Fujifilm x-t3
Ttartisan 50mm f1.2

Перед входом в канцелярию роты я остановился, поправил на пузе солдатский ремень с бляхой, согнал за спину все складки и морщинки, расправил на груди зелёный бушлат. По Уставу всё, что у солдата выше ремня – это грудь! После процедур по прихорашиванию три раза стукнул кулаком в деревянную дверь, выкрикнул слово «разрешите» и вломился внутрь помещения.

Доложить о том, что Дежурный по роте прибыл, я не успел.

- Вот тебе ящик. – Замполит указал мне на валявшийся на полу канцелярии деревянный желтый красивый ящик. Все нормальные ящики в армии покрашены в зелёную краску, а этот по какой-то непонятной причине не покрасили. Поэтому он был засчитан красивым и очень понравился замполиту.

- Отнеси его в Боевое Охранение. Всё содержимое вытряхни и уничтожь. А ящик принеси мне. Я из него полочку себе сделаю. Или тумбочку. Понял?

- Так точно.

- Повтори. Что ты понял?

- Занести ящик в БО. Барахло из ящика вытряхнуть, уничтожить, а ящик вернуть Вам.

- Прально. Иди, выполняй.

Взял я желтый ящик, закинул себе на плечо. Он оказался увесистый, в его желтой утробе что-то перекатывалось, как будто там жило несколько банок с консервами. «Вот бы сгущенка», – подумал я. Ну ладно, хотя бы тушенка. Хотя… Когда двадцать лет тому назад меня приняли в родильном зале тёти в белых халатах, ни одна из них не пообещала мне, что будет Справедливость. Поэтому губищу можно было закатывать обратно в то место, из которого она только что раскаталась. С какой радости замполит приказал бы мне уничтожать сгущенку? Он сам умеет это делать с успехом потому что сладкоежка. Так что про сладости, про справедливость, а заодно и про тушенку, можно было смело забыть и не городить себе пустых несбыточных мечтаний. Скорее всего, в нутре у ящика перекатывалось какое-нибудь старое военное имущество.

Топал я размеренным шагом с будущей тумбочкой или полочкой на плече и гонял в пустой безмятежной башке мысли про пожрать. А что ещё делать младшему сержанту Советской Армии, когда он дохрена прослужил и ему ещё дохрена осталось? Ах, да! Забыл сказать! Рязанов уже «натянул» меня перед строем. Сказал, что набьёт мне репу, если ещё раз увидит мои погоны без сержантских лычек. Я проникся. Лычки пришил, пацанам сладкий стол накрыл. С тех пор начал ходить с двумя «соплями» на погонах.

В БО я притопал, перешагнул через траншею, скинул ящик на бруствер. Отстегнул крышку, откинул её, оглядел содержимое. «Улов» оказался небогатым. В ящике валялось две огромных зелёных банки дымовых шашек ДМ-11, пара взрывпакетов, пара трубок РДГ-П, ещё какой-то хлам.

Взрывпакеты я быстренько засунул в карманы штанов, ибо они вот-вот непременно пригодятся. Банку с дымом поставил за бруствером. Мне не захотелось ковыряться, прокалывать её крышку.

С деловым лицом нахмурил себе лоб, взял из ящика РДГ-П (ручную дымовую гранату).

Ракеты я запускал часто. Дымы и огни тоже много раз зажигал. Решил, что имею моральное право считать себя офигенным специалистом по уничтожению дымовух. Культурно и задумчиво с дымовой гранаты РДГ-П открутил крышечку, бросил под ноги, вытянул из трубки колечко. А дальше меня перекосило. То есть, дальше я свалял дурака. Видимо слишком усердно думал о несостоявшейся сгущёнке вместо того, чтобы вспомнить строки из инструкции.

Раньше с дымовухами у меня было всё нормально. Мне удавалось помнить, что у осветительных ракет надо дёргать кольцо с одной стороны зарядной трубки, а ракета вылетает с противоположной. Как у хлопушки. А посадочные огни и дымы горят там, откуда выдернул кольцо. Всё это я знал, всё это умел. Но, сегодня дым взял, как ракету, и сдёрнул кольцо, как ручку унитаза.

Из трубки в рукав моего бушлата ударила упругая струя черного дыма. Горячий пиротехнический заряд с догорающими искрами влетел по рукаву за пазуху, обжег мне руку и очень сильно меня напугал. Изо всех отверстий моего бушлата с шипеньем попёрли потоки удушливых продуктов горения. Они вырывались чёрными клубами снизу из-под ремня, сверху из воротника, из второго рукава. Особо отвратительная струя направилась прямо мне в лицо. Поскольку лицом я не только ем, а ещё и дышу, то мне пришлось вдохнуть этот жар. Я поперхнулся, стал кашлять, понял, что если сейчас же не выброшу горящий патрон, то зажгу свой бушлат прямо на своём теле. А потом умру мучительной смертью нарушителя техники безопасности.

Задыхаясь от дыма и скуля от обжигающих меня газов, я сделал пару больших прыжков в сторону старой мельницы. Размахнулся и зашвырнул со всей дури этот проклятый патрон от себя за колючую проволоку. Патрон, кувыркаясь, прочертил по небу черный дымный след, влетел в пролом в стене мельницы.

На фотографии боец моего взвода Сергей Коновалов позирует на фоне проволочного заграждения и старой душманской мельницы. В неё я зашвырнул дымовуху.

Дымовуха с шипеньем улетела от меня, скрылась внутри мельницы. Мне надо было срочно потушить свой бушлат, я принялся подпрыгивать и хлопать себя ладонями по груди. Из-за пазухи через ворот мне в лицо выпрыгивали клубы черного дыма.

Пока я занимался ликвидации очага возгорания на себе, из мельницы извергся последний день Помпеи. Плотные черные потоки дыма торжественно выползли через пролом в стене, через маленькие окошки и через низкую дверь. Если бы удалось добавить к дыму немного огненной лавы, то можно было бы звать Карла Брюллова, чтобы писал с натуры.

Через несколько секунд эпического извержения мельница надрывно закашляла своим задымлённым нутром, из её жерла, как черт из табакерки, выскочил чеченец с окровавленным ножом и побежал прямо на меня. За чеченцем из дыма выскочил ингуш с окровавленным топором и тоже бросился ко мне. Я ошалело открыл от удивления рот. Ничего более дурацкого я не видел за всё время армейской службы. Чеченец в перемазанной копотью тельняшке бежал на меня с окровавленным ножом. А за ним бежал ингуш с окровавленным топором. Тоже в перемазанной копотью тельняшке.

Какого зелья надо было нажраться чтобы получить такие глюки? Почему именно чеченец, да ещё с окровавленным ножом? Кто поверит в такое сочетание обстоятельств? А ингуш с окровавленным топором – это вообще зашквар. Это было настолько тупо, что не могло быть реальностью. Это были глюки, галюники, то есть галлюцинации. Наверное, ядовитые продукты горения РДГ-П одурманили мой мозг, когда я вдохнул черный дым.

Глюки, между прочим, достаточно быстро приближались ко мне. Они вполне явно топали сапожищами, сопели и бешено сверкали глазами сквозь сажу. Мечтать мне было некогда, я повернулся к ним задом, к батальону передом, с пробуксовкой стартанул в противоположную от жуткого зрелища сторону.

Бежал я быстро и сильно. Потому что было очень страшно и, самое главное, не понятно - с чего вдруг? Я же не пил, не курил! Я был трезвый! «А может быть я – чокнутый? Бля, трындец какой-то»! – нервно думал я на бегу.

Оглянуться я позволил себе лишь после того, как топот и сопение остались далеко позади меня. Осторожно остановился, оглянулся. Увидел как Ахмед и Салман запрыгнули в окоп Боевого Охранения, схватили в блиндаже автоматы навели их на мельницу. Заняли позицию «к бою».

Картина была настолько нелепая, что мне было вообще ничего не понятно. И хрен бы с ним, с тем пониманием, однако, ящик-то остался там. Замполит доверил мне будущую полочку или тумбочку, а я не оправдал оказанного мне доверия, сбежал с места событий, бросил ящик на поле боя, как раненого товарища. Было очевидно, что если я не вернусь к окопу, не заберу и не принесу ящик Замполиту, то пощады мне не будет. Замполит расстреляет меня за сараем из наградного пистолета. А если я пойду за ящиком, то очень велика вероятность, что меня зарежут окровавленным ножом кавказцы. Или зарубят окровавленным топором. «Офигеть дилемма!» - грустно подумал я в своей башке, почесал её по старинной привычке и уныло попёрся обратно в боевое охранение. Потому что головорезы, вроде, потеряли ко мне интерес. Значит получалось, что замполит для меня опасней. Внутри себя я потихонечку перекрестился, двинул обратно чтобы попытаться втихаревича эвакуировать ящик.

Как я ни старался притвориться невесомым, невидимым и неслышимым, Ахмед всё-таки увидел меня и окликнул:

- Эй, Димон! Куда ты так рванул? У тебя ласты не отклеились?

- А я увидел тебя с окровавленным ножом, подумал, что ты завалил кого-то, а теперь меня решил кокнуть, как свидетеля

- Ну да, мы одного козла в мельнице зарезали.

- За что?

- Рязанов приказал.

- Кого? Из какого взвода?

- Ты с ума сошел, ни из какого не из взвода. Обычного козла, животного, из загона. Ротный сказал взять одного, зарезать, разделать и приготовить мясо для супа. Мы выбрали самого упитанного, притащили в мельницу потому что там вода, там удобно. Начали разделывать, а тут шашка влетела. Мы подумали, что на нас нападение, а оружия другого нету. Выскочили с тем, что было. А душманов нет. Только смотрим, ты, как реактивный Карлсон пердишь и улетаешь.

- А я решил за пулемётом сбегать.

- Ну и где твой пулемёт?

- Дык ящик надо сперва замполиту отнести. А то стырит кто-нибудь, пока я бегаю, а замполит меня за этот ящик немножко изнасилует.

- Какой ящик? – Ахмед поставил автомат на предохранитель, поднялся из окопа на бруствер. – Этот что ли?

Сочинять какую-либо ерунду было бессмысленно. Ящик с дымовыми шашками предстал перед закопченным Ахмедом во всей своей красе.

- Них@я себе, дымовуха. Точно такая, как к нам закинули… Так это ты, химик хренов, опять нахимичил?

- Я ж не знал, что вы там, в мельнице. Замполит сказал, что надо из ящика всю херню утилизировать. Вот я зажег то что сверху лежало.

- А-а-а-а-а! А-ха-ха-ха! – Ахмед показал на меня пальцем и заржал, как ахалтекинский жеребец. – А-ха-ха-ха! Ты в зубах что ли эту шашку держал? Как сигарету подкуривал? А-ха-ха-ха! Посмотри на свою рожу! Поджигатель хренов!

- Ы-гы-гы-гы! – Заржал Салман вслед за Ахмедом, тоже стал показывать на меня пальцем.

- О-хо-хо-хо! Заржал я и принялся переводить свой вытянутый палец с Салмана на Ахмеда и наоборот. Мне меня было не видно, а их видно. Они чумазые были – умора до чего смешно.

Ржали мы долго и до исступления. Проржались, пошли к нашей любимой запруде на речке Гуват. Чтобы смыть с себя следы утилизации.

После того как мы отмыли в речке себя и одежду, я вытряхнул остатки пиротехники из ящика на землю к великой радости пацанов из Боевого охранения. Теперь это стало их добычей. Теперь они могли хоть до посинения поджигать себе рукава бушлатов, мазать рожи сажей и швырять дымовухи в мельницу. Мне хватило одной попытки. Ахмеду с Салманом тоже. Поэтому мы дружно смыли копоть-сажу и пошли каждый своей дорогой. Пацаны доделывать мясо для супа в термосе. А я понёс замполиту заветный желтый ящик.

- У, какой классный! – Замполит разглядывал поставленный перед ним строительный ресурс. – Из него можно прикроватную тумбочку сделать. А можно полочку!

- Разрешите идти?

- Да, да, валяй. – Замполит с радостью поглотил себя конструкторской деятельностью и потерял ко мне всякий интерес. Знал бы он, каким пучком нервов далась мне его отвратительная полочка. Или тумбочка. Знал бы он, какие невероятные приключения возникли на войне из-за его безмятежного желания сделать что-нибудь своими руками. Если бы знал, то лич-чно пошел бы в Боевое Охранение чтобы следить за соблюдением техники безопасности. А ещё лучше, за ручку бы водил, каждого солдата и младшего сержанта, как в детском садике.