Каба - 28⁠⁠

Аннотация: На прием к подростковому психотерапевту Виктору Петрову попадает 13-летний Игорь Мещеряков, страдающий лунатизмом. Неожиданно Петров обнаруживает, что его молодой пациент обладает жизненной философией, глубина которой удивляет. В процессе дальнейшего общения Петров начинает подозревать, что вся эта философия, равно как и лунатизм - ширма, за которой скрываются более глобальные и страшные вещи.

Часть 1. Докапывальщики: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25

Часть 2. Бог из машины: 26, 27

Никто не знал, сколько денег было вложено в ответную спецоперацию и кого наняли для воплощения задуманного. Никто не знал, кто конкретно стал инициатором мести. Родители Анзура? Почему нет? Только потому, что слову «таджик» менталитетом и телевидением придан образ торгаша и плиточника? Даже если и так, кто знает, какие были у Атоевых знакомства в своей среде. А может, ответ стоило искать в том, что Игорь увидел ненароком в тот день, когда приходили Атоевы: они стояли на улице, на порядочном отдалении от школы, а рядом с ними стояла Марта Точилина и что-то им внушала. Или же за всеми последующими событиями стояли вовсе посторонние люди? В любом случае, процедура карательной операции была исполнена столь филигранно, что захватывало дух.

Одно Игорь точно знал. Родители Анзура попросили. Они не могли не попросить. Сидя в палате рядом с постелью, на которой лежал их избитый, покалеченный, бессознательный сын, они попросили, попросили всем сердцем. И любой бы попросил, не важно, какая будет за это плата. Они попросили, и их желание исполнилось.

Каба услышала их.

Неожиданно в Двадцатке всплыли скриншоты переписки Димона Шиляева и Матери. Скрины выложил якобы бывший выпускник школы, который, как и все, видел жестокое видео, который, как и все, переполнен возмущением от бездействия властей, но который, не как все, решил что-то сделать и самостоятельно восстановить справедливость. Бывший выпускник под именем Марк Захаров (что символизировало и выдавало юмор) пояснил, что ему удалось вскрыть переписку Димона с Надеждой Павловной. Когда «Марк Захаров» увидел, о чем была эта переписка, он счел своим долгом ее обнародовать: пусть сообщество решает, что делать дальше. Впоследствии, конечно же, выяснилось, что никакого выпускника Марка Захарова отродясь не было, его страница Вконтакте была заблокирована, и даже запрос в администрацию Дурова вряд ли принес бы результат. Сие изначально выдавало масштаб операции. По сути, любой ламер, мало-мальски поднаторев, вполне способен взломать страницу ВК и спереть домашнюю порнуху. Однако сделать это вот так, не оставив абсолютно никаких следов, под силу не каждому.

Загодя можно отметить, что рука «Марка Захарова» прослеживалась на протяжении всей операции. А потом он исчез. Бесследно.

<Дима Шиляев>: Мам, привет! Свежие новости с фронта))

<Надежда Шиляева>: Рассказывай.

<Дима Шиляев>: Кароч, Светка Зотова домашку за бабки делает. Сам слышал, она Максу Сапожникову делала. Всяко еще кому-то.

<Надежда Шиляева>: Понятно. Возьму на заметку. Надо же, а с виду девочка-припевочка.

<Дима Шиляев>: Ну, кароч, я тебе сказал. И Воробьев тебя опять назвал Рыжей)) Это так, на завтрак.

<Надежда Шиляева>: На десерт. Ты хотел сказать — на десерт.

<Дима Шиляев>: Ага, ладно, давай!

Двадцатка, мать ее, взорвалась!! Вся эта цепочка «сын-мать-учитель-ученик» никогда не была ярко выраженной. Кореянин даже несколько раз предупреждал о предстоящей контрольной. Классуха спецом его не выделяла на уроках. Ставила четверки и зарубалась перед другими учителями — ну да, а что в этом удивительного? Это-то как раз народ понимал. Как по-другому? Но все-таки нет-нет да проскальзывали разговорчики. По-тихому. Они ведь живут под одной крышей, Классуха и Сынъ. О чем там Димон базарит со своей матушкой дома? Димон вполне мог работать на два фронта, с понтом предупреждать о контроше, а самому под шумок сливать Классухе инфу. Народ умный пошел, даже в шестом классе ребята разумели, как делается политика в этой стране. И вот теперь — скрины! Настал час реванша для Лены Козленко. Димон «Кореянин» Шиляев — стукач!

«Марк Захаров» знал, что делал. Он не просто выставил Кореянина стукачком. В этих нескольких фразах он умудрился задеть самых отчаянных парней в классе — Воробьева и Сапожникова. Как минимум ко мнению одного из них в классе прислушивались. Кощей Сапожников тут же выставил в Двадцатке опровержение. Да, Светка помогла ему с домашкой — что такого? Кто тут предъявляет? Но она не за деньги ему это сделала, а за то, что не могла себе Фотошоп крякнутый установить, а Макс помог. Одноразовая сделка, все путем. Нет никакого бизнеса, о чем там Кореянин физдел, никому больше Зотова домашку не делает и не собирается. И вообще — за Светку порву, сучара Салат-По-Корейски, хоть ты и сын Классухи, пофиг теперь.

Не рад был и Воробьев заметками о нем самом. Он, правда, в Двадцатке отмалчивался. Также не последовало никаких комментариев от Лены Козленко, хотя Игорь был уверен, что Саранча вцепится в возможность отыграться. Как оказалось, и Лена, и Леха были дальновиднее прочих и понимали, что это только начало. Не по годам развитые и матерые альфа-самка и альфа-самец, они просто примеривались и выжидали удобный момент, чтобы атаковать наверняка. Пока же все произошедшее с виду смахивало на очередную сенсацию-однодневку.

На следующий день первым уроком стояла математика. Игорь уселся за парту рядом с Романом Гунько и принялся изучать класс. Кореянина пока не видно. Классуха — придет после звонка. С виду все как обычно. Только вот Светка Зотова не сидела на своем обычном месте, а ее обычное место маркировалось как раз по соседству с Шиляевым, они сидели бок о бок уже около года. Ее посадила туда сама Классуха, Светка не возражала, Кореянин до нее не докапывался никогда, потому что по Светке сох Макс Сапожников, а Димон боялся Макса как кот пылесоса. Получается, Кореянин заложил свою соседку по парте. Браво, «Марк Захаров». Зотова не сидела сейчас рядом с Максом, как можно было предположить, она сидела за задней партой рядом с Лехой Воробьевым.

Как ни в чем не бывало ввалился Кореянин и плюхнулся за парту. Видок у него был такой, словно он вчера шлялся по барам. По нему верилось, что в Двадцатку тот вчера не заходил, и новости обошли его стороной. На миг воцарилась тишина, все как один воззрились на Кореянина, выдавая тщательно скрытую нервозность. Но класс понимал, что сейчас не их война, и постарался не афишировать, возобновив дела. Кореянин ни черта не заметил, улегся на парту и закрыл глаза, пытаясь доспать чуток перед звонком. Лишь Макс Сапожников продолжал злобно буравить взглядом новоиспеченного стукача.

Звонок прозвенел, вошла Классуха, задорно полыхнув ржаурой. Ее чуть менее рыжий сынуля продрал глаза и с усилием принял сидячее положение. Народ расселся по местам.

- Кого нет?- привычно воззвала Классуха, подходя к столу. Судя по всегдашнему бравому виду, ей тоже неизвестны последние новости из Двадцатки. Очень странно. Новости разлетаются молниеносно; даже если бы Классуха вчера проморгала Двадцатку, кто-то бы обязательно уведомил по Ватсапу. Стало быть, никто не уведомил. Даже из соратников-учителей. Или не так много у Классухи было сторонников в школе, как она полагала…

- Все вроде,- зашелестели лениво.

- Как все?- удивилась Классуха.- Зотовой нет. Что с Зотовой?

- Я здесь!- откликнулась Светка с задней парты.

- Почему пересела?- осведомилась Классуха равнодушно, не особо интересуясь ответом.- Вернись на место.

Она схватил тряпку и стала водить ею по доске, хоть доска и была чистейшей с утра. Но Классуха всегда так делала, словно воевала с невидимыми микробами, или же проводила обряд освящения.

- Тема сегодняшнего урока...- завела она, оборачиваясь, и осеклась.- Зотова! Челобитную ждешь? Вернись на место.

Все невольно посмотрели на заднюю парту. За ней сидел невозмутимый, как символ авиации, Леха Воробьев и такая же невозмутимая с виду Света Зотова. И Кореянин посмотрел туда. На его лице обозначились признаки работы скудного рассудка. Он усиленно пытался скумекать, чего происходит. Скумекать с ходу не получалось, Кореянин выглядел до тошноты тупым. Так всегда происходит у таких, как Димон: они уверены, что бяки случаются исключительно с другими.

Зотова молчала, как Зоя Космодемьянская, не глядя на Классуху, а глядя прямо перед собой в условную точку. И все молчали.

- У нас так-то нет своих мест, Надежда Павловна,- негромко обронил вместо Светки Леха Воробьев.- Сами же говорили, что мы не привязаны.

- Свобода — не значит анархия, - отрезала Классуха своей коронной выделкой. Это была ее демократическая тактика: пообещать как можно больше послаблений, а потом медленно закручивать гайки, так что по итогам зажимы становились теснее, чем были. - И чем старое провинилось, стул неудобный? Зотова, там тебе далеко сидеть, ты же в двух шагах от пятерки за четверть. Здесь тебе самое место, поближе к доске.

- Я не сяду,- холодно обронила Светка, продолжая смотреть в пустоту. Она изо всех сил старалась казаться хладнокровной, но ее голос подрагивал.

- В смысле?- изумилась Классуха, и ее ржаура возмущенно колыхнулась. Кореянин мигал, как сова, переводя взгляд с Зотовой на мамашу и наоборот.- Ты урок надумала сорвать, Зотова? Что происходит? Критические дни?

Это был удар ниже пояса, и некоторые из девчонок ахнули. Обычной-то училке такие комментарии были непозволительны, не то что Классухе. Светка пошла красными пятнами, однако даже не сменила позу. Сидела там, прямая и изящная. Зотова уже несколько лет занималась художественной гимнастикой. Она никогда и не рвалась за высокими отметками, просто мозговитая была, но основной упор все же делала на спорт.

- Надежда Павловна, у нас же не тюрьма,- внезапно подала голос - кто бы вы думали? - Лена Козленко.- Какая разница, кто с кем сидит. Может, ей неудобно там сидеть.

- Было удобно, а теперь неудобно?- огрызнулась Классуха.- Козленко, я бы на твоем месте лучше думала, как четверку будешь исправлять.

Он стучит, вдруг понял Игорь. Димон Шиляев — стучит. Теперь не важно, что там писал «Марк Захаров». Кореянин — стучит, это только что подтвердила сама Классуха. А подтвердила она тем, что ведет себя неадекватно. Она ведет себя как человек, чувствующий вину. И Игорь уверен, что это вовсе не вина за Анзура Атоева. Димон — стучит, и Классуха отчаянно боится, что это выплывет.

Стучит. Это должны были понять и другие. Не все, но некоторые. Лена Козленко – точно.

- Зотова! Я жду!- рыжела Рыжая у доски.

Светка резко смахнула свои вещи с парты в сумку и поднялась.

- Я на вас родителям пожалуюсь! - выкрикнула она в лицо Классухи, и та отшатнулась, как от пощечины. - И директору все расскажу. Посмотрим, у кого критические дни.

Она быстро прошла к двери и покинула класс.

А потом поднялся Макс Сапожников и тоже вышел. Молча и без спроса. Классуха не решилась его останавливать.

- Подумаешь, какие ранимые,- прокомментировала она, но без былой уверенности.- Пожалуется она. А то прям испугались. Пусть жалуется. Есть дом, а есть школа. И если дома все позволительно, то в школе — свои правила. Так же как и в спорте. Если делать все по своему усмотрению, толку не будет…

Этот бред уже никто не слушал.

Вечером Двадцатка со смаком обсасывала подробности. А чуть позже у людей стала возвращаться память: в том смысле, что до этого момента преобладали эмоции, а тут вернулся здравый смысл. Люди начинали вспоминать вещи, прямых объяснений которым не существовало. Две семиклассницы курили за углом — учителей поблизости не наблюдалось, но учителя вдруг узнали и сообщили предкам. Как узнали? Ну, мелюзга какая-то крутилась поблизости из младших классов, но на них обычно ноль внимания, они и сами те еще бандюки. А не было ли среди них рыжего придурка, сынка Надежды Шиляевой? Народ начал припоминать вещи, о которых должен был знать лишь круг избранных, но которые каким-то образом все-таки просачивались в массы. И проще простого было представить маленького рыжего охальника, шныряющего туда-сюда, вынюхивающего сведения.

Внезапно в обсуждение вступила одна из родительниц. Раз уж пошла такая пляска и бурление говн относительно Шиляева-младшего, давайте признаемся честно, что ему есть с кого брать пример. Надежда Павловна вполне хладнокровно вымогает деньги за хорошие отметки, и пришлось в свое время раскошелиться, чтобы у сына родительницы вышла четверка за год. В ответ на это другая родительница взахлеб сообщила, что боялась признаться, но раз уж правда всплыла, то она тоже готова подтвердить факт взятки. Нашлось еще несколько свидетелей со стороны взрослого населения Двадцатки, которые один в один вторили этой новой правде.

Впоследствии выяснилось, что ни один из родителей ничего подобного не писал: их аккаунты были жестоким образом взломаны и все сообщения были написаны кем-то от их лица. Многие открыто опровергли в Двадцатке новую информацию относительно Шиляевой. Но всем уже было плевать, новость потонула в потоке ненависти. Ни у кого не возникло сомнений, что в деле Атоевых Классуха по-любому давала на лапу, чтобы замять историю. А кто дает — тот и берет, без вариантов.

«Марк Захаров» бил наверняка. Дискредитированная Классуха создавала угрозу для своих покровителей, что запачкаются и они. Кореянин Шиляев лишился «крыши».

Через день Димон явился в класс с громадным фингалом под глазом. Игорь смекнул, что Макс Сапожников наконец-то дорвался до возмездия. Тем не менее, сломленным Кореянин покуда не выглядел. Да, он уже не вышагивал самодовольно между партами, как король Людовик. Был слегка потерянным. Слегка обескураженным. И далеко не слегка - злым. В те дни Игорь обходил Кореянина за версту: тот мог совершенно неожиданно сорваться на любого, кто слабее его, чтобы выместить обиду. Светка же Зотова продолжала посещать уроки математики, как ни в чем не бывало. На прежнее место она не вернулась, сидела с Лехой Воробьевым, и Классуха демонстративно не смотрела в ее сторону.

Дальше в игру вступила Лена Козленко.

Продолжение следует...