— Адди, Адди !
Пятилетний Джоул разбросал сваленное на него тряпье, и она поняла, что у него снова жар. Девочка с редкими рыжими волосами и узким крысиным личиком попробовала зажмурится и снова заснуть, но Джоул подвинулся ближе и тормошил ее за плечо.
— Адди, просыпайся, Адди !
Еще какие-то мгновения она продолжала делать вид, что спит, свернувшись под видавшей виды шинелью, но потом все же повернулась.
— Что тебе еще? Спи !
— Адди, я хочу пить ! — Джоул сморщился, от чего его серая мордочка стала похожа на печеный картофель, что продают по полпенни. Он запищал, тонко, как мышь. Дети тут, в Восточном крае, не плакали. В этом не было смысла.
Два дня тому он ходил ковыряться в иле на отмелях Флит-ривер - там можно было найти уголь, веревки или кости, что бы сбыть их тряпичникам. Джоул нашел гвоздь в девять дюймов, пропоров им ногу.
— Угомони своего брата, или, клянусь дьяволом, я его угомоню! Колченогий выблядок! — прошипела старуха Смит и зашлась кашлем под кучей старых одеял у стены.
“Вредная бабка Смит. Королева Катарина, это просто вредная старая леди.”
Девочка мысленно застонала и сбросила с себя шинель, упуская те крохи тепла, что еще оставались под ней.
— Спите, бабушка Смит, я управлюсь с братцем, спите, ради бога…
Стоял декабрь, холодный и туманный, и в подвале, в закутке, где ночевали дети, было чуть теплее улицы. Дом был старый, переживший Великий пожар, и представлявший собой ночлежку - сырую, скверную и переполненную.
— Давно пора отправить ваше чертово семя в работный дом, — бабка, откашлявшись, все не замолкала, — да, в работный дом, будьте вы прокляты, что мешаете спать больным старикам ! Утром же…
Старуха сплюнула накопившуюся мокроту.
— Утром же доковыляю до констебля ! Отправитесь к своему папаше, на виселицу ! Да, на виселицу, черт бы вас драл !
— Джоул, ради девы Марии, заткнись ! — Адди визгливо крикнула, и мальчик замолк, закрыв лицо ладонями, — успокойтесь, бабушка Смит, он не будет больше вам досаждать !
Она встала, стараясь не задеть брата в скудном свете, проникающем с улицы через потолочное окошко. Земля промерзла и обжигала босые ноги.
"Королева Катарина, всех прекрасней едет к нам."
— Плевать ! Работный дом - самое вам место, — бабка ворочалась в куче одеял, распространяя густую вонь, — давно пора было, да, давно…
"Королева Катарина, за ней свита по пятам."
Мистер Джонс отправился на свидание с пеньковой тетушкой по слову судьи спустя неделю после того, как миссис Джонс умерла от холеры. Дети могли тогда же угодить в работный дом. Но Адди была из тех, что умеют прятаться там, где полисмены не могут тебя найти.
"Королева Катарина, в черном крепе мертвеца."
Наследство мистера Джонса - пара башмаков, приличный еще сюртук и шестидюймовый нож из Шеффилда. Почти все из этого дети сменяли на еду.
— Бабушка Смит ? — Адди не могла разглядеть голову старухи в куче вонючих одеял и дождалась пока та ответит, что бы ударить наверняка. Едва миссис Смит закопошилась - и как же от нее разило джином - девочка схватила сальные патлы, дернула голову вверх, сбивая чепец, и быстро, не давая той опомнится, перехватила шею ножом.
Еще раз, слыша как скрипит под лезвием кожа. Старуха издала какой-то сиплый свист и завозилась, словно пробуя оттолкнуть девочку своими сухими лапками. Адди испуганно схватила ее голову, вжимая в передник, пока эти страшные звуки не прекратились.
— Я знаю, у тебя есть стаут, стаут для моего братца, старая ты блядь, бабка Смит, — шептала девочка, перебирая одеяла, и королева Катарина улыбалась ей из темноты. Она знала, что все сделано правильно.
— Адди, спой мне, — Джоул говорит совсем тихо, — Про нашу королеву. Из-за моря.
Он попил, и девочке снова удалось завернуть рахитичное тельце брата в тряпье. Хотела взять пару одеял старухи Смит, но те пропитались кровью и пришлось отказаться от этого. Адди запела.
"Королева Катарина, всех прекрасней едет к нам.
Королева Катарина, за ней свита по пятам..."
Она гладила брата по горящему лбу, оставляя разводы. Королеве бы это понравилось, точно.
Девочка ушла из ночлежки Хаттона на Чепцах, когда не было еще и пяти утра.
Сразу, как только умер Джоул.
