Рыжий.
Нет, грязно-рыжий и кое-где проржавевший.
Скрежещущий всем, что может и не может скрежетать, встающий на ремонт по два дня в месяц. Про таких говорят - мертвый раненного тащит. Но это не очень верно, потому что тот, который тащил, пережил капиталку недавно и сейчас Солома наслаждался его урчанием, ровным и спокойным.
Солома - это рулевой.
Нескладный худенький парнишка в затертой джинсе девятнадцати лет с вечно растрепанными волосами, цвета соломы. В гараже к нему намертво приклеилась эта кличка. Многие не знали его имя, хотя он честно отработал уже полгода.
И конечно никто не знал, что дома ждали Солому парализованная мать и младшая сестренка второклассница.
Ника.Вероника.
Его отдушинка, его смысл жизни. Светлое, безудержное счастье разливалось по Соломе когда, придя со смены, Ника бежала к нему навстречу, висла на шее и с порога вываливала все произошедшее днем.
Синий.
Нет, Бело-синий, точнее сверху белый, а понизу синий.
Его сидения все еще затянуты в пленку, кое-где уже пооборванную пионерами и несознательными гражданами.
Благородное поскрипывание салона и рык мощного движка.
Командовал им Хохол, один из самых опытных водителей в автопарке.
Белая рубашка, черный галстук, усы и всегда до блеска выбритая макушка. В следующем году ему справлять двадцатилетие работы в автопарке. У Хохла уже был старательно составлен список приглашенных, и он постоянно искал причины его уменьшить, так как был прижимист.
С женщинами ему не везло.
Контузия в Афгане и воспоминания о войне, приходящие по ночам, наложили свой отпечаток, хотя и прошло с тех пор немало лет.
Появлявшиеся в его жизни подруги быстро исчезали, увидев его ночные ломки, услышав его выворачивающий душу крик, когда он во сне, раз за разом поднимал в атаку свой погибающий взвод.
Солнечное морозное утро. Самый час пик.
По улице ползет змея машин. Десять метров и стоп. Хохол видит, что невдалеке перед ним тащится Солома и снова по телу прокатывает приятная волна, гордость за своего Бело-синего.
Десять метров и стоп.
До следующего броска.
Хохол уже привык, а Солома ненавидел городские пробки.
Но смена Соломы закончена.
Все.
Конечная.
Проследил, как из салона буквально выползла последняя старушка, и потянулся за сигаретами. Непорядок, в пачке осталась последняя. Солома выпрыгнул из Рыжего и бодро зашагал к киоску на конечной.
А у Хохла испортилось настроение. Машины перед ним, похоже, окончательно встали. Ему было видно, что рядом с Рыжим закипела копейка и окончательно перекрыла оставшуюся полосу движения. Встречка стояла намертво и с интересом наблюдала сложившуюся ситуацию.
Матерясь, джип, стоящий за копейкой, заполз на бордюр и объехал препятствие по остановке. Остальные двинулись за ним.
Уперевшись в копейку, Хохол остановился. По остановке, как легковушки ему не пролезть. Придется ждать, либо пока Солома вернется, либо пока хозяин копейки все-таки дотолкает ее к бордюру.
Произошло это одновременно.
Солома прыгнул за руль и завелся.
Увидев, что копейка, наконец, освободила полосу, Хохол кинул своего Бело-синего вперед, в освободившееся пространство, мимо Рыжего.
Солома понял, что она не успеет.
Время замкнулось в тугое кольцо.
Девчонка, перебегающая перед ним дорогу, была очень похожа на Нику. Слева сзади надвигалась бело-синяя громада, красная вязаная шапочка не смотрела в ее сторону, а видела только просвет между стоявшими в пробке встречными машинами, в который ей нужно успеть.
Скрежет металла слился с криком ужаса стоящих на остановке людей. Солома, вывернувший до предела руль, закрыл Рыжим Нику.
Нет,
очень похожую на Нику девчонку.
И даже вминаемый в Солому металл не мог помешать радостному чувству, что девчонка успела.