warhead.su

Почти сто лет во Франции работала необычная система пополнения армии. Она называлась конскрипционной. Система была столь популярной, что её элементы применялись во многих европейских государствах от Австрии до России. Но что же такое конскрипции? WARHEAD.SU попытался разобраться.

После начала французской революции прошло несколько лет. Лозунги, звучавшие в Париже, всё больше беспокоили европейских монархов. Сложно, понимаете ли, уверенно сидеть на троне, когда в столице соседнего государства регулярно обещают «удавить последнего короля кишкой последнего священника».

Да ладно идеи, французы всё чаще говорили о необходимости экспорта революции, чтобы «на штыках принести человечеству счастье». Париж превратился в пороховую бочку, где собирались революционеры и радикалы со всего мира, готовившие заговоры против «феодальной Европы».

Процитированные выше строки хорошо знакомы русскому читателю по «пушкинскому» четверостишию. Но исследователи второй половины ХХ века доказали, что поэту приписали авторство анонимного куплета, который, в свою очередь, был всего лишь переводом французского лозунга революционной поры: Et des boyaux du dernier prêtre. Serrons le cou du dernier roi, — основанного на тексте завещания знаменитого аббата-атеиста и утопического коммуниста Жана Мелье.

Реакция не замедлила ждать. 29 августа 1791 года император Священной Римской империи Леопольд II и король Пруссии Фридрих-Вильгельм встретились в замке Пильниц и подписали декларацию о совместных действиях против революционной Франции и помощи королю Людовику XVI. Поначалу дело не шло дальше дипломатического давления. Но горячие головы в Париже увидели для себя прекрасный шанс — использовать Пильницкую декларацию как повод для войны и смести «устаревшие» монархии с лица земли.

Парфюмер Максимен Инар, депутат Законодательного собрания, произнёс тогда слова, ставшие знаменитыми: «Если короли начнут войну против народов, мы начнём войну против королей!». В итоге бурных обсуждений 20 апреля 1792 года французы объявили войну Австрии, за которой последовали другие страны коалиции.

От добровольцев к мобилизации

Революционные войска быстро перешли границу и двинулись в наступление на Монс в габсбургской Валлонии. Как и следовало ожидать, ничего хорошего из этого не вышло. За несколько лет революции армия была полностью развалена. Воевать никто не хотел, поэтому при первой же встрече с вымуштрованными имперскими полками французы с криками «Измена!» побежали прочь.

В это время основу военной силы Франции составляли как старые «белые», ещё королевские полки, так и новые «синие» добровольческие батальоны, созыв которых начался летом 1791 года. Всего за несколько месяцев было сформировано более ста пятидесяти батальонов общей численностью около ста тысяч солдат. По тем временам изрядная цифра. Вероятно, именно успех создания революционной армии вскружил голову радикалам, требовавшим немедленной наступательной войны.

Однако добровольцы оказались плохо обмундированы и вооружены, отличались никуда не годной дисциплиной и практически не получили военной выучки. Поражения привели к тому, что Конвент (новый парламент Франции после провозглашения республики в 1792 году) несколько раз объявлял о призыве добровольцев, пока наконец не принял судьбоносное решение. 23 августа 1793 года объявлялась всеобщая мобилизация. Теперь каждый француз мог оказаться в рядах армии, хотел он того или нет. А чуть раньше начался процесс «амальгамы», слияния «белых» и «синих» частей в новые революционные полубригады.

Создание конскрипционной системы

Несколько лет практика больших наборов была бессистемной. Но по мере того, как революционный хаос превращался в твёрдый государственный порядок, власти пришли к мысли: необходим закон, в котором была бы чётко описана система комплектования армии. Такой закон появился в 1798 году уже в эпоху консульства Наполеона. Разработал его генерал Журдан. Закон оказался столь хорош, что был почти немедленно принят и просуществовал во Франции почти сто лет. Система просуществовала до 1872 году и была отменена после падения Второй империи Наполеона III.

Режим консульства ввёл Наполеон после военного переворота 18 брюмера 1799 года. К этому времени бессмысленная болтовня депутатов и коррумпированность правительства изрядно надоели и армии, и обществу, поэтому во Франции установился квазимонархический государственный порядок. Во главе государства стоял Первый консул (сам Бонапарт), обладавший почти неограниченной властью и получивший в 1802 году статус пожизненного правителя. Фактически консульство стало прелюдией, подготовившей Францию к установлению Первой империи.

Закон 1798 года создал конскрипционную систему. Но что же это такое, и чем она отличалась от привычных вербовки, добровольчества, рекрутства или призывной системы?

Само слово «конскрипция» происходит от латинского consriptio — запись, набор. Все граждане республики в возрасте от 20 до 25 лет объявлялись военнообязанными. Каждый год возраста считался классом конскрипции, то есть всего их было пять. Чем ниже класс, тем больше шанс оказаться в строю. В первую очередь призывали двадцатилетних, в последнюю — двадцатипятилетних.

Гусар, линейный кавалерист и линейный пехотинец французской армии, 1795-96 годы

Но не все относящиеся к конскрипционному классу надевали военную форму. Каждый год правительство Франции издавало постановление, в котором определялось, какая доля конскриптов требуется армии. Количество новобранцев могло сильно отличаться. Если в спокойные годы в строй вставало не более 60 тысяч человек, то во времена больших войн Сенат мог вотировать 80-тысячный призыв. А в 1813 году, когда Наполеон пытался воссоздать Великую армию, погибшую в русском походе, число конскриптов возросло до непомерных 350 тысяч.

Как проводились конскрипции

Всё начиналось с того, что в каждый департамент (это что-то вроде области) приходила бумага с серьёзными печатями и подписями, в которой указывалось, сколько новобранцев должен предоставить в армию этот регион. Немедленно после этого местные власти созывали всех молодых французов на жеребьёвку. В урну засыпались билеты. Каждый должен был вытянуть бумажку и посмотреть на номер — чем меньше было число, тем больше шанс оказаться под ружьём.

Затем в дело вступали минимальные требования к здоровью и росту. С ростом ниже 1,54 метра рассчитывать на службу не приходилось, больные хроническими болезнями и инвалиды также отсеивались. Если француз уже успевал вступить в брак и завести ребёнка, он навсегда освобождался от конскрипции. Такую же льготу получали священники и единственные сыновья в семье.

Но и после жеребьёвки и осмотра не все конскрипты оказывались в армии. Часть призывников зачислялась в резерв. Они оставались дома, но раз в месяц по воскресеньям собирались в ближайшем городке, где отставной офицер армии должен был обучать резервистов военным командам, приёмам и строевому шагу. Если объявлялся дополнительный набор в армию, то новая конскрипция могла не производиться, а в строй вставали уже немного подготовленные к этому резервисты.

Льгота для богачей

Затем наступал очень важный этап. К примеру, из пяти сотен кандидатов сотню отсеивали по состоянию здоровья и льготам. Из оставшихся четырёхсот — сто человек надевали мундир французской армии, а сто становились резервистами. Оставшиеся двести человек могли отправляться по домам — ведь им повезло вытянуть билет со счастливым числом.

Но даже те, чей жребий предусматривал службу, не обязательно вставали под ружьё. Ведь именно в этот момент вмешивалась система найма заместителей — официальная возможность откупиться от военной обязанности.

Не желающие служить в армии, но располагающие достаточной суммой денег могли нанять человека, заплатить ему условленную сумму и абсолютно законно отправиться домой. Для многих бедняков такая система позволяла неплохо заработать.

Если повезло выжить и вернуться домой, то на эти деньги счастливчик мог купить небольшую лавку и стать добропорядочным буржуа, обеспечив себя на всю жизнь.

Кстати выставивший заместителя, во-первых, лично отвечал за его благонадёжность. Если тот дезертировал, то несчастный не только терял изрядную сумму денег, но и должен был сам отправиться в армию. Во-вторых, «покупка» заместителя не освобождала от конскрипции. В следующем году богач точно также тянул билетик и вполне мог вытянуть очередной призывной номер.

Система конскрипции была очень гибкой и удобной. Но необходимость перейти ко всеобщему военному обучению для создания массовой армии индустриальной эпохи заставила французов отказаться от конскрипций и перейти к системе всеобщего призыва.

Источник

Севморпуть — потенциально выгоднейшая, но не очень дружелюбная морская трасса. В 30-е годы XX века это «недружелюбие» было попросту опасным для жизни — жертвами коварных льдов стали не одно и не два судна. Но в случае с «Челюскиным» на грани гибели оказалось сразу более сотни человек, от спасения или гибели которых зависела — ни много ни мало — репутация страны.

Освоение Арктики

Морской путь по Северному Ледовитому океану мог бы экономить деньги и время — он существенно короче, чем обычная трасса «Азия-Европа» с использованием Суэцкого канала. Но его доступность ограничена — дорога свободна ото льдов слишком малое время, и в 30-е годы большинство судов проходили Севморпуть по два года, ожидая таяния льдов.

Идея «разморозить» льды северного океана не покидала умы русских людей. Некоторые предлагали засыпать Берингов пролив, рассчитывая, что это изменит направления теплых и холодных течений так, что часть льдов растает. Другие изобретатели (в 40-е) и вовсе шли по пути наименьшего сопротивления, предлагая разбомбить северные льды атомными бомбами.

Но всё это было признано малоперспективным, а вот идея «проскочить» Севморпуть за одну навигацию показалась начальству интересной. Тут ледоколы подключим, здесь оптимальное время выберем, да ещё и суда усилим для хождения в полярных водах…

Мышеловка

На «Челюскине» планировали отточить технологию проводки за одну навигацию. Судно было свежее — 1933 года постройки. Советский заказ, выполненный на датских верфях и специально усиленный под условия Севморпути, — хоть и не полноценный ледокол.

«Лена» — будущий «Челюскин» — на верфи

В августе 1933 года «Челюскин» покинул Мурманск, чтобы взять курс на Владивосток. Он прошёл почти весь путь, но в середине октября намертво встрял в 260 километрах от берегов Чукотки.

Вначале казалось, что удастся «досидеть» во льдах до лета. В ноябре корабль вынесло в Берингов пролив, что означало освобождение из плена, но вскоре льдину подхватило новое течение, которое потянуло его обратно в Чукотское море. Февраль следующего, 1934 года, принес ещё больше проблем — «Челюскин» раздавило льдами. К счастью, на корабле было много опытных полярников, и на лёд успели выгрузить множество припасов. В том числе разобранный самолёт Ш-2, а также стройматериалы для строительства бараков. Правда, при экстренной разгрузке погиб придавленный бревном (в других источниках — бочкой) завхоз.

На льдине оказалось 104 человека, в том числе женщины и дети. Дотянуть до лета они не могли — требовалось что-то срочно делать.

Несостоявшаяся экспедиция

Главная проблема была в том, что «Челюскин» застрял в самом неудобном месте, с точки зрения эвакуации, — у берегов Чукотки, куда и сегодня-то из Магадана на машине не попадёшь в силу отсутствия дорог.

Людей и посёлков на Чукотке мало: на 1933 год — чуть больше 19 тысяч человек. Местные ресурсы скудны и заточены под передвижение по тундре и охоту.

Когда 21 февраля в посёлке Уэлен сломалось шасси у самолёта АНТ-4, на весь север Чукотки не нашлось квалифицированного сварщика.

Поэтому без помощи из Москвы спасать сотню человек со льдины было тяжко. Но местные власти всё же попробовали. Они решили мобилизовать всех ездовых собак на северном побережье Чукотки (около 60 нарт) и пойти к челюскинцам напрямую по льдам. В деле предстояло использовать местный самолёт — но не для вывоза людей из лагеря на льдине, а для снабжения каравана кормом для собак и едой для погонщиков.

Четырнадцатого февраля караван вышел из Уэлена, но вскоре приехало начальство из Анадыря и приказало всё свернуть. Отправить 60 нарт в долгую экспедицию с неочевидным исходом значило оставить местное население без возможности охотиться и поставить чукчей перед перспективой голода. Для спасения решили ограничиться меньшим количеством собак — на них возложили логистику для авиации — запчасти, бензин, и так далее. Побережье Чукотского моря предстояло заполнить невиданным для этих краёв количеством самолётов.

Приключения лётчика Ляпидевского

Пятого марта на помощь челюскинцам первым прибыл лётчик Ляпидевский на самолёте АНТ-4 — это был первый самолёт, приземлившийся на льдину. Посадка была непростой — длина аэродрома достигала вполне достаточных 600 метров, но вот ширины в 50 было втрое меньше, чем надо. Ляпидевский доставил инструменты, оленину, и, самое важное, аккумуляторы для радиостанции, которые были уже на исходе.

Обратно в Уэлен Ляпидевский увёз 12 женщин и детей. При запуске моторов чуть не произошла трагедия — капитану «Челюскина» едва не снесли голову винтом, но, к счастью, лишь задели шапку.

Это был единственный раз, когда Ляпидевский пришёл на помощь лагерю. Четырнадцатого марта у него лопнул вал одного из моторов. АНТ-4 сел на вынужденную, после чего самолёт чинили на месте почти полтора месяца. Но на успех и аварию пришлось целых 36 полётов — как попыток спасти челюскинцев, так и косвенно-логистических по немаленькой Чукотке. Очень мешали полярная ночь, барахлящие моторы и переменчивая погода. Да и малая освоенность края играла роль — как-то раз в Уэлене закончился сжатый воздух для запуска моторов, и его целую неделю везли на собаках.

Американская миссия

Всё та же малонаселённость окрестных краев диктовала порой, на первый взгляд, странные пути. Перегон самолётов в Чукотку представлял сложное, опасное и масштабное предприятие. Чаще всего они шли на пароходах как можно дальше, после чего выгружались на лёд и стартовали своим ходом. Поэтому в Москве решили для надёжности дублировать процесс, купив несколько самолётов в США. Выбор пал на «северный» вариант «Флитстера» фирмы «Консолидейтед».

Подписать торговое соглашение с американцами о покупке двух самолётов удалось далеко не сразу, но быстрее, чем на Аляску успели прибыть лётчики Леваневский и Слепнёв. Последних ждало путешествие через половину земного шара. Берлин, Лондон, Нью-Йорк, поездка на Западное побережье по трансконтинентальной железной дороге, после чего Канада, и, наконец, Аляска.

Правда, Леваневский разбил свой «Флитстер» у мыса Онман и выбыл из игры. А вот Слепнёв вторым после Ляпидевского прибыл в лагерь и эвакуировал пять человек. Чуть позже он совершил обратный рейс на Аляску, перевезя в больницу из Уэлена болеющего, но всячески упирающегося полярника Отто Шмидта.

Воздушный мост

Тем временем подходило к концу оборудование авиабазы в поселке Ванкарем, откуда, в силу погодных и навигационных особенностей, было летать удобнее, чем из Уэлена. Второго апреля туда прилетел Ш-2 с самого «Челюскина». Пилотировавший его лётчик Бабушкин порывался тут же лететь обратно, но из-за сомнительного состояния и малой грузоподъёмности самолёта его не пустили, назначив вместо этого начальником ванкаремского аэродрома. Пять дней спустя туда начали массово прибывать самолёты, и спасение челюскинцев встало на широкие рельсы.

Тринадцатого апреля были эвакуированы последние шестеро обитателей льдины, а также ездовые собаки, привезённые туда одним из рейсов «на всякий случай». Судьба друзей человека горячо интересовала местное население — ведь это были лучшие собаки в округе.

Эвакуация не закончена

Людям перестала грозить немедленная смерть в водах Северного Ледовитого океана. Но в чукотских ярангах всё ещё находилось много больных, измученных суровой арктической зимовкой людей. Самолёты продолжали работать, развозя их по больницам.

Тех, кто мог выдержать длительный путь, отправляли «в цивилизацию» теми же собачьими упряжками. Собирали группы по 5-13 челюскинцев и отправляли (для начала) в Уэлен, дорога куда занимала обычно от недели до двух. Дальше ехали в Анадырь, а оттуда морем — кого куда.

Раздача слонов

Длившаяся два месяца эпопея по спасению застрявших на льдине челюскинцев завершилась. Жизни людей и честь страны были спасены. Настало время раздавать подарки и благодарности.

Сначала рассчитались с чукчами за помощь — деньгами, оружием, биноклями и прочими полезными для жителей Дальнего Севера промышленными вещами.

Лётчиков решили чествовать особо — по итогам успешной операции было введено звание Героя Советского Союза. Вывезшие людей авиаторы (за исключением Леваневского, который до челюскинцев не добрался, но тоже получил звание) и стали первыми 11 Героями. Первыми — но далеко не последними.

Источник

Правитель великой империи умер, но его тело нужно сохранить для потомков! Так решили полководцы Александра Македонского. После этого покойника ждала целая серия посмертных приключений: путь на родину, заговор, похищение, путешествие в Египет и превращение в один из государственных символов царя Птолемея.

Сын бога Амона

В жаркий летний день 11 июня 323 года до н. э. умер Александр Великий — завоеватель Азии, полководец, не побеждённый ни в одной битве, человек, провозглашённый сыном бога Амона. Тело правителя великой империи ещё лежало в Вавилонском дворце, а сподвижники Александра уже начали смертельную борьбу за власть. Мёртвый царь был в этой борьбе одним из важных орудий. Александра набальзамировали, ведь ему предстояло последнее большое путешествие — в Македонию, где он должен был найти вечный покой в гробницах предков.

Умирая, Александр отдал свой перстень, служивший государственной печатью, Пердикке — телохранителю и командиру македонской кавалерии. Именно он стал регентом империи, что, разумеется, пришлось не по нраву большей части македонских полководцев, уже присмотревших себе лакомые куски распадающейся державы. Пердикка изо всех сил пытался сохранить государство Александра, чтобы затем вручить его наследнику македонской династии — новорождённому Александру‑младшему.

Последнее путешествие царя

Сам Александр желал быть похороненным в египетском оазисе Сива, где находился храм Амона, которого царь, уверовавший в собственную божественность, под конец жизни считал своим настоящим отцом. Но на последнюю волю мертвеца всем было плевать.

Торжественная церемония погребения в Эги — древней столице македонских царей, должна была стать символом государственной стабильности, знаком законности передачи власти. Александра, лежащего в золотом саркофаге, сопровождал Арридей — один из его полководцев, отправившийся в путь вместе с внушительным военным отрядом. Кортеж организовали с невиданной пышностью.

Всему миру предстояло узреть могущество македонской империи!

«Они приготовили для тела гроб подходящего размера, изготовленный из кованого золота, — писал Диодор Сицилийский. — Затем построили крытую повозку, которая должна была вести его. В верхней части повозки был установлен золотой свод, восемь локтей в ширину и двенадцать в длину, покрытый россыпью драгоценных камней».

Но тут вмешался другой полководец Александра — Птолемей, не только талантливый военачальник, но и известный хитрец и интриган. Он выпросил себе, пожалуй, самое богатое владение империи — Египет, и обосновался там с далеко идущей целью: рано или поздно стать независимым правителем. Но чтобы сделать свою власть священной, Птолемею требовался символ. На эту роль отлично подходил мёртвый царь.

Птолемей вступил в сговор с Арридеем и двинулся навстречу ему в Сирию.

Птолемей похищает тело Александра

Близ Дамаска внушительный отряд египетской армии перехватил саркофаг и увёз его сначала в Мемфис, в храм Серапейон, а затем, как только построили роскошную царскую гробницу, — в Александрию, новую столицу державы. Хотя первоначально Птолемей объявил, что всего лишь выполняет волю покойного монарха, который хотел быть похоронен в храме своего отца Амона, в далёкий оазис тело завоевателя так и не отправили.

Действительно — зачем увозить тело Александра Великого, наследником которого в Египте стал Птолемей, в какую-то отдалённую область на самой границе с Ливией? Нет, создатель империи должен был лежать в столице, освящая власть новых македонских правителей этой страны. Чтобы декларации звучали внушительнее, в Египте установили божественный культ Александра, сына Амона, и для порядка назначили жрецов, отвечающих за религиозные церемонии. Важность нового культа подтверждало назначение жрецом Менелая — брата самого Птолемея.

Птолемей, первый правитель эллинистического Египта, родился в семье, не отличавшейся знатностью. Известно имя отца — Лага, но его род никогда не входил в число великих македонских фамилий. Десятилетия спустя, когда Птолемей уже давно стал царём Египта некий мудрец отпустил язвительную шутку, ответив на заковыристый вопрос Птолемея: «Узнать это проще, чем выяснить, кто был отцом Лага».

Власть нового правителя Египта основывалась лишь на том, что ему повезло оказаться одним из ближайших сподвижников Александра Великого. Поэтому потребность узаконить право на трон была одной из важнейших на протяжении всего времени правления Птолемея I.

Война за мумию

Пердикка, контролировавший столицу империи Вавилон и бо́льшую часть армии Александра, затаил на Птолемея зло и решил отомстить. Птолемей же не терял времени и вступил в союз с врагами Пердикки — Антигоном, Антипатром и Кратером.

Весной 321 года до н. э. Пердикка собрал большое войско и решил разделаться с главным противником, отправившись в поход на Египет. Он собирался низложить Птолемея, вернуть себе контроль над богатой провинцией и забрать тело своего мёртвого повелителя. Однако армия Пердикки так и не смогла переправиться через Нил. Среди солдат начался мятеж (возможно, организованный на деньги Птолемея), в ходе которого Пердикку зарезали в собственном шатре. После этого телу создателя империи уже ничто не угрожало.

В 305 году, после череды тяжёлых войн между наследниками Александра Великого, Птолемей принял царский титул и провозгласил себя независимым правителем Египта. Единой македонской империи пришёл конец.

В официальных египетских хрониках появились исправления. Теперь считалось, что началом царствования Птолемея был 323 год, когда он прибыл в Египет в качестве наместника. Птолемей стал законным правителем и прямым наследником Александра Македонского. Мумия великого полководца, лежавшая в Александрийской гробнице, молчаливо подтверждала эти права.

Главная достопримечательность Александрии

Александрия — один из самых величественных и роскошных городов античности — была построена архитектором Динократом Родосским по приказу Александра Великого. Город возводился по единому замыслу, имел геометрически правильную планировку и представлял собой типичный греческий полис, как по волшебству перенесённый на берега Нила. Целый квартал в Александрии был отведён для царя — сначала Александра, а затем Птолемея и его наследников. Там же находилась гробница основателя империи, ставшая одной из главных достопримечательностей города. Частью мемориального комплекса был храм божественного Александра.

В гробнице столетиями бережно сохранялся саркофаг. Обычно он стоял закрытым, но для самых почётных гостей его открывали, дабы продемонстрировать, что тело величайшего завоевателя пребывает в целости и сохранности. Римские правители Помпей, Юлий Цезарь и Октавиан Август с благоговением посещали гробницу, чтобы оказать Александру посмертные почести.

Римский историк Светоний так описывает визит в Александрию Августа: «В это же время он осмотрел тело Великого Александра, гроб которого велел вынести из святилища: в знак преклонения он возложил на него золотой венец и усыпал тело цветами. А на вопрос, не угодно ли ему взглянуть и на усыпальницу Птолемеев, он ответил, что хотел видеть царя, а не мертвецов».

Сплетники рассказывали, что, рассматривая тело Александра, Октавиан неловким движением отломил нос у мумии.

Тщеславный Калигула, тоже считавший себя живым богом, забрал из саркофага доспех Александра Великого и носил его на торжественных церемониях.

Последним знатным посетителем гробницы стал император Септимий Каракалла. Что произошло с гробницей и саркофагом в смутное III столетие римской истории, никому не известно. С тех пор поиски усыпальницы Александра не прекращаются. Некоторые историки полагают, что гробница вместе с царским кварталом опустилась на дно Средиземного моря. Другие считают, что в катакомбах, расположенных глубоко под Александрийской мечетью пророка Даниила, сохраняется укромная комната, где всё ещё стоит золотой гроб повелителя половины мира.

Источник

Отправиться из лесов Белоруссии в пустыню, почти ничего не зная о специфическом противнике? Годами командовать устаревшей кавалерией, но умело и решительно использовать танки, тяжёлую артиллерию — и привести армию от неминуемой катастрофы к блистательной победе? Невероятно! Но это — реальная биография Георгия Жукова.

«Мы все глядим в Наполеоны…»

Когда-то у стен осаждённого Тулона в 1793 году молодой артиллерийский капитан Наполеон Бонапарт осторожно предложил с сильным корсиканским акцентом: «А давайтэ сначала бахнэм испытатэлным выстрелом?». Сильный недолёт показал революционному командованию, что лёгкого штурма не будет и сами по себе пушки не панацея. Но ключик к крепости вскоре был найден. Наполеоном. Так начался путь Бонапарта в историю. В жизни всех выдающихся полководцев был свой «тулон» — возможность себя показать и продвинуться по карьерной лестнице сразу через несколько ступенек вверх.

«Я только проверить…»

Первоначально Г. К. Жукова отправили в Монголию в качестве проверяющего. Что дела идут неважно, было понятно с самого начала, в командировочном удостоверении значилось расследование «причин неудовлетворительной работы командования и штаба» 57-го корпуса.

Прибыв на место, проверяющий предложил очевидное. «Выстрелить испытательным» и перенести командный пункт ближе к войскам. Позднее это станет его «визитной карточкой» — быть как можно ближе к передовой и видеть происходящее. Такую же привычку имели Роммель, Модель и Гудериан.

Первые грамотные ходы проверяющего побудили Москву назначить его командующим 57-м корпусом. Как нельзя вовремя.

Скорость реакции

Успех августа 1939 года на Халхин-Голе оставил в тени менее яркий, но все равно впечатляющий успех Г. К. Жукова в обороне ещё в июле. В тот момент японцы владели инициативой и решили обходным манёвром окружить советские войска на восточном берегу Халхин-Гола. Они тремя пехотными полками, так называемой группой Кобаяси, форсировали Халхин-Гол севернее советского плацдарма и двинулись через Баин-Цаган во фланг и тыл, к переправам. Катастрофа кажется неминуемой.

Здесь выдвижение командного пункта помогло Жукову вовремя узнать, что приближается страшное. Его реакция молниеносна. С марша в бой бросились танки и броневики. Конечно, атака с ходу привела к большим потерям техники. Из 133 танков было потеряно 77, а из 59 бронемашин — 37. Тем не менее, нельзя не признать две вещи. Во-первых, совершенно неочевидно, что атака через несколько часов с лучшей подготовкой была бы успешнее. Японцы бы успели закрепиться и подтянуть артиллерию. Во-вторых, 1939 год был временем, когда в поединке брони и снаряда побеждал снаряд. Также японцы активно использовали бутылки с зажигательной смесью — по опыту Испании. На жаре, в пустыне, они имели просто оглушительный эффект. Всё это увеличивало неизбежные потери.

Если бы не Жуков и его решительность, на Халхин-Голе мог образоваться «котёл» по модели финских «мотти» зимы 1939–1940 годов. С большими человеческими жертвами. Вместо этого контратаки танков, пусть слабо скоординированные, заставили японскую пехоту остановиться. Тем временем подтянулась советская артиллерия, и о продвижении японцев дальше уже не было и речи. Перед ними вставала стена огня. Также по японцам в районе Баин-Цаган стала работать артиллерия окружаемых — с западного берега Халхин-Гола. Всё это вместе заставило противника отказаться от своего плана и отойти за реку.

Класс игры выше, чем у Москвы

Один из парадоксов Халхин-Гола заключается в том, что Жуков продемонстрировал там «класс игры» выше, чем у Б. М. Шапошникова и К. Е. Ворошилова. Ещё 13 июля 1939 года он отдал приказ об отводе главных сил корпуса с восточного берега реки Халхин-Гол на западный с целью подготовки к контрнаступлению. Второй причиной был увод подразделений с позиций, где они несли потери от постоянного артогня противника. Причём комдив Жуков смело вступил в дискуссию с маршалом Шапошниковым и отстаивал свою точку зрения. Уже тогда вырисовываются контуры августовского наступления с обходом флангов. Приказ всё же был отменён из Москвы, невзирая на заступничество Г. И. Кулика, тоже находившегося на Халхин-Голе. Горькую пилюлю подсластили переименованием особого корпуса в 1-ю армейскую группу.

Однако именно в этот момент японцы решили использовать против советских позиций… тяжёлую артиллерию. На Халхин-Гол прибывает артиллерийская группа под командованием генерал-майора Хаты. Двадцать третьего–двадцать пятого июля 1939 года на советские позиции обрушивается шквал тяжёлых снарядов, вслед за которыми в атаки идёт японская пехота.

Возникает логичный вопрос: а как же предполагалось отбить наступление, если главные силы отведены назад? На этот случай у Жукова уже имелось централизованное управление артиллерией армейской группы. Это позволяло сосредоточить концерт из 50-75% имевшихся орудий перед центром или флангами. В итоге японское наступление благополучно отбили артиллерией. Она играла главную и решающую роль, в том числе и по мнению самих японцев. Ударная группа 6-й и 11-й танковых бригад даже не вводилась, оставаясь в резерве, — это к вопросу о целесообразности использования танков в контрударах. Жуков понимал, когда действительно надо без промедления контратаковать, а когда и так справляются.

Таким образом, решение командующего вывести войска с плацдарма и готовить к контрнаступлению являлось более чем разумным, но в Москве решили не рисковать. Перестраховщиками оказались Ворошилов и Шапошников.

Со стороны Жукова мы видим обоснованное, хотя и кажущееся рискованным решение. Кроме того, в свете японского артиллерийского наступления 23–25 июля, приказ 13 июля выглядит просто провидческим. В дальнейшем Жуков не раз демонстрировал умение предвидеть развитие событий и ходы противника, но именно на Халхин-Голе был первый такой случай. Неудивительно, что по итогам июля 1939 года Г. К. Жукову присвоили очередное звание комкор.

Внезапность — наше всё

В течение всей войны, а не только на Халхин-Голе, характерной чертой Жукова было умение обеспечивать внезапность и скрывать свои приготовления от противника. В отличие от многих его коллег, оперативная маскировка была сильной стороной Жукова.

Вроде бы простые меры — сокращение круга лиц, привлечённых к подготовке операции, перегруппировки по ночам — давали вполне ощутимый эффект. Что особенно важно, советское наступление началось вовремя, упредив противника, — японцы назначили своё наступление на 24 августа, советское началось в воскресенье 20 августа. Хорошо спланированный удар приносит всем известный успех.

Только ли Жуков?

Конечно, нельзя не признать, что победа на Халхин-Голе — это результат коллективных усилий. Немалую роль сыграли авиаторы, завоевавшие для советских ВВС если не полное господство, то преимущество в воздухе. В актив командарма 2-го ранга Г. М. Штерна, безусловно, нужно записать саму организацию снабжения 57-го корпуса, а потом и армейской группы на Халхин-Голе, удалённой на 650 км от станций выгрузки. Ведь требовалось доставить тысячи тонн боеприпасов, горючее для самолётов, автомашин и танков, продовольствие и даже дрова. Это стало настоящим подвигом на ниве логистики. Однако без решений на месте всё это могло пойти прахом.

«Тулон» на Халхин-Голе продемонстрировал всё то, что помогало Жукову добиваться успеха в дальнейшем: быть близко к войскам, оперативно принимать решения, прогнозировать ситуацию, тщательно маскировать свои приготовления, грамотно использовать технические средства борьбы — в первую очередь артиллерию.

Источник

Как мир шёл ко Второй мировой войне и можно ли было её избежать? Об этом — наша статья.

Когда началась Вторая мировая война? Глупый вопрос. Конечно же, 1 сентября 1939 года! Гитлеровская Германия напала на Польшу, 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну — и началось. Всё ясно и понятно.

С другой стороны, а если подумать?

Да, Германия напала на Польшу. И захватила за месяц. Не самая длинная война, прямо скажем. Причём, к примеру, союзник рейха Италия на Польшу не нападала.

Формально рейху помогала Словакия. Хотя сравнивать силы нацистской Германии и подконтрольной ей Словацкой республики, конечно, смешно. Когда армия Польши уже была де-факто разгромлена, а правительство сбежало из Варшавы, с востока пошли советские войска. Но о польском походе РККА — в другой раз.

А что, если… «отменить» нападение Германии на Польшу? Возможно ли было избежать мировой бойни?

«Если завтра война»

Нередко, когда речь заходит о начале Второй мировой войны, в особой агрессивности обвиняют Советский Союз. Вот и в известном кино 1937 года «Великий гражданин» главный герой радостно мечтает: «Эх, лет через двадцать после хорошей войны выйти да взглянуть на Советский Союз республик этак из тридцати. Чёрт его знает как хорошо!»

Наиболее вероятный прототип героя — убитый в 1934 году Сергей Миронович Киров. Его уже не спросишь, «что хотел сказать автор».

С одной стороны — да, СССР был очень не прочь увидеть победу мировой революции. С другой — в 30-е годы курс на «мировой пожар» постепенно и негласно сворачивали. А число республик СССР с 1922 по 1936 год и без всякой войны выросло в разы — с четырёх до одиннадцати.

А что же тогда творилось в остальном мире?

«Сегодня — мы. Вы — завтра»

С 1921 года — когда СССР не то что не мечтал о мировой революции, а ещё даже не был создан — Испания яростно воевала в Марокко. И это притом, что Испания — одна из очень немногих стран Европы, которые избежали ужасов Первой мировой. А вот желания повоевать у Испании было хоть отбавляй. Ещё и Франция пришла на помощь. И общими усилиями они собрали группировку аж в полмиллиона солдат — с танками, тяжёлыми бомбардировщиками, автомобилями и ипритом. Вот так «не навоевались». Характерна готовность Испании терпеть многотысячные жертвы ради престижа.

Миру повезло, что этот пар выпускали в Африке — на рифов (горцев Марокко) всем было плевать, и они не нашли сильных покровителей, которые ввязались бы в драку на их стороне.

Тяжёлый французский бомбардировщик в Марокко

А дальше — гражданская война в самой Испании, куда только в интербригады ехали десятки тысяч человек со всего мира. Плюс войска и спецы Италии, Германии, СССР… Чем не репетиция мировой войны?

Турция и Греция в начале двадцатых устроили другу друг взаимный геноцид. И чуть было не втянули в процесс Британию с доминионами. Опять же миру повезло — слишком далеко, и от Первой мировой страны ещё не отошли. О чём доминионы прямо и сказали — не будем больше воевать не пойми за что.

Италия, как будто ей мало было потерь Первой мировой, все двадцатые годы гонялась за ливийскими кочевниками на броневиках. И это сошло ей с рук.

А с октября 1935-го по май 1936 года вела уже «настоящую» войну в Эфиопии. То есть в разы дольше польской кампании вермахта. Полмиллиона солдат, сотни танков, самолётов с «зажигалками» и всё тем же ипритом, орудий… Плюс тысячи грузовиков, которые по горным тропам перевезли миллионы тонн грузов. Тоже «прокатило» — Италию гневно осуждали в Лиге наций, но воевать… Нет.

Император Эфиопии, выступая в Лиге наций, умолял не признавать захваты Италии. В финале он сказал миру: «Сегодня — мы. Вы — завтра». И оказался прав.

Война слишком далеко

Теперь перенесёмся за океан. Посмотрим на палитру военных планов США. Будущий арсенал демократии готов был воевать чуть ли не со всем глобусом (кроме СССР)! Включая ближайшего соседа — Канаду.

Причём Канада всерьёз готовила превентивное вторжение. Пока США «разминаются», надо на всякий случай захватить у них Сиэтл, Детройт и Мэн! И этим выиграть время до подхода «родной» Британии. Особенно забавно в свете того, что в 1923-м Канада официально отказалась воевать за Британию против Турции. А вот на США напасть — совсем другое дело!

Новейшие бомбардировщики США буквально затмевают небо. Как предупреждение об ужасах новой войны.

Какой войны, на дворе 1932 год!

Однако даже США вовсю готовились к боям. И к концу тридцатых уже и Голливуд штамповал фильмы о будущей войне пачками. Задолго до вступления Штатов во Вторую мировую. К счастью для мира, в 20–30-е годы США не нашли повода реализовать свою «радугу» на практике. Большинство текущих войн шли слишком далеко от Штатов.

Тем временем на другой стороне глобуса Япония отрывала кусок за куском от Китая. Ещё в двадцатые годы японские солдаты вырезали китайцев тысячами — как в городке Цзинань. А уж в тридцатые японцы развернулись по полной программе. Только в боях 1937 года за Шанхай погибли сотни тысяч горожан, не считая китайских солдат. Мировой войны нет — а жертв море.

Временами доставалось и владениям европейцев и американцев в Китае. Сцепиться с Японией в открытой схватке никто из них тогда не пожелал — «но осадок остался». И бесконечно уступать уже никто не хотел. США и Япония шли к Пёрл-Харбору, как «Титаник» к айсбергу.

То есть мы видим, что в тридцатые годы почти по всей планете уже шли кровопролитнейшие и весьма массовые войны. И при чуточку другом развитии событий мы бы сейчас обсуждали Вторую мировую войну, скажем, 1937 года.

Большой войны удалось избежать в Польше 20-х годов — из-за Силезии, в Испании 30-х, в Чехословакии 1938 года… Во Франции и Британии искренне радовались после Мюнхена, что самого страшного удалось избежать — вот он, мир. В СССР после пакта Молотова-Риббентропа тоже радовались.

Но Германия в Европе и Япония на Дальнем Востоке упорно шли на обострение. Их было не остановить. Если бы Польша уступила — нашли б другие поводы.

Оставалось только «официально» назвать эти войны новой мировой. Что и произошло в сентябре 1939 года, 80 лет назад. Маршал Фош со своим «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет» оказался пророком.

Источник

Этот немецкий город стал одним из самых знаменитых символов ковровых бомбардировок. В феврале 1945 года в небе над Дрезденом сплелось многое. Рокот «ланкастеров» и «летающих крепостей», беспомощность ПВО, методичные бомбовые удары и страшная картина полыхающего города. Как же так получилось, каким образом проходило и чего стоило обеим сторонам — расскажем ниже.

Доктрина Дуэ

Корни беспощадных бомбардировок жилых кварталов растут ещё из времён Великой войны. Воздушные рейды на города начались тогда. Моральный эффект от ударов именно по неготовому к бою мирному населению был подмечен итальянцем Джулио Дуэ. Написанная им в двадцатые годы книга «Господство в воздухе» стала библией сторонников стратегической авиации. Дуэ «лживым гуманизмом» не прикрывался. Он прямо отстаивал удары по спальным районам, и в чём-то даже превзошёл реальность — например, предлагал массово использовать бомбы с химическим оружием, чего в реальной истории Второй мировой удалось избежать.

И конечно же, эти идеи были применены на практике — причём ещё до начала большой войны в Европе. Бомбардировки Герники и Шанхая потрясли современников, но это был лишь пролог к по-настоящему масштабным атакам. Даже налёты на британский Ковентри, ставшие у англичан главным символом страдания от бомбардировок, не сравнятся с «ответкой» туманного Альбиона — уровень потерь германских мирных жителей будет больше на порядок.

Столица Саксонии

До февраля 1945 года Дрезден бомбили буквально несколько раз, и не особенно (по меркам других городов) серьёзно. Доходило до того, что осколки бомб массово шли на сувениры, а разбомбленные улицы стали объектом экскурсий, организованных ушлыми предпринимателями. Некоторые даже считали, что прошедшие бомбардировки — результат навигационных ошибок, и всерьёз за город браться не будут.

Причиной была небольшая для такого крупного города военная ценность Дрездена. Да, тут хватало заводов, и транспортным узлом столица Саксонии тоже была. Но общий вес всего этого богатства не стоил затраченных на него средств разрушения. Город находился слишком далеко на юге, требовалось лететь через ряд районов ПВО, времени на раздумья для точного бомбометания оставалось бы мало. Хорошо нагруженный бомбами «Ланкастер», попавший по пути в непогоду, мог бы позволить себе повисеть над Дрезденом не более 15-20 минут.

Но условия успели поменяться к 1945 году. Стратегическая авиация союзников наработала опыт. Немцы потеряли ряд территорий — а значит, и систему раннего предупреждения о налётах. ПВО рейха слабела с каждым месяцем — опытные пилоты выбивались, зенитки растаскивались на фронт. И соотношение «выгода/затраты» больше не выглядело таким однозначным.

А потом ещё и случилась Ялтинская конференция. К её началу за плечами у русских успел образоваться солидный багаж военных успехов. Черчилля волновали вопросы послевоенного передела Европы. Требовалось обозначить какой-нибудь решительный успех в деле поддержки советских наступлений. И Дрезден из всех транспортных узлов, потенциально имеющих отношение к снабжению Восточного фронта, был выбран из-за размеров (седьмой город Германии) и своей «нетронутости» — такой успех был бы заметен сильнее.

Правда, погодные условия сложились так, что налёт не смогли осуществить до конца Ялтинской конференции. Но отменять не стали.

День Святого Валентина

Чтобы Дрезден точно не смог опомниться от бомбардировки, рейд разбили на три волны — две британских и одна американская. Начинать должны были «летающие крепости» и «либерейторы», но погода перетасовала карты — первыми к делу приступили «ланкастеры» и «Москито», искавшие цели на малых высотах и маркирующие их зажигательными бомбами разных цветов.

Их бомбы начали падать на Дрезден в районе 22 часов 13 февраля. Сирены, предупреждающие о налёте, начали завывать в 21:51, когда для многих людей уже поздно было разбегаться.

Успех первого налёта был очевиден — зарево от пламени было видно с самолётов даже за сотни километров. К этому моменту в городе уже было создано несколько сот, если не тысяч очагов пожара. Вторая волна прибыла несколько часов спустя и накрыла стянувшихся в Дрезден пожарных со всей Саксонии, заодно расширив площадь возгораний. К тому же электричество вырубилось после первого удара, так что сирены почти не работали, массу людей второй удар застал врасплох.

Завершили бомбардировку американцы — они избавились от своего смертоносного груза около полудня 14 февраля. Из-за плохой погоды многие бомбили неприцельно, бомбы летели примерно в город.

Рейд отмечен фантастической беспомощностью германской ПВО, и особенно — истребителей. Всё-таки на дворе стоял уже 1945 год, и состояние рейха было давно не тем, что раньше. Германские лётчики смогли сбить лишь один британский и два американских самолёта — всё остальное ушло на счёт зениток, ошибок пилотирования в плотном строю и ранней выработки топлива.

Всё усугублялось организационной неразберихой — на одном из аэродромов истребителей ожидалось прибытие эвакуационных транспортников из Бреслау. Поэтому разрешение на взлёт упорно не давалось, несмотря на падающие на город бомбы. Пилоты сидели в самолётах и чуть ли не плакали от беспомощности. А транспортники? Транспортники так и не явились.

Огненный смерч

Своего рода визитной карточкой союзных бомбардировок стал феномен «огненного смерча» — физического явления, возникающего в результате возникновения большого количества крупных пожаров одновременно. Взаимодействие нагретого и холодного воздуха приводит к появлению торнадо, всасывающего в себя всё, чему не посчастливилось находиться рядом.

Разбуженная «зажигалками» стихия порождала фантасмагорично ужасные картины, которые можно увидеть разве что в каком-нибудь современном хорроре. В том же Дрездене один человек видел, как воздушный поток протащил по улице женщину с коляской, в итоге зашвырнув её в бушующий огонь. Другие рассказывали, как страшный ветер сдувал железнодорожные вагоны.

Ещё зажигательные бомбардировки были коварны тем, что от них совершенно не помогали бомбоубежища. Мало того — они делали только хуже: скопившиеся там люди практически неизбежно погибали от удушья. Так, множество беженцев из восточных районов Германии погибли в подвалах вокзала, где они прятались. Лишь немногие из них умерли в огне и взрывах, большинство — от удушья.

Для сравнения: в октябре 1944 года пожарным Брауншвейга удалось спасти 23 тысячи человек, запертых в убежище. Они проложили к нему дорогу с помощью «водяной аллеи», прорываясь через пожары с помощью множества бесперебойно работающих пожарных рукавов. Но это было большое везение — количество и сила пожаров были недостаточными для того, чтобы на пути храбрецов образовался полноценный «смерч». В Дрездене всё было намного хуже — сказались как большая сила пожаров, так и тройной характер авиаудара.

Цена

Потери сторон, конечно, непропорциональны. Союзники недосчитались восьми «ланкастеров», восьми «крепостей» и четырёх «мустангов». Часть этих самолётов погибла по небоевым причинам — столкновения и даже повреждения бомбами, сброшенными с машин, идущих выше.

А вот с потерями германской стороны сложнее. Всё дело в том, что город был наводнён беженцами из Силезии и Восточной Пруссии, которые не всегда где-то отмечались — могли как самовольно уехать, так и пропасть без вести, превратившись в кучки пепла или обгорев до полной неузнаваемости. Да и документация в 1945 году уже велась откровенно слабо.

Поэтому точной цифры погибших в бомбардировке не знает никто. Нижняя граница находится в районе 18 тысяч убитых. Верхней не существует — Геббельс говорил о 200 тысячах, отдельные правые политики Германии нашего времени доходили в своих подсчётах и до полумиллиона. После войны бытовала цифра в 135 тысяч, хотя современные немецкие исследователи считают её завышенной. Согласно немецким данным на настоящий момент, число жертв доходит до 25 тысяч. Это, в любом случае, огромные жертвы. Зачастую жители целых улиц оказывались в списках погибших почти в полном составе. Имелись многоквартирные дома, в которых не уцелел вообще никто.

Уже в наши дни, в 2005 году, открылась заново одна из погибших в огне церквей — Фрауэнкирхе. В стенах отстроенного храма можно видеть заметно более темные камни — это обломки того самого здания, уничтоженного бомбёжкой. Так что в случае с Дрезденом оборот «камни помнят» — не метафора.

Бомбардировка Дрездена имела один неожиданный эффект. Бомбы полностью разрушили здание гестапо со всей документацией, и вообще официальные органы сильно пострадали, так что под ударами смогли разбежаться ещё не убитые евреи. Около семидесяти из них пережили войну. Парадоксальным образом, разверзшаяся преисподняя стала для этих людей спасением от уже намеченного на ближайшие дни «окончательного решения».

Уничтожению Дрездена так и предстоит остаться политическим вопросом. Сегодня его острота тщательно сглаживается германскими властями, но забыть его совсем вряд ли получится. И тогда — кто знает, на какой щит и под какими сопутствующими лозунгами будут подняты ужасы заживо сгоревшего города.

Источник

Лихие партизанские действия во время наполеоновских войн вовсе не ограничивались Отечественной войной 1812 года. Во время заграничного похода русской армии в 1813–14 годах отряды партизан наконец-то вырвались на долгожданный оперативный простор и от всей души прошлись по матушке-Европе. Как это было — читайте в нашей статье.

Заграничный поход русской армии в 1813–1814 годах получил в России куда меньшую известность, чем война 1812 года. Конечно, понятно, что «Гроза двенадцатого года» — это драма и пафос, это нация, прижатая к стене, защищающаяся от страшного противника. Поход на Париж вместе с сильными союзниками уже не воспринимался как народная война, скорее казался добиванием в уже выигранном матче. Однако именно в этом походе русская армия вышла на полные обороты и показала лучшие качества. Это касается и партизанских операций. В 1813–14 годах размах русской партизанщины далеко превосходил всё, что видели под Смоленском и Москвой.

Схватка инвалидов

К концу похода 1812 года обе враждебные армии подошли в состоянии «чихни — упадёт». В перспективе положение войска Кутузова было намного лучше — значительную часть потерь составляли отставшие, легкораненые и больные, которые могли отлежаться по избам и вернуться в строй. Не менее 40 тысяч таких бойцов постепенно догнали армию в ближайшее время. Наполеоновский солдат и офицер в аналогичном положении либо из последних сил шёл за армией, что почти всегда значило осложнения и могилу, либо оставался на месте и если не умирал, то уезжал любоваться красотами Орла и Тамбова до конца войны. Но на поле боя русские не могли показать противнику ведомость и должны были воевать теми, кто есть налицо. Полки и дивизии после тяжелейшей кампании 1812 года выглядели, как бледные тени. В Польше и восточной Германии предстояло воевать двум до крайности ослабленным противникам.

Однако русские обладали серьёзным преимуществом — они сохранили свою кавалерию.

Сложившееся положение дел не могло держаться долго. Наполеону понадобилось бы лишь немного времени, чтобы восстановить силы за счёт новых рекрутов — и вернуться. Но русских сдерживала и общая усталость армии, и сомнения по поводу стратегии на ближайшие месяцы.

В этот момент на первый план неожиданно вышел один молодой человек — полковник Александр Чернышёв. Он успел своеобразно прославиться ещё до войны. Бывший паж императора Александра и кавалергард, после Тильзитского мира он жил в Париже и имел репутацию милого, но легкомысленного «золотого мальчика». Он как-то легко стал всеобщим другом, болтать при нём можно было о чём угодно — всё равно у него ветер в голове, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Когда весёлые и пьяные гости разъезжались, Чернышёв садился писать отчёты в Петербург о том, что они наговорили. Он занимался и обычной агентурной работой, имел очень осведомлённых информаторов, но в Париже долго не могли поверить, что этот пижон причастен хоть к чему-то серьёзному. Тем более за время тусовок Чернышёв якобы успел сделать «девушкой Бонда» аж сестру Наполеона, и вообще не может же…

Правда, французская контрразведка в итоге всё же сложила два и два, но Чернышёв успел удрать. Увы — в Париже у него осталась записка к одному из агентов — она забилась под ковёр, когда царский штирлиц жёг документы. Беднягу послали на гильотину, а Чернышёв, вернувшись домой, вышел на партизанскую тропу.

В 1812 году он оставался в тени «грандов», теперь же предложил продолжить партизанские операции на новом уровне — воевать не партиями по 300-400 человек, а летучими отрядами в тысячи сабель. Идею оценили. Пуля, посланная Чернышёвым, убивала целую стаю зайцев. Французам нечего было противопоставить носящейся по Польше и Германии коннице — они-то большинство лошадей на театре боевых действий уже давно съели. Пока гарнизоны крепостей и остатки войск, уковылявших из России, пытались бы на своих двоих догнать такой отряд, он уже уходил далеко в тыл, сжигал склады, разрушал всю военную инфраструктуру, срывал набор рекрутов и подход подкреплений.

В общем, всё это напоминало построения известного британского памфлетиста об автострадных танках-агрессорах — только в реальности и с внедорожными лошадьми.

Операции летучих отрядов позволяли быстро занять большую территорию малыми силами, сдвинуть далеко на запад линию, где начались бы, собственно, боевые действия с основными силами Бонапарта, и, наконец, last but not least — они оказывали влияние на большую политику. Пруссия колебалась по поводу дальнейших действий, и казаки должны были мягко простимулировать немцев выступить против Наполеона. Тем более, за летучими отрядами медленно, но верно шла главная армия.

Три ударных колонны насчитывали в сумме лишь несколько тысяч человек (в основном казаки, но также гусары, драгуны и боевые башкиры) и пару орудий конной артиллерии. Однако этого хватило. Отряды возглавили сам Чернышёв, будущая гроза школьников и Пушкина Бенкендорф и немецкий полковник Теттенборн. Теттенборн был нужен как минимум из политических соображений — воевать-то предстояло в Германии.

Он, правда, всю жизнь прослужил Австрии, но родился-то на брегах Рейна, и вообще — «все ж мы немцы».

В конце зимы на тылах французских войск в восточной Германии воцарился полный бардак.

Генерал Богарнэ пытался закрепиться на берегах Варты и Одера и остановить всеобщий откат к западу. Свободных войск у него было не так много, а партизаны не собирались вести с ним «правильный» бой. Летучие отряды пронеслись мимо хлипкого одерского фронта Богарнэ, как электричка мимо нищего.

Эжен Богарнэ

В начале февраля все основные партизанские группы уже находились за Одером. Теттенборн и Чернышёв совместно обходили Берлин, блокируя прусскую столицу. Ко всему прочему, многие наполеоновские части в этом районе состояли из немцев, которые по понятным причинам не обнаруживали вообще никакого боевого энтузиазма. Эти глубокие рейды сами по себе давили на психику — французским командирам чудились несметные орды всадников повсюду.

Центром притяжения партизан стал Берлин.

Девятнадцатого февраля Чернышёв объединился с Теттенборном для атаки на столицу Пруссии. В этот момент они находились километрах в трёхстах от основных сил армии.

Город защищал корпус маршала Ожеро. Формально он состоял из 20 тысяч солдат, но маршал должен был защищать ими пространство аж до Франкфурта-на-Одере. Недотёпами французы, конечно, не были. Но борьбу за темп проигрывали безнадёжно. Основные силы гарнизона Берлина сгрудились в городе. Попытка Ожеро провести разведку оставшимся у него эскадроном конницы кончилась тем, что эскадрон перехватили и гнали до площади Александерплац. Казаки пронеслись по Берлину, порубили отделившихся от основных сил солдат и выскочили из города, уводя полтысячи пленных. Немцы французов не сильно любили, поэтому у них этот перформанс вызвал этакую весёлую растерянность. Где-то стреляют, где-то кричат, местами мёртвые французы попадаются — какой восторг!

В Берлине французы ещё как-то смогли удержаться, но линия по Одеру в результате рейда рухнула.

Вскоре подошёл Бенкендорф со своими людьми. Французский гарнизон Франкфурта снялся и ушёл, опасаясь оказаться в окружении. В середине месяца русские выстроили мост через Одер между Кюстрином и Шведтом.

К этому моменту Ожеро в Берлине сменил Сен-Сир, но кадровое усиление никак не помогло. Ловить партизан было всё равно что носить воду решетом, а свежие русские силы всё подтягивались. Французы получали снаружи только обрывочные сведения. Русские же «подключились к линии связи» и постоянно ловили курьеров в Берлин и оттуда, поэтому как раз отлично представляли себе обстановку.

Генерал Витгенштейн, руководивший основной армией, подходившей к Берлину, выслал вперёд небольшой авангард. Для французского гарнизона, лишённого внятных данных о том, что происходит снаружи, это стало последней каплей.

Французы не имели надёжных разведданных о происходящем вокруг Берлина, но что ситуация становится час от часу хуже, было очевидно.

Так что 4 марта противник оставил город, резонно полагая, что следующим шагом станет полное прерывание коммуникаций, после чего есть вероятность из Берлина уже и не выбраться. В город тут же ворвался отряд Чернышёва, за ним подтянулись Бенкендорф и Теттенборн. Командиры русских лёгких сил могли себя поздравить — уступая противнику численно, они добились настоящего стратегического успеха мизерной ценой. В дни, когда казаки занимали Берлин, Пруссия окончательно присоединилась к антинаполеоновской коалиции.

В столице в это время шёл стихийный праздник — казаков встречали хлебом-сельдью, а те поили немок водкой. Однако вскоре партизаны устроили в Берлине более впечатляющее гуляние…

Вытягивайте золото

Патриотизм, карьерные соображения, честолюбие — всё это прекрасно. Но тусклый блеск золота стимулировал командиров к дерзким предприятиям не меньше, чем любые благородные побуждения. Солдаты и офицеры ещё в 1812 году не были равнодушны к звону монет в карманах противника.

Наверное, самая вопиющая история произошла в ноябре 1812 года. Отряд сумских гусар захватил экипаж из обоза Наполеона с почти полутонной золота в монетах. Поскольку в других экипажах того же обоза везли продовольствие и кое-что согревающее в холодную пору, бравые гусары немедля употребили и усугубили, отчего сомлели. На следующий день они произвели на свет, пожалуй, самый невероятный военный рапорт в мировой истории. По их словам, пока они спали, золото кто-то утащил.

История умалчивает, кому в итоге достались ценности и сколько правды было в честно-благородной клятве, что всё украли. Однако начало было положено.

А вот в 1813 году партизаны своего не упустили.

Владимир Левенштерн не страдал нехваткой ни предприимчивости, ни скромности. Среди прочего он, например, устроил целую заочную пикировку с Ермоловым насчёт того, кто возглавлял блестящую контратаку на потерянную было батарею Раевского во время Бородинской битвы. Летом 1813 года Левенштерн встал во главе отряда, который — ну, конечно! — сразу же отправился ловить Наполеона. Наполеона не поймали, зато выбрались на коммуникации корпуса маршала Удино. Первой добычей стал личный обозик Удино с депешами, серебряным сервизом и ящиком вина. Сервиз Левенштерн спас от превратностей войны, вино употребил по назначению. Бедняге Удино вернули только ордена Почётного легиона, которые захватили тоже.

Оставался вопрос о депешах. Кроме обычных приказов и донесений, там нашлись письма. И тут дадим слово самому герою:

«При письмах, которые посылались на имя французских офицеров, находилось несколько свёртков с золотом, которое я также оставил себе, хотя мне было немного совестно присвоить их и лишить бедных офицеров денежной помощи, которой они ожидали, быть может, с нетерпением, но делать было нечего, деньги эти перешли ко мне в карман; они меня нисколько не стесняли, но и не доставили мне никакого удовольствия».

Удовольствий, правда, Левенштерн был не чужд. В другом месте он живописует, как его орлы захватили тыловой лагерь маршала Виктора с маркитантками, в обществе которых казаки прекрасно провели вечер, покупая водку и сосиски за наличные деньги, а также теша Купидона. Сам Виктор узнал о том, какое несчастье постигло его тылы, только когда в расположение его корпуса вернулись довольные жизнью маркитантки.

Но по-настоящему сорвать банк этому партизану-гедонисту удалось опять-таки в полосе корпуса Удино. Там отряд нечаянно захватил кассу с 800 000 франков вместе с походной колонной, которая эти деньги охраняла. Однако теперь Левенштерн оказался в самом затруднительном положении. Во-первых, другие партизаны начали сбегаться на слухи о его успехе — чтобы помочь охранять сокровища. Отбившись от сослуживцев, Левенштерн добрался до Берлина, но здесь его поджидал комендант, который, в свою очередь, полагал, что такая прорва золота гораздо лучше будет смотреться как раз под его приглядом. Левенштерн раздал денег казакам и сделал их своими сообщниками, а сам устроил целую операцию, чтобы припрятать золото. Комендант, взявший телеги буквально штурмом, нашёл там только камни и солому.

В это время в Берлине шла безумная гулянка. В городе случился локальный всплеск инфляции, а Левенштерн вовсю инвестировал добычу в полезные знакомства. Как он сам выразился по этому поводу: «Я одолжил русскому коменданту несколько тысяч рублей, в которых он нуждался, чтобы вступить в брак. Если он позабыл возвратить их мне, это его дело; не он первый, не он последний».

Впоследствии Левенштерн прожил долгую приятную жизнь, и умер уже в 1858 году, оставив прекрасно написанные мемуары.

Впрочем, не все приключения кончались столь же оптимистично.

Смерть авантюриста

Александр Фигнер в 1812 году уже завоевал репутацию самого экстравагантного партизана. Человек, как будто вылезший прямо из авантюрного романа, вёл разведку прямо на французских биваках, переодевшись французским офицером; пытался убить Наполеона в Кремле, пугал врагов и сослуживцев художественно развешенными на деревьях французами; имея за спиной пару тысяч сослуживцев, заставил сдаться французскую бригаду, убедительно соврав, что у него 15 тысяч, — словом, панковал как мог.

Однако в Заграничном походе он смело шагнул за грань разумного.

Для начала Фигнер решил попробовать в одиночку взять осаждённый русскими Данциг. Наш партизан, как обычно, замаскировался — на сей раз под итальянского купца — и проник в город. Там он попытался возмутить население против французов. Однако обыватели только плечами пожимали — воевать не их дело. Фигнер попал в поле зрения полиции, был арестован и предстал пред светлы очи коменданта, генерала Раппа.

То, как он выпутался, само по себе изумительно. Партизан прикинулся итальянским бонапартистом. При этом ему пришлось выдержать «экзамен» перед лицом настоящего миланца. К счастью, Фигнер действительно некоторое время жил в Милане в молодости — а уж его языковые таланты были притчей во языцех, так же как наглость и актёрские дарования. Обманув итальянца, Фигнер убедил и самого Раппа в своём бонапартизме. Трудно сказать, чего он наговорил генералу, но дело кончилось тем, что мнимого миланца отправили из города с секретным заданием доставить письма Наполеону. Само собой, эти депеши отправились в русский штаб.

История в Данциге кончилась, в общем, хорошо, но это было, конечно, не то, чего Фигнеру хотелось.

Зато он загорелся новой идеей. Фигнер мечтал взбунтовать против Наполеона какое-нибудь некрупное государство и встать во главе его. С конкретной короной уже были варианты. Фигнер мечтал о каком-нибудь из итальянских или немецких государств, которых в те времена было полно и на любой вкус. Ради этого Фигнер создал из пленных итальянцев и испанцев специальный «Мстительный легион», которым командовал и для которого сам разработал мундир. Как выражался его сослуживец еще по до-партизанским временам Радожицкий:

»…увидели мы партизана Фигнера, который, в синем плаще и в медвежьей шапке, скакал на серой лошади: эмалевый образ Св. Николая Чудотворца на груди его выказывался из-под мундира до половины; рукою крепко держал он обнажённую саблю; во взорах его сверкала отважность, а на бледном лице выражалось негодование. Этот воинственно-романтический вид его запечатлелся живо в моей памяти».

В общем, амбиции начали сказываться на отношениях Фигнера с реальностью. И кончилось всё так, как должно было.

Осенью 1813 года он отправился завоёвывать Вестфалию — немецкое государство во главе с братом Наполеона Жеромом Бонапартом, которого русские ласково называли «Король Ерёма». Вопреки собственному обыкновению, Фигнер пренебрёг разведкой и даже здравым смыслом — и оказался отрезан крупными регулярными силами на западном берегу Эльбы со своим «легионом». Русская часть отряда и испанцы дрались, но другие «легионеры» начали разбегаться, а уже получивший ранение Фигнер, когда отряд оказался разгромлен окончательно, бросился в реку и, по выражению, одного из мемуаристов, «погряз» в ней. И после смерти он выдержал стиль авантюрного романа — не оставил противнику даже тела и остался навеки пропавшим без вести. На поле битвы нашли только его саблю, когда-то отобранную у французского офицера. Кажется, впервые на ней после боя не было крови.

День казака

Вестфалия, кстати, всё равно покорилась партизану. Там, где Фигнер потерпел неудачу, преуспел всё тот же неугомонный Чернышёв.

В сентябре 1813 года он устроил рейд на столицу этого королевства Кассель через Эльбу. Как обычно, ставку сделали на скорость атаки и решительность. Там, где не удавалось сломить вестфальцев силой, их обходили. Вдобавок немцы становились чем дальше, тем более ненадёжными по части служения Наполеону, так что Чернышёв в ходе своего рейда даже набирал новых людей из числа вестфальских дезертиров. Восемнадцатого сентября наступила кульминация — русские подожгли город в нескольких местах, после чего бюргеры потребовали у коменданта капитулировать.

В Касселе Чернышёв пробыл недолго. Жером Бонапарт убежал в чём был, так что партизаны объявили о ликвидации королевства, собрали восторженных волонтёров, которые перебежали из стана побеждённых к победителям; ещё усилили восторг, раздав солдатам часть казны, и удалились с трофейными пушками, золотом, драгоценностями и прочими полезными предметами.

Для войны нужны деньги, деньги и деньги. И у врага их быть не должно.

Этот набег был эффектным, но следующая яркая история партизан поздней наполеоники вышла даже ещё более поразительной.

Александр Бенкендорф возглавлял мощный летучий отряд численностью почти в пять тысяч человек. Кроме того, его были готовы поддержать ещё два небольших отряда, так что в целом он располагал небольшой армией до семи тысяч сабель. В конце осени 1813 года армия шла по пятам Наполеона, разбитого при Лейпциге и откатывающегося во Францию. Одной из очевидных попутных целей была Голландия. Она стала одним из первых приобретений Франции после революции. Теперь армии катились по Нидерландам в обратном направлении.

Бенкендорф должен был поначалу только вести разведку и по возможности захватить какую-нибудь крепость в качестве базы для дальнейших операций. Однако в ходе этого вроде бы рутинного дела Бенкендорф неожиданно бросился в глубину Голландии. В действительности это не был рывок очертя голову. Командующий рейдом считал, что основные силы армии топчутся на месте, но Голландия как раз в этот момент мягонькая, и быстрое решительное наступление может спровоцировать панику у французов и восстания у них в тылу.

Штурмовать крепости и драться в поле Бенкендорф не мог — не те силы. Зато он мог размягчать отряды французов, заставить их прятаться в крепостях, оставляя разбираться с ними идущей вслед полевой армии.

За русскими шли отряды союзных пруссаков, и Бенкендорф резонно полагал, что французы постараются не ослаблять свои гарнизоны ради того, чтобы ловить его подразделения, просачивающиеся между крепостями. Город Девентер не удалось взять с наскока, но Бенкендорф просто обошёл крепкий орешек и ворвался в Зволле, где гарнизон был маленьким. Мало того, антифранцузское восстание действительно удалось спровоцировать — на фоне прошлых успехов Бенкендорфа ждали в Амстердаме. Рейдовый отряд пронёсся в город практически на глазах у французов.

Голландцы были несколько ошарашены, узнав, что русских прибыло всего ничего. Однако, как выяснилось, было достаточно толчка. В Амстердаме читали прокламации и собирали ополчение. Из Англии в столицу прибыл принц Вильгельм Оранский, которого и объявили правителем. Французы оказались посреди бунтующей страны. Утрехт был взят буквально на банзай небольшим отрядом казаков. До мировых войн там ещё был специальный праздник — «День казака».

Само собой, просто так Наполеон Голландию бы не отдал. Бенкендорфу удалось неожиданно послать французов в нокдаун, но теперь предстояло пережить контрудар. И командир партизан совершил последний, великолепный в своей дерзости манёвр, одним махом выскочив к Бреде, — почти у бельгийской границы. Русские выиграли борьбу за время и теперь ожидали атаки, оставив в тылу почти всю страну.

В Бреде Бенкендорфу пришлось солоно. Помощь мог оказать только отряд освобождённых из плена англичан. Правда, оружия, чтобы оснастить их, было мало, но в конце концов вспомогательные силы тоже требовались. Так что люди работали.

Это было настоящее столпотворение — в Бреде защищались русские, немцы, голландцы и англичане.

Бреду, отбившую несколько плохо подготовленных атак, удалось выручить пруссакам, идущим вслед передовому отряду. К этому моменту в тылу ещё оставалось несколько крупных французских гарнизонов. Однако их разгром был уже делом техники. Блицкриг Бенкендорфа привёл к тому, что контрнаступление французов так толком и не состоялось.

При большей медлительности Бреда могла стать исходной позицией для контрудара, но в итоге французам пришлось терять время как раз на её штурм. К тому моменту, когда положение защитников Бреды стало действительно тяжёлым, пруссаки и англичане проникли достаточно глубоко, а местное ополчение успело стать достаточно многочисленным — и вся Голландия оказалась потеряна для Наполеона.

Успехи партизан 1812 года были чрезвычайно эффектными, но в 1813-м они орудовали ещё более лихо. Кассель, воспетая Веласкесом Бреда, Берлин — от взятых на пику городов рябило в глазах. Должность командира летучего отряда предполагала своеобразный стиль мышления, очень далёкий от идеалов умеренности и аккуратности. Однако эти капитаны-сорвиголовы заслужили свою славу не меньше, чем, скажем, корсары времён классического пиратства. Для многих партизан их похождения стали трамплином к чинам, почёту и богатству. А в целом молниеносные операции излёта наполеоники стали превосходным образцом манёвренных действий. И просто ярким сюжетом.

Источник