Из ЗГВ перевелся в нашу часть прапорщик Лукин. Взяли его с удовольствием - еще бы,
дежурных по парку и части полку прибыло, офицерам и прапорщикам дополнительный отдых.
И сержантам - с нас снималась часть дежурств по парку. А вот с работой у него была напряженка. Почти все хлебные должности были заняты - мойкой, ГСМ, складами и прочим уже кто-то заведовал. Дали ему какую-то непыльную должность, и он начал работать. Вот только выпить любил. Да, наша республика это вам не Венгрия, солдатам историй он не рассказывал, иногда в разговоре между офицерами и прапорщиками периодически восклицал:
-А вот в Венгрии!
Тут же у нас был серый Советский Союз, хоть и бывший. Мы то никакой разницы не видели,
потому как ни в какой Венгрии не бывали. Жили с тем, что есть. Но он периодически начинал ныть, что вот того нету, сего, а вот в Венгрии.. Может, и по делу. По этому поводу или вообще забухивал. И как-то таким пришел в парк. В воскресенье. Я стоял дежурным по парку.
Дежурство в выходные считалось понтовым - никого не было, не нужно было то и дело заполнять бумаги, бегать за подписью зампотеха, открывать и закрывать ворота, выяснять, где находятся гсм-щик, электрик, докладывать командирам разного уровня "что ничего не случилось" или "случилось но не страшно". Конечно, без увольнения, но и наряд не напряжный. Обходи только парк, если снег - можно даже не чистить, наряд на понедельник почистит, если так примет.
И вот приперся этот прапор, зачем приперся - непонятно, наверное, бухло дома закончилось.
После обычного обхода парка с Микстовым я вернулся на КПП, а там сидит перед пультом
Лукин. В дежурке ощутимо пахнет перегаром, а Барышев и Петрович, бывшие дневальными,
как-то натянуто улыбаются и жмутся по углам.
-Дежурный по парку мл.с. Такойтов, за время моего дежурства происшествий не случилось!-
по-форме отчитался я.
Прапорщик, хоть и не был моим прямым командиром, но был старшим по званию, из моей
части, мало ли, с проверкой прислали, он в форме, в портупее. А то, что в таком виде - так воскресенье, могли позвонить, сказать - сходи-ка проверь.
-Ты как стоишь, Такойтов? - спросил прапорщик, теребя в руках ручку.- А?
-Нормально стою, товарищ прапорщик. Вы какими судьбами в парк? Чаю не хотите?
-Ты мне зубы не заговаривай!- начал распаляться Лукин. - Ты же бухой! От тебя несет! А?!
И он сделал ложный выпад мне под дых. Я даже не дернулся, но пресс напряг. Весь наряд
был трезвый.
-Вы чего хотите, товарищ прапорщик? И вот кто тут бухой - так это Вы.
-Да ты оборзел, сержант! Ты у меня щас тут отжиматься будешь (ага)! Ты мне должен по жизни! ПОНЯЛ!?
-Нет не понял. Я понял только одно - у нас на КПП постороннее лицо в пьяном виде.
Идите-ка домой, товарищ прапорщик. Иначе я сейчас вызову на КПП дежурного по части.
-НА КОЛЕНИ!!-прапорщик схватил меня за ворот шинели и попытался свалить на пол.
-Ах ты пьянь!- закричал я, вырвавшись и оттолкнув прапорщика к двери КПП. Лукин нанес
мне удар левой. Я уже не отставал, он получил в глаз также левой. Разнимали нас Барышев и Микстов. Микстов обхватил прапорщика сзади на уровне локтей, а Барышев стал передо мной и не пускал к прапору. Ему даже досталось - прапорщик пытался пнуть меня ногой, пока Микстов его удерживал, но попал по Ваське. Петрович во время этой свалки активно звонил с пульта дежурному по части. Скула уже саднила, у прапора под глазом расплывался синяк.
Через несколько минут в парк прибежал авто-Ржевский, он был дежурным по части.
Забежал, расспросил, что случилось. Я пообещал наябедничать в понедельник, что это за
хрень - пришел в парк, бухой, в форме, не понятно, чего хочет еще и драться лезет. Авто - Ржевский вывел Лукина, и начал что-то ему активно втолковывать. После разборок с авто-Ржевским, Лукин забежал на КПП:
-Ох, тяжко тебе будет! Ох тяжко!
-Это почему? Что я не стану отжиматься и становиться на колени по требованию первого
встречного бухого урода!?
-Твою ж мать!-прапор кинулся в атаку, но тут уже к сдерживанию присоединился Ржевский.
-Да ты охренел что-ли? Иди проспись! Тебя мне положено сейчас вообще пристрелить,
нападаешь на должностное лицо при исполнении!
-Отвали,- оттолкнул его Лукин, и вышел с КПП за пределы парка.
Вечером воскресенья я сменился, поэтому никакого доклада не делал. Видимо, сделал в понедельник авто-Ржевский, потому что меня и весь наряд вызвал на КПП после развода начальник штаба, и после допроса дневальных, на КПП устроили разборки с Лукиным. Тот пришел с перевязанным глазом. Из-под повязки синело и алело. У меня тоже "светило".
Решили не выносить "мусор" за пределы, начштаба просил нас извиниться друг перед другом. Мы что-то прошипели, вроде как извинились. Лукин прямо с КПП пошел на "больничный", а проходивший мимо прапорщик Звягин стукнул меня в плечо своим каменным кулаком:
-Еще крепок, старик Розенбом! Хехехехе! Ты так нам всю часть на больничный отправишь!
Хехехехе!- на что майор Гончаров, начальник штаба, спросил:
-А что это Вы, товарищ прапорщик, используете не уставные взаимоотношения? - ЧП было
серьезным, и Гончаров собирался пресекать, минимум сегодня, все, не подпадавшее под устав.
-Да я по дружески, товарищ майор, он знает.
Гончаров глянул на меня, я кивнул, "нормально все". Но кулачок у Зубастика был каменный,
конечно. Вот кто, наверное, мог кулаками кирпичи в любой плоскости нарезать.
Подполковник-танкист вертелся всю неделю вокруг меня, и спрашивал:
-Ну скажи, что произошло, кто тебя избил!?
-Да никто не избил, сказал же - поскользнулся в токарке на масле капнувшем, о стол саданулся.
Позже, недели через две, меня и дежурного по части вызвали на КПП. Подполковник-
танкист. Меняли Лукина, бухого в доску. Не уволили, не арестовали (хотя не знаю),
как хотели Артема. Потом что-то изменилось - Лукин появился в части только через месяц,
трезвый, с расправившимся лицом. Больше не пил, от него не пахло, и эту историю мы не
вспоминали.
