Национальный заповедник Масаи Мара, Кения.

Фотограф Kunal D Shah.

После армии я не стал поступать на физтех. Испортились отношения с Георгием Анатольевичем из- за Мити. Через меня он познакомился с моими одноклассниками, они конечно классные ребята, но став студентами - начали бухать и Митя с ними. А ему-то пить, думаю, вообще было нельзя. Его батя во всем винил меня. Да, это мои друзья, да бухают, но я же не спился, хотя был связан с ними поплотнее, чем Митя.

Я вернулся в какую-то разруху! Друзья расползлись как тараканы по щелям, собрать их не могу. Они спиваются до встречи или во время встречи, а главное и мне приходится с ними пить, но нет того веселья, когда мы были школьниками. А мне еще и поступать надо. Экзаменов в физтехе я боялся как черт ладана. Раз обжегся, и только от одной мысли попробовать еще раз, у меня начинался мандраж. И я решил: войти в ФИЗИКУ с черного хода. Я насобачился, за время службы в электронике. Я стану электронщиком и пойду делать термояд уже электронщиком. Сдал все экзамены в ХИРЭ, это Харьковский институт радиоэлектроники, практически без подготовки, ибо денег было мало на репетиторов. Подтянул математику и русский, ведь я же учился в украинской школе. Сдал все на 5, кроме четверки по русскому (и это через 4-е года после школы, а из армии я вернулся в середине июля, и на подготовку времени не было). Лихо отучился в институте, учился довольно легко, но без фанатизма. За "красный" диплом не бился. Тех кто идет на "красный" мы знали, и это был не я. Осталось защитить дипломный проект и все. Но я, уже на последних курсах стал искать пути в УФТИ (Украинский физико-технический институт) на плазму. Один из моих дворовых друзей уже окончил физтех и, как раз, работал в УФТях. Институт находился в Харькове, это в нем, в 36-м, впервые в СССР раскололи ядро. Туда я и рвусь. Друг Игорь, как раз, и работает там в отделе, который занимается плазмой. А шефиня у них женщина. Это вообще было невероятно, так как девочек на физтех не брали вообще. Я добивался встречи с ней. Встреча состоялась, спасибо Игорьку, и шефиня оказалась интересной дамой средних лет, можно даже сказать изящная. Поговорили - настоящая плазмистка, круто выступает, не смотрите, что женщина. А я ей очень нужен, именно такой недоделанный физик-электронщик, и она дает на меня персональный заказ представителю НИИ на распределении. Вот и совпали пазлы через столько то лет! На защите выясняется, что у меня тоже выгорает "красны" диплом, если получу 5-у. Я не верил, и требовал пересчитать. Пересчитывали дважды - все верно. Защищаю диплом и получаю свой неожиданно "красный" диплом. За счет этого диплома, на распределении иду не-то вторым, ни-то третьим по очереди. Захожу, представитель УФТИ сразу поднимается, и говорит, что институт просит направить меня к ним. Спрашивают мое согласие. Какое согласие? Я эту минуту готовил девять долгих лет! Конечно "Да!" Все, подписал и ушел готовиться к своей свадьбе. Я уже 4-е года фактически женат на одногрупнице и нужно узаконить эти отношения. Все складывается великолепно! Судьба-злодейка повержена, а моя путеводная звезда устроила все путем!

Первого сентября, как школьник прихожу на проходную УФТ-ей. Оказывается нас двое, из ХИРЭ распределены сюда, правда я с факультета Конструирование радиоаппаратуры, а он с Радиотехнического факультета. Вышел к нам какой-то мужик и сказал гулять месяц и приходить первого октября, на нас еще не пришел допуск.

Приходим первого октября, нам выдают зарплату около 150 руб. (все молодые специалисты по стране тогда не получали больше 110) и советуют звонить раз в неделю и пока гулять. Не, ну классная же работа! По моему, мы с Серегой Бережным прогуляли еще месяц, получили зарплату и пришел допуск. Ну, на конец то! За нами пришел здоровенный мужик (наш будущий начальник) и повел нас в лабораторию 36-го отдела. Сказал, что самый большой отдел в институте, а непосредственный начальник у нас доктор Бомко. Стопэ! Где шефиня, какой доктор! Пришли, я сразу увидел, что это не плазма, огромное помещение, посредине хорошо сделанный макет ускорителя, без инжектора и прочей обвязки, система "муравей". Все это хорошо, но где плазма? Я на ускорители не подписывался! Доказываю всем, что это какая-то ошибка, и что я должен быть распределен в другой отдел. Звоним в отдел кадров - нет, никакой ошибки. В отделе плазмистов нет свободных ставок, а в 36-м есть. Ну, так передайте меня вместе со ставкой! Все ржут как лошади и говорят, что со ставкой никто никогда не отдаст. Это фонд зарплаты, это куча доплат и т.п. Опять судьба играет злую шутку со мной. Чет я уже устал от этих ударов. Все бегу, бегу, а плазма как горизонт отдаляется и отдаляется. Все рухнуло! Ты хотел ФИЗИКИ - так получай! Куй ядерный щит Родины! Плазма отодвигается на неопределенное время. Подписываю документы и становлюсь инженером группы высокочастотной накачки ускорителей. А наш шеф, этот здоровый мужик по фамилии ПипА, в высоких частотах главный спец. Тут выясняется, что судьба подсунула еще одну заподлянку. Ну, не уймется она никак! Вдруг выясняется, что в отделе кадров меня перепутали с еще одним выпускником ХИРЭ, тоже эртэшником как Бережной. И что я, видите ли, на его месте, а мое место в отделе главного конструктора института, и я должен идти туда. Да, я по специальности конструктор. Я когда поступал и распрашивал знакомых, все твердили, что конструктор - это тот, кто разрабатывает схемы и конструирует приборы. Я и пошел на КР, а надо было идти на РТ - радиотехника, а конструктор создает корпуса приборов! Правда, я по диплому инженер-конструктор-технолог МИКРОЭЛЕКТРОННОЙ аппаратуры, но конструктор! И мое место у пульмана! Хоть и черчу я хорошо, легко, но это дело я просто не люблю! Для меня черчение - это пытка. И вот такая засада! Но я молодой специалист, меня нельзя перевести в другой отдел без моего согласия, а я такого согласия не дам! Меня накололи с плазмой, вот вам за это проблема! Сами создали, сами и расхлебывайте! Я лучше буду строить ускорители, чем чертить! Меня начали уламывать, ведь этот парень не чертежник, он же будет там сидеть и ничего не делать! Это ты конструктор! Я познакомился с моим "двойником"! В 36-й отдел он не рвался - там нет радиоэлектроники для него. Там СВЧ (сверх высокие частоты). В УФТИ попал по распределению - отработать и пойти на хорошую работу по специальности. Он не хочет запахивать на ускорителях. Ему выгоднее сидеть в отделе главного конструктора и заниматься своими делами. Ударили с ним по рукам, и решили стоять на своем. Побухтели руководители и смирились. Все же моя звезда отбила для меня отдельные уступки у судьбы-злодейки.

Мы с Серегой Бережным влились в новый коллектив, который вместе с другими лабораториями 36-го отдела строили ЛУМЗИ 20. Это линейный ускоритель малозаряженных ионов на 20 миллионэлектронвольт (МЭВ). Это вам не протоны (как в коллайдере) и не электроны как на серпухвском ускорять. Это штука посложнее. В те годы это было круто. Вот только строили мы его партизанскими методами. У отдела был протонный ускоритель на 9 МЭВ и он приносил кучу бабла. На нем обстреливали различные материалы, которые приносили военные, и за это платили хорошие деньги. Вот на эти деньги и строили двадцатку. Я попал на стройку, на этапе, когда внешний корпус уже стоял, внутренний уже был внутри. Не были установлены фокусирующие элементы, не были готовы инжектор, вакуум, высоковольтное питание и наша СВЧ накачка. Отклоняющий магнит уже стоял и работа то кипела, то стояла. Вскоре привезли откуда-то с северов несколько машин оборудования, как раз для нашей группы. Это были, разобранные вдрызг, устройства СВЧ запитки огромных радиолокаторов дальнего обнаружения ракет противника. Они были сделаны на лампах (моя любовь), правда, лампы размером почти с молочный бидон. Лампы ставятся одна немного выше другой, а следующая еще выше, на металлических ступеньках. Их пять штук, и вся эта халабуда называлась "пьедестал". Ступеньки приехали отдельно, лампы отдельно, и вся начинка пьедестала пришла отдельно, даже обшивка. Все ржавое, как с мусорки, отдельно в куче валялись трубы охлаждения этих ламп. Они были покрашены желтой и красной краской, и были из чистой меди. Толстостенные и тяжелые. И мы начали собирать и оживлять пьедесталы. У каждой лампы был свой трансформатор накала весом 180 кг., мы таскали их кран-балкой. У нас ускоритель был рассчитан на другую частоту, а значит надо менять размеры железных бочек в которых находятся лампы, а это уже моя работа. Мне притащили в лабораторию ненавистный пульман и я начал ваять новые корпуса, а делать их будут на заводе из старых корпусов по моим чертежам. Пипа не мог нарадоваться, что не отдали меня конструкторам, и все ходил любовался готовыми 24-ми форматами, а мне было плохо. Я не знаю почему, но, как только я становился к пульману, у меня начинались дикие головные боли, меня подташнивало, я бледнел (а я и так белокожий), и было без очков видно, что мне плохо. Я думаю, это я сам так себя настраивал подсознательно. Пипа меня не подгонял, когда я просто отсиживался от тошноты. С горем пополам я выполнил весь заказ и его отправили на завод, а я вернулся к пацанам крутить винты на пьедестале. Это было в тысячу раз приятнее. Из труб собирали водопровод для дистилированнрой воды для охлаждения ламп. Желтые - холодная, красные - горячая. Резали ножовкой и нарезали новую резьбу. Устраивали соревнования, кто быстрее отрежет. На один рез уходило меньше минуты. И тут нам из другого отдела передали сотрудника вместе со ставкой! Невероятно! Меня не могли так отдать, и говорили, что это невозможно. Оказалось возможно. Это как же нужно было достать руководство, чтоб тебя со ставкой отдали в другой отдел, и таким образом сдыхались от тебя. И когда он к нам попал, мы поняли, что это за фрукт! Когда объявлялся аврал, работать шли все, от лаборанта до академика. Этот не шел. Мы все запахивали на пьедесталах, а он "изобретал" устройство для "облегчения" нашей работы. Если его пытались направить на работу, он тут же писал кляузы во все инстанции и даже наш Бомко не хотел с ним связываться. А, когда мы закончили нарезать тысячи резьб на пьедестале для крепления обшивки он выдал на гора свое изобретение для "нарезания резьб на пьедестале", оформил это как рацуху и потребовал денег за сие творение. Кстати, как поганый конструктор скажу, что это был бред сивой кобылы. И Бомко поплелся к нашему Пипе, чтоб тот подписал заявку на рацуху. Увидев эту писульку Пипа взревел как медведь, встал на дыбы и, поскольку он был пулеметчиком на фронте, на всю лабораторию рявкнул фронтовое: "Ваньке за атаку х...й в сраку! А Маньке за п...у Красную звезду!" "Не подпишу! Никогда! Пусть пишет хоть в ООН!" Молодец! Чувствуется фронтовая закалка. У нас в группе был еще лаборант Саныч. Тоже фронтовик, был механиком-водителем на "сушке" (самоходная орудийная установка СУ-100). Участник штурма Кенингсберга. Отец про войну почти ничего не рассказывал, и я донимал Саныча:" Ну, как там оно было в Кенингсберге? Что удивило?" Его удивили белые шкафы в комнатах замка. Это были холодильники. И это в 44-м! У нас дома холодильник появился только в 58 году. В отделе было много мужиков в возрасте. Все были специалистами с большой буквы. Всегда все показывали и рассказывали, у них я многому научился. Я стал комсоргом отдела и у меня было более 300 бойцов в комсомольской организации, но все это было не мое. Да, я работаю в УФТИ! Да, это ФИЗИКА! Но я и не физик, и не радиоэлектронщик (кручу водопровод как сантехник), и отдел плазмы, в институте, слабый и на подсосе. Весь институт в основном заточен на ускорители.

На пьедесталах я работаю с Серегой Бережным, и он тот самый идеал радиоэлектронщика, которым я хотел стать в институте. Схемы рисует просто на листочке в клеточку, с номиналами, с обратными связями, с дарлингтонами и токовыми зеркалами, с триггерными защитами и т.п. Все параметры транзисторов помнит на память. Просто дикая память. У меня никогда такой не было. Вот я его и попросил научить меня и тех, кто пожелает, радиотехнике. Собрал группу человек 15 и Серега, как профессор читал нам лекции по схемотехнике. Понятно, доходчиво, без лишней теории. Я до сих пор пользуюсь этими знаниями. За все годы в ХИРЭ я не получил столько знаний именно по радиоэлектронике, сколько вложил в меня Серега. Я сожалел, что поступил не на тот факультет, но Серега сказал, что все знания, которые он нам дал, он почерпнул, в основном, не в институте. Оказалось и на РТ такому не особо учат. Откуда ж, приятель, песня твоя? Серега был из глухой деревни в Сумской области. Отец и мать - преподавали в сельской школе, а Серега, как и я любил физику и ее раздел - электронику. Ходил в кружок после школы, и там чуть не погиб. Паял какую-то плату, а преподаватель физики заряжал аккумуляторы. Было жарко, и Серега выпил воду из стакана на столе. Только это был электролит для аккумуляторов! Что было потом, он не помнил, в больничке его хорошо порезали, удалили часть пищевода и желудка. Хорошо хоть выжил, хотя был худенький и щупленький. Как и я поступил в ХИРЭ, сдал экзамены слабо, стипендию не дали, общагу - тоже. С двумя неудачниками как он сам, они сняли комнату. Денег нет, жрать нечего, родители помогать не могут. Но, так совпало, что один из соседей работал еще в какой-то конторе, выпускавшей радиоэлектронику, и имел доступ к деталям. А другой был музыкант, и знал всех музыкантов города и знал кому и что нужно для выступлений. Вот и возник маленький синдикат, в котором Серега создавал любую начинку для музыкантов, а два других добывали детали и заказы на новые изделия. Серега еле еле учился на тройки, на лекциях резаком резал дорожки плат и сверлил руками отверстия под детали. Вот так, за пять лет стал профессором в этой области прикладной схемотехники.

Заканчивались три года обязательной отработки, и я видел, что нет смысла дальше оставаться в ФИЗИКЕ. Я физиком не стал, мечте о плазме нет базы в Харькове, да и в СССР ее особо не развивали, деньги шли на ядерный щит. Термояд в Европе, мне туда путь закрыт и надо приземлятся, а не витать в облаках плазмы. Меня переманивали в Универ, на мехмат, на кафедру матмоделирования. Я стал хорошим электронщиком, благодаря Сереге. И я ушел. Отпускать не хотели, пытались выкручивать руки, но из-за неразберихи, которая уже тогда витала в институте, мне уже подписали бегунок, и я помахал им рукой. Ушел вовремя, стройка забуксовала, девятка стала сильно барахлить, денег не стало. Пошел какой-то разброд и шатание. Ушел по состоянию здоровья Пипа и Бережной, наблатыкавшись в СВЧ, сменил его на этом посту. Девятка сдохла, никто не знал, что с ней делать и Серега стал командиром экипажа девятки. Он разломал все, что на ней налепили и начал переделывать ее по своему. Переделал все от инжектора до накачки СВЧ. И девятка заработала так, как не работала никогда. Серега женился и первого ребенка ему и матери даже не показали. Посоветовали сразу делать другого. Видно радиации Серега таки хапанул. Второй ребенок был удачным, но жена начала пилить Серегу, что не гоже жить с таким драгоценным ребенком в захудалой съемной халупке. И Серега пошел к руководству отдела требовать квартиру. Ему понятно объяснили, что он стоит на очереди, вот и пусть стоит. Серега парень простой и за словом в карман не полезет. Он полез в карман за заявлением об уходе:

- Вот мое заявление, у вас срок - две недели. Если за две недели квартиры не будет - я уволюсь.

Хижняк, начальник нашего 36-го отдела, вызвал главного инженера и сказал, чтоб провели собрание в экипаже девятки, по поводу выборов нового командира экипажа. Но тут вдруг выяснилось, что никаких схем, никаких документов о переделках в девятке нет. Что вся документация, все схемы, все трассировки в голове у Сереги, и без него сдохнет девятка, а с ней и весь 36-й отдел. Хижняк был очень грамотный руководитель, он понимал с чем они столкнулись и вызвал к себе нашего доктора Бомко:

- Ты получил новую квартиру?

- Да, вот только начал ремонт.

- То есть ты еще не переехал?

- Да нет же, только ремонт начал.

- Отдай ключи Бережному.

- Как отдай? Вы что, с ума сошли?

- Отдай! Поверь мне, я тебе другую сделаю, еще лучше! Только отдай! У нас нет выбора!

И Сереге отдали ключи от новой квартиры. Успели таки уложиться в двухнедельный срок, который он им выставил. Серега сказал спасибо, и забрал заявление. Я еще некоторое время поддерживал связь с ребятами которые остались, я же знал почти весь отдел. Но постепенно, связь оборвалась даже с Серегой. Сотовых еще не было, отдел кадров информации о сотрудниках не давал, я поездил, поискал и бросил. Так бесславно закончилась моя ФИЗИКА. Было очень жаль, приближались лихие 90-е и о "серебряной мечте" детства пришлось забыть.