Один ребенок у Фирузы к тому моменту уже был — сын от первого брака жил в Узбекистане с бабушкой. Девушка помогала матери и сыну деньгами, отправляя на родину часть своей и без того маленькой зарплаты. Работала она, расставляя в магазинах по полкам подсолнечное масло и зубную пасту: в хорошие месяцы выходило 30 тысяч рублей, в плохие — вдвое меньше. Жила в Подмосковье — снимала кладовку без окон в чужой квартире.
С мужем Усканова к тому времени развелась. Иногда она знакомилась с мужчинами, некоторые ей помогали — дарили подарки, переводили на карту небольшие суммы, — но рожать и воспитывать ребенка в таких обстоятельствах в любом случае было бы сложно.
Когда Фируза вернулась домой из женской консультации, ей позвонили. Незнакомая женщина предложила ей не делать аборт, а вместо этого отдать ребенка на воспитание в семью звонившей.
Так в жизни Фирузы появился человек, которого она стала называть «второй мамой», — Юлия Логинова.
Жизнь Юлии Логиновой, которой в 2015 году исполнилось 40, с самой юности крутилась вокруг детей. Уже к пятому курсу института она воспитывала троих сыновей. Получив диплом, Логинова решила отказаться от карьеры и заниматься только детьми: она была убеждена, что совмещать одно с другим невозможно.
Замужем Юлия Логинова была дважды. Со вторым мужем, фельдшером Дмитрием Логиновым, она сыграла свадьбу в 2006 году. Но уже через два года он погиб — утонул.
После этого Юлия осталась одна. Логиновы производили впечатление благополучной семьи, где всем друг с другом было хорошо. В 2011 году Юлия дала интервью муниципальной газете, в котором советовала матерям не бояться рожать еще. «С каждым новым ребенком сил у меня прибавляется», — говорила она и добавляла, что, несмотря на количество забот, считает себя самой счастливой мамой. К тому времени у нее было уже девять детей — и ее семья продолжала расти.
Педагог, которая учила несколько детей Логиновых, отзывалась о Юлии и ее детях исключительно хорошо: дома приятная обстановка, без скандалов, к родным и приемным детям относились одинаково, а раз в год семья большой оравой уезжала отдыхать на море. Деньги у семьи тоже были — в соцсетях Логинова публиковала фото из Дубая, куда ездила вместе с родителями.
Фируза Усканова была уверена: с такой матерью дети не пропадут. Она согласилась отдать Юлии Логиновой сперва дочь, а через год, когда снова случайно забеременела, — сына. Параллельно у Логиновой продолжали появляться и родные дети: одного для нее выносила суррогатная мать, а еще двоих она родила сама. Сын и дочь Фирузы Ускановой стали 16-м и 17-м по счету ребенком в семье Юлии Логиновой.
Как правило, биологические родители, отдав детей под опеку, в жизни приемной семьи больше не появляются. Фируза Усканова и Юлия Логинова стали исключением. Женщины сблизились: они ходили друг к другу в гости, Логинова помогала Ускановой деньгами и продуктами, а когда в 2017 году уже вышедшая замуж Фируза забеременела снова и решила оставить ребенка, Логинова даже оплатила ей роддом.
Все эти годы Фируза была уверена, что отдала своих детей на усыновление, как положено по закону. О том, что это не так, Фируза узнала, только когда осенью 2023 года ее задержали по подозрению в торговле детьми.
Неродные
В 2023 году один из родных сыновей Юлии проходил ежегодный медосмотр, чтобы подтвердить наличие инвалидности: у мальчика была гипогликемия — пониженный уровень сахара в крови. Взяв анализы, врачи обнаружили в крови мальчика препарат глибенкламид, который мог серьезно ухудшить его состояние. Как сообщал телеграм-канал Shot, в разговоре с врачами мальчик сказал, что мать регулярно заставляет его пить какое-то лекарство.
Медики взяли анализ повторно, но опасного вещества уже не обнаружили. Тем не менее семью начали проверять — и выяснилось, что в 2010 году Юлии Логиновой удалили матку. Рожать она не могла физически.
Назначили генетическую экспертизу. Она показала, что никто из пятерых родных детей, появившихся у Логиновой после 2010 года, на самом деле ей не родной — даже те, кого, по ее словам, выносили суррогатные матери. Не была Логинова биологической матерью и попавшего в больницу мальчика с гипогликемией.
Утром 18 октября в квартиру семьи Логиновых пришли с обыском. Юлию увезли на допрос, к детям приехали бабушка и дедушка. Силовики объяснили, что Логинову обвиняют в торговле детьми.
Тот факт, что пятеро детей Логиновой оказались неродными, шокировал всю семью. По словам приемного сына Логиновой Стефана, которого она взяла на воспитание в 2008 году, он наблюдал беременности матери и не мог предположить, что они были инсценировкой. Еще одна собеседница «Холода» вспомнила, что видела Юлию беременной в 2023 году — она гладила живот и хваталась за поясницу.
Следователи обвинили Логинову в торговле детьми. Вместе с ней арестовали одну из биологических матерей, чьих детей Логинова оформила как своих, — Фирузу Усканову.
Выяснилось, что, передав детей Логиновой, Фируза подписала поддельные документы о том, что она была суррогатной матерью. Родственники Ускановой, с которыми поговорил «Холод», ничего не знали об отданных на воспитание в другую семью детях. «У нас считается позором, если ты родила одна в чужой стране без мужа, — сказала “Холоду” сестра бывшего мужа Фирузы. — Может быть, поэтому она решила так поступить — стыдно было?»
Некоторые дети Логиновой, которых она называла родными, тоже оказались в семье в обход закона. Одна из биологических матерей родила в роддоме, зарегистрировавшись по документам Юлии Логиновой. Другая родила дома и отдала ребенка Логиновой, которая отправилась в ЗАГС со свидетельницей и зарегистрировала ребенка как своего.
Свидетельницей была близкая подруга Логиновой — Наталья Патока, многодетная мать и благотворительница из Подмосковья. Ее задержали по обвинению в пособничестве торговле детьми в тот же день, что и Логинову, и отправили в СИЗО.
Женщина с куклами
В юности Наталья Патока хотела стать адвокатом. Мечта исполнилась: по ее собственному выражению, она стала «адвокатом нерожденных детей».
Патока росла в неблагополучной семье, где пьющий отец бил мать и детей, рано вышла замуж и к 24 годам воспитывала уже четверых. Верующий человек и активная прихожанка церкви, она много занималась благотворительностью, прежде всего — помощью женщинам с детьми. По соседству со своим домом в подмосковном Чехове она открыла маленький шелтер, куда пускала пожить женщин, которые сбегали от домашнего насилия.
Часто к ней приезжали беременные. Тех, кто хотел сделать аборт, Наталья Патока уговаривала рожать. Аборт она считала убийством. Патока даже завела специальный набор кукол разного размера, которые изображали эмбрионы на разных неделях беременности. Узнав, на каком женщина сроке, Наталья Патока давала ей подержать куклу нужного размера, перед этим согрев ее в горячей воде, — чтобы беременная прониклась и решила оставить плод.
«Была история: женщина в Белгороде, у которой пять детей, забеременела от любовника и приехала в Москву, чтобы сделать аборт. Но Патока не просто убедила ее оставить ребенка, она еще и помирила ее с мужем и убедила его принять этого ребенка как родного. Патока вообще часто работала с женщинами, которые находятся за рубежом — в Таджикистане, Узбекистане — или на Северном Кавказе, где самые тяжелые случаи», — вспоминает в разговоре с «Холодом» Лариса Серегина, сотрудница пролайф фонда «Семья и детство». Она на протяжении 10 лет сотрудничала с Патокой и отправляла к ней за помощью женщин, которые звонили на горячую линию фонда. По ее словам, Патока занималась только случаями, когда женщины хотели прервать беременность нелегально, на позднем сроке (все случаи, о которых известно «Холоду», именно такие).
Отговаривала Патока не только прерывать беременность, но и оставлять ребенка в роддоме. «Она говорила: “Если ты откажешься от ребенка в роддоме, ты запомни: ты его больше никогда не увидишь. Тебе это надо?” Рассказывала истории мамочек, которые сделали аборты и жалели», — вспоминает свои разговоры с Натальей Патокой 31-летняя Елизавета из Брянска (она попросила «Холод» не указывать свою фамилию).
Елизавета попала в шелтер Патоки в 2021 году: случайно забеременела, мужа не было, жила с матерью и отчимом, который пил, дебоширил и пытался ее избить. Рожать ребенка в этих условиях Елизавете было страшно: «У меня все подружки замужние, все рожают при мужьях, а я вот так нагуляла. Как одевать, как кормить? Родители неизвестно чем занимаются, поддержки нету, денег нету. [Дома пьяный отчим] меня до такой степени выводил, что я плакала, не хотела рожать».
Елизавета попыталась найти помощь в интернете и наткнулась на сайт организации «Дом для мамы». Это фонд, созданный при Русской православной церкви, одна из задач которого — помогать беременным, чтобы они не делали аборт. Сотрудников фонда Елизавета попросила найти для нее какое-нибудь безопасное жилье, чтобы «спокойно доносить своего ребенка». Они отправили ее к Наталье Патоке — та выделила Елизавете спальню, привозила ей продукты и убеждала оставить ребенка.
О том, кто финансирует ее инициативу, Патока публично не говорила. Она регулярно публиковала в соцсетях просьбы о пожертвованиях: на еду жительницам шелтера, на УЗИ и другие обследования для беременных, которых она убеждала сохранить детей. Была ли у Патоки работа, «Холоду» выяснить не удалось; ее муж, по ее словам, — плотник по профессии. Создавать приют Патоке на первых порах помогал московский общественный деятель Александр Мусин: в разговоре с «Холодом» он рассказал, что несколько лет передавал Патоке свои деньги, чтобы оплачивать аренду дома, где был организован шелтер. После того как Мусин узнал, что на самом деле оплачивал не аренду, а ипотеку, которую Патоку взяла на себя, он порвал с ней отношения.
Елизавета своего ребенка выносила и воспитывает; ему уже два года. Но были среди подопечных Натальи Патоки и женщины, которых ей не удалось уговорить оставить детей себе.
Например, беременная 13-летняя школьница, которая приехала в шелтер вместе со своей мамой. Дочь чиновника с Северного Кавказа, которая думала, что отец и братья убьют ее, если узнают, что она забеременела. Женщина из Узбекистана, у которой уже был восьмилетний сын и которая была уверена, что второго не потянет. Случайно забеременевшая мать двоих детей, которая растила их в бараке. Женщина из Беларуси, которая забеременела не от мужа и боялась, что муж убьет чужого ребенка. Все они решили рожать — но забирать детей отказались.
В своем инстаграме Наталья Патока рассказывала, как в 2019 году, уговаривая семейную пару не делать нелегальный аборт на позднем сроке, привела такой последний аргумент: «Раз вам не нужна девочка, отдайте ее нам. Ведь все равно вас будут лишать родительских прав. Какая для вас разница, кто это будет делать — государство или мы».
Только когда Наталья Патока оказалась под следствием, выяснилось: ситуация, которую она описала в своем инстаграме как гипотетическую, регулярно возникала на самом деле. Шестерых детей, оставленных матерями, Патока оставила в своей семье — и в обход закона записала их как родных.
Дом для мамы
Хотя психологического образования у Натальи Патоки не было, она называла себя «волонтером-психологом» организаций, которые борются с абортами. Женщин, с которыми она работала, к ней отправляли специалисты женских консультаций. В основном, как рассказывала Патока, она отговаривала от абортов тех, кто хотел прервать беременность на позднем сроке, когда это уже запрещено делать без медицинских показаний.
Впрочем, на раннем сроке беременности женщина в России тоже не может сделать аборт, просто записавшись на эту процедуру в клинике. Если медицинских показаний для прерывания беременности нет, то женщине, во-первых, дают два дня на раздумья (на восьмой-десятой неделе беременности — семь дней). Во-вторых, ее отправляют на «доабортное консультирование». Цель этой консультации — уговорить женщину оставить ребенка.
Беседовать с женщиной, согласно закону, необязательно должен человек с психологическим образованием. Это может быть сотрудник центра помощи кризисным беременным, которые обычно существуют при роддомах (психолог или соцработник), а может быть просто медик с высшим или средним образованием, который повысил квалификацию по программе «Доабортное консультирование».
Еще в 2017 году Минздрав разослал по клиникам методичку о том, как именно разговаривать с женщинами, которые пришли делать аборт. А недавно в ведомстве придумали «единые речевые модули», которые медики должны использовать в доабортном консультировании. Помогали в том, чтобы придумать их, эксперты организации «Женщины за жизнь».
Брошюры этого же фонда лежат во многих женских консультациях. На них указан номер телефона горячей линии «Здравствуй, мама!», куда могут обратиться беременные, которым нужна помощь.
«Женщины за жизнь» — один из главных фондов, которые помогают государству проводить антиабортную политику. Его создательница и руководительница Наталья Москвитина — член Общественной палаты и ведущая православного телеканала «Спас». Именно она добилась того, чтобы власти Мордовии законодательно запретили на территории своей республики «склонение к аборту».
Еще одна организация, которая помогает российским властям бороться с абортами, — «Дом для мамы», созданный на базе Русской православной церкви. С одной стороны, этот фонд помогает женщинам едой и одеждой, чтобы им было легче принять решение оставить ребенка, даже если нет денег его содержать. С другой, его руководительница Мария Студеникина, сотрудница Московского патриархата РПЦ, публично приравнивает аборт к убийству и предлагает принять законы, которые затруднили бы для медиков проведение операций по прерыванию беременности.
Именно с «Женщинами за жизнь» и «Домом для мамы» сотрудничала в качестве «волонтера-психолога» Наталья Патока. Именно они отправляли в ее шелтер «кризисных» беременных, чтобы она отговорила их делать аборт.
Тем, кто категорически не хотел растить ребенка и собирался оставить его в роддоме, Наталья Патока помогала устроить новорожденного на какое-то время в другую семью, говорит Лариса Серегина, сотрудница еще одного пролайф фонда, работавшего с Патокой. «Конечно, по документам это как-то не так было оформлено, — говорит Серегина. — Но разве это преступление?»
Как лучшие подруги
Женщин, которые отдали детей в семьи Логиновой и Патоки, следствие ищет: как и Фирузе Ускановой, им грозит уголовное преследование. Кого-то из этих женщин уже нет в живых. Среди них — Валентина Фарбитная из Украины и Марина Нархова из Воронежской области.
Фарбитной едва исполнилось 20 лет, когда ее родной Шахтерск, городок около Донецка, летом 2014 года начали бомбить. К тому моменту у Валентины было уже двое детей: сын и новорожденная дочь. Они уехали в Россию, в Санкт-Петербург, и там муж Фарбитной почти сразу ушел из семьи.
Ей пришлось растить детей одной. Она вызвала из Украины маму, чтобы та сидела с внуками, и пошла работать: сперва в магазин продавщицей, потом на фабрику в колбасный цех, а потом в ресторан — барменшей.
Содержала Фарбитная не только детей, но и маму-пенсионерку. Копила, чтобы восстановить свой дом в Шахтерске, поврежденный во время обстрелов. Родственникам, оставшимся в Украине, Валентина по телефону рассказывала, что у нее появилась подруга москвичка, которая занимается благотворительностью, — Наталья Патока. Фарбитная говорила, что сама помогает подопечным Патоки: ищет детские вещи для тех, кому они нужны, отдает одежду, из которой выросли ее сын и дочка.
В 2017 году Фарбитную задержали с пакетиком амфетамина (как говорит ее сестра, Валентину подставили коллеги, попросив забрать закладку). Суд постановил ограничиться штрафом, приняв во внимание, что Валентина содержит мать и двух детей. Еще через несколько лет она вернулась в родной Шахтерск, встретила там мужчину, влюбилась и родила еще двоих. А в 2021 году, когда ей было 27, Валентина Фарбитная умерла от осложнений после инфекции. Четверых ее детей, младший из которых был еще грудничком, забрала на воспитание сестра.
Никто из родных Фарбитной не знал, что у нее был еще один ребенок — мальчик. Она родила его в 2015 году, вскоре после того, как бежала от войны, и по поддельному договору суррогатного материнства отдала в семью Юлии Логиновой.
Как именно они нашли друг друга, неизвестно. Скорее всего, их познакомила Наталья Патока. По словам Ларисы Серегиной, в ее практике был случай, когда Патоке удалось отговорить от аборта девушку из Донецка на 33 неделе беременности, которая «уже не выдерживала обстрелов».
Биологической матерью еще одного сына Логиновой стала женщина по имени Марина Нархова родом из-под Воронежа. Она жила в Москве и работала мастерицей маникюра. С работой справлялась хорошо и быстро — сказывался стаж, ей было почти 40. При этом Нархова бралась за сложные узоры: она рисовала на ногтях клиентов тюльпаны и кусты роз, павлиньи хвосты и узоры мрамора, пятна леопарда и клетку Burberry. Ее коллега Аракси Карслян, недавно устроившаяся в маникюрный салон на окраине Москвы, часто следила за тем, как работает Марина: пыталась набраться опыта.
Нархова умела, если нужно было, постоять за своих подруг. Однажды в салоне красоты ее начальница, администратор Наталья Ушакова говорила по телефону с мужем — тот сказал ей что-то грубое, и Марина заметила, как коллега переменилась в лице. Вечером подруги взяли бутылку вина и поехали к Наталье домой. «Мы зашли, я на стол накрываю, муж пошел в комнату, а Марина раз — и за ним. Залетела к нему в спальню и устроила ему разборки: “Еще раз ты ее обидишь!”» — вспоминает Ушакова.
Хотя маникюр Нархова делала прекрасно, хозяин салона постоянно грозился ее уволить. Иногда она исчезала и несколько дней не показывалась на работе. Коллеги знали: это значит, что она ушла в запой.
«Однажды она пришла совсем пропитая. Я на нее наехала: “Ты женщина! Ты что делаешь, ты себя совсем погубишь. Ты пойми, ты должна заработать денег, вставить зубы!”» — вспоминает Ушакова. Она говорит, что Нархова была красавицей с точеной фигурой, но алкоголь все портил: на лице полопались капилляры, и косметологи в их салоне пытались массажами и процедурами скрыть эту красноту.
Зато руки у Марины всегда выглядели идеально. Впрочем, по словам знакомых, она все равно постоянно нервничала, замечая в своем маникюре какие-то невидимые для других недостатки, и переделывала гелевое покрытие, которое обычно носят месяц, каждые два-три дня. Иногда Аракси Карлсян замечала на теле Марины синяки. Один раз она вышла на смену со сломанными зубами.
Коллегам о том, что происходит дома, Нархова не рассказывала. Они все поняли сами, когда однажды в салон пришел пьяный мужчина, с которым она вышла на улицу и говорила о чем-то на повышенных тонах.
Не рассказывала Марина на работе и о том, что провела какое-то время в шелтере Натальи Патоки, чтобы побыть вдали от пьющего мужа. Патока помогала ей одеждой и едой, брала с собой на службу в церковь. Нархова взамен сидела с детьми Натальи, когда та с другой частью семьи уезжала отдыхать на море. «Они были как лучшие подруги», — говорит сестра Марины.
В 2018 году Марина Нархова родила мальчика, но в роддом легла не по своим документам, а по документам Юлии Логиновой. Так в ее семье появился 18-й по счету ребенок.
Спустя год Марина Нархова погибла.
Приоритет — семья
На кадрах оперативной съемки в момент задержания Юлии Логиновой слышно, как ее растерянный отец говорит следователю: «Я просто не понимаю, какая статья ей инкриминируется. Нет такой статьи, чтобы иметь много детей».
Сразу после ареста следствие через близкие к государству медиа транслировало версию о том, что Логинова и Патока брали в семью детей ради наживы — чтобы получать социальные выплаты. Эту гипотезу следователи подтверждали тем, что у большинства детей в семье Логиновой есть инвалидность: им положены повышенные пособия, поэтому каждый месяц она получала от государства около 800 тысяч рублей.
Более того, в первых публикациях о деле говорилось, что Юлию Логинову обвиняют еще и в причинении умышленного вреда здоровью сына. Якобы она специально давала ему лекарство, которое должно было ухудшить его состояние, чтобы получать положенные детям с инвалидностью пособия.
Ни одна из этих версий не подтвердилась. Следователи не нашли ни корыстного мотива, ни свидетельств, что детей в семье Логиновой травили специально.
При этом на первом же допросе выяснилось, что Наталья Патока, которой сперва предъявили обвинения только в пособничестве, и сама взяла в свою семью шестерых детей в обход закона. Схемы она использовала те же, что Логинова: в одних случаях говорила, что родила детей дома, других матери рожали в роддоме по ее документам. Мать еще одного ребенка записала его отцом Николая Патоку, мужа Натальи, а потом дала согласие на лишение себя родительских прав.
В действиях Натальи Патоки следствие тоже корыстных мотивов не нашло. На пособиях ее семья получала около 70 тысяч рублей в месяц, говорит ее адвокат Станислав Кулов. Существовала семья, по словам Николая Патоки, на доходы от сдачи в аренду двух домов и квартиры. Сейчас 11 детей живут с отцом; помогать ему приехала из другого города старшая, уже совершеннолетняя дочь.
Что будет с детьми, документы которых родители оформили в обход закона, если Патоку и Логинову осудят, неизвестно. «Куда этих детей денут? [Будут] возвращать их в [родные] семьи? А нужны они этим семьям? — рассуждает адвокат Патоки Станислав Кулов. — У нас в Конституции написано, что приоритет — семья, материнство и детство… Пусть это охраняется не на словах — пусть эти дети получат реальную защиту от государства: останутся в семье, где они получают заботу и тепло».
Почему женщины не стали усыновлять детей так, как этого требует закон? Следователь по их делу Алла Морозенко объясняет это так: официальная процедура подразумевает, во-первых, огласку — почтовые уведомления от органов опеки или судов, из-за которых родственники матерей могут узнать о тайных родах. А во-вторых, биологическая мать, которая отказалась от ребенка, все равно обязана платить алименты на его содержание. «Все эти мамочки страшно боялись, чтобы их фамилии и имена не были раскрыты, чтобы родственники не узнали, — подтверждает эту версию адвокат Патоки Станислав Кулов. — Чтобы о ребенке не был в курсе муж, от которого кто-то прятался, или отец суровых мусульманских нравов или кавказских обычаев, который готов свою дочь уничтожить».
Впрочем, далеко не все матери, отдавшие своих детей в семьи Логиновой и Патоки, скрывали беременность от родственников — кто-то отказался от ребенка из-за нищеты. На вопрос о том, почему этих детей не усыновили по законной процедуре, адвокат ответить не может, но говорит, что в каждом случае была какая-то «загвоздка».
Статью уголовного кодекса о торговле детьми в России применяют довольно редко. В 2022 году, например, по ней осудили не больше 11 человек, и только шесть получили реальный срок. Следствие признает, что как таковой «торговли детьми» в прямом смысле в действиях Натальи Патоки, Юлии Логиновой и Фирузы Ускановой не было. Однако эта статья уголовного кодекса запрещает не только торговать детьми, но и в принципе совершать с ними какие-то сделки. А то, что делали арестованные женщины, следователь называет «дарением» детей.
По закону за те преступления, в которых обвиняют Логинову, Патоку и Усканову, им грозит до 10 лет колонии. В декабре 2023 года всем троим продлили арест еще на два месяца.
По словам адвоката Кулова, в постановлении следствия об избрании меры пресечения так и написано: Наталья Патока совершила преступление, руководствуясь «мотивом сострадания».
Сам адвокат считает, что уголовного состава в действиях Натальи Патоки нет. «Преступление — это общественно опасное деяние. А здесь где общественная опасность? Какие права и свободы детей были нарушены?» — недоумевает он. Кулов говорит, что его подзащитная уже придумала новую благотворительную инициативу: она решила помогать матерям, которые родили в СИЗО, и написала заявление на имя начальника изолятора, чтобы ей разрешили сидеть с этими детьми.
