Громыко и Байден с медалью от СССР. Ни на что не намекаю, но.....

Монах Си Люцзы сидел в тёмной келье. Из-за стен доносился привычный шум неторопливой монастырской жизни. В щель потолка проникал единственный луч света и медленно скользил от запертой снаружи двери к противоположенной стене. В луче света, словно чаинки в чайной пиале танцевали белые крошки пыли.

Ноль, плюс один, плюс два, плюс три. Сейчас свет освещал ступни монаха. Возле Люцзы стояла нетронутая чаша с рисом и вода, которые с рассветом принес послушник – вся его еда на этот день.
Си Люцзы знал, что мёртв. Его тело агонизировало, требуя кислорода. Плоть уже тридцать семь лет обреченно танцевала этот танец со смертью. Мгновенная вспышка эйфории при вдохе после выдоха сменялись отчаянным призывом нового воздуха. Его, ещё не разложившийся труп, цеплялся за жизнь. Люцзы знал, что это значит: не все его привязанности уничтожены, он прикован ещё к колесу сансары. Он ещё раз разложил на дхармы все свои эмоции, чувства, и состояния ума, классифицировал их согласно учению Благословенного, и только тогда, когда в очередной раз понял насколько он несовершенен, какая пропасть отделяет его от Будды, сделал вдох.

Плюс пятьдесят четыре, плюс пятьдесят пять, плюс пятьдесят шесть, плюс пятьдесят семь. Его ноздри расширяются, струйки воздуха устремляются в лёгкие, грудь поднимается и кровь обогащается кислородом. Он останавливается. Опять агония. Его труп требует выпустить воздух. Белые люди говорят, что это биология. Си Люцзы знает, что биология это только нижней уровень: смена эйфории и страдания — сукха и дукха – вот, что природа всех вещей, машина, которая поддерживает этот мир, вращает его колеса. Без них тот бы распался. Си Люцзы медленно выдыхает, грудь сжимает лёгкие, струйки воздуха устремляются в обратном направлении, мозг погружается в секундную эйфорию. Через миг его тело потребует новой порции наркотика – кислорода.
Люцзы смотрел на пол, на котором были разложены четыре кучки с неровными камешками: слева от него лежал один камешек, прямо перед ним два и три, а справа четыре камешка. Он смотрел на эти камешки и думал о природе этого мира. В нём нет ничего постоянного: Солнце восходит и заходит, день сменяется ночью, реки меняют русла, люди рождаются и умирают, десять лет назад сгорела храмовая пристройка, сейчас на её месте стояла новая. Но перед ним лежали четыре кучки из камешков, и в них была скрыта тайна Вселенной. Единственное, что было в ней постоянно, и что можно было объять непросветленному уму не постигшему ниббаны. Что в нижних мирах, что в верхних, демоны и боги вместе с Люцзы смотрели на эти кучки камней.

Плюс сто сорок четыре, сто сорок пять, плюс сто сорок шесть, плюс сто сорок семь. Один камень, два и три и ещё четыре — всего десять камней. А что будет, если складывать камни дальше? Плюс пять, плюс десять, плюс пятьдесят семь, плюс сто сорок девять? Что будет, если сложить все камни бесконечной Вселенной.
Однажды в их монастырь заехали туристы: суматошный очкарик с вечно смеющимися двумя девушками лет двадцати. Они фотографировали храм, монахов и оставили деньги на реконструкцию храмовой пристройки. Когда они ушли, Люцзы обнаружил книгу, видимо, выпавшую из рюкзака кого-то из этих молодых людей. Прошло две недели, но за книгой так никто и не вернулся. Люцзы решил оставить ее себе. Так как он сносно знал английский, то смог понять, что книга является популярным изложением гипотезы некого Бернхарда Римана.

Плюс триста семьдесят восемь, триста семьдесят девять, плюс триста восемьдесят, плюс триста восемьдесят один.
В часы одиночных медитаций, нарушая предписания, он читал эту книгу. Много раз потом он уезжал в город, чтобы зайти в библиотеку и просидеть там весь день, восполняя пробелы своего деревенского образования. В книге, доставшейся Люзцы говорилось о некой гипотезе, великой загадке, над которой бьётся всё человечество. Оказывается, есть некоторые числа, называемые на Западе простыми. Но не следует верить тому, кто придумал их так называть. Ничего простого в этих числах нет: они стоят особняком от всех других. Если взять простое число и попытаться разбить его на равные части, большие единицы, то ничего не получится, какой бы размер этих частей не брать. Всегда останется что-то в остатке.

Плюс семьсот двадцать два, плюс семьсот двадцать три, плюс семьсот двадцать четыре, плюс семьсот двадцать пять.
Эти числа попадаются среди прочих совершенно случайным образом, как будто в беспорядке, только легко заметить, что в начале числового ряда их много, а потом они встречаются всё реже и реже. Бернхард Риман своим отточенным умом смог увидеть некое правило, позволяющие подсчитать количество простых чисел в некотором большом промежутке. За всю свою жизнь он так и не смог доказать на языке математики то, что увидел. Он умер оставив потомкам только гипотезу. С тех пор гипотеза Римана так высоко почитаема западными людьми, что его называют Загадкой Тысячелетия. После смерти Римана пройдёт больше ста лет, в Нью-Йорке построят самый большой в мире компьютер, который будет проверять то, что смог увидеть Риман. И за все долгие годы работы он не обнаружит ошибки. Однако же, и никто из людей, до сих пор, не смог написать её доказательство.

Плюс одна тысяча сто пятьдесят восемь, плюс одна тысяча сто пятьдесят девять, плюс одна тысяча сто шестьдесят, плюс одна тысяча сто шестьдесят один.
Озарение было настолько сложным, что для того, чтобы только сформулировать его на языке, доступным живым существам, Риману потребовалось придумать математический закон. Как мандала сопоставляет рисунку состояние ума, так и этот закон сопоставляет одним числам другие. Риман назвал свою мандалу дзета-функцией. Если в дзета-функцию подставить число один, то получится бесконечность, если же подставить два, то дзета-функция будет равна одной шестой, умноженной на квадрат числа пи. Но если подставить в дзета-функцию число минус один, то она станет равной сумме всех чисел от единицы до бесконечности. Очевидное решение, что эта сумма равна бесконечности следует отбросить. Си Люцзы узнал, что для следующего шага нужно новое измерение, связанное с корнями из минус единиц. Это измерение разрывает привычное пространство. Прибывая в нём умом, становится совершенно очевидно и ясно, что значение дзета-функции от минус единицы равно минус одной двенадцатой. Вдох — задержка — выдох. Сумма всех чисел, таких далеких, как можно себе представить и даже дальше равна минус одной двенадцатой. Числовое измерение, которое разрешает это противоречие, как бы противопоставлено всем привычным для Люцзы числам. Оно им в прямом смысле перпендикулярно. Люцзы представлял его и думал о нём.

Плюс две тысячи шесть, плюс две тысячи семь, плюс две тысячи восемь, плюс две тысячи девять.
Пусть существует мир, в котором вода не выкипает на огне, а озёра не покрывается льдом в стужу, пусть есть мир, в котором живые существа летают по небу, превращают камни в виноград, а облака в пастилу. Любые чудеса, рождённые умом, могут быть реальностью для жителей этого мира. Но во всех мирах, где ступала нога Просветлённого, и во всех мирах, где она не ступала, везде! – камни можно пересчитать, а значит существуют простые числа, и сумма бесконечности равна минус одной двенадцатой. Риман охватил своим умом ось колеса мира, незыблемый закон, который не приходит и не неприходит. Он обозрим для ушедших в ниббану и для не ушедших в ниббану, для тех, кто знаком с учением Будды и для тех, кто о нём не слышал. Даже Благословенный должен подчиниться этому закону и признать его.

Плюс семь тысяч триста двадцать восемь, семь тысяч триста двадцать девять, плюс семь тысяч триста тридцать, плюс семь тысяч триста тридцать один.
Люцзы задумался о числе «минус одна двенадцатая». Почему именно оно? Двенадцать сакральное число, оно означает четыре благородные истины и великий восьмеричный путь. Но, над ним стояла единица, попирая учение. Понятно. Это Будда, который возвышается над своим Учением. Одна двенадцатая символизирует, что путь важнее, чем все слова, которые произносятся. Все истины ничто, если следовать Пути. Но перед одной двенадцатой стоит минус. Сумма всех камней мира, сумма всех бесконечностей во всех бесконечных мирах стоит по ту сторону от символа Пробудившегося и его Учения.

Плюс девять тысяч девятьсот шестьдесят восемь, плюс девять тысяч девятьсот шестьдесят девять, плюс девять тысяч девятьсот семьдесят, плюс девять тысяч девятьсот семьдесят один.
Люцзы подумал о числах, которые образуют новое измерение, о бесчисленных мирах, в которых даже Будда преклонил колени перед корнем из минус единицы. Вдруг Люцзы понял, что измерение, которое образуют эти числа должно быть и в каждой точке его мира и этой кельи. Он посмотрел на свои руки и увидел кожу, кости, вены, мышцы и мелкие кровеносные сосуды. Он сделал вдох и увидел, как расширяются серые лёгкие под напором воздуха, как курсирует по венам кровь, он увидел стены своей комнаты снаружи и внутри одновременно. Он понял, что нужно сейчас сделать. Си Люцзы медленно выдохнул воздух и встал в том направлении, в котором раньше никогда не поднимался.

Наутро следующего дня послушник отопрёт келью и обнаружит её совершенно пустой.

Сначала думала выставить другой пост сегодня, но внезапные флешбеки откинули меня на два года назад.

Начну с того, что я именно тот счастливчик который имеет аллергические реакции с отеками Квинке буквально на всё. Животных постигла та же участь и, по счастливой случайности,у меня нет аллергии только на той-терьеров. В конце лета мы с друзьями всегда ездим на кемпинг, это наше негласное правило, мы никогда не договариваемся заранее, но ничего не планируем на этот период. И вот в один из таких походов мы остановились недалеко от собачьего приюта, в который всегда ездила мать моей подруги. В последний день нашего отдыха ко мне подходит тетя О. и рассказывает жуткую историю как под приют выкинули 5 слепых щенков, им сутки. Что делать с ними неизвестно, никто не имеет опыт и держать их негде. Тут стоит уточнить, что сам приют держит женщина без какой-либо финансовой помощи от спонсоров или государства и там только собаки, которые способны сами есть.

Понятное дело, что с кемпинга я уехала уже в компании 5 детей и в полной панике. Кормить нужно было каждые 2 часа, все время менять пеленки и не забывать греть бутылки с водой, ах, да, ещё массаж животиков. Скажу честно мой радар обнаружил источники аллергии сразу же, но дело было не критично и они поселились на балконе, а я закидывалась таблетками. Тетя О. попросила помощи на месяц, а потом взяла бы на курирование в приют. Вооружившись молочной смесью я пыталась их в первый раз покормить но всё было в пустую.

Соски в комплекте к смеси были велики, не смотря на то, что они были специальные и целых три вида насадки. Пипетки в доме не было, но я вспомнила про шприц. Дозировки сейчас уже не помню, что-то от веса щенка зависело. Взвешивала я их утром и вечером. Первые две недели я толком не существовала, а занималась откормом 5 ртов, которые отказывались есть нормально. Я возмущалась и ругалась с ними. Под мои вопли «не в мою смену, ты всё равно будешь жрать!1!», они таки ели😅

Каждый обзавёлся своей партийной кличкой исходя из характера, мы выступали единым фронтом, баловались и бесились к 3 неделе они начали прозревать.

Но настало время учить их самостоятельной жизни, мои биологические ресурсы были на исходе, а с сосками в приюте меня никто не ждал. В раковине я высаживала их по очереди у блюдца и мазюкала морду пальцем молоком. Так потихоньку они сами сообразили и стали самостоятельными девчушками. Кстати, все 5 были девочки🙃

В каждом помёте есть самый слабый щенок, который плохо ест, много спит, мало весит и очень вялый. Я заставляла его жить на протяжении всего времени. Пуговка не хотела есть даже из соски. Титаническими усилиями я вынудила ее жить.
От аллергии я уже умирала, но на ноги всё-таки поставила.
Собак мы отвезли на платную передержку, я не могла сдержать слез, я была предателем.
Мы приезжали туда, все было хорошо, до тех пор пока туда втайне не подселили других щенков. Больных.
Когда это стало известно, из моих детей выжили двое. Пролежав в больнице пару недель они поселились в очень хороших семьях.
Я виню себя в их смерти. Она перечеркнула все мои полуторамесячные труды и бессонные ночи. Нельзя доверять людям даже если ты им платишь.
Моя дорогая Буреночка, Песчанка и Пуговка, мне так жаль, я очень вас люблю.
Пусть вы будете не только в моей памяти.

Сегодня первый день работы с пассажирами у новой ветки столичной подземки.
Схемы в спешке обновляются, много где ещё старые.

На станции Площадь Ленина ещё не доделали переход.

Станция Вокзальная

Эскалаторы очень хлипкие, кое-где ржавчина. Не все лифты работают.

Станция Площадь Франтишка Богушевича

Медный клубочек

Перевозной огнетушитель.

Один эскалатор закрыт, другой не едет. Люди поднимаются пешком. А ведь эта станция самая глубокая в Минском метро.

Бетон выкрашен в чёрный, коричневый и немного в белый.

Станция Ковальская Слобода

Порадовало обилие кованных элементов декора.

Светодиодные индикаторы мигают при подъезде поезда. Когда двери открыты, диоды светятся тёплым светом.

Станция Юбилейная Площадь

Это что должно что-то значить, но я не знаю что.

Очень много косяков с навигацией. Не успели закончить в срок многие переходы.

Ну и самая спорная вещь, все станции оборудованы вот такими вот дверьми. Поезд часто промахивается, да и двери открываются долго.
Так же по ощущениям новые поезда едут громче на новой линии, чем на старой. Персоналу предстоит ещё много работы по доделыванию и наладке станций.