Как-то раз мы поехали с батей на рыбалку. В нашем инвентаре были все нужные вещи, такие как палатка, удочки и батя, способный своим видом довести рыбу до инфаркта. Место мы выбрали малолюдное. Кругом росли широкие деревья, загораживающие маленький пляж от любопытных глаз, а на другом берегу реки сидело лишь несолько рыбаков любителей. Батя меня сразу предупредил, что если я начну вытворять свои ебанутые дела тут, то он меня побреет налысо и отправит в кавказкую армию, поэтому я старался вести себя тихо и даже пердел шепотом.
Дело клонилось ко дню. Мы разложили палатку, достали удочки и решили подкрепиться, прежде чем поймаем саму рыбу. У бати завалялась парочка банок консервов с тушенкой и мы ими перекусили.
Наступил вечер. Мы с батей медленно запекались на солнце и лениво держали удочки. И тут началось. Сначала я подумал, что просто хочу пернуть, но понял, что дело тут серьезнее. Живот сильно закрутило, казалось, что кишки начали танцевать чечетку прямо внутри меня. Ебаная тушенка. Я сидел и старался не подавать виду до последнего, чтобы не расстраивать батю. А когда понял, что уже не могу терпеть, было уже поздно. Бросив удочку, я снял штаны и дикой струей поноса стал гадить прямо в реку. При этом, рыбаки, которые сидели на противоположном берегу, побросали удочки и ушли. Батя наблюдал за этой картиной с минуту, ничего не предпринимая. А когда он все же вышел из себя, то сам схватился за живот, округлил глаза, и поджав булки, пританцовывая, побежал в кусты. Весь вечер на нашем пляже стоял дикий пердеж. Я гадил в речку и в душу батьку, а тот в свою очередь плотно портил все, что росло в радиусе двухсот метров. Когда мне немного полечало, то я пополз к палатке, в надажде найти хоть какое-нибудь спасение. Подтеревшись батиной курткой, я попытался встать на ноги, но они затекли от долгого положения в полу-присяде и я лишь мог ползать, поднимая свой пердельник слегка вверх. И тут блять случился ещё небольшой курьёз. Где-то недалеко, со стороны дороги, послышались голоса. Я перепуганный вполз в палатку, и выглядывая из нее, стал ждать. На пляж вышли трое парней и одна девченка. Лет им было по двадцать.
- Ого, смотрите, тут уже кто-то расположился! - сказала девченка.
- Ээээй, есть тут кто? - крикнул парень.
Я затаил дыхание, но тут из моей жопы снова полилось. Присев на корточки я стал серить, едва сдерживая дичайший пердеж. Мое лицо покраснело, пот полился градом, а ноги от страха и расслабления стали трястись, так что я начал вилять жопой. Я молился только об одном.
- А может кто-нибудь есть в палатке? - предложил один из парней и все они дружно подошли к ней.
А внутри я уже рыдал и серил. Когда в палатку заглянуло три удивленных еблища, я заорал не своим голосом:
- ПОШЛИ НАХУЙ ОТСЕДА, НЕЛЮДИ! - и не переставая вилять жопой, попытался закрыть палатку, но потерял равновесие и упал туда, куда минуту назад срал. Я заорал. При этом, под мои вопли пердак стал издавать самые ужаснейшие звуки, которые я когда либо слышал. Ахуевшие от происходящего ребята тут же исчезли. Испуганный, я вылез из палатки, не переставая гадить, чтобы объяснить им ситуацию, но тут увидел, как из кустов вышел батя без трусов и махая грязными руками кинулся на молодежь. Ребята заорали и рванули, что есть силы прочь. Мы молча стояли с батьком и попердывали, слушая, как их крики постепенно отдаляются.
Домой мы возвращались молча и без рыбы, оставив на берегу палатку, потухший костер и конечно же наше говно, которым мы засрали весь берег. Батя с меня взял слово, что я никому никогда не расскажу эту историю, но один хуй, я ебанутый. И батя это знает.