на извивающееся под одеялом тело. Нестерпимо хотелось впустить в комнату немного свежего воздуха, но Солнце перехватил мою руку.
– Не надо. Я только согрелся.
– Задохнешься от духоты, если не помрешь раньше от тоски.
Я раздвинул шторы пальцами и посмотрел одним глазом на улицу. Внизу стояли люди с портретами Солнца, перечеркнутыми красной краской, а какие-то крикуны наперебой призывали голосовать за Красавца Ро.
– О ком они?
– О продавце строительных инструментов с кудрями, как у младенца, – скривившись ответил Солнце.
Он крутил перед лицом деревянную овечку. Кошка слезла с его головы и свернулась клубком на одной из подушек.
– Осторожнее, – предупредил я. – Она может сжаться в одну точку и затянуть внутрь себя все вокруг. Придется покупать новую мебель, если выживем.
– Глупость какая, – Солнце погладил кошку по спине, и его мокрая ладонь моментально покрылась белой шерстью. – Она слишком стара для такого.
Под кошачье похрапывание и крики снаружи мы пили ароматный чай с горелым печеньем.
– Может они наконец согласятся отпустить меня? – глухо спросил Солнце. опуская губы в чашку.
– Если тебе не нравилась эта работа – мог бы давно отказаться сам.
– А я больше ничего не умею, – обреченно ответил он. – Всю жизнь управлял этим городом и, кроме этого, ничему не научился. В какой момент все вдруг решили, что у талантливых родителей и ребенок соответствующий? Но я не так умён, как моя мать и не так энергичен, как отец. И вообще у меня частей тела не хватает, а с меня требуют, как с целикового.
Я понял, что Солнце ворчал вовсе не для того, чтобы к чему-то прийти. Он просто хотел, чтобы его пожалели. Этого я не умел, поэтому держал кружку возле губ, чтобы не сказать ничего лишнего.
Кошка издала неприятный звук и свернулась еще сильнее. Подушки вокруг нее подозрительно зашевелились. Солнце сунул ладонь в центр пушистого белого круга и пошевелил ей. Кошке это не понравилось. Она потянулась, делая вид, что совершенно случайно задела наглую ладонь когтями, и приняла новую позу. Теперь, если не знать, можно было бы спутать её с облезлым меховым боа, забытом на кровати.
– Пускай избирают своего Красавчика Ро, а я посмотрю, как он будет в панике носиться по всему городу и просить у меня помощи.
Я вытянулся рядом с Солнцем и принялся рассматривать танец пылинок в тонкой полоске света, протиснувшейся между штор. От духоты думалось плохо и клонило в сон, а Солнце все ворчал и разговаривал сам с собой.
Постепенно речь его замедлялась и утихала, пока не осталось одно только спокойное сопение.
Я повернулся к нему и стал снимать с липкой головы белые шерстинки.
– Если бы я был главным – набросал бы в храм соломы и мусора, загнал бы внутрь всех недовольных, поджег и запер двери.
Солнце нахмурился из-за чего-то во сне, и я снова лег на спину.
– Но у вас тут, само собой, так не принято.
92. Жертва
Начался сезон дождей - мое любое время, за которым я наблюдаю только через окно, закутавшись в теплое одеяло и злорадствуя над теми, кто не смог остаться дома. Работы сразу поубавилось, так что я закрыл мастерскую на какое-то время. Солнце тоже предпочел решать городские проблемы у себя в комнате. Его обычно чистый стол был завален документами и письмами, что не мешало ему прекрасно ориентироваться в этом беспорядке. Поначалу я заходил к нему, когда мне было совсем скучно, но со временем занял его кровать. На ней я часами читал книги, делал наброски в альбоме, размышлял вслух.
Моим любимым занятием было смотреть, как очередной прохожий поскальзывался и падал в лужу. Солнце упрекал меня за это, но со временем и сам присоединялся к моему развлечению, а когда к нему приходили посетители - бросался за стол и с серьезным видом всматривался в лежащие перед собой документы.
– В серой кепке. Очень торопится. Упадет возле второй урны, – предрекал я, указывая на бежавшего по улице мужчину.
– Нет. Около сломанного фонаря, – предположил Солнце.
Мы оба оказались не правы. Мужчина обогнул угол нашего и дома и ворвался внутрь.
– Солнце! – кричал он, поднимаясь по лестнице. – В храме! Кошмар… – Он ввалился в комнату и упал на колени, пытаясь восстановить дыхание. – Иди быстрее!
Но быстро не получилось. Падать и без того искалеченному Солнцу было слишком опасно, так что он торопился, как мог, опираясь на меня. Трость то и дело скользила по мокрой брусчатке и толку от нее было мало. Он ничего не говорил, а спрашивать самому было бессмысленно.
У храма уже собралась напуганная толпа. Мы протиснулись через нее и вошли внутрь. Обычно темное здание сейчас было освещено холодными фонарями. Разобрать что-то было сложно. На каменном полу валялись черные балахоны, свечи, какие-то веревки. А между ними чернели мокрые пятна. Дерево в алтаре было запачкано кровью. На ступенях перед ним лежал сиреневый шарф с золотой вышивкой. Я узнал свою работу. Недавно я сшил его для одной молчаливой красавицы с окраины.
Рядом, на коленях, стоял связанный мужчина. Он кричал и плакал, старался разбить голову о камни.
– Она требовала жертвы и я принес, – сбивчиво кричал он, брызжа слюной. Не найдя понимания у Солнца, он начал говорить со мной. – Ты один из нас, ты понимаешь. Тьма говорила со мной прошлой ночью. Здесь ее не кормят. Она хочет пить. Я напоил.
– Уведите, – тихо попросил Солнце и закрыл лицо руками.
Несколько человек выволокли убийцу на улицу. Площадь яростно загудела и мы вышли к толпе.
– Надежно закройте эти двери, – приказал Солнце. – Прошу всех успокоиться и разойтись. Мы с этим разберемся.
– Что ты будешь делать? – выкрикнул кто-то из толпы.
– Ничего. Как и в прошлый раз! – крикнул кто-то в ответ. - Трус!
– В прошлый раз? – шепотом спросил я.
Солнце был таким уставшим и бледным, как будто вот-вот упадет. Он поднял руки, пытаясь успокоить людей.
– Пожалуйста, возвращайтесь к своим делам. Мы не сможем начать работать, если вы не разойдетесь.
– Убийцы ходят по городу! Поймать их! Сжечь храм! Казнить! – не унималась толпа. – Мальчишка тоже из них. Живет у него в доме!
– Будет суд. Мы выясним, кто в этом участвовал и…
В лицо Солнцу прилетел ком грязи и площадь ликующе взвыла. Он стер грязь рукавом и сурово осмотрел толпу.
– Хотите, чтобы я сейчас пошел и разбил ему голову? – Солнце отбросил всю свою дипломатичность. – Чтобы его люди, как запуганные крысы, разбежались по вашим подвалам? Этим спасетесь? – он выцепил из толпы молодого парня. – Бери камень и иди к нему. Вершите сами ваше правосудие, если так мной недовольны.
Парень смутился и опустил голову. Солнце толкнул его обратно.
– Разойдитесь и не мешайте, или я прикажу разогнать вас силой. Все сплетни прочитаете в газетах, – он смахнул дождевые капли с лица. – Разве я хоть раз не выполнил свои обещания?
Люди негромко что-то обсудили между собой, побросали на Солнце недовольные взгляды и стали расходиться.
Солнце отдал еще несколько приказов и мы молча пошли домой. Там нам приготовили горячий чай и сухую одежду, и постарались не тревожить. Любопытной Мине запретили подниматься на второй этаж, и она, отвернувшись от всех и надувшись от негодования, сидела на нижней ступеньке лестницы, пытаясь хоть что-то услышать.
– Не выходи пока один из дома, ладно? – Солнце снял повязку с глаза, упал в кресло и тяжело вздохнул.
– Значит такое уже было?
– Один раз. Я тогда подумал, что это больше не повторится. Я не из тех, кто за действия одного, обвиняет всю группу. Но кажется я ошибся. Видимо, их вера действительно опасна.
– Они и на той стороне были фанатиками. Почему на этой должны перестать?
Мы молча стали пить чай. На улице продолжали падать люди. Будто ничего и не произошло.
– Знаешь, – нарушил тишину Солнце. – Мне казалось, что мы здесь защищены от ужасов той стороны. Мы так хотим, чтобы Тьма отступила и забрала с собой то, чего мы боимся. Но ведь на самом деле оно не снаружи, а внутри. Просто нас пока мало и мы еще не успели сотворить всего. Однажды мы станем такими же, как люди на той стороне? Запуганным и жестокими? И что тогда? Опять появится Тьма и станет пожирать нас? А за ней кто-то снова будет уверять себя, что его мир безгрешен? И еще раз? И еще?
Он смотрел в свою чашку и столько страдания было в его лице, что оно могло бы потопить весь этот город.
– Два года назад не упавший убил человека в храме, а один из нас. Он нашел там то, чего мы не могли ему дать. Мы не лучше. Просто ещё не успели себя показать.
– Это не так. Поверь, мне виднее, – ответил я и тоже уставился в чашку.
Солнцу совершенно не нужно было знать, что я прекрасно понимал того убийцу. Когда всю жизнь вокруг льется кровь, это кажется совершенно естественным. Какой же алтарь без жертв? Какая вера без давящего ужаса? Ведь лучше сойти с ума раньше этого мира, чтобы не видеть, как он понесется в пропасть.