Рассказ моего знакомого-Владислава Владимировича Будкевича пережившего в детстве блокаду Ленинграда:

«Одно из самых ярких воспоминаний детства: 1945-й год, конец мая. Мне, пережившему блокаду, уже семь лет. По ленинградским улицам сплошным потоком идут войска. Мы с мамой стоим на перекрестке Кировского проспекта и площади Льва Толстого. Весь проспект заполнен ленинградцами. У людей в руках цветы и какие-то маленькие подарки. Мне быстрей-быстрей хочется подбежать к солдатам. Мама просит меня: не торопись, подожди, пожалуйста, подарим тем, кто попозже пойдет! Наконец-то мама меня отпустила, бегу со всех ног, вручаю военному какой-то подарочек и маленькую бутылочку водки. Он берет меня на руки, целует, я, счастливый, возвращаюсь к маме. А войска всё идут и идут. Теперь у солдат вид очень усталый, многие- немолодого возраста. А у меня уже нет для них никакого подарочка! Каждый год, когда я приезжаю в Ленинград, иду на это место и чувство сожаления, какой-то вины перед теми солдатами не отпускает меня до сих пор...

Мы жили на Петроградской стороне, на углу улиц Ленина и Пушкарской. Я родился в 1938-м году, блокадные воспоминания у меня- достаточно ясные для моего малого возраста. Папа наш ушел на фронт. Я всю блокаду прожил с мамой в городе. Мама работала на заводе, на улице Скороходова (сейчас – Большая Монетная). Мне ничего не рассказывали про моего деда, но я позже узнал, что в 37-м он был репрессирован и погиб. Семья наша проживала вместе с тремя моими родными тетушками и бабусей – большая семья коренных ленинградцев. У всех тетушек – сестер мужья на фронте. Одна из моих тетушек умерла в 42-м году, оставила троих детей. Никого в детсткий дом не отдали, оставили в семье. Все дети днем оставались на попечении бабушки. Окна в квартире были забиты фанерой, во время бомбежек и фанера не выдерживала. При налетах авиации в убежище уже не спускались-сил не было, просто стояли в коридоре у стены. Ходили мы с мамой на Неву за водой, ставили на санки громадный, ведер на 10, бак. Воду брали неподалеку от Петропавловской крепости. Потом все тащили этот бак на второй этаж. Сил на это требовалось неимоверно много. Однажды санки перевернулись уже у самой парадной. Как же мама плакала! Делать нечего, пошли за водой снова. Питались, конечно, как и все блокадники. Иногда, кроме хлеба и блокадного пайка, удавалось добыть столярного клея –это был настоящий праздник! Повзрослев, я однажды спросил маму: почему же мы не уехали в эвакуацию, ведь до наступления блокады городские власти пытались вывезти как можно большее жителей? Ответ меня потряс:- Как же мы могли оставить город? Ведь мы же ленинградцы, сынок!

Муж одной из тетушек воевал на Ленинградском фронте, был ранен и умер уже в Ленинграде, в госпитале Военно-Воздушной Академии. Когда пришло сообщение о его смерти, его мама и жена пошли в госпиталь. В зале-гора трупов. Ищите, - говорят им. Перекладывали тела умерших, нашли своего родного, отвезли на Серафимовское кладбище, где похоронены и остальные члены семьи. Его жена – моя тетя Аня- ушла на фронт, оставила маленького сына на попечении семьи. Воевала в зенитных войсках. Сын тетушки, умершей еще в 42-м году, подрос и пошел учиться в знаменитую школу Юнг Северного флота. Его сестрёнка Надя, дождавшись восемнадцатилетия, тоже ушла на фронт. Их третий братишка-Саша, в пятнадцатилетнем возрасте пошел работать токарем на завод им. Кулакова, что на Петроградской стороне. Мал еще был, однажды голода не выдержал, съел свою норму хлебушка на несколько дней... Слава Богу, что в семье жил.

Единственным, кто живым вернулся с войны, был мой отец. Начал войну рядовым, закончил капитаном, в Австрии. Каждый год 27-го января, в день освобождения Ленинграда от блокады и, конечно, 9-го мая ставим мы с моей семьей на стол тарелки, кладем на каждую кусочек хлеба размером с ленинградский блокадный паёк, по одной картофелине, наливаем горькую из довоенных графинчиков в простые металлические кружки, разрозненные граненые стаканчики-как в прошедшие времена-специально их храним. Вывешиваем на стенку вымпел с фронтовыми орденами, со свидетельствами о наградах, о ранениях наших дорогих Ленинградцев. Вечная всем, незабываемая слава!»