Будни похоронного бизнеса. Ч. 10
Мне, подобно каптеру Гере Либерману из ДМБ, часто задавали три вопроса: почему я пошел служить в армию работать в похоронный бизнес, боюсь ли я покойников и отчего у меня волосы седые? Отвечу с конца:
- волосы у меня обычные темные, но от постоянной пыли в граверной мастерской через час работы приобретают благородный пепельно-серый цвет. И лицо тоже.
- покойников я не боюсь в принципе. После постоянного обитания на кладбищах в любое время суток ко всем байкам и страшилкам приобретается стойкий иммунитет. Еще в первые месяцы работы мне просто и популярно объяснили бывалые могилокопатели: «Бояться надо живых!» И жизнь не раз доказывала, что все неприятности исходят от живых, а мертвые лежат себе тихонечко и никого не трогают. Недаром говорят, что самая бесполезная вещь в мире – это ограда на кладбище, потому что живые туда через нее не хотят, а мертвые обратно не могут.
- в похоронный бизнес меня привела случайность (читайте Ч.1), но, как обычно и бывает, случайности часто определяют нашу жизнь на многие годы вперед.
Уже много позже я узнал термин «профессиональная деформация». Как и в любой другой работе, долгая деятельность по производству памятников накладывает свой отпечаток на человека, его философский настрой и отношение к жизни в целом. И к смерти тоже. Если новички поначалу проявляют живое участие в процессе создания памятника, готовы часами выслушивать печальные истории заказчиков об усопшем родственнике и даже сочувствовать им, то бывалые граверы воспринимают свою работу только как работу, а общение с клиентами сводят к минимуму. Вот камень, вот текст, задача: перенести текст на камень, остальное совершенно не волнует. По этому поводу есть довольно циничный анекдот, который, тем не менее хорошо отражает суть работы гравера и его отношение к заказчику.
Осень. Кладбище. Хмурое небо, с которого накрапывает дождик. У свежей могилы на надгробной плите гравер меланхолично выбивает текст: фамилия, имя, отчество, даты. Рядом стоят две печальные старушки и молча наблюдают за процессом. Наконец, одна спрашивает у мастера:
- А можно еще добавить в эпитафии слова: «Любимому Петечке от сестры и тети»?
- Да мне пофиг, хоть «С Новым Годом!»
Анекдоты на похоронную тему вообще отличаются излишней долей цинизма и отменного черного юмора, но что поделать, такова защитная реакция человеческой психики. Если нельзя спастись от неизбежного ухода в мир иной и полного забвения, то можно хотя бы жестко посмеяться над этим.
У многих читателей сего опуса может возникнуть ложное ощущение, что автор был такой белый и пушистый, и работал с чистой совестью, выкладываясь в качестве на 110%. Спешу разочаровать – я таким не был. И косяки в моей работе случались неоднократно, и в некоторых ситуациях приходилось отбрасывать принципы в сторону, чтобы избежать еще бОльших проблем. Ну и работа с заказчиками, конечно, требует определенного дипломатического искусства, изворотливости и умения врать, не краснея. Любой менеджер по продажам, думаю, поймет меня.
Мне, интроверту и технарю, общение с людьми было противопоказано категорически. Но должность обязывала, и часто процесс выбора памятника и обсуждение фронта работ происходило при моем непосредственном участии. Полное незнание теоретических основ «впаривания» товара компенсировалось неплохо подвешенным языком и умелой подачей технических деталей, что вызывало доверие со стороны клиентов. Очень часто к процедуре выбора памятника подключался Алексей Иванович, а уж он на тему композиционного равновесия и оформительского искусства мог говорить часами. После такой двухсторонней обработки заказчики часто меняли своё первоначальное намерение «мы бы хотели посмотреть и проконсультироваться» на «нас всё устраивает, давайте оформлять».
Кстати, только поработав с людьми несколько лет, я наконец понял, как разнообразен наш народ. И сколько в его рядах уникумов и чудаков, которые на букву «М». Вот несколько примеров, что сильно врезалось в память.
История 1.
Пришла парочка, муж с женой, присмотреть памятник для погибшего брата мужа и, соответственно, деверя жены. Мужик работал кровельщиком и в один несчастливый день навернулся с крыши двухэтажного коттеджа. Высота вроде была не слишком большая, но и этого хватило, чтобы от удара об землю произошел разрыв селезенки, обильное внутреннее кровотечение, и скорой банально не хватило времени довести пострадавшего в больницу.
Супруги осмотрели заготовки, выбрали большую стелу, полированную со всех сторон, и начали обсуждать гравировку. На фасад заказали портрет до пояса, длиннющую эпитафию со стандартным набором «ушел из жизни ты мгновенно, а боль оставил навсегда…», а на реверс решили забабахать целую картину с деревенским пейзажем, двухэтажным коттеджем и… правильно, фигуркой мужика на крыше, еще стоящего на ногах, но уже неотвратимо скользящего к краю. Еле отговорили от подобного перфоменса. Анька-пулеметчица еще тихонько матюгнулась и спросила меня: «А если бы тот утонул, они бы попросили озеро нарисовать и торчащие руки из воды?»
История 2 .
Немного позже, когда я с Алексеем Ивановичем стал частенько ездить на установки памятников, попались нам однажды особо щепетильные заказчики. Приехали мы на кладбище, разгрузились, перенесли от машины к могиле комплектующие памятника и необходимые материалы и приступили к монтажу. Заказчики, две дамы слегка за сорок и близкого к ним возраста низенький пухленький мужичок, стояли рядом и наблюдали за процессом. Установка памятника обычно происходит по одной и той же схеме: с надгробного холма убираются все венки, цветы, вазоны и прочая атрибутика, вынимается деревянный крест, а затем лопатами разравнивается холм и ногами утрамбовывается песок для размещения будущей основы из бетонной плиты. Это если памятник не слишком большой и массивный, их устанавливали немного по другой технологии. В общем, разобрали мы клумбу на могильном холме, раскидали его до состояния ровной площадки и принялись утрамбовывать песок. И тут, глядя на наше усердное топтание, вдруг взвизгнул мужичок:
- Вы что творите?! Вы зачем ЕМУ по голове топчетесь?
Мы с Алексеем Ивановичем переглянулись, еще не понимая, шутка это или реальная претензия, как к дискуссии присоединились обе дамы:
- Да-да, что вы себе позволяете? Нельзя так с покойным обращаться, он же всё видит и чувствует!
- И правда, весной, когда все таять начало, мне Лешенька приснился и причитал так горестно: «что ж вы меня так глубоко похоронили, меня здесь водой заливает, плохо мне». А через неделю тетю Веру хоронили в соседнем ряду, могилу выкопали, а там вода из под земли сочиться начала. Выходит, действительно Леша в воде лежит и мучается! И то, что вы по нему топчетесь, он тоже чует и обижается.
Алексей Иванович на правах более умудренного жизнью человека взял переговоры на себя и тут же зашел с козырей:
- Ну если вас это так тревожит, то прошу по поводу нашей работы не волноваться, памятник ставят вместо креста, а крест, как известно, по православным обычаям, вкапывают в ноги покойному. А вот вам самим я бы порекомендовал перейти в другое место.
- Почему? – недоуменно спросила одна из дам.
- Потому что если вас волнует факт возможного причинения неудобства покойному, я обязан вас предупредить, что в этот самый миг вы все трое топчетесь любимому Леше, кстати, моему тезке, прямо по голове!
Все трое одновременно посмотрели себе под ноги, машинально сделали шаг в сторону и тут же яростно задискутировали на тему православных обычаев, попутно вспоминая, как хоронили Лешу и в какую сторону перед опусканием был развернут гроб. Поспорив какое-то время, они пришли к выводу, что Алексей Иванович прав, и голова покойного вне зоны совершаемого нами акта вандализма. Мужичок на всякий случай поставил венок на то место, где по расчетам должна была располагаться голова покойного, чтобы никто туда случайно не наступил. К счастью для нас, цветник у памятника был короткий и в «опасную» зону не попадал. Мы беспрепятственно закончили сборку монумента и заказчики претензий к нам более не предъявляли.
История 3.
Пришла семейная пара, обоим около сорока. Полгода назад похоронили единственного 17-летнего сына, теперь выбирают памятник для него. Большая стела, полная полировка, текст под золото и, конечно, портрет. И фото для портрета 9*12 отличного студийного качества. Рисовать с такого исходника – мечта любого портретиста, все полутона видны.
Мать объяснила, что фото с выпускного альбома сына. Только успел сдать все экзамены, отметил с классом официальный выпускной и на следующий день уехал с друзьями в баню, где продолжили праздновать. Со слов друзей, в какой-то момент сын почувствовал себя нехорошо и ушел прилечь в отдельную комнату. Друзья еще некоторое время парились, выпивали, снова парились, не забывая подкладывать дрова в банную печь, пока кто-то не заорал: «Пожар!». Хорошо подвыпившие парни бросились вон из бани, в панике забыв про спящего в соседней комнате товарища. Пожарные приехали тушить уже одни головешки, а хоронить сына пришлось в закрытом гробу.
Гравировать подготовленную стелу доверили Алексею Ивановичу. Обычно в больших заказах с портретами начинают всегда именно с портретов, потому что по ним отказы случаются чаще, чем по тексту. К счастью для нас, в этом случае мы не стали отходить от правила, хотя в качестве гравировки Алексея Ивановича сомневаться не приходилось. Два дня он потратил на выбивание крупного, в два раза больше обычного, портрета парня, а затем пригласили заказчиков для промежуточной приемки работ. И услышали поразивший всех вердикт матери – не похож! Все стоящие рядом опешили, сходство между исходным фото и результатом на камне было стопроцентным. Но мать упорно твердила: не похож, и всё!
В таких случая, обычно, граверы при заказчике пытаются добиться от него конкретики, в каком именно месте не похож, т.е губы пухлее, глаза потемнее, нос поуже, и тут же начинают исправлять указанные недостатки, если камень это позволяет. Но тут исправлять было нечего, Алексей Иванович выложился на портрете полностью. Хотел было подстучать пару сомнительных мест, но понял, что сделает только хуже. Мать же уже почти в истерике кричала, что такое принимать не будет, сын совершенно не похож, и отец тоже начал ей поддакивать.
Геннадий Николаевич попросил привезти еще несколько фоток сына, чтобы сравнить его с той, из выпускного альбома, а заодно пригласил еще пару граверов как независимых экспертов. Фотки привезли, посмотрели, и пришли к выводу, что, на взгляд стороннего человека, каких-либо отличий от рисунка на камне не наблюдается. Но мать уже твердо встала на позицию, что подобный памятник она принимать не будет, и требовала всё переделать.
Обычно в отказных портретах всегда виноват гравер. Если работу упорно отказываются принимать, памятник переполировывают за счет гравера и отдают в работу другому мастеру. Первый гравер, мало того, что не получает за работу ни копейки, еще и остается должен за переполировку. Но в данном случае вины Алексея Ивановича не было, и все это видели, а потому Геннадий Николаевич пошел на беспрецедентный шаг – он отказался от заказа, вернул семейной паре аванс и полностью рассчитался с гравером за портрет, а памятник после перешлифовки отправили в выставочный зал одного из наших магазинов, где тот долго не застоялся. Недовольные заказчики, забрав свои деньги, отправились восвояси.
Примерно через месяц занесла меня судьба по граверным делам в мастерскую одного из наших конкурентов. Мы поддерживали ровные отношения со всеми граверами в городе, иногда помогали за соответствующую плату, когда у кого-нибудь подгорали сроки, делали совместные заказы на завод, где нам изготавливали специнструмент, короче, общались более чем плотно.
В зале готовой продукции моему взору предстал памятник знакомых форм и запомнившимся лицом молодого парня.
- Чья работа? – показав на памятник, спросил я гравера Даню, который хоть и был лишь на пару лет старше меня, но молотком махал уже целую пятилетку.
- Ты про это? Моя. Блин, пи(нецензурно)дец полный с этим заказом получился. Родители сыну заказали памятник, всё сделали как надо, а они теперь в отказ идут, не принимают портрет.
Портрет может и уступал немного в качестве тому, что сделал Алексей Иванович, но в целом смотрелся весьма неплохо, поэтому искреннее возмущение Дани было вполне понятно. Тем более, что он совершил другую ошибку, которой счастливо избежали мы: успел вместе с портретом наколотить и текст. Хорошо хоть золотить не стал. Но всё равно потерял много денег, времени и нервов. Директор Дани филантропом не был и платить за сделанную работу не собирался. Еще через неделю я узнал, что заказчики и Даня так и не пришли к соглашению.
Заказ аннулировали, аванс вернули, фирма, кроме гравера, особых убытков не понесла, но и выгоды не получила. Дальнейшие следы странных заказчиков потерялись. Возможно, поняв, что в нашем маленьком городе мастеров нужного им уровня не найти, они обратились в какое-нибудь столичное агентство ритуальных услуг.
В то время я не мог понять этой странной упертости и конечной цели заказчиков. В суд на мастерские они не подавали, денег за моральный ущерб не требовали, зачем им потребовалось несколько месяцев «кошмарить» все местные граверные мастерские, для всех нас осталось непонятным. Но сейчас, уже будучи взрослым семейным мужчиной с детьми, я немного иначе смотрю на эту ситуацию. Вполне возможно, что убитые горем родители, потерявшие единственного ребенка, иначе воспринимали реальность и по своему оценивали тот образ сына, оставшийся в их памяти, с предложенными нами портретами. И хотя нервишки они нам по итогу изрядно подпортили, надо делать скидку на особенности работы с клиентами в похоронном бизнесе.
История 4.
В ноябре пришли заказчики и настойчиво попросили установить свежеизготовленный памятник, так как «любимому папочке через неделю День Рождения», и им очень хотелось бы, чтобы памятник стал ему своеобразным подарком. Октябрь в том году был на редкость холодным, сначала к Покрову изрядно намело снега, потом пару недель хорошенько так проморозило, а в ноябре вернулась плюсовая температура, и призрак зимы ненадолго отступил. МЫ, как могли, попытались объяснить заказчикам, что хоть снег и растаял, но земля уже успела частично промерзнуть, и ставить памятник на такой грунт бессмысленно, весной его обязательно «поведет». Бесполезно, все наши доводы заказчики пропустили мимо ушей, сделать подарок любимому папочке было важнее.
Мы несколько раз повторили заказчикам, что никаких гарантий на работу давать не будем, и о последствиях их предупредили. Те покивали головами и все равно настояли на установке. Ну раз так, решили устанавливать. Землю на кладбище пришлось слегка подолбить ломом, промерзшие куски постарались убрать в сторону, а под основание накопали песка из более глубоких, непромерзших слоев, но даже это ничего не гарантировало.
Ожидаемо, весной приехали обиженные клиенты и пожаловались, что памятник любимому папочке ощутимо накренился. Мы напомнили, что их предупреждали о последствиях установки памятника на промерзшую землю. На это заказчики ответили, что тогда посчитали нас перестраховщиками и вообще обвинили, что мы в своих аргументах были недостаточно убедительны.
Чтобы не раздувать особого скандала, договорились, что при первом же выезде на кладбище заодно выправим и их памятник. Через пару недель нужная оказия наступила, и я сходил посмотреть, что можно сделать с памятником. Как и предполагалось, попавшие под плиту куски мерзлой земли по весне растаяли и образовали участки меньшей плотности, в которые памятник под своим весом и начал заваливаться. Я с помощью лома и какой-то матери приподнял «поплывший» угол до нужного уровня и забил в щель подходящий кусок плоского камня, а затем замазал цементом трещины, образовавшиеся на стыке цветника и постамента. Решение, конечно, так себе, через полгода камень под весом плиты уйдет глубже в грунт и памятник снова будет смотреться косо, но переделывать работу капитально из-за идиотского упрямства заказчиков, которых предупредили о последствиях, у меня не было никакого желания. С чистой совестью я отчитался клиентам о выполненной работе и забыл о них. К счастью, они обо мне тоже забыли.
