Каково же было удивление цивилизованного научного сообщества, когда отважные советские археологи стали углубляться на север в поисках присутствия древнего человека и так же отважно и во всеуслышанье стали заявлять о сенсационных находках, свидетельствующих о том, что север-то к этому моменту уже был заселён. Так, в 1960-ом году на широте современного Сыктывкара, но чуть ближе к р.Печоре и могучим Уральским горам была найдена стоянка древних людей, где они жили, охотились и изготавливали орудия. Больше полутора тысяч каменных и костяных артефактов, кремневые орудия, кости бурых медведей, северного оленя, мамонта, шерстистого носорога, тигрольва, зубров и многих других питательных животных были расположены в системе пещер на высоте в 200 метров. Возраст стоянки определили в 30 000 лет. Назвали медвежьей пещерой. В 1962 году ещё севернее, между Ухтой и Печорой на широте в 64 градуса и всего в 2-х градусах от полярного круга, обнаружили стоянку Бызовая. Приблизительной датировкой в 32 000 лет назад. 4000 костей животных и сотни каменных орудий заложили первый фундамент для неудобных вопросов.

"Кто здесь?!" - нелепый окрик европейских антропологов повисал в воздухе. Почему орудия из камня? Почему так далеко на север? Может это не кроманьонцы (первые сапиенсы), а неандертальцы? Может на русском севере человека современного не было? И всё это фигня? В 2008 году цепь случайных находок местного краеведа на берегу Иртыша приводит ученых к тому, что потом назовут “Мамонтова Курья”, и это… древнейшая стоянка человека в европейской Арктике вообще.

Если вы откроете карту Коми, эта стоянка была на 67 градусе, ближе к Воркуте, из которой в наше время человек современный бежит бегом расселяясь обратно на юг, в мегаполисы. В Мамонтовой Курье найдены костяные наконечники стрел, что де-факто исключило культуру неандертальцев - те только камнями орудовали. Хоть и человеческих останков мы не нашли, но стало понятно, что мы имеем дело с первой попыткой человека заселить север. Да, в Коми были волосатые слоны и пушистые носороги, жратвы было вдоволь, а комаров и болот по минимуму. Был повод заселиться. Кроме того, 40 тыс. лет назад здесь было гораздо теплее. Скорее всего, это были действительно кроманьонцы - жили они общинами до 100 человек и впервые в истории создавали поселения. Да, у кроманьонцев, как и у неандертальцев, жилищем были пещеры, шатры из шкур, иногда землянки, а в Сибири вообще брутальные хижины из каменных плит. До цивилизованной ипотеки и панельных холуп ещё далеко, но они обладали членораздельной речью, приручили собак, одевались не тупо в шкуры, а в одежду из натуральной кожи и меха. У них была своя культура, черт подери! Культы охоты, погребальные обряды - это были племена людей. Это были практически мы с вами.

Но где-то около 25 тыс. лет назад сюда опять пришел лютый холод. Последний ледниковый период то ли изгнал людей отсюда совсем, то ли заставил их жить сильно скромнее, без фестивалей мамонтового барбекю и спортивной охоты на медведей. Во всяком случае после похолодания мы не находим костей мамонтов или любых других питательных представителей мегафауны со следами зубов первых комяков. Или они спрятаны, или их нет. Чуть попозже лед немного отступил, и люди вернулись. И это всё равно было гораздо раньше и севернее, чем многие-многие другие попытки колонизации севера. Так, например, ближайшие северные миграции представлены памятниками среднеуральской верхнепалеолитической культуры датировкой 17-13 тыс. лет назад. Средневычегодская культура сформировалась в мезолите, где-то около 8-9 тысячелетия до н.э.

Представляете себе масштаб открытий? Это как-будто найти Королевство Ангмар с моргульскими клинками из Хоббита. Или как если бы миссия Апполон на луне отрыла флажок с портретом князя Владимира и корявой запиской "Азьм здесьм быль". Скромная и мало кому известная республика - одно из древнейших мест обитания человека как в теплый период, так и в холодный.

Таежная реконкиста.

Большинство находок после ледникового периода привязаны к речным сис­те­мам - Пе­чо­ре, Вы­че­где, Иж­ме. Даже в не­оли­те (с V тысячелетия до н.э.) эт­но­куль­тур­ные про­цес­сы раз­ви­ва­ют­ся там, где проще охотиться, где есть вода, где даже зимой есть стабильный торговый путь, рыба в конце концов. По мере потепления, кстати, фик­си­ру­ет­ся и при­ток на­се­ле­ния с за­па­да, что представлено памятниками пар­чев­ской куль­ту­ры. На ос­но­ве ме­ст­ных ме­зо­ли­тических тра­ди­ций и на сты­ке вос­точ­но­ев­ро­пей­ско­й и за­ураль­ских культур постепенно зреют свои собственные традиции и особенности, выделяются отдельные культуры.

Если обратиться к языковым особенностям коми-зырян и коми-пермяков, мы сможем предположить, что в период верхнего палеолита и мезолита (конец IX - VI тысячелетием до н.э.) далекие предки коми, финнов, венгров, ненцев и ряда других народов составляли единую крупную этнолингвистическую общность. Об этом свидетельствуют сходные черты в языках, на которых говорят эти народы, общекоренные слова для частей тела, родственников и рода. Сегодня ученые лингвисты называют эту общность уральской языковой семьей.

Слева расселение первых людей с 40 по 30-ое тысячелетие до н.э., справа уральская языковая семья:

В V-IV тысячелетиях до н.э. уральская общность разделилась на самодийскую (предки ненцев, нганасан, селькупов и некоторых других народов) и финно-угорскую.

Со II тысячелетия до н.э. из финно-угорской толпы выделились прафинно-волжская (предки марийцев, мордвы и, возможно, некоторых других народов) и прапермская.

А в I тысячелетии до н.э. на основе прапермов возникли прибалтийско-финская (предки финнов, карел, эстонцев и некоторых других народов) и пермская общности (современные коми, коми-пермяки и удмурты).

Представляете? Тысячи лет назад представители древних пермов населяли берега Камы, Вятки, Вычегды, Печоры, Мезени и некоторых других рек. На всей этой обширной территории обнаружены памятники ананьинской культуры, и именно из этих пермов происходит большая часть народностей, живущих вблизи Балтийского моря.

В общем, с изменчивым течением Вычегды бежало время, складывались объединения племен, которые легли в основу будущих народов. Новый приток переселенцев в Приуралье начался на рубеже IV-V вв. н.э., и в дальнейшем на Урал постоянно продолжали приходить мигранты и переселенцы из самых разных земель: это были и угры, и тюрки, и самодийцы, и по некоторым курганным теориям даже родственники гуннов добирались. Отдельные волны переселенцев в значительном количестве продвигались на север, разбавляя местный генофонд и превнося новинки в культуру и быт. В V-VI вв. в Среднее и Верхнее Прикамье и в бассейн Вычегды проникают группы скотоводческого населения. Но древнее этническое ядро в лице коми и коми-пермяков сохраняется преимущественно из местных.

В 12-14 вв. у коми-пермяков появились расположенные на удобных водных путях укрепленные административные и хозяйственные центры. Старые городища начинают исчезать, редеют родовые руны - тамги, которыми метили территории и прописывали статус/принадлежность недвижимого имущества, сменяются обряды погребения в могильниках. Начинается постепенное расслоение общества. Кто-то сильно богатеет, а кто-то остается бедным. Почему и откуда такое началось?

Ну, достаточно посмотреть на соседей - хотя бы вот на Новгород Великий, живший и расцветший на пушнине и обеспечении торгового путя из Скандинавии на юга. То благосостояние, самостоятельность и воинственность, не уступавшие норманнам и вбивающие жирный клин в норманскую теорию образования Руси в 9-ом веке, к 12-ому, по мере её укрепления докатывается даже до пушных окрайн. В общем, в богатый край не только постоянно мигрируют люди, скрываясь с глаз более активных государств, но и идет постоянный поток денежных средств.

Естественно с бабла начались и все остальные проблемы. Пока это были бедные племены на северо-востоке, Новгородцы скупали у них пушнину за дарма и никого к ним не пускали, ревносто охраняя монополию. Но как только местные начинают сами представлять из себя чего-то стоящее, новгородцы начинают налагать дань. Понимая, что так Север может весь стать новгородским и княжество усилится безмерно, в конце XII в. суздальцы создают первые опорные пункты на северных подступах к Уралу, стремясь сдержать проникновение новгородцев и просочиться туда самим. Новгород отвечает сетью укреплений на Вятке в конце XII - начале XIII в. О богатстве земель, тишине, свободе и безлюдности местных краев ползут слухи, и в XIV - начале XV в. на свободные земли Верхнего Прикамья, вне политики и подальше от дележек территорий, устремляется стихийная русская колонизация.

В 1401-1409 гг. на верхней Каме был построен первый укрепленный городок Анфаловский. На р.Боровой в начале XV в. организуют добычу соли. В 1430 г. промыслы были перенесены на р.Усолку, где возникает будущий город Соликамск. В игру вступает Москва - в 1451 г. великий князь московский направляет в Пермь Великую наместника, резиденцией которого стал город Чердынь. В 1478 году Новгород входит в Москву, если так можно сказать, что окончательно предопределило судьбу земель пермских.

Таким образом, к 14-15 вв. восемь крупнейших коми-пермяцких племен вместе с территорией, на которой они проживали, окончательно и бесповоротно входят в состав государства русского (зюздинские и язьвинские коми-пермяки). Этот факт означал, по мнению исследователей, мирное включение Перми Великой и Вятского края, следствием чего явилось частичное крещение местного населения в 50-60-е годы XV в. И SV был бы согласен с этой версией, если бы не тот факт, что и спустя несколько столетий, во всё ту же столицу государства российского будут стекаться записки и доклады о том, что леса Вятского края нехожены, русла рек меняются сами по себе, а перепись, крещение, налогообложение и пролетаризацию производить в этих болотах представляется возможным, разве что, среди гнуса да оводов. Лоси вам в помощь.

И вправду следов самобытности, древней и могучей, у комяков даже к началу 20-го века сохранялось более чем достаточно, чтобы подтвердить такие утверждения. К подобным “архаизмам” относились подчас весьма интересные культурные явления. К примеру, широкое использование для помола муки каменных жерновов. Они были распространены главным образом в неземледельческих районах из-за слабого развития там мукомольной промышленности, поскольку преобладающая часть хлеба поступала извне, уже в виде муки. Так, во второй половине XIX в., у печорских коми каменные ручные жернова имелись практически в каждом доме. На реках Мезени и Вашке вплоть до недавнего времени рыбаки применяли грузила из камня, просверленного с помощью лучкового сверла. Не менее древним типом грузил у рыбаков коми являлись завернутые в бересту камешки гальки. На реках Ухте и Малице-ель (приток верхней Вычегды) местное население с давних пор организовало добычу и обработку доманика (пропитанного нефтью глинистого сланца) и активно им пользовалось с самых давних времён.

Чем жил лесной народ?

Сегодня северные племена Руси в массовой культуре в лучшем случае представлены каким-то собирательным образом неких “чудь” - чудоковатых, придурочных финно-угров, которые или “говорили на чудном языке”, или жили возле “шуи”. Диковатые, в лохмотьях и шкурах, всячески сопротивлявшиеся цивилизации в лице разных князей и миссионеров. Но увы, это полный бред. Этот край был и есть богат в каждую из исторических эпох настолько, насколько и суров. Из прочих естественных растительных ресурсов у коми, как и у других народов лесотаежной зоны, издавна и повсеместно использовались “дары леса” в десятках наименованиях. Давайте начнем с них, с еды в целом и с традиций, связанных с ними.

Прежде всего, это были различные грибы и ягоды, которые традиционно в той или иной мере входили в рацион питания. С развитием товарно-денежных отношений в некоторых местах Коми края бруснику и чернику стали запасать не только для себя, но и на продажу. На верхней Печоре немыслимый масштаб, например, имел оборот кедровых орехов. Во второй половине XIX в. чердынские торговцы ежегодно вывозили их от 500 до 3000 пудов. Что зимой жрали белки - не понятно.

Лесные торговцы не были ни грязными, ни ободранными. Во-первых, они были одеты вполне прилично, и уж точно не в это серое говно, как в российском кинематографе. Из натуральных трав получали широкую палитру естественных красителей. Шерсть окрашивали в красный цвет в отваре порошка из корня подмаренника северного. Для окраски в желтый цвет собирали мох-зеленец, высушивали его и толкли в порошок. Затем добавляли небольшое количество муки и березового листа, засыпали смесь в воду и, дав ей пробродить, опускали в нее изделия для окраски. Бородатый лишайник, растущий на древесных стволах, использовался для получения оранжевого цвета, а ползучий мох-плавун - синего. Из отвара щавеля, собранного во время цветения, получали черную краску. Порошок из листьев и лиственных стебельков толокнянки применялся для дубления кожи. Даже в середине XIX в. из Коми края по р.Северной Кельтме и Екатерининскому каналу в Пермскую губернию ежегодно отправлялось один-два каюка (мешка) с толокнянкой, которые предприимчивые цветастые комяки меняли на соль. И если бы вам захотелось, они бы хоть лгбт флаг нарисовали - умели, могли, было чем.

Тонкий и культурный быт сельского хозяйства сопровождался множеством ритуалов и обычаев. К примеру, в сельскохозяйственной культуре народов коми особо выделялись начало и окончание жатвы. С началом жатвы был связан древний обряд изгнания с полей сорных трав для обеспечения благополучия будущего урожая - йдн петкдддм (“вынос осота”). На Печоре при исполнении этого обряда самый крупный осот (астровый собрат мать-и-мачехи), найденный на хлебном поле, выкапывали из земли и выносили на дорогу, причитая при этом: "Красное солнышко, ты цветешь в красивом зеленом платье алыми цветами. Хоть и очень дорог ты и мил нам, но вот приходится тебя переносить туда. Здесь тебя рубят, режут. Туда вынесем, там будешь поживать, цвести в нарядном платье с красивыми цветами”. Вынесенный на дорогу осот торжественно сажали на обочине, после чего считалось, что все его собратья, друзья и родственники с поля должны свалить сами.

Из зерна нового урожая в честь окончания уборки у коми было принято готовить ритуальную еду - кашу из ячменной крупы или толокна на масле. На Сысоле и Вычегде эта ритуальная каша называлась чомдр, а на Выми - вдрдк чукор, сук рок, паневой; у ижемцев - саламат. На Удоре ее обязательно благословляли серпом, поэтому она называлась чарла рок (“каша серпа”). У нижневычегодских коми обрядовое кушанье из творога с толокном, приготовленное по поводу завершения жатвы, называлось “клюпа”. В прежние времена ритуальная каша в честь нового урожая у коми варилась и съедалась на поле коллективно, причем обязательно оставлялась доля “родителям” - умершим родичам, от которых, по народным верованиям, зависели во многом будущее плодородие полей и успех в хозяйственных делах

Ассортимент возделываемых овощных культур был типичен для Русского Севера: репа (сёркни), редька (кушман), горох (анъкытш), брюква (калига, галанка), лук. Достаточно рано у коми появилась капуста, по всей видимости, под русским влиянием, о чем свидетельствует русский термин для ее наименования, и, скорее всего, спонтанно в разных местах и независимо друг от друга. Аналогично завезли и картофель, морковь и огурцы, но массового распространения эти "новшества" у местных не получили, и связано это с парой особенностей, среди которых не только климат и почва, но и национальный характер.

Овощеводство традиционно считалось у коми женским занятием. Особо за овощами не ухаживали, лишь северным коми были известны некоторые меры по обеспечению успешного их вызревания в суровых условиях Севера: всходы редьки для предохранения от заморозков закрывали сверху мхом, кочаны капусты в период их формирования подкармливали у корешков настоем навоза. В остальном всё росло и садилось по принципу “ну как-то так”. Резона убиваться на грядке, рискуя не заметить наступление и отступление лета, не было. Попадалисть и курьезные элементы обрядности. Так, при посадке капусты и брюквы, прежде чем приступить к работе, женщины приподнимали подол, садились на грядку, а затем делали в рыхлой земле головой углубления, приговаривая: “С зад вилок (кочан), да с голову брюкву”.

Хотя продуктивность молочного скота почти повсеместно была крайне низкой, молочные продукты входили в традиционный рацион питания и высоко ценились за свои вкусовые качества. В фольклоре коми говорится: “Выйнад и асъ пу сёйсяс" (“С маслом и гнилое дерево съешь”), или, например, “Выйнад пиня пинъ кылалд (“С маслом зуб бороны можно проглотить"). Коровы у коми везде принадлежали преимущественно к местной породе северного лесного скота, которую характеризовали, с одной стороны, полная лысая безрогость, небольшой вес, низкая молочность, а с другой - выносливость и неприхотливость в питании. Лишь иногда можно было встретить более продуктивный скот мезенской или холмогорской породы. Но современные коровьи груди вообще ни в какое сравнение даже со средневековыми предками холмогорской породы не идут. А уж лесные северные коровки так и подавно были скромны и худы. Кур держали очень редко и, в-основном, ради яиц. Свиней - невероятно редко, и по большей части не употребляя в пищу вообще. Овец держали охотно, пасли в загонах, при возможности даже на отдельных речных островах. Причем с местных пород овец, остригаемых два раза в год, собирали до 2 кило шерсти. В год. С одной овцы. Сегодня у некоторых домашние коты больше дают.

Мужицкий промысел: охота на рыбу и ловля лося.

Характерная особенность охотничьего промысла у коми - широкое использование пассивных орудий, т.е. не требовавших участия человека в процессе добычи. Вообще, если вы будете изучать быт северных народов, буть то самаамы или юпики, в каждой истории будет буквально сквозить принцип - минимум лишних усилий. Так и тут. С древнейших времен существовали самоловные орудия различного типа (слопцы, плашки, силки, петли и ямы). За тысячи лет охотничьих культов изготовление ловушек вышло на уровень близкий к божественному. Вероятнее всего, заблудиться в Сыктывкарском лесу с десяток веков назад означало бы попасть в таежные джунгли, где заботливые и аккуратные Рембо-пермяки понастроили орудий автоматического убийства на все случаи, размеры и формы жизни.

Помимо самоловов давящего типа и силков печорские охотники использовали садки на боровую дичь - “срубы”, “короба” и "колпаки". “Срубами” ловили тетеревов. Они состояли из пяти-семи венцов, очищенных от коры еловых бревен, и были приподняты над землей на четырех столбах высотой 1—1,5 м. Сверху они накрывались соломой и имели замаскированное отверстие в центре. Для приманки над “срубом” вешали сноп овса. “Короба” со вращающейся на оси крышкой делали из прутьев в виде либо корзины, либо ящика из досок. Тетерева садились на крышку, привлеченные приманкой - ягодами - и проваливался внутрь. С помощью “колпаков” из редкой сети, натянутой на обруч, ловили рябчиков и куропаток. “Колпаки” подвешивали к веткам дерева так, что при попытке дотронуться до приманки, укрепленной снизу, они падали и накрывали добычу.

Существовало множество видов ловчих ям - несомненно, древнейший способ добычи зверей. Применялись они у коми в-основном для ловли зайцев. Иногда с помощью ям, прикрытых хворостом с положенной на него приманкой - мясом - ловили росомах. Ямными ловушками добывали и крупных копытных - лосей и оленей. Вообще у коми были отдельные изобретения на любой тип и размер: от белок до медведей.

Помимо ловушек, наиболее часто употребляемые орудия охоты у коми - лук, копье, ружье и охотничьи сети. Лук (вудж) со стрелами (ньов) - древнейшее изобретение человечества - был в активном ходу вплоть до первой половины XVIII в.

Крайне интересны сами луки. Если посмотреть на ранние экземпляры африканских или амазонских племен, то, как правило, это очень простые изделия по принципу "палка на 10 выстрелов". Потом проще сделать новую, чем мучить старую. Часто это было наилучшее решение, простое и эффективное, при условии, что попыток на поимку дичи у вас дохрена. Но таёжные охотники, специализирующиеся на ловле дичи, поставлявшие зимой мороженых рябчиков в Москву веками, и живущие в условиях крайнего севера, зачастую не имели такого обилия зверья под рукой, а значит рационально было потратить больше усилий на подготовку, чтобы сама охота была идеальной. Этот принцип довел лук до предела его совершенства.

Луки, применявшиеся у коми в конце XIX - начале XX в., были композитного типа, сложные в изготовлении, склеивались из полос березы, лиственницы и рябины. Тетива (вудж вез) изготавливалась из лосиных жил и сплетеных кожаных шнурков. С таким луком можно было добить небольшую добычу с дистанции, подкараулить и застрелить животное, а в случае нужды уйти с ним на войну и успешно раздавать "ваншоты" соседям.

Помимо луков активно использовали копья (шы). Главным образом применяли их при охоте на медведя, иногда добивали росомаху или другого хищника, не откинувшего копыта в капкане. Отдельный тип медвежьего копья (oiu шы) имел втульчатое листовидное навершие. Но охота на медведя - дело совершенно особенное, и я вернусь к косолапым в части про мифологию.

Лов рыбы практиковался древнейшими орудиями коллективного рыболовства - “запорами” (ветки, воткнутые в дно поперек течения). Если говорить конкретнее про формы, то использовали ловлю “мордами" и "вентерями" в небольших реках, курьях и протоках, соединяющих старицы с основным руслом реки. Такие типы “запор” у коми носили наименование "тшуп" и представляли собой один или два ряда кольев длиной около 1,5 м., вбитых в дно водоема, переплетённых ветками или проложенных ельником. Принцип простой - морда корзинка только со входом ("гымга" на местном). Вентерь - когда к такой корзинке идет огороженная дорожка, чтобы расширить захват рыбы. А если совсем западло что-то мастерить, можно просто навтыкать палок поплотнее, и раз в неделю в них какой-нибудь чешучайтый жирный окунь нет-нет, да и застрянет.

Рыбаками Вычегды и Сысолы для лова рыбы зимой применялась рыболовушка оригинальной конструкции - йи гымга (“ледяная морда"). Во льду вырубался перевернутый конус с усеченной вершиной несколько выше нижней кромки льда. Затем в вершине конуса осторожно прорубалось сквозное отверстие, через которое в "йи гымгу" вместе с водой попадала, спасаясь от замора, рыба. Затем ее вычерпывали с помощью ковшика (сака). Просто и удобно. И не надо весь день сидеть на жопе с удочкой, но, в принципе, практиковали и это.

Использование рыболовных крючков и острог рыбаками коми имеет давние традиции. Ловля рыбы удочкой (вугыр) была у коми распространена повсеместно, но занимались ею ввиду малой продуктивности в-основном дети или взрослые рыбаки-любители, специализирующие на чем-то конкретном. Так, например, взрослые мужики часто ловили рыбу “дорожкой” (кыснан), представлявшей собой длинную леску, намотанную на деревянную рамку, которая вращалась на оси с рукоятью. К концу лески прикрепляли блесну - рыбку из свинца или олова - и крючок (октым). Размотанная леска с блесной опускалась за борт движущейся лодки. Так ловили щук и налимов.

Лесной "лухари" трикотаж: ворованные стринги, комбез с культями и семейники главы семейства.

Описать всю традиционную одежду у SV нет ни сил, ни мощи, ни места. Могу только описать самое интересное, так как с одеждой у Коми было множество фетишей и поверьев.

Например, детские тряпки у летских, вычегодских и сысольских коми, в отличие от разноцветных взрослых, были одного цвета и украшались на концах пышными цветными кистями (колля вонь) только по достижении брачного возвраста. У ижемских и печорских коми верхняя меховая одежда для детей в возрасте до 2х лет обязательно шилась из цельной шкуры олененка - пыжика (пежгу). При этом рукава делались без сквозных отверстий для кистей рук и заканчивались глухой оленьей культёй. У ижемских коми к “двусторонней” малице (скафандр с мехом и внутрь и наружу) для детей в возрасте до 3х лет так же наглухо пришивались меховые рукавицы без большого пальца. Вынуть кисть или пальцы из такого вывернутого оленя невозможно. Большой палец выделялся на меховых рукавицах только после того, как ребенок делал первые самостоятельные шаги и начинал говорить.

Вообще у коми говорят, что одежда подобна "вуджор" (тень-оберег) человека. Традиционно выражением "пасьтдм морт" (букв. “человек без одежды") характеризует не только раздетого, но и обессиленного, больного человека, о котором могут также сказать "вудждрыс абу", т.е. “нет у него тени-оберега”. А в прошлом ношение рваной одежды воспринималось не только как нарушение норм этикета и частичный эксгибиционизм, но и считалось опасным. Согласно поверьям, повреждение или потеря одежды может предвещать несчастье или болезнь для ее владельца. Примечательно, что и здорового человека у коми традиционно характеризуют словом "дзонъвидза", т.е. целый, невредимый (букв. “целость сохраняющий"). Порвать одежду или выйти в каком-то рванье на глаза людям - верный признак надвигающихся проблем. В целом, если за окном -40 градусов, то тут не поспоришь, что каждая дырка в штанах играет.

У коми существовал специальный колдовской прием под названием ддрдм гудм (букв, “воровство рубашки”): у женщины старались украсть рубашку со следами месячных выделений, чтобы затем поместить ее в расщелину скрипучего дерева. Полагали, что после этого владелица рубашки будет хронически болеть и “скрипеть” подобно этому дереву. Своего рода проклятие.

Магической силой наделялось и мужское нижнее белье (ддрдм-гач, йдрддс-гач): ношеные мужские кальсоны считались действенным оберегом для женщин. Известно, что в прошлом женщины коми носили мужское нижнее белье в качестве ритуальной защиты в период месячных. Нередко мужские кальсоны применялись в качестве магического средства для повышения плодовитости скота (ими хлестали корову, чтобы та принесла приплод). В принципе, если вы лютый скептик, то это вполне логичные обычаи: нет ничего надежнее в качестве оберега на первом свидании у девушки, чем комбо поношенных мужских кальсон и месячных - ни одна нечисть близко не подойдет. Ну а корова, как и любая скотинка, просто внимание любит.

Больше за один раз на пикабу не влазит, поэтому часть первая на этом заканчивается. Продолжение через минуту :)

Ваш SV.

Бендер всегда на связи:

Инстаграм

Телеграм