Игра IrbetTong от якутского аниматора Кыһыҥҥы Ойуура появится в конце июля. Это приключение мальчика, идущего через село, дома которого рушатся из-за таяния вечной мерзлоты.
«В Саха Сирэ процесс деградации вечной мерзлоты особенно заметен в таких местах, как Сылан, Усун-Кюёль, Зырянка, Чурапча, Юкэчи — и многих других. Скоро очередь дойдет и до дома мальчика, чей участок находится прямо в эпицентре термокарста — одного из последствий индустриализации и массовой вырубки лесов, что влияет на весь мир через выбросы парниковых газов», — говорится в описании проекта в Steam.
Таяние вечной мерзлоты наносит серьезный ущерб Якутии — из-за него уже 40% зданий повреждены деформациями. Оно также влияет на здоровье местного населения и меняет привычный уклад жизни.
По словам автора, «спасать мир не придется» — это игра о трудностях жизни в Срединном мире ОртоДойду. Игроки смогут выбирать диалоги, исследовать тропинки и находить спрятанные истории.
«Изначально было желание как-то осветить проблему таяния вечной мерзлоты — особенно после разговоров с учёными из Института мерзлотоведения. А идея самой игры и её формат появились позже», — рассказал подробнее Кыһыҥҥы Ойуур.
Депутат придумал, как обеспечить людям достойную старость
Депутат Госдумы Андрей Гурулев, которому не дают покоя не облагаемые налогом бездетные, предложил ввести для них «налог на достойную старость», а полученный доход направлять на воспитание сирот.
Об этом депутат заявил в беседе с бывшим губернатором Забайкальского края Равилем Гениатулиным в ответ на вопрос, кто должен поддерживать в старости бездетного человека.
«Государство, правда же? Когда ты будешь немощный. Потому что никому ты не нужен, ты никого после себя не оставил. Но почему государство должно выполнять эти обязанности? Тогда платите, родные, налог на достойную старость, если вы не хотите иметь детей. Но на самом деле проблема намного глубже. Она больше кроется именно в воспитании. И сегодня, наверное, требуется проводить целый комплекс мероприятий, чтобы люди рожали», — считает Гурулев.
Он не единственный, кто хочет обложить налогом бездетных россиян. В мае протоиерей РПЦ Андрей Ткачев предложил ввести специальный налог для мужчин старше 40 лет, не имеющих детей. А на днях он обвинил в демографическом кризисе женщин, обозвав «дохлыми, трусливыми и развратными».
Жители Канска дождались благоустройства аллеи «Юбилейная», но оно вызвало вопросы. Вместо привычных лавочек на аллее появились вмонтированные в тротуарную плитку стулья. И они оказались аккурат напротив окон жилого дома.
Жители возмутились: присевшему на такой стул горожанину придется смотреть прямо в окна. Жильцы дома назвали их «пунктами наблюдения» и «скамейками социопата».
«Уберите срочно эти позорные стулья или хотя бы разверните их вдоль аллеи!», «Надо снять видео и отправить на федеральное телевидение, пусть вся страна поржет», «Зачем оно вообще нужно такое благоустройство? Всегда все плохо. За что они так ненавидят Канск?»,— задались вопросом местные жители.
В регионах слово «благоустройство» все чаще приобретает негативный смысл: иной раз после работ становится хуже, чем было.
Впрочем, в сети встретились осторожные попытки найти в новшестве рациональное зерно:
«Стулья поставили, чтобы малолетки лавки не занимали и не шумели по ночам, а так бабушка какая присядет. Впрочем, получилось, как всегда, не очень».
Аллею «Юбилейную» в Канске благоустраивают по программе «Формирование комфортной городской среды» нацпроекта «Инфраструктура для жизни». Согласно паспорту объекта, подрядчик должен закончить работы до 20 августа.
Пять лет назад в Рязани умер 90-летний Анатолий Турбин, которого называли «хранителем улицы Щедрина». Он смог спасти от сноса минимум три дома на исторической, с вековыми деревянными домами, улице.
Невысокого роста, сухонький, с белой бородкой и тихим голосом — Анатолий Иванович был похож на старика Хоттабыча. Друзья так и называли его в шутку. Остальные рязанцы привыкли говорить о нем как о «хранителе улицы Щедрина»: Турбин с 1990-х годов добивался охранного статуса для усадьбы с домами №№ 19, 21 и 23. Сам он жил в среднем из них, а более века назад вся усадьба принадлежала Петру Попову — строителю Московско-Рязанской железной дороги, двоюродному брату изобретателя радио Александра Попова.
Усадьба в центре города
Три одноэтажных деревянных домика в ряд, резные наличники и старые крылечки со ступеньками, перед которыми замощенный плиткой тротуар. Так сейчас выглядит усадьба Попова, на фоне которой горожане и туристы любят делать селфи. Во дворе — невиданное для центра города 21 века: каретный сарай, амбар, в котором был устроен ледник для хранения мяса, и старый яблоневый сад.
Усадьба Соболева-Попова Усадьба построена в 1880-х годах, принадлежала генералу Ивану Соболеву. Бытует мнение, что он был лично знаком с военачальником генералом, героем русско-турецкой войны 1877-78 годов, Михаилом Скобелевым. В 1898 году Петр Попов выкупил один дом с участком, годами позднее приобрел еще два.
В 1915 году Попов оформил дарственную на свою приемную дочь Софию, которая к тому времени вышла замуж за губернского секретаря и взяла фамилию Григоревская. «Дар этот, принимаемый одаряемой с благодарностью, совершается с тем, что одаряемое даримое имение при жизни дарителя не должна ни закладывать, ни продавать, ни дарить и вообще ни по каким актам ни отчуждать без согласия Попова», — уточнялось в документе. По сведениям Турбина, изобретатель радио Александр Попов приезжал в усадьбу в гости к брату. В 1923 году советская власть изъяла усадьбу. Ее передали Исполкому Горсовета, комнаты в домах стали квартирами. Спустя 7 лет в квартиру на втором этаже дома №21 из роддома принесли новорожденного Турбина. Бывшая хозяйка София Григоревская до 1973 года жила в квартире дома №23.
Анатолий Турбин всю жизнь прожил в квартире на втором этаже. Здесь пережил войну, отсюда уезжал учиться на инженера в Москву, сюда же вернулся в середине 1950-х. Он помнил, где находился давно закрытый роддом, где больница, а где располагались советские конторы, названий которых не сразу можно понять. В квартире до последнего стоял стационарный телефон, хотя в последние пару лет звонков он не слышал. С женой не сложилось, Турбин был одинок.
В 1990 году вышел на пенсию, почти все свое время посвятил восстановлению истории усадьбы Петра Попова, переписке с чиновниками.
Квартира Турбина была похожа на музей советского быта и радиоточку одновременно: одну из комнат занимали радиоприемники и другая техника — он был радиолюбителем-коротковолновиком с позывным UA3SL. На кухне стояли миски с кормом для кота, который уходил и приходил когда вздумается через чердачное окно, чердак также был в распоряжении пенсионера. Там хранились вещи, которые «когда-нибудь пригодятся», с балок свисали гирлянды чеснока.
Под окнами спальни «хранителя улицы» рос вяз — ровесник Турбина. Корни дерева уходили под фундамент его дома, крона нависала над домом №19. Дерево однажды горело, потом дворник хотел его убить, закрепив на стволе металлический обруч, но вяз жил.
«Умрет вяз — умру и я», — неоднократно говорил Анатолий Иванович.
Архивное фото
«Элитное» соседство
Над старинной усадьбой с садом с 2007 года по адресу: улица Салтыкова-Щедрина, д 15 корп. 1 возвышается семиэтажка от «Северной компании». Это элитный дом с подземной парковкой и закрытой территорией. Стоимость квартир и в момент сдачи объекта исчислялась миллионами, сейчас «трешка» стоит более 30 миллионов. Строение явно диссонирует с окружающими «деревяшками» или домами, стилизованными «под старину». Как только речь зашла о возведении новостройки, Турбин не увидел ничего хорошего в таком соседстве и оказался прав.
Первые два дома усадьбы еще в 1969 году признали объектами культурного наследия, дом №23 и сад оказались без статуса охраны. При строительстве многоквартирника рабочие «Северной компании» повредили часть дома №19 и «обрезали» его участок — на нем устроили детская площадка для новых жильцов. Рабочие то и дело роняли сверху кирпичи и обломки бетонных плит — ветхие надворные постройки еле устояли под ударами, но сильно накренились.
Застройщик собирался возвести еще один дом на месте яблоневого сада, а дом Турбина снести для проезда техники, но столкнулся с серьезным сопротивлением. Пенсионер писал во все инстанции, доказывая, что застройщик нарушает закон, и что историческую ценность имеют все три дома вместе с садом.
По ним можно изучать, помимо деревянного зодчества, историю развития города: в усадьбе — самой первой в Рязани, в 1913 году, провели электричество. Во дворе появилась одна из первых водозаборных скважин, в тамбуре дома №19 стоял насос. Систему разобрали в конце 1970-х. В домах многое поменялось за эти годы: разобрали печи, установили отопительные котлы (АОГВ), вырубили тополя, которые окружали усадьбу. До последних лет во дворе оставалось одно вековое дерево — вяз.
Бомбежки и поджоги
В квартире Турбина хранились стопки документов — переписка с различными инстанциями и архивами и с застройщиком, который однажды предлагал пенсионеру переехать в новую квартиру на окраине. Он отказался.
О своем знакомстве с Турбиным зампредседателя Рязанского отделения ВООПИиК (Всероссийского общества охраны истории и культуры) Игорь Кочетков рассказал так:
— Я познакомился с ним в 2017 году. По тому, как тщательно у него были сложены и сохранены все документы переписки, понял, что человек он основательный. Он переписывался насчет постановки на охрану усадьбы с Минкультом — до того, как появилась [в 2015 году] Госинспекция по охране ОКН. Заслуга Анатолия Ивановича в том, что он еще более 20 лет назад понял: деревянные дома улицы Щедрина — это историческая ценность. По ним можно изучать и историю деревянного зодчества, и уклада жизни. Например, перед усадьбой Попова сохранились каменные тумбы — их устанавливали вдоль проезжей части, чтобы конные экипажи не заезжали на пешеходную часть. В 2020 году мы откопали и подняли на поверхность одну такую тумбу, дальше подключилась общественность и добровольцы достали из земли еще несколько.
О градозащитной деятельности Турбина в Рязани узнали зимой 2017-2018 года. Город чуть не потерял дом №21: «Северная компания» выкупила в собственность пять квартир, в которых летом жили гастарбайтеры. В морозы застройщик отключил автономный отопительный котел (АОГВ), вода в трубах замерзла, они полопались. Две жилые квартиры остались без воды — Турбин считал, что так их выживали. Да и для «немолодого» дома такое потрясение могло закончиться частичным разрушением, если бы Турбин тут же не обратился во все ведомства и к активистам, которые подняли шум в СМИ и соцсетях. Это остановило, по словам Турбина, «от дальнейшего вредительства».
Со временем он и сам стал такой же достопримечательностью, как три дома с резными наличниками. Анатолию Ивановичу было 11 лет, когда началась война. Он помнил, как пришлось вырубить погибший в 1940 году от мороза сад и посадить картошку. Жильцы выкапывали ее и делили на кучки — на каждую квартиру. Помнил, как в доме напротив устроили столовую, в которой кормили детей, чьи отцы ушли на фронт. В нее же водили ребят, эвакуированных из Ленинграда. Дети были настолько ослаблены, что сами идти не могли — шатаясь, держались за руки воспитателя. Та столовая позже стала обычным жилым домом, в 1980-е в нем сделали ремонт, но неправильно покрыли крышу. Она стала подгнивать. Турбин пошел по инстанциям и добился «правильного» ремонта.
Он рассказывал, как над Рязанью летали немецкие самолеты:
«Я стоял у окна, а у немецких самолетов гул был такой… Летит самолет, и вдруг стекло вылетает мне на грудь. В соседнем доме №25 был Крахмалтрест, там было бензохранилище, лошади… И одна бомбочка туда — хлоп. Бензина не было, ничего не взорвалось, а лошади ножку оторвало. Следующая бомба к дому №15 упала, но не взорвалась. Мы по дурости своей ходили и в нее камни бросали и отбегали. А еще в одном доме старик со старухой жили, у них дом бомбой разрушило. Это все в 1941 году было».
В 1990-е и «нулевые» он стал свидетелем «расчистки» под застройку исторических окрестных улиц — старые дома горели то на Садовой, то в Газетном переулке, то на Вознесенской.
— Анатолий Иванович все отлично понимал и иллюзий не строил. Те пожары он четко называл поджогами и боялся, что усадьбу рано или поздно просто сожгут. Во время разговоров внешне он оставался спокойным, но было заметно, как сильно переживал за исторические улицы, — вспоминает Кочетков.
Когда рязанцы узнали историю усадьбы и ее «хранителя», градозащитники, экоактивисты, экскурсоводы и краеведы «взяли шефство» над обоими: разбирали хлам из сараев, вывозили мусор, косили в саду, просто навещали Анатолия Ивановича, принося что-то к чаю, а он угощал всех яблоками из сада. Турбин каждой группе гостей задавал один вопрос: не слышали ли чего о включении в реестр ОКН усадьбы?
Подарок на 90-летие
В июле 2021 года рязанские и федеральные СМИ распространили новость: в городе побывал председатель партии «Справедливая Россия – За правду» Захар Прилепин и открыл общественное пространство «Есенин-центр». В арт-пространстве расположились галереи с выставками художников, зал с кинопроектором, реставрационная мастерская, библиотека Есенина со множеством редких экспонатов.
«Есенин-центр» открылся в доме №21 на Салтыкова-Щедрина в 2021 году в нескольких помещениях: квартиру Турбина выкупили у его родственников, остальные арендовали у «Северной компании».
Годом ранее Прилепин рассказал, что у него «зуд, хочется поработать в Рязанской области» и пообещал пойти на выборы в Облдуму. Его команда привела дом в порядок в рамках возможного, Прилепин избрался депутатом, но от мандата отказался в пользу другого кандидата. Двери «Есенин-центра» тихо закрылись. В доме остались два обитателя, пять квартир, как и прежде, принадлежат «Северной компании».
8 мая 2020 года Анатолий Турбин отметил 90-летие. В этот день градозащитники преподнесли ему копию паспорта объекта историко-культурного наследия «Усадьба Петра Попова» — ее целиком включили в реестр ОКН.
27 июня того же года из-за шквального ветра сломался вековой вяз, о котором говорил Турбин. Корни повредили фундамент его дома, а ветви — крышу соседнего дома.
10 июля Анатолий Иванович Турбин ушел из жизни. Как и предвидел, вслед за вязом.
Но жилых домов на ней нет, а единственное здание — ночной клуб 69
Городская дума Волгограда одобрила предложение Совета ветеранов УФСБ России по Волгоградской области о переименовании улицы Глубокоовражной в честь генерал-лейтенанта госбезопасности Александра Воронина. Участок улицы, расположенный между Краснознаменской и Володарского, находится рядом с управлениями ФСБ, Росгвардии, МВД и ФСИН.
В городском саду уже установлен бюст Александра Воронина. Торжественное открытие памятника запланировано на 17 июля — в годовщину начала Сталинградской битвы.
«Воронин был одним из тех, кто обеспечивал безопасность города в тяжелые годы войны и в послевоенное время», — отмечают представители Совета ветеранов органов безопасности Волгоградской области.
Александр Иванович Воронин возглавлял управление НКВД Сталинградской области с 1938 по 1944 год. Под его руководством чекисты участвовали в формировании 10-й дивизии войск НКВД, занимались разведкой, контрдиверсионной деятельностью и обеспечением порядка в регионе. После войны Воронин продолжил службу на руководящих должностях в органах госбезопасности СССР.
В период руководства Воронина управление НКВД Сталинградской области действовало в годы массовых репрессий. По данным правозащитных организаций, в регионе было репрессировано более 40 тысяч человек. Официальные источники в публикациях о переименовании улицы и установке памятника не упоминают эти факты, акцентируя внимание на военных заслугах Воронина и его роли в обороне Сталинграда.
Переименование улицы не затронет интересы большинства жителей: на указанном участке нет жилых домов, а единственное здание — ночной клуб.
Памятник Воронину установлен за счет средств регионального управления ФСБ. Ветераны органов госбезопасности считают, что память о Воронине важна для сохранения исторической преемственности и патриотического воспитания молодежи.
Слоны на миниатюре Лицевого летописного свода 1560–70-х годов
Писатель-сибиряк Григорий Гребенщиков в своих воспоминаниях о Григории Потанине, написанных в эмиграции, рассказывает удивительную историю, одним из персонажей которой является редкий белый слон, подаренный в 1838 году хивинским ханом русскому царю. Причём история эта рассказана самим Потаниным.
Суть её в том, что во главе отряда, который должен был доставить слона в Петербург, был поставлен сибирский казачий хорунжий Николай Потанин, будущий отец знаменитого областника и путешественника. Его вызвалась сопровождать супруга. Но… «скоро сказка говорится, да дело мешкотно творится. Слон шёл-шёл и зазимовал в степях, а молодой офицерше Бог дал в дороге сына, и надо было отвезти его домой в станицу», — как (несколько витиевато) пишет Гребенщиков. Устроив на санях удобное место для новорождённого, супруги двинулись в путь. Но то ли от усталости, то ли от мерного покачивания саней, оба они задремали и не заметили, как младенец выпал по дороге на снег. Очнувшись и спохватившись, бросились назад по степи под волчий вой в поисках сына, не надеясь уже найти его живым.
И почти уже отчаялись, как вдруг через пять или десять километров обнаружили крошечный свёрток, упавший рядом со следами от санных полозьев. Ребёнок лежал с широко открытыми глазами и молча с восхищением смотрел на звёзды. Так, согласно легенде, началась жизнь Григория Потанина. И он полагал, что редкий белый слон, который в восточной традиции считается вестником счастья, стал для него благословением.
Насколько правдоподобна эта легенда, судить теперь довольно трудно. Белого слона и правда дарили Николаю I. И, возможно, этого слона сопровождал в конвое хорунжий Николай Потанин. Но всё это было не раньше 1838 года, а Георгий Потанин родился в конце 1835-го. Сам он, конечно, рассказывал эту историю со слов родителей — где-нибудь да вкралась путаница или приукрас… А впрочем, кто знает. Слон-то, идущий через холодную российскую степь, — он действительно существовал. И не один.
Одно из древнейших русских изображений слона. Рельеф Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, XIII в.
Испокон веков слоны были заложниками большой политики. Их постоянно кому-нибудь дарили. Владыки, не испытывавшие недостатка в слонах, особенно персидские шахи, буквально «сорили» слонами, раздавая их направо и налево в качестве экзотических подарков европейским правителям. Россия в те времена также считалась более-менее Европой (то есть страной, где своих слонов нет), поэтому и она постоянно «попадала под раздачу». От Ивана Грозного до Хрущёва и Брежнева — всем дарили слонов (даже Путину правительство Мьянмы недавно умудрилось всучить сразу шестерых). При этом всегда говорилось, что слон на Востоке — это символ верности, мудрости, удачи и много чего хорошего. Мол, и вам того же!
Но дарили при этом не символ, а живого, жрущего, испражняющегося, трубящего, норовящего всё вокруг себя переломать и перекалечить, а потом заболеть — слона. То есть подарок был крайне хлопотный. И его надо было доставить за много тысяч километров, в какую-нибудь российскую столицу, в Москву или в Петербург. Так, чтобы не сдох по дороге. Дело было не быстрое, для слона и для его сопровождающих мучительное, а для наблюдателей и праздных зевак — чрезвычайно занимательное.
Век за веком слоны шли через всю Россию, и, что самое удивительное, доходили по назначению. Первым, как гласят летописи, был слон (или два слона — тут данные расходятся) Ивана IV. Слон был прислан из Персии, от иранского шаха Тахмаспа, в знак уважения и благодарности за пару дюжин русских пушек и мешки пороха, которые привезло в Персию русское посольство. Иранские шахи — они такие. Вечно нуждаются в пушках, а отдариться норовят слонами. К слону, впрочем, прилагался и человек, «арап в халате и синей чалме», который кое-как умел управляться с животным.
В народе вокруг этого слона возникла целая череда легенд, достигающих подчас прямо-таки шекспировского градуса драматизма. Рассказывали, будто слон шёл в русскую столицу, что называется, «своим ходом», с караваном, который вёз запас бананов для его кормления. Но где-то на полпути бананы кончились (или их съели сопровождающие), и в границах России несчастному животному пришлось перейти на репу. Царю бодро рапортовали, что слон к репе адаптировался и даже не завяз в жидкой осенней грязи, а благополучно добрался до Москвы. Однако, видимо, нервы у него были абсолютно расстроены, и, едва увидев Ивана Грозного, слон рухнул в обморок, так что «двести стрельцов с трудом подняли его на ноги». Весьма довольный произведённым эффектом, Грозный в следующий раз повелел слону кланяться российскому властителю. Дело будто бы случилось во время какого-то праздника на Красной площади, при стечении большого количества народа.
Говорят, что Иван IV буравил слона своим властным взглядом и грозил ему скипетром — но слон задумчиво смотрел куда-то вдаль, поверх голов царя и бояр. И кланяться отнюдь не собирался. Тогда кто-то из стрельцов стал колоть слона копьём в передние ноги, чтобы он пал на колени. Но слон всё понял неправильно, затрубил и изрядно потоптал своих мучителей, проявив таким образом крайнее неуважение к царю.
Поскольку размеры не позволяли посадить слона на кол или подвергнуть колесованию, он был немедленно отправлен в ссылку, куда-то в Городец, где их с арапом поселили в холодном сарае. Очень скоро арап там и умер от какой-то болезни. Вероятно, он был единственным существом, к которому слон испытывал привязанность, и животное подобно верной собаке легло на его могилу, никого к ней не подпуская и отказываясь от пищи. Слухи о верном слоне стали распространяться в народе — и они определённым образом дискредитировали Ивана Грозного. Поэтому он поспешил положить этой истории конец, отправив к слону одного из своих опричников, который его «тайно умертвил».
Напомним ещё раз, это «народная версия» событий. По другой, которая известна из воспоминаний знаменитого авантюриста той эпохи, немецкого опричника (!) Ивана Грозного Генриха Штадена, слон добрался в Москву практически одновременно с началом эпидемии чумы и попал под подозрение как её разносчик: «Араб получал в Москве большое жалованье. Это подметили русские бражники, т.е. беспутные люди, пропойцы, которые в корчмах пьют и зернью играют. Из-за денег они тайно убили жену араба. Вот этот-то араб был оклеветан и оговорён русскими вместе со своим слоном, что будто бы чума, о которой в Москве и не думали, произошла от него и его слона. Тогда араба и его слона сослали в опале в посад Городецкой. Араб умер там, и великий князь послал дворянина с наказом умертвить слона при помощи крестьян... и посадских. Слон стоял в сарае, а кругом сарая был тын. Неподалёку от него схоронили араба. Тогда слон проломил тын и улёгся на могиле. Там его и добили...».
Что было на самом деле, никому не известно. Но слон при дворе Ивана IV действительно прожил недолго, а после него ещё более века слонов русские правители в подарок принимали неохотно — и это факт. К тому же в смутное время было как-то не до слонов. Правда, потом шах Аббас, как свидетельствуют дипломатические документы, настойчиво посылал слонов Михаилу Фёдоровичу Романову, но куда те слоны девались, доподлинно неизвестно. Россия большая, и не такое пропадало.
Слон. Миниатюра «Физиолога», XV век.
И лишь при Петре, любопытном к любым заморским диковинкам, слоны, что называется, пошли косяком. Тоже в основном «своим ходом».
Про их путешествия через Россию уже известно чуть больше. Первый «петровский» слон (разумеется, тоже родом из Персии) прибыл в 1713 году. Везли его через Астрахань, и сперва хотели поднимать по Волге, но в засушливый год на реке образовалось много порогов. К тому же разбойники лютовали вдоль берегов, и это не нравилось персам-сопровождающим. В итоге пустили слона пешком — и за несколько месяцев он, возбуждая по пути всеобщее внимание, благополучно добрался до Москвы. Встретивший слона по дороге старообрядец и духовный писатель Андрей Денисов описывал его так: «...толстотелесен, недолог по высоте, безшерстен, великоглав, черновиден, горбоспинен, задопокляп, ступанием медведоподобен, от верхния губы имея нос или губа или хобот, яко рукав платна висящ до земли, им же яко рукою брашно и питие приимет, и согнув в уста своя отдаёт».
Гравюра Питера Пикара «Торжественное вступление персидского посольства в Москву 3 октября 1712 года».
Этого самого слона, кстати, ожидала долгая благополучная жизнь в Петербурге и даже литературное бессмертие — именно про него Крылов написал басню про слона и моську. Ему не только построили «Слоновий павильон», но и назначили полное довольствие, в том числе регулярную крепкую выпивку, поскольку считалось, что слонам, как и людям, водка в холод очень полезна «для согрева». Животному полагалось больше 50 вёдер водки в год. Правда, очень скоро выяснилось, что её приворовывают. Отвечавший за слона «слоновщик» время от времени сообщал, что сделал пробу выданной водки, и она «ко удовольствию слона неудобна, понеже явилась с пригарью и некрепка». А что может быть важнее удовольствия слона? И водку закупали заново.
Д.А.Ровинский. Русские народные картинки, 1881
К 40-м годам XVIII века в «Слоновом павильоне» выпивали и закусывали уже 14 или 15 слонов. Отношения России с Персией становились всё более запутанными, а при дворе один за другим зрели перевороты, и персидский шах старался подарить по слону каждому возможному российскому правителю (или правительнице). Но не всегда угадывал. Пришедшая к власти в 1741 году Елизавета как раз осталась без собственного слона. Возможно, от обиды она и упразднила «Слоновник», отправив слонов в разные уездные города — развлекать на ярмарках чернь.
Может, правда, на то были и объективные причины, поскольку слоны в столице вели себя кое-как — частенько вырывались из загонов, в пьяном виде ломали будки квартальных, норовили упасть с мостов… Один из них, «осердясь о самках пошёл через сад и изломал деревянную изгородь, и прошёл на Васильевский остров, и там изломал чухонскую деревню». Короче, сами виноваты.
Иллюстрация к басне Ивана Крылова «Слон и Моська». 1857 год
Так или иначе, в XVIII веке на Руси к слонам уже почти привыкли. Выяснилось, что всё у них как у людей, даже пьют не меньше. А к XIX столетию и вовсе появились «руководства» и лубочные картинки, объясняющие простонародью, как слонов встречать, чем кормить, и как с ними себя вести. Ведь поначалу, подходя к очередной деревне, «перегонщики» слона не знали, с чем столкнутся. В одних местах в слона летели палки и камни, в других перед гигантом падали ниц и начинали молиться ему как божеству. А бывало сразу и то, и другое — ведь широк русский человек, как написал позднее Достоевский.
Меж тем, от «перегона» слонов самим местным жителям нередко выходила польза: для безопасности животного разравнивались дороги и всюду укреплялись мосты. Да! Тут делать было нечего, ведь слон не проходит по мосту «на авось». Умное животное чувствует малейшую неустойчивость конструкции и сразу поворачивает назад. На шаткий мост его не загнать никакими силами, так что приходилось тратить немалые казённые деньги по назначению.
В итоге опыт по перевозке слонов был накоплен огромный. Знали, где с ними ночевать, как их лечить, как воровать на отчётах об их рационе, и так далее, и так далее… А всё равно, каждая доставка слона из восточных стран в столицу превращалась в долгое напряжённое приключение. И в 1838 году, с редким белым слоном, которого вели Николаю I (а на самом деле, конечно, его сыну, Александру), тоже всё вышло не просто.
Был Потанин в том конвое или нет, неизвестно, но к делу подошли ответственно. Первую зиму уникальный белый слон провёл в Оренбурге (в специальном крытом павильоне), потом его предстояло за лето провести через Симбирскую, Нижегородскую, Владимирскую, Московскую губернии — и довести до Санкт-Петербурга. Посчитали, что слон будет «выжимать» от 20 до 60 вёрст за день, то есть доберётся за 75 дней. На этот срок и выделили средства на питание слона и конвоя. И, конечно, просчитались. Слон не только постоянно «тормозил», но и довольно скоро сбил в кровь ноги на пути от Оренбурга до Самары. Позднее для «перегона» слонов по российским дорогам придумали специальные ботинки, которые шились на заказ. Но тогда их ещё не изобрели, потому уникальный белый слон страдал.
В Симбирске он и вовсе простудился, так что пришлось его неделю лечить (в основном той же водкой). К счастью, удалось найти крепкую баржу, и слона туда запихнуть. Кое-как добрались до Нижнего Новгорода, а оттуда по Волге и Оке до Мурома. К тому моменту, конечно, все деньги были проедены (и пропиты, причём не только слоном). Пришлось попрошайничать. Губернатор Владимирской губернии выдал 100 рублей на лекарства, кое-что удалось раздобыть в Москве, но зачастую слон питался сам, поедая листву с незнакомых ему до сих пор российских берёз.
Именно за этим патриотическим занятием его и застал где-то между Владимиром и Москвой человек, которого в России считают основоположником русофобии, путешественник и бытописатель Маркиз де Кюстин. Вернее, это слон застал маркиза, летевшего на своей пролётке по грунтовой дороге во весь опор, будто он у себя во Франции. Внезапно увидев уже изрядно обрусевшего белого слона у обочины, кони пришли в полный ужас, понесли и перевернули пролётку. Впрочем, маркиз уцелел — и, следуя долгу путешественника и бытописателя, выбрался из лежащего в грязи экипажа, чтобы подойти к слону поближе:
«Грозное животное показалось мне ещё крупней, с тех пор как из-за него я претерпел такую опасность; хобот, которым оно шарило по верхушкам берёз, казался удавом боа, обвившимся вокруг пальмовых ветвей. Я начинал понимать своих коней — и впрямь было отчего сильно перепугаться. В то же время слон смешил меня тем пренебрежением, которое внушали ему, должно быть, наши крохотные тела… Рядом с ним я был как муравей; устрашившись такого превращения, поспешил я прочь от этого дива, благодаря Бога за то, что он избавил меня от ужасной гибели, которая в какой-то миг уже казалась мне неизбежною...».
К счастью, и для слона всё закончилось благополучно. В начале октября он всё-таки добрался до Царского села, где его поселили в специально построенном павильоне в индийском стиле.
«Преумное и доброе животное», — писал о нём исследователь Арктики Фёдор Литке, заглянувший туда в конце 1839 года. — «Он родился от ручной пары в Бухаре — и прислан государю от хана в подарок...».
«Подарок» смотрел на офицера добрыми внимательными глазами и задумчиво жевал солому. Он был словно существом совсем с другой планеты. Во всём его облике сквозило древнее достоинство, недоступное пониманию военных, чиновников, крестьян и тем более придворных. Ведь в отличие от них ни один слон, пускай и присланный в подарок, никогда не кланялся перед царями и другими властителями мира сего. Так уж он устроен, этот слон.
