Михаил Петрович Девятаев родился 8 июля 1917 года в поселке Торбеево Пензенской губернии. Он был тринадцатым по счёту ребёнком в семье. Как пишет он сам: «Наша семья влачила жалкое существование, еле перебиваясь с хлеба на воду, и поэтому моё появление на свет встретила без особой радости. Лишний рот!».
Он рос отчаянным драчуном, заводилой среди ребят и за шалости на уроках и постоянные драки с одноклассниками был исключён из школы. Это оказало серьёзное влияние на формирование характера мальчика и его дальнейшую судьбу. Несколько дней он никуда не выходил из дома от стыда и от скуки не находил себе места. А тут ещё слёзы матери… Был разговор, и семилетний Миша дал слово попросить прощения перед всем классом и исправиться. Слово своё Михаил сдержал, успешно переходя из класса в класс.
Сельская жизнь не была лёгкой: летом работа на колхозном поле, зимой учёба и мечты, мечты о небе…. Случайно севший около села самолёт произвёл неизгладимое впечатление на подростка и дал ему настоящую цель - цель жизни!
По окончании школы он вместе с друзьями поехал в Казань поступать в авиационный техникум: «Но надо же было так случиться, что в спешке я забыл захватить с собой свидетельство об окончании семилетки. Приехал в Казань, к экзаменам меня не допустили. Пока по почте затребовал свидетельство из дома, приём закончился».
Он поступил на судоводительское отделение Казанского речного техникума, возвращаться домой было стыдно. Учился на капитана, а в душе оставался лётчиком. И когда в 1936 году был брошен клич: «Комсомол, на самолёты!», Михаил вместе с другими студентами стал посещать занятия по лётной подготовке при аэроклубе. Окончив речной техникум, стал работать на волжском пароходе, но…. Не дождавшись конца навигации, пошёл в военкомат и излил там свою душу: «Хочу стать летчиком-истребителем, помогите, прошу вас». Показал удостоверение об окончании курса лётной подготовки при аэроклубе. Меня поняли. Вскоре вместе с товарищами по аэроклубу я стал курсантом Оренбургского военного авиационного училища…».
Мечта о небе сбылась. 22 июня 1941 года он встретил в авиационной истребительной части в Могилёве.
О лётчиках человеку, с авиацией никак не связанному, писать сложно, а если касаться описания воздушных боёв…. Засмеют летуны, потому даже не буду пытаться, однако кое-какие аспекты прояснить необходимо. Обратимся к сухим фактам.
Михаил Девятаев в действующей армии с июня 1941 года. За боевые заслуги в этом же году награждён орденом Красного Знамени. К лету 1944 года он сбил 9 немецких самолётов, 5 раз сбивали его…. Девять – много или мало? Целых девять или всего лишь девять? Разумеется, если сопоставлять с личными счетами Александра Покрышкина (58 сбитых самолётов) или Ивана Кожедуба (62 сбитых самолёта), то выглядит бледновато. НО!
23 сентября 1941 года, получив ранение, он вернулся в боевую часть только 1943 году. С 18 сентября 1943 года служил в 1001-м Отдельном санитарном авиационном полку. К середине декабря 1943 года выполнил около 80 вылетов по эвакуации раненых и на выполнение специальных заданий командования. За это время он эвакуировал из передовых госпиталей 120 раненых (из них 5 генералов), доставил в передовые госпитали 600 литров крови, 800 кг медикаментов, 700 кг прочих грузов и 50 медицинских работников, не имея ни одной поломки и вынужденной посадки.
За свои боевые и трудовые подвиги он был представлен к награде и 1 апреля 1944 года был удостоен второго ордена Красного Знамени.
22 января 1944 года командир звена 1001-го ОСАП лейтенант М. П. Девятаев был вторично представлен к награде. К тому времени он выполнил более 130 вылетов по эвакуации раненых и спецзаданий с общим налётом 250 часов. Эвакуировал 140 раненых (из них 6 генералов), доставил 750 литров крови, 1450 кг различного медицинского имущества и 1000 кг прочих грузов.
7 мая 1944 года за эти подвиги он был удостоен ордена Отечественной войны 2-й степени.
Однако чуть раньше произошли события, перевернувшие всю дальнейшую жизнь Михаила Девятаева. В апреле 1944 года он отыскал «хозяйство» Александра Покрышкина. Там он встретился со старым сослуживцем Владимиром Ивановичем Бобровым, осенью 1941 года давшим кровь раненому Девятаеву, а теперь согласившимся взять его к себе ведомым.
И снова в истребители. Здесь уместно задаться вопросом: «А какова основная задача лётчика-истребителя?». На первый взгляд, ответ очевиден – сбивать самолёты врага… Ответ неверный. Точнее, не совсем верный, потому что основная задача истребителя – выполнить боевой приказ! А это и сопровождение бомбардировщиков, и штурмовиков, и вылеты на разведку… При сопровождении нужно не ввязываться в бой с врагом, а обеспечивать выполнение задачи тех же бомбардировщиков и штурмовиков. При встрече вражеских «бомберов» не гоняться за увеличением личного счёта, а не дать им выполнить свою задачу. Парой против девятки, например. Очень даже хорошо прозвучало в фильме «В бой идут одни старики!»: «Тут за одним не угонишься!». И понятно, что войну на себе «тянули» не прославленные асы, которых было не так уж и много, а простые лётчики-работяги, зачастую не успевшие сделать и десятка вылетов, но выполнявшие свой долг до конца!
Вот и выходит, что воевал Девятаев как лётчик-истребитель всего 6-7 месяцев, до 13 июля 1944 года. Кто знает, как повернулась бы его судьба…. В тот день лётчиками 9-й Гвардейской истребительной авиационной дивизии, по словам самого Девятаева, было сбито 20 вражеских самолётов. В этом бою Михаил получил своё четвёртое ранение, а его самолёт загорелся. По команде ведущего Девятаев выбросился из объятого пламенем истребителя... и оказался в плену.
СДЕЛАТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ
После допроса Михаила Девятаева перебросили в разведотдел Абвера, затем в Лодзинский лагерь военнопленных, откуда вместе с группой военнопленных лётчиков он 13 августа 1944 года совершил первую попытку побега. Но беглецы были пойманы, объявлены смертниками и отправлены в лагерь смерти Заксенхаузен. Там с помощью лагерного парикмахера, подменившего нашивной номер на лагерной робе, Михаилу Девятаеву удалось сменить статус смертника на статус «штрафника». Вскоре под именем Степана Григорьевича Никитенко он был отправлен на остров Узедом, где в ракетном центре Пенемюнде шли разработки нового оружия Третьего рейха - крылатых ракет «Фау-1» и баллистических ракет «Фау-2». Покинуть остров заключённые могли лишь через трубу крематория. Того, кто всё же решался на отчаянный шаг, ожидала показательная казнь: прямо на плацу перед строем узников на пойманного беглеца спускали овчарок, которые живьём разрывали его в клочья...
Несмотря на особые условия содержания, Девятаев планирует побег и начинает подбирать людей для его осуществления. Михаилу и девяти его товарищам удалось невозможное. День восьмого февраля 1945 года много лет спустя в книге воспоминаний он восстановит поминутно: как по его команде, расправившись с конвоиром, узники ринулись в стоящий бомбардировщик, как незнакомая машина сначала отказывалась подниматься в воздух, нарезая круги по взлетной полосе, как уже бежали со всех сторон эсэсовцы, как товарищи кричали: «Мишка, ну что же ты?!», как он почувствовал между лопаток леденящий холод штыка, как штурвал не поддавался ослабевшим от голода рукам, и беглецам пришлось укрощать его втроём, пока, наконец, захваченный самолёт не взмыл в небо над островом…
После взлёта самолёт стал резко набирать высоту и терять скорость, а после попытки выровнять высоту штурвалом стал резко снижаться. Однако Девятаеву удалось найти на незнакомом самолёте штурвал триммера высоты и стабилизировать высоту полёта (по словам Девятаева, часы показывали 12:36, а вся операция заняла 21 минуту). Тем временем штаб ПВО был оповещён об угоне: на аэродроме была объявлена тревога, а зенитчики и лётчики-истребители получили приказ сбить захваченный самолёт. Немцы выслали вдогонку истребитель, пилотируемый обладателем двух «Железных крестов» и «Немецкого креста в золоте» обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом, однако без знания курса самолёта найти его можно было только случайно. Позднее самолёт Девятаева был обнаружен воздушным асом полковником Вальтером Далем, возвращавшимся с задания на «Фокке-Вульфе-190», но приказ немецкого командования сбить одинокий «Хейнкель» он выполнить не смог из-за отсутствия боеприпасов. Девятаев направил самолёт в облака и оторвался от преследования.
Они летели из Германии в Россию по показаниям компаса. Как только заметили, что люди, увидев их самолет, убегают и ложатся, - догадались, что они в России. Но тут же по ним начали стрелять зенитки. Два снаряда попали в самолёт. Он загорелся. Надо было срочно садиться. Михаил Девятаев начал резко снижаться. Перед ним было поле. Самолёт днищем пропахал большую часть поля, но все-таки приземлился удачно. И вдруг узники услышали: «Фрицы, хенде хох, сдавайтесь». Но для них это были очень дорогие слова. «Мы не фрицы. Мы свои. Из плена. Свои». Люди с автоматами, в полушубках, подбежав к самолёту, были ошеломлены. Десять скелетов в полосатой одежде, обутые в деревянные башмаки, забрызганные кровью и грязью, плакали, повторяя одно только слово: «Братцы, братцы…». В расположение советской части их понесли на руках, ведь весили они по 40 кг. После побега пленные оказались в проверочно-фильтрационном лагере. Судьба их сложилась по-разному…. А Девятаева в сентябре 1945 года нашёл С. П. Королёв, назначенный руководить советской программой по освоению немецкой ракетной техники. На бывшем полигоне Пенемюнде они вместе проведут несколько дней….
ТРОФЕЙ С СЮРПРИЗОМ
Много лет считалось, что единственной заслугой Девятаева, за которую он получил звание Героя Советского Союза, стал угон немецкого самолета и спасение жизни товарищей. Но побег из плена в ту пору не считался подвигом.
Вспоминает Александр Михайлович Девятаев:
- В ноябре 45-го отца, наконец, демобилизовали. Однако следили за ним «органы» ещё долго - слишком уж невероятной казалась рассказанная им история о побеге. В документах, которые ему выдали после фильтрации, в графе «военная специальность» написано «артиллерист». Когда в военкомате он рассказывал, что был на фронте лётчиком и сбежал из концлагеря на самолёте, ему просто смеялись в лицо. Для 27-летнего парня, боевого офицера, вернувшегося с войны, это было трагедией.
В Казани, где в ту пору жила его семья, Михаилу пришлось устроиться дежурным в речном порту. Позже он много лет трудился там капитаном, водил по Волге суда на водных крыльях.
Очередной крутой поворот в его судьбе произошел в 1957 году после успешного запуска первого советского спутника. О подвиге Девятаева и его товарищей вышел очерк в «Литературной газете», а вскоре лётчику было присвоено звание Героя Советского Союза.
- То, что награждение отца Звездой Героя было «благодарностью» Королёва, всего лишь гипотеза. Однако на это указывают многие детали, - поясняет Александр Девятаев. - Я до сих пор не видел его наградного листа. Несколько лет назад мы с руководителем архивной службы Мордовии Юрием Юшкиным работали над биографией отца. Запросили всевозможные источники, но нигде не обнаружили документов, которые проливали бы свет на историю его награждения. Это говорит о том, что данные по сей день засекречены - а кто мог это сделать?..
Сейчас после снятия запретов мы можем, наконец, рассказать всю правду о подвиге Девятаева. Тогда после побега Михаил Петрович:
- указал координаты ракетных установок с точностью до десятка метров, что позволило их уничтожить тогда же, в марте 1945 года;
- помог Королёву собрать необходимые узлы и детали ракеты для её скорейшего восстановления;
- пригнал именно тот самолет, на котором было оборудование по сопровождению ФАУ-2 в воздухе.
Однако, по моему мнению, знание этих подробностей нисколько не умаляет значения факта дерзкого побега из плена советских воинов, которые проявили такую волю к свободе!
