Машина останавливается на обочине. Я выхожу и оглядываюсь по сторонам. Огромное белоснежное поле переходит в облака, создавая пелену, больше напоминающее простынь, которой накрыло сей безмятежный край. Вдалеке, сквозь тишину осени, которую припорошил первый снег, доносится колокольный звон, он то мне и нужен. Я возвращаюсь в машину, завожу и трогаюсь. Дорога слегка обледенела, колеса непослушно скользят по тонкому, октябрьскому льду. Путь к Храму тернист и труден, как труден путь души, которая проживает жизнь. Нужно свернуть на грунтовку, вернее, на то, что от нее осталось после долгих дождей, и ехать, ехать и ехать, через белый плен поздней осени. Не доехав, метров 100 машина садится на «брюхо», дальше надо идти пешком. За пролеском виднеется церковь, на крыше которой, молотком ловко орудует мой старый знакомый отец Михаил. Внизу, раскрыв рот, стоит его помощник.


Эта эпичная парочка, нашла друг друга на Ярославском вокзале. Первый уезжал на восстановление церкви в «жопу Мира», потому что РПЦ посчитала его идеи и мысли, опасными для канонов русской церкви, сослав его подальше, второй же тупо бомжевал на этом вокзале. Идеи и правда, были опасные. Заключались они в декоммерцализации церкви, отказ от роскоши и так далее. Эти мысли отец Михаил толкал своим прихожанам в одном из московских храмов. Денег за крещение и отпевания не брал, свечки по 100 рублей не продавал, короче говоря, нифига не зарабатывал, так еще и мысли умные толкал, за что и поплатился. Но церковные мужи, настолько же тупы, насколько и тупа вся их религия. Можно отнять у человека приход, может сослать его к черту на куличики, можно разжаловать, можно сделать, что угодно, только невозможно отнять у человека его мысли, веру и понимание своего пути. А если человек ещё и аскетичен, как отец Михаил, так ему вообще на все ровно и параллельно. Помощника отца Михаила, Митяя все звали «Дирол», потому что этот придурок, периодически на две передние гнилушки, которые у него остались вместо зубов, крепил жвачку – получалось два больших «передних зуба». В общем, они восстанавливали церковь, жили, занимались хозяйством и были по-своему счастливы в служении, тому, кому тоже ни хрена не надо. Трио похуистов, во главе со святым духом, на просторах грустной и немощной страны. ( Свернуть )



- Бог в помощь! – кричу я
Отец Михаил вздрагивает, молоток вываливается и падает недалеко от Митяя, тот успевает отскочить в сторону.
- Ну что ты кричишь? – спрашивает отец Михаил, голос в тишине осени, звучит зычно и четко
- Рад видеть!
- Если рад, так залезь и помоги, лучше
Здороваюсь с Митяем, отдавая ему несколько упаковок жвачки, пакеты с едой, поднимаю молоток и лезу по лесам наверх.
- Я высоты боюсь…- кряхтя, произношу я
- Не того боишься. Все пьешь? – смотрит на меня отец Михаил
- Не без этого… - протягиваю я ему молоток
- Держи тут – показывает он на кусок старого железа
- Мы же привезли новое железо месяц назад? Почему этим говном кроешь?
- За языком следи, сын мой. Помни, где находишься! А то молотком не по гвоздю, а промеж глаз тебе тресну!
- Так, железо где? Тоже в коррупционеры подался? – усмехнулся я
- Угу. Не видишь что ли? Не знаю, куда деньги деть. Поделиться? Держи, давай…
Я прижал кусок ржавого железа, отец Михаил начал приколачивать его.
- Украли что ли?
- Да, что ты зациклился на этом железе. Нет его больше! – отец Михаил явно раздражался
- Жалко просто, хорошее железо…
- Ты ведь не отстанешь? Хочешь узнать, куда оно делось?
- Нет. Мне все равно.
- Саш, не ври. Тебе не все равно. Ты думаешь, купил какое-то железо, материалы и индульгенцию получил?
- Не в этом дело
- В этом, в этом…Опять врешь
- Прибивай, давай!
- Прибиваю. Ровнее держи…А железо…Старухам с соседней деревне на кровлю отдал. Оно им всяко нужнее.
- Тебе виднее
- Виднее, не виднее, завтра идем им крыши крыть. Держи ровнее, говорю…- отец Михаил продолжал прибивать куски железа.
- И я что ли должен идти? Я на пару дней всего. Поговорить с тобой приехал.
- Вот крыши перекроем и поговорим
- Не буду я ничего крыть!
- Перекроешь, куда денешься…
- Я серьезно
- И я серьезно. Что у тебя не так опять?
- Не знаю…Все как-то не так…И с делами и по жизни.
- Вы там долго? Холодно! – крикнул Митяй
- Ты корову накормил? – отвлекся от нашего разговора отец Михаил
- Нет!
- Так иди и корми!
- Хорошо… - и Митяй пошел в сторону сарая, где была скотина
- Вот и все, до весны продержится, а там…- вбил последний гвоздь, отец Михаил посмотрел на небо, с которого начал сыпаться снег, который, как будто ждал, когда он закончит крыть крышу.
- Что там?
- Там? Будет весна и лето – улыбнулся он
- Если доживем – вздохнул я
- Доживем. Держи инструменты
Мы спустились вниз, я закурил и огляделся по сторонам.
- А где брус, который мы привозили? Шифер для хоз. построек?
- Все в деревне. Им нужнее – жмурясь и ловя снежинки лицом, как ребенок произнес отец Михаил
- Ясно – вздохнул я
- Ничего тебе не ясно. Ладно…Ты пешком что ли пришел?
- Нет, машина застряла в метрах ста, в лесу.
- Пошли, вещи твои заберем. Завтра трактором вытащат – отец Михаил бодро зашагал в сторону, где «помер» на русских буграх мой баркас. Из какой-то торбы в рясе он достал наушники, и включил допотопный MP3-плеер…
- А говоришь мирское - грех – усмехнулся я
- Что? – снял наушники отец Михаил
- Говорил: Мирское – грех!
- Не говорил я этого. Говорил: Лишнее не нужно. Это как Подсолнух. Он яркий, красивый, солнечный. Но со временем ярко желтые лепестки отмирают, листья и стебель жухнут, остаются семечки. Ты снимаешь шелуху и получаешь суть, зерно, которое и съедаешь. Лишнее уходит, суть остается.
- И в чем она?
- В том, чтобы снова и снова брать зерно, рыхлить землю, сажать его, ухаживать и получать подсолнух. Потому что он красивый – отец Михаил зажмурился и посмотрел на небо
- А твой «дохлый» MP3-ик лишнее?
- Конечно!
- Так почему ты его таскаешь с собой?
- Потому что я человек, прежде всего, а потом уже священник. Я, как и ты – «подсолнух». С нас еще не облетела ненужная шелуха, чтобы обнажить суть.
- Что слушаешь, «подсолнух»? – улыбнулся я
- На…- он протянул мне одно ухо


«Мне свою дорогу нести…До, свидания друг и прощай! Это все, что останется после меня…» - неслось из незатейливых китайских наушников. Другого я и не ожил, вечный фанат ДДТ, бывший наркоман и алкоголик, мог слушать только нечто подобное. Все лепестки своего подсолнуха он давно обронил, избавлялся от всего ненужного, по его мнению. И шел… Шел, к только ему понятной цели. Все деньги которые прихожане – дачники приносили в церковь он раздавал старухам и старикам из соседней деревни, и похоже материалы тоже начал раздавать, после того как немного подлатал храм. Очередной «святой дурак» на просторах бескрайней.


- Ясно – отдал я наушник обратно
- Ты чего приехал то? – отключил он плеер
- Да, так…Тошно
- Шелуха мешает – улыбнулся отец Михаил и опять зажмурился.
- Наверно…
- Ты ищешь, Саш. Это нормально. Рациональность и душа мучают друг друга. Одна крепко держит на Земле, вторая рвется в небо, они разрывают напополам…
- Что разрывают?
- Есть еще сердце, которое пытается уравновесить эту вечную борьбу и, как правило, оно разрывается. Есть еще мысли, которые окутывают собой все твоё бытие.
- И что делать?
- Жить, а не проживать… Ты же знаешь, я все деньги отдаю в деревню. И я живу! – поднял руки вверх отец Михаил. – Знаешь, я не думал, что это ссылка – Великое благо!
- Да в чем благо? Мрак один – огляделся я по сторонам
- Первый снег! – посмотрел на меня отец Михаил. – Помнишь? – он пристально посмотрел мне в глаза….
Мы едем с отцом, на первой купленной им иномарке по первому снегу. 90-ые.
- Хочешь за руль? – притормаживает отец
- Конечно!
- Садись
Я пересаживаюсь на место водителя и медленно трогаюсь под руководством отца:
- Ровнее держи, держи ровнее


В приемнике, почему то играет: «Это все, что останется после меня…». Мы доезжаем до деревни. Покойный отец достает сумки, затапливаем камин. Приходит сосед они с отцом сидят, пьют и играют в Секу. Я убегаю кататься на обледеневшей горке по первому снегу. Прибегаю весь взмыленный через несколько часов….


- Присаживайтесь – говорит отец
- Я не умею играть
- В очко сыграем – улыбнулся отец
Карты, скидка….
- Деньги, то есть? – спрашивает отец
- Да! То что ты мне дал – из рюкзака достаю какую-то мелочь
- Георгиевич? – подмигивает отец, сидевшему соседу
Скидываем деньги на кон….Я проигрываю раз за разом. В конце концов, я остаюсь без денег.
- Хм – улыбается отец.
Я понуро сижу и смотрю в пол, Георгиевич, сгребает купюры, мелочь и отдает мне:
- Держи, мы вдвоем играли… Не садись, коли не умеешь
Я забираю деньги и отдаю их отцу. Он характерным жестом показывает, что не надо.
- Оставлю, если в бильярд обыграешь – говорит он
Мы выходим из комнаты, где тепло и греет камин, идем в бильярдную. Разбив, удар, еще и еще…Я выигрываю 8-2… Отец подходит, гладит меня по голове:
- Руки, ум, работа – это твоё…Все остальное…- он качает головой
- Что? – ставлю кий я
- То…Иди сюда
Я подошел
- Я тебя очень люблю – произносит он, первый и последний раз в жизни.
Машина, пролесок, отец Михаил смотрит на меня:
- Ум, работа, руки…- произносит он
- Да, да…- пытаюсь я прийти в себя
- Завтра кроем крыши?
- Кроем, конечно – отвечаю я
- Тогда, давай ключи и толкай, завтра тяжелый день.
- На…Толкаю
- Зерна… - произносит отец Михаил
- Что?
- Толкай, «подсолнух»… С первым снегом… - улыбается он и заводит машину…

P/S Ештье, хватит почту спамить..................