1990-е

Пока я сижу придумываю сюжеты и читаю макулатуру для около научных статей, я решил написать про различия, которые были в работе в России и Германии. Положительные стороны присутствуют у обоих образов работы, хотя и не совсем сравнимые.

Однажды, ещё в те страшные времена, когда я пытался заполучить заветное звание кандидата наук в стенах московского университета, мне выпала возможность поработать год в группе одного видного немецкого профессора. Решение было принять трудно, пришлось взвесить все «за» и «против», поэтому, через целых три с половиной секунды после получения информации, я согласился. Задача была проста, нужен был план и знание английского языка (немецкий тоже бы прокатил, но мои знания в его области были чуть плачевнее, чем вы можете себе предположить). Вопрос в отправлении именно меня для моего руководства был прост, за последние два года из всего состава (студенты, аспиранты и преподаватели, общим числом около 40 человек) целых пятеро химиков вели адекватную научную работу и восемь знали английский, эти списки перекрывались двумя именами и только я был достаточно молод, но не слишком юн, чтобы получить деньгу на это мероприятие. (Вот вам и первая мораль — учите иностранные языки, мало того, что можно выпендриваться на ЧМ, так и, может, в командировку на Гавайи отправят именно вас, потому что остальные говорят только по-русски). Ладно, теперь, когда я набрал объём лирикой (жаль тут не ютуб, можно было бы пару реклам вставить), можно и перейти к делу. Я не буду говорить про впечатления от места и людей, потому что это не материал для поста в лиге химиков.

Начав свои дела там, я был нещадно поражён. Оснащение было не просто лучше, это было как сравнивать мастерскую да Винчи и ЦЕРН, плюс абсолютно иной подход к ТБ и прочему. Форма одежды для большинства российских (да и в целом постсоветских, потому что знакомые казахи, украинцы и киргизы рассказывали аналогичные истории) химиков необычная: в России обязательно в лаборатории быть в халате... Всё. А тут — единственное, чего народ не надевал, так это халат. Очки надевались при входе в лабу и не снимались до выхода, перчатки при работе в тяге, но снимались и выбрасывались, если нужно что-то сделать в общей зоне лаборатории, никакой открытой обуви, вроде туфель и сандалий, а также шорт и юбок. Само рабочее место также сильно отличалось. Если только вы не работаете в умирающей группе в НИИ, то, скорее всего, вытяжек в вашей лаборатории раза в четыре меньше чем людей. Поэтому вы либо работаете чуть ли не по очереди, либо часть работы вообще происходит на столах. Там у каждого был свой вытяжной шкаф (если честно, то это так повезло, профессор старался не набирать людей больше чем вытяжек, но в целом народ может работать и по двое). Отдельно стоит отношение к «природе». В процессе работы в лаборатории образуются сливы, у неоргаников это растворы цианидов и ртути, у органиков — растворители. В Москве у нас была одна канистра для сливов, раз в месяц за ними приезжали люди и сжигали в Подмосковье. Тут у меня было три канистры, одна для водонерастворимых сливов, их просто сжигали, одна для водорастворимых, как утилизируют их — я понятия не имею, и третья для галогенсодержащих, эти при горении образуют вещества, разрушающие озоновый слой, поэтому их утилизировали хитрее, в том числе и потому, что галогенорганика хреново горит, ей даже пожары в лабораториях тушат иногда. Научная среда тоже радовала, в науке очень важен доступ к информации и специализированным программам. Разумеется, что в российском университете (а позже и в научном отделе на производстве, где я работал) покупкой подобных лицензий не занимались. Причём у универа денег не было, поэтому приходилось искать кряки и пользоваться небезызвестным казахским сайтом, а гендир просто жлобина. Тут же ПО было хоть не во всём самое совершенное, но зато лицензионное, а вот доступ к базам научных публикаций был самый полный. Самое же большое различие было в доступности сырья, вот тут разница прямо небо и земля. Во-первых, существует такое понятие как список прекурсоров, какова его целесообразность, мы, возможно, обсудим однажды, а пока скажу, что это список веществ, оборот которых ограничен. В России купить такое вещество практически нереально, даже если ты работаешь в НИИ РАН. В Германии (и Чехии) исследователь имеет право покупать вещества из этого списка, разумеется, только в свою лабораторию, как юр. лицо. Во-вторых, большая проблема — это сроки. При работе в частной компании в России мы имеем мало проблем — таможня и логистика, найти кто привезёт и дождаться, пока пропустят, а ещё до границы и от границы возят разные конторы. В итоге ожидание может затянуться на несколько недель. При работе в бюджетной организации сюда надо добавить миллион согласований, в итоге, я как-то заказал реактивы, заканчивая первый курс магистратуры, а приехали они уже во время моей аспирантуры, полтора года спустя. Ну а здесь, на вопрос, сколько ждать заказы мне ответили «ну обычно 3-7 дней, если ждёшь больше двух недель, то иди жаловаться». Плюсом были всякие мелочи: ледогенератор вместо бутылки с водой и молотка, абсолютизированные растворители практически из под крана и не надо их сушить руками и доступная и быстрая аналитика.

Я обещал, что тут будут и плюсы от России, их я привёз с собой. Среди тех ребят наблюдался такой нюанс, они знают новую химию и знают её очень хорошо, но, при этом, они не знают химию старую. Причём даже не пытаются знать, если они ищут материал, то ищут его в публикациях за последние 30 лет или даже меньше. Я подобным снобизмом не отличаюсь, поэтому статьи за 1911-1918 годы встречались в моих подборках. Приводило это к тому, что я мог собрать работу буквально из грязи и палок, а им нужны были дорогостоящие реагенты и катализаторы. Безусловно, их способы были быстрее, зато мои дешевле и надёжнее, в результате мы друг у друга неплохо учились. Ну и смекалка была полезна, жизнь в дефиците посуды и реактивов научила выкручиваться, как говорится, голь на выдумку хитра. То, что это помогало мне — это ясно, но несколько неожиданных советов я смог и раздать.

Вот примерно такие различия я заметил за время работы в Германии. Как вы можете видеть — это просто небо и земля. Вот тогда я и решил, что работать, на настоящем этапе отношения к науке в России, лучше немного на отдалении. И я не злорадствую, мне грустно от того, что дома не нужна ни наука, ни учёные. Вот так, начал за здравие, а закончил за упокой. Ладно, в следующий раз пост будет веселее и с картинками. Всем счастья и процветания.

Извиняюсь, Раскольников убил Старуху-процентщицу. Конечно, он. Кстати, “Старухе” на тот момент было 42 года. Такие дела. Жили же люди.

Было это, каких-то 150 лет назад, а точнее в 1865 году. Студент задолжал старушке 317 рубликов. В то время на них можно было купить 365 грамм золота, т.к. на один рубль можно было купить 1,15 грамма золота, а сегодня это золото можно продать по 2628 рублей за грамм и выручить 960 000 рублей.

Т.е. студент задолжал женщине 960 000 рублей и убил Алёну Ивановну, так звали кредиторшу, за эту сумму. Земля ей пухом… и всё такое.

Другие мои рассказы тут.