Смотрел он на главный замок Двора. Тот гордым колоссом возвышался далеко впереди, вырастая прямо из скалы, у подножия которой и лежал "нижний город". Так обитатели замка, маги Двора, пренебрежительно называли земли, на которых жили все те, кто обеспечивал их комфорт. Мантия мага Двора, даже серая, обозначавшая новичка-первокурсника, давала носителю множество прав и гарантировала безбедную жизнь в любой точке королевства. Им, новичкам, преподаватели первым делом объясняли, что магия - это высшее благо человечества, а они, маги, несут это благо простым людям, и те должны быть им бесконечно благодарны. В таких условиях многие студенты очень скоро проникались презрительным отношением к тем, кто зарабатывал на жизнь честным трудом, даже если сами при этом прежде были из простых семей. Для того же, чтобы простолюдины не забывали, где находится их место, а где - благородных магов, "нижний город" был отделен от замка стеной в два человеческих роста с тяжёлыми воротами. У этих ворот и заканчивался Торговый путь, проходивший с севера на юг через все крупные города королевства. Скала, из которой рос замок магов Двора, отделяла земли Дриедалы от соседей.

Человек погрозил кому-то невидимому в замке кулаком.

- Ууу…

Тут взгляд его упал на ободранные костяшки кулака, и на лице вновь появилась самодовольная улыбка. А славно он все-таки врезал тому вонючему свинопасу! Надолго запомнит.

Улица, с которой вышел человек, после перекрёстка продолжалась в виде широкой протоптанной тропы, и через сотню шагов плавно сливалась с Торговым путем. Тот, в свою очередь, ещё чуть погодя, упирался прямиком в ворота. Человек снова икнул, и прищурившись, посмотрел вперёд.

У открытых ворот копошились маленькие фигуры стражников ночной смены. Человек снова довольно улыбнулся хищной улыбкой и направился к ним. Славная ночка, кажется, будет иметь не менее славное продолжение!

Устав караульной службы предписывал ночной смене с рассветом открывать ворота, и досматривать все вьезжающие из "нижнего города" на территорию замка телеги с продуктами на предмет запрещённых товаров. Что именно входило в перечень запрещённых товаров, устав при этом не предписывал, поэтому утренние телеги досматривались с особым вниманием и тщательностью. Чаще всего запрещенными объявлялись свежие яйца, сыр, мясо, молоко и хлеб, которые, разумеется, отправлялись после изъятия прямиком в мешки стражников, торопившихся домой. Сменщикам же положено было являться к часу, когда досматривать было уже нечего, и потому те оттягивали момент как могли, нередко опаздывая. За право работать в ночной смене между отрядами стражников частенько бывали стычки.

Этим утром стражники, как положено, с первыми лучами рассвета открыли тяжёлые створки ворот, и всей сменой из четверых собственно молодых стражников и одного старшего, начальника смены, вывалились на улицу. Там они, в ожидании первых гостей, устроили тренировочный бой на деревянных мечах. Бой был в самом разгаре, когда человек в капюшоне приблизился к ним.

Парни опустили оружие и с подозрением уставились на незнакомца. Ранним утром в замок полагалось прибывать телегам с продуктами, но никак не одинокому путнику.

- Куда путь держишь, добрый человек? - хмуро спросил пришельца старший смены.

Вместо ответа тот скинул с головы капюшон и показал лицо. Старший, словно узнав, быстро отвернулся и выругался про себя. Остальные же стражники продолжали смотреть с недоумением то на него, то на таинственного человека.

Тот, пошатываясь, вытянул вперёд руку, и указал пальцем на самого крепкого и плечистого из них.

- Ты..! …ик… поднимай свою деревяшку! Проверим, каковы воины охраняют покой благородных магов…

Это уже не лезло не то, что в ворота замка, но и вовсе ни в какие. Такие слова, опять же по уставу, полагалось расценивать, как нападение на замковую стражу, а самого нападающего следовало немедленно разоружить, связать и доставить в особую камеру с решетками, для выяснения обстоятельств. Что делать с нападающим, глупым настолько, чтобы нападать на стражу без оружия, устав не предписывал, и потому стражники продолжали растерянно ждать команды от старшего. Он, в свою очередь, подошёл со спины к тому, на кого указывал пальцем пришелец, и шепнул:

- Смирись и расслабься… тьфу, согласись и поддайся! Позже объясню.

И снова отошёл, насвистывая и глядя куда-то вверх, словно ничего и не говорил вовсе.

Палец пришельца тем временем переместился на другого стражника и указал на деревянный меч, который тот держал в руке.

- Ты..!  … ик… дай сюда!

Молодой парень, видя, что старший смены по-прежнему не собирается командовать вязать наглеца, пожал плечами, подбросил меч в воздух, перехватил за лезвие и протянул рукояткой вперёд.

Странный человек вырвал меч резким движением, покрутил кистью и скривился в презрительной гримасе.

- Что за мусор… эй! Ты! Готов?!

Подрагивающий кончик деревянного лезвия вновь указал на первого из парней.

Тот, с лицом человека, вынужденного против воли участвовать в нелепом цирковом представлении, шагнул вперёд и поднял меч в защитной стойке.

По тому, как держал оружие и двигался незнакомец, всякому стало бы понятно, что ему это не впервой. Но вот незадача - мешали ему непослушные ноги и трясущиеся руки. Он бросился вперёд в атаке, как ему самому казалось, стремительной и неотбиваемой. Отбить такой выпад не смог бы разве что ребёнок. Молодой стражник вполсилы махнул мечом, деревяшки стукнули друг о друга, и нападающий пролетел мимо, едва удержавшись на ногах и чудом не пропахав лицом булыжники мостовой. Пока он пытался восстановить равновесие и повернуться лицом к сопернику, молодой стражник поймал яростный взгляд старшего смены. Тот корчил страшную рожу, пилил пальцем собственное горло - словом, всячески пытался показать незадачливому бойцу, что побеждать тому никак нельзя. Легко сказать, да трудно сделать! Попробуй проиграй, когда противник на ногах не стоит…

Противник тем временем выпрямился, и с перекошенным от злости лицом бросился в новую атаку. Он показывал, что целит в ноги, собираясь в последний момент двинуть меч снизу вверх, под печень. Обороняющийся от такого удара по правилам должен был бы повести свой меч вниз, оставляя живот неприкрытым. Стражник же вместо этого просто легко отпрыгнул на два шага в сторону, и нападающий снова пролетел мимо.

Старший смены оставил отчаянные попытки донести что-то до неумного своего подчинённого, опустил руки и обречённо вздохнул.

Лишь в третий раз стражник, наконец, сообразил, что от него требовалось. Подняв меч в защите от рубящего удара сверху, он поскользнулся на мокрой от утренней росы брусчатке, и, неуклюже взмахнув руками, повалился на спину. Лишившись ожидаемой опоры, меч нападающего по инерции потянул владельца за собой вперёд и вниз, и в итоге упёрся концом прямо в грудь покорно лежавшего на спине стражника.

Незнакомец тяжело дышал, молодое, как теперь увидел стражник, лицо его скривилось в гримасе яростной злобы. Он смотрел, не моргая, прямо в глаза поверженному сопернику. Так прошло несколько мгновений.

- Не смей поддаваться, ублюдок! - взревел наконец незнакомец, и отшвырнул в сторону меч. Деревяшка жалобно и глухо стукнула о камни мостовой и затихла. Незнакомец развернулся, снова натянул на голову капюшон, и неуверенным шагом направился прочь, прямо в ворота.

Энцо Колин не был плохим фехтовальщиком, как не был и плохим магом. Но и хорошим, как полагалось бы Наследнику Двора, не был тоже. Во всем, за что бы он ни брался с самого детства, получалось ему стать, в лучшем случае, крепким середняком. И это злило его больше всего в жизни.

Молодой стражник, все ещё лёжа на спине, с немым вопросом посмотрел на старшего. Тот быстро замотал головой - дескать, не тронь, пусть уходит. Парень пожал плечами и встал. Он подобрал оба меча, свой и выброшенный пришельцем, и подошёл к начальнику.

- Это че щас было?! - требовательно спросил он. Другие трое, все это время тихо стоявшие в стороне и внимательно наблюдавшие, тоже подошли.

Старший ночной смены развёл руками.

- А это наш наследничек, младшенький сын господина Колина. Наше, так сказать, будущее, надёжа и опора.

Парень не поверил:

- Наследник Колин?! Вот так вот..?

- Ага.

Молодой стражник, лишь накануне днем кулаками добывший себе право на ночную смену, и намеревавшийся отработать её спокойно, охнул и как-то даже уменьшился в размерах.

- Так если бы я его…

- Ага. Мы бы тут все без голов остались уже к полудню.

Парень почесал затылок.

- Хорошенькие у вас тут порядки… а других наследников, случайно, нет? Этот у господина Колина, кажется, не очень получился.

- Ну уж какой есть, - снова развёл руками старший.

- И как он править собирается?

- А так и собирается, что накроется весь наш Двор медным тазом. Пропьет все, а что не пропьет - продаст.

Один из молодых в сердцах сплюнул.

- Я уж давно сказал, вон, парни свидетели… как старый Колин душу отдаст, так я в тот же день вещички соберу и уйду подальше. В тот же Кируан, или в Оглор. Подамся в наёмники, буду обозы охранять…

- М-да. Бабу бы ему хорошую. Чтобы в строгости держала.

Старший вздохнул.

- Да баб-то у него как раз навалом… там вон, - он мотнул седой головой в сторону скрытой за горой границы, - уже чуть ли не в очередь выстраиваются.

- А главная забава у него знаешь, какая? - подхватил один из молодых ребят. - Он, поверишь ли, по ночам в простой одежде, чтобы не узнавали, по кабакам нашим шляется, и в драки лезет. Мнит себя великим бойцом, побеждать любит. А ежели кто ему в морду даст по незнанию - тому и голова с плеч.

- И что, не узнают? - спросил новичок.

Старший смены махнул рукой.

- Да, прям. Там уже, почитай у каждого кабатчика его портрет имеется. Узнают, потому и поддаются. Кому ж захочется головы лишаться из-за паршивца. Ты бы вот тоже запомнил, а то мало ли. Кулаки у тебя, как погляжу, пудовые, да и в кабаки, небось, захаживаешь…

Энцо проснулся в своих покоях в верхнем замке ближе к вечеру. Он с трудом, стоная, отлепил помятое лицо от подушки, и сел на кровати. Голова гудела, а комната плыла вокруг при малейшем движении. Молодой организм пока ещё прощал бессонные ночи и десятки кружек самогонной отравы, но двух- и трёхдневные приключения уже давались с трудом.

Энцо потер лицо ладонями, но тут же болезненно вскрикнул и отдернул руки. Осторожно потыкал левую скулу пальцем. Кажется, синяк. Зеркало бы…

Ещё этот глупый праздник сегодня. Он посмотрел на тяжёлые портьеры, закрывавшие окна. Сквозь щели между ними робко пробивался солнечный свет, создавая розовые полосы на противоположной стене - солнце уже опускалось. Смотреть на свет было больно. Надо как-то приводить себя в порядок, подумал наследник. Будь оно все проклято… может, вовсе не пойти? Так ведь тётушка и Альберто потом весь мозг съедят чайной ложечкой… Энцо выругался.

Он с трудом встал, и прошёл к маленькому круглому столику, на котором стояла бутылка вина с наполовину вытащенной пробкой - слуги давно и накрепко выучили привычки и требования своего хозяина. Энцо схватил бутылку, зубами выдернул и выплюнул пробку, и приложился к бутылке, стараясь сделать хотя бы несколько глотков, прежде чем его замутит. Поставил бутылку обратно, и прислушался к ощущениям. Вино ласковым ручейком проскользнуло внутрь, и теперь приятным теплом расплывалось по всему телу. Скоро оно дойдёт до головы, и ему станет лучше. Энцо хорошо знал, как это работает.

Он закрыл глаза, и несколько минут, покачиваясь, стоял на месте, балансируя между сном, явью и опьянением. Наконец он почувствовал, как затихает шум в голове, а болезненная слабость сменяется привычным теплым расслаблением.

Он накинул на плечи валявшийся на кресле помятый халат, и несколько раз с силой дёрнул за витой шнурок, свисавший из отверстия у двери в его покои. Где-то в глубине стены раздался звон колокольчика. Через несколько мгновений в дверь тихо постучали, а затем тяжёлая створка медленно приоткрылась, и в комнату осторожно заглянула молоденькая служанка.

- Да, господин?

- Приготовь горячую ванну. И завтрак. - Энцо снова посмотрел окна. - Или ужин, черт его знает… Неважно. И побыстрее. И мне нужно зеркало.

- Поняла, господин. Сейчас все будет.

Служанка быстро скрылась за дверью, пока господин не возжелал ещё чего-нибудь.

Энцо вернулся к своей кровати, на которой кучей валялись скомканные и пропитанные его холодным потом простыни, и сел на краю, охватив опущенную голову руками. Будь оно все проклято, снова подумал он. Не жизнь, а черт знает что.

По большому счету, в его жизни существовали всего две проблемы.

Первая заключалась в полном отсутствии каких бы то ни было обязанностей. Наследнику традиционно не полагалось делать вовсе ничего, кроме как праздно проводить время в ожидании своей очереди вступить на престол. Даже дочь Флоренции Наталья, подруга детства, и та отправилась куда-то с дипломатическим визитом - и это не имея никакого отношения к правящему роду! А он, наследник, будущий глава, вынужден коротать свои дни в скуке и бездельи. Он нигде и никак не представлял Двор, не участвовал в учебном процессе, не касался торговых и финансовых дел. Старший брат Энцо, первый наследник Рикардо, при тех же порядках до своего исчезновения всегда был занят чем-нибудь важным и полезным. Ему доверяли и участвовать в воинской подготовке замкового гарнизона, и сопровождать отца в поездках, и принимать гостей, и, более того, как сильнейший маг Дриедалы, Рикардо ещё подростком стал помогать в обучении студентов. Энцо же, заняв его место, оказался нигде не нужен.

Вторая проблема, строго говоря, была основной причиной первой. Энцо не был ни сильным магом, ни выдающимся дипломатом. Став наследником, он попросту не дотягивал до установленной проклятым братцем планки. Даже навсегда исчезнув из Двора, тот ухитрялся отравлять жизнь Энцо.

Отец в последние годы и вовсе перестал замечать младшего сына, словно смирившись и махнув рукой на недостаточную одаренность наследника. Энцо даже не помнил, когда в последний раз видел того где-нибудь, кроме официальных мероприятий.

Ощущение собственной неполноценности по сравнению с братом сводило Энцо с ума. Каждый чёртов день он видел вокруг напоминания о нем. Везде, где дело касалось правящего рода и престола Двора, впереди Энцо неизменно шествовала невидимая тень брата, оставляя младшего навечно вторым, недостаточно хорошим, ненастоящим. Каждый раз, когда кто-нибудь говорил о наследнике Двора, он слышал лишь "Да, сейчас это Энцо, но мы-то знаем, кто был единственным наследником", и видел в глазах окружающих жалость пополам с презрением. И это долгие годы будило в Энцо ненависть.

И нельзя сказать, будто он тяготился этой распирающей его ненавистью. Нет, напротив - он берёг её, пестовал, взращивал и подкармливал, как свое лучшее орудие мести. Рано или поздно он займёт место главы. И тогда никто не посмеет сказать, что Энцо Колин недостаточно хорош!