Шахерезада. Далее
Тётушкины воспоминания. Часть вторая.
Продолжу вспоминать, уже пора... Итак, башкирская деревня Урняк... Папа смог переслать нам в 1942 году широкую ковровую дорожку, которой мама обила тот угол избы, где была устроена Иришкина кроватка. Иришка начинала говорить сразу на двух языках: русском и башкирском. Я же с тех давних времён помню только короткую фразу "Кунак, ашарга киряк!" - "Друг, садись есть!". Мы прожили в деревне, наверное, до осени 1943, года. Папа приехал за нами и перевёз нас в Уфу. На некоторое время нас троих приютили в своей избе добрые люди. Эти люди полюбили нашу маму Тоню и были ей благодарны за то, что она смогла вылечить их дочь, у которой под кожу ноги попала заноза при рубке дров и нога начала нарывать. Мама вылечила девушку, делая ей компрессы с печёным луком. Запомнилось необычное событие: нам, как семье офицера, дали посылку с продуктами и вещами, присланными из США по Ленд-Лизу. Помню, что был шоколад (как большой и сладкий комок!), очень вкусная ветчина в металлической банке и длинные-предлинные чулки, связанные из толстой белой шерсти, а в придачу к чулкам - толстые костяные спицы... Спицы до сих пор у меня живы! Чулки претерпели множество превращений, становясь то шапочками, то рукавицами, то носками для нас с сестрёнкой... Осенью 1943 года папа снова навестил нас и выхлопотал для нас на окраине Уфы крошечную 8-метровую комнату на втором этаже деревянного барака. В комнатушке была печь голландка, во дворе были сараи, где мамочка завела одну курочка по имени Чернушка и маленькую козочку прозванную Малышка. Чернушка почти каждый день несла одно яйцо, а Малышка давала один литр молока, что очень нас поддержало. Среди грустных будней людям хотелось улыбок, и опять мама была на высоте: Козочка, стуча копытцами, поднималась по крашеным ступенькам на второй этаж, мама стучала в дверь к соседке и вместо себя впускала к ней Малышку, которая сразу шла к кадке с фикусом... Все смеялись такой гостье, но фикус не давали в обиду... Чернушка клевала свой корм из старой эмалированной миски, и ей в пищевод попал осколок эмали, мама успела не дать ей умереть и накормила нас курятиной, не говоря нам с Ирочкой о её происхождении
Мы же знали, что Чернушка куда-то улетела. Весной 1944 года папа достал пропуск семье на въезд в Москву и приехал за нами в Уфу... Помню, как я с папой продали нашу любимицу Малышку, как трудно было сесть в переполненный поезд, как меня вместе с большим зелёным чайником запихнули в вагон через форточку, а маме с Ирочкой на руках удалось протиснуться в вагон через дверь. И поехали мы в Москву...
Фото не будет, дед отсутствовал по понятным причинам. Хотя я надеялась, что где-то в закромах дедовых фото и исходников найду и эвакуационные снимки, помимо телеги.
