— Немного.

Тихонько выходит из комнаты. Знает, что надо дать время погрустить. Люблю его. Мы как-то всегда настроены друг на друга.

— Ты будешь чай или кофе?

— Кофе. Спасибо.

Утешает. Отвлекает, как маленькую. Сейчас будем пить кофе, я буду смеяться, что сахар — преступное отношение к кофе. За столько лет он так и не запомнил, что я пью кофе без сахара.

— Не ворчи! «Ты сахар положил и себе, и мне? Да, и себе, и мне». Я старался. Держи конфету.

— Я не люблю конфеты.

— Ешь. Вкусные.

— Можно мне бутерброд с салом?

— Можно. Сластена моя.

Выдели бы вы тот бутерброд! Двухэтажный, умопомрачительный.

— Как мало человеку нужно для счастья?

— Угу.

— Люблю смотреть, как ты ешь…

Хихикаю. Всё время удивляюсь, как он умеет видеть мелочи и радоваться им. Мне ещё учиться и учиться, как завещал великий кто-то.

Мы так давно вместе, что я почти и не помню свою жизнь без него.

— Ты далеко сейчас?

— Скоро буду.

— Жду. На дорогу гляжу.

А вы замечали, что фраза «нам нужно поговорить» — предвестник беды? Раньше не задумывалась как-то. Пока сама не услышала её.

— Нам нужно поговорить.

— Угу. Говори.

— Подожди, не до шуток.

Настораживаюсь:

— Что-то случилось?

— Головной офис банкротит филиалы. Наш тоже. Теперь я без работы.

— Мне больно это слышать, как же так?

— Так.

Я никогда не думала, что потеря работы может сломать человека в одночасье. На моих глазах происходила катастрофа, которая похоронила всё, что до этого казалось монументальным. Ему никто и ничего не были нужны. Я честно старалась быть стойкой, как наши под Сталинградом.

Кто не справился — сказать теперь сложно. Но виновата, по его словам, во всём я.

— Я ухожу. Ты мне больше не звони.

— Ничего не понимаю… Хоть объясни…

— Это всё из-за тебя.

Больше мы не виделись, но своё свидетельство о разводе я никак не могу забрать. Не могу. И всё.

Они тут сваедалили идеальную детскую площадку. Не знаю, что сделают вместо нее, но площадка была очень крутой.