Моё раннее детство прошло в Алма-Ате, среди ближайших казахских родственников. И я не знал про зеленый и оранжевый цвета — их нет в казахском языке.
В казахском языке цвет травы и неба называется одним словом — көк. Буква посередине — «ө» — звучит как нечто среднее между «ё» и «о».
Көк по-казахски — синий, голубой. Көк аспан — синее небо.
Есть отдельное слово для зеленого — жасыл, но, видимо, в языке оно появилось относительно недавно. В повседневном языке, если говорят:
— Сходи на базар, купи зелени, — то в буквальном переводе на русский это звучало бы:
Т.е., в культурном слое понятие «зеленый» прочно связано с «көк». Самая красноречивая иллюстрация — это, к слову, о базаре — центральный рынок Алма-Аты называется «Көк базар», в буквальном переводе — Синий базар. А по-русски — Зеленый базар.
Пастбище — көк джайлау — в буквальном переводе синее пастбище, город, построенный около горы — Көкшетау — Синяя гора, хотя она очевидно — зеленая. Зелёный чай — снова көк.
При этом цвета неба и травы — как и все казахи — я различал. Но, например, в детском саду акварельные наборы имели похожую картину — все цвета были использованы, а зеленая чашка была почти нетронутой, никто не знал, что с ней делать. Почти все дети рисовали и траву, и листья синим. В моем мире зеленый появился немного раньше ровесников, и когда я рисовал зелень зеленым, мои детсадовские одногруппники меня спрашивали:
— А почему у тебя трава такого цвета?
А я не знал, как объяснить.
Лет в 5-6 я стал больше говорить по-русски — и зелёный цвет занял своё положенное место. Мои одногруппники прошли тот же путь — как только начали больше общаться на русском языке — они тоже стали использовать зелёную акварель.
Этот случай довольно долго интересовал меня уже во взрослом возрасте и я попробовал найти объяснение — мы различаем и видим только то, чему у нас есть соответствующее понятие в языке.
Эта гипотеза может объяснить ещё одну историю. Документального подтверждения я пока не нашёл, однако она вполне могла произойти и если вы знаете первоисточник — напишите, пожалуйста, в комментарии.
Когда первые европейские мореплаватели достигли берегов Америки, аборигены восприняли их божествами: пришельцы возникали со стороны океана из-ниоткуда. И только наблюдательный шаман обратил внимание на волны — кроме тех. которые исходили от ног пришельцев, были ещё волны, идущие от чего-то большого, стоящего неподалёку. Шаман стал вглядываться в этом направлении и через некоторое время он действительно стал различать крупный объект.
В исторической памяти аборигенов не было такого прецедента — большой корабль, пришёл к ним со стороны океана впервые. Поэтому их восприятие игнорировало объект, которому не было сопоставлено объяснение, замещая привычным пейзажем. Восприятие шамана было богаче и глубже соплеменников — очевидно, именно поэтому он и был шаманом. Поэтому он допустил мысль — волны порождает какой-то источник и стал искать его признаки, пытался его описать. Постепенно его восприятие «прорисовало» незнакомый объект. И когда он увидел корабль — он смог объяснить, рассказать о нём соплеменникам — и те тоже увидели большой парусник.
Однажды я записывал интервью с профессором психологии. После съёмок я ему рассказал свою историю с зелёным цветом. Она привела его в восторг и в ответ он сказал фразу, которая привела меня в восторг уже меня. Формулировка профессора легко, очевидно и просто всё объяснила:
— Всё правильно, без концепции нет перцепции!
Без концепции, описанной в языке, зелёный цвет и огромный парусник оказались в слепом пятне восприятия!
Есть ещё одна история из моего детства, она уже из подросткового периода.
На экраны советских кинотеатров вышли фильмы про индейцев, про Виннету, Чингачгука и Оцеолу. В индейцев стали играть во всех дворах, пацаны стали зачитывать книги Фенимора Купера. Я обратил внимание — герои фильмов и книг свободно ориентировались по сторонам света, не зная компаса. И я стал срочно тренировать это умение — и действительно, через некоторое время научился определять север, причём — довольно точно. И взрослые, и друзья во дворе неоднократно проверяли меня на спор, завязывали глаза, крутили в разные стороны — не снимая повязки я показывал север с точностью градусов в 20-30. Чаще всего все оставались в своём убеждении — я как-то ухитрялся подглядывать или считать повороты.
Направление на север мне указывало тёмное тёплое пятно в голове, поначалу оно было большим и расплывчатым. Постепенно оно уменьшалось и становилось резче — одновременно у меня повышалась точность, с которой я определял направление на север.
Тогда я не нашёл ответа — почему у меня так получается? Какой орган выполняет роль внутреннего компаса?
На следующие каникулы мы стали зачитываться мушкетёрами и про индейцев все дружно забыли. У мушкетёров, как мы помним, ничего не было про ориентацию. Поэтому и я про свой навык забыл и довольно скоро у меня уже перестало получаться определять север с закрытыми глазами.
Однако, опять же, во взрослом возрасте, с появлением интернета, я наткнулся на статью об австралийском племени Тайоре.
Их язык обладает уникальной особенностью — в нём нет понятий "лево" и "право". Вместо этого они используют стороны света. Они запросто могут сказать:
— У меня затекла северная нога.
Значит — я не выдумал это навык, значит — люди как-то это умеют, главное — этому научиться, а значит — кто-то должен этому научить.
А сейчас можно прочесть статьи о научных исследованиях — оказывается, есть даже специальный термин — магниторецепция. Исследователи высказывают гипотезы — на магнитные поля Земли могут реагировать клиновидная пазуха и решетчатый лабиринт. Ещё один наш орган — глаз — содержит криптохром, который способен взаимодействовать с магнитными полями Земли, а значит — проявлять эти взаимодействия в ощущениях. Есть предположение — магниторецепция обеспечивается эндогенным железом, т.е., тем, которое естественным образом присутствует в нашем организме.
Словом, гипотез много и чувствительность человека к магнитным полям экспериментально подтверждена, а значит — мой детский опыт мне не приснился. И если бы нам с детства объясняли, как ощущать магнитное поле Земли — мы бы также ориентировались по сторонам света, как Тайоре.
И снова — без концепции, описанной в языке, культуре, навык ориентации остался в слепом пятне.
Цель — личная, профессиональная — может быть достигнута только когда она определена, сформирована и точно сформулирована.
Но такая цель может быть проявиться только в случае чёткого представления личности о себе.
И опять получается: нет концепции — нет перцепции. Нет концепции собственного «Я» — нет и цели этого «Я».
Ваше «Я» может оказаться — целиком или полностью — в слепом пятне вашего восприятия себя.
Как такое может быть — в следующей статье.
А пока — снова с ещё бОльшей силой становится значимым вопрос:
Только при чётком представлении о себе наше восприятие различит цель, признаки пути к цели в окружающем нас хаотичном потоке сигналов и, как компас, приведет нас к ней.
Напоминаю, для исследования психологических феноменов мне нужны участники анкетирования - в обмен на бесплатную консультацию - вы узнаете много нового о себе:
Нужны участники тестирования!
