Попрошу строго не судить, так как это мой первый опыт в написании сочинений такого жанра. Спасибо.
1.
Несмотря на сильный ветер и моросящий дождь, возле борделя было довольно людно. Наверное, из-за того, что из Латвии привезли новую партию красивых, свежих проституток, души которых ещё не были затмены развратными помыслами извращённых клиентов.
Николай стоял молча, наблюдая за отгрузкой дорогого товара, ведь для провинциального Орла о такой ценности можно было только и мечтать.
Насквозь промокнув, он уже собирался идти домой, в эту ненавистную ему квартиру, за которую приходилось отдавать ежемесячно по полтора рубля. Но внезапно, в тумане из дыма дешёвых папирос, и пара исходящего от лошадей, он увидел невиданной ему доселе красавицу. Её звали Майга. Дочь офицера и посудомойки, из-за нехватки финансов, вынуждена была податься на это нижайшее, грязное поприще, ублажения людей. Немного погодя, споктнувшись, он всё-таки решил идти спать, ведь завтра ему предстояло вымаливать зачёт по богословию. Еле волоча ноги он поплёлся домой
На следующее утро Николай уже стоял под дверями академической аудитории, выжидая своей очереди.
Принимал экзамен отец Вениамин Шклянкин, в епархии его не очень жаловали, за несколько провокационные, можно сказать даже оппозиционные речи о том, что "Бог это не бородатый мужик, который сидит где-то далеко на облаке, а солнце".
На этот раз все прошло нормально, темой экзамена был "Порок, и его присутствие в Священном Писании"
Николай и отец Вениамин решили встретиться и обсудить этот вопрос более подробно в любимом кабаке недоправославного священника, "Егерский сокол", управлял которым не по годам старый еврей Абрам, приехавший, по его словам с самой Святой Земли, но в говоре его прослеживалось явное одесское отзвучание Привоза.
Ровно в оговоренное время Николай стоял на пороге сего питейного заведения, пропахшего мышами и старыми мешками с ячменём. Святой отец уже довольно давно начал обдумывать порочный вопрос, о чем свидетельствовали полупустая кружка, неоднократно просившая добавки, и красная морда богослова.
На удивление в кабаке было очень мало народу. В углу спал какой-то бродяга, развалившись на лавке. Возле окна любезно ворковала пара молодых людей, и почти в центре сидел необъятных размеров богослов Вениамин, тяжко спуская накопившийся в лёгких воздух.
-Проходите! - тихо вскрикнул гнусаво-картавым голосом старый еврей Абрам. Был он несколько неоднозначной личностью, так как шел слух о том, что он прославился приставанием к лицам мужеского пола, тем самым не вызывая сильного доверия с их стороны, а наоборот отталкивая своим жаждущим мальчишеской плоти, взглядом.
Николай прошел, озираясь по сторонам. Всюду на полу валялись дохлые мухи, кости от рыбы, и то и дело сновали туда-сюда прусаки.
- Коль, видел привезенных вчера на Новослободскую, проституток? Чудные девицы, эмигрантки из Латвии.
- Да, видал.- сумрачно ответил Николай
- Приглянулась какая?- со смешком пытался выманить из бедного семинариста пьяный богослов.
- Нет, что вы, отец?!
- Знаю я вас, семинаристов, чуть что, так сразу за короткой юбкой и бежите, а потом керосина не напасешься, вшей выгонять - засмеялся отец Вениамин.
- Вы отче, ошибаетесь, как же, я, человек, собирающийся отдать себя Всевышнему Господу, буду пользоваться, прости Боже, проституткой, это же противоречит Православному учению.
- Да, действительно, это неправильно, но народ такой, они хотят греха.- согласился священник
- Но и вы не лучше.- утвердительно сообщил Николай.
- Это ещё почему? Это ты позволяешь себе сравнивать меня, человека с богословским образованием, с проституткой, с блядью?!?!- закричал Вениамин, тем самым отвлеча пару от любовных разговоров.
- Не хочу вас расстроить, отец, но да, я считаю, что вы имеете место рядом с проституткой
- Ты, щенок поганый, как у тебя язык то поворачивается такое говорить? - рассверепев воскликнул Вениамин, и чуть ли не полез драться.
- Все потому, что вы, как и, извините, проститутка торгуете своим телом. Вы много пьете, тем самым продаете свое здоровье бедному еврею-педерасту, который только и ждёт вас, чтобы напоить, и вытрясти как можно больше денег, завышая тариф, а вы этого и не замечаете.
Всё ещё красный, сидел с приоткрытым ртом отец Вениамин и ждал ещё одного сносного, но верного оскорбления.
Илга, что ты там копаешься, сколько можно мыть одно окно? Майга, иди помоги ей.- прозвучал пронзительный, прокуренный баритон Полины Константиновны, держательницы борделя.- Ну невозможная грязь! У нас тогда клиентов не будет, и поедете вы обратно в свой подвал, картошку мерзлую жрать.
Эта мужеподобная особа с обсессивно-компульсивным расстройством, помешанная на чистоте, глуховатая, всегда очень громко кричала. Она уже семь лет не принимает клиентов, потому что к ней никто не идёт. Кому нужна пятидесятилетняя обрюгзшая старуха, с запахом шахтёрской столовой?
Несмотря на явную грубость, она очень уважала, как работниц, так и клиентов, и хотела чтобы все было на высшем уровне, добиваясь этого, в частности, наведением идеального порядка, но и здесь случались вспышки "срамных хворей", так как некоторые господа неудосуживались приобрести мерсилонов, но и бесплатно их выдавать Полина Константиновна не собиралась, поэтому приходилось терпеть неудачи в бизнесе.
-Что вы, святой отец? Я не буду пить, не под каким предлогом!- отрекался Николай
- Да ну ты чо, да не увидит ректор твоих глаз, давай.- соблазнял семинариста уже вдрызг пьяный богослов- Давай, или зря я тебе зачёт поставил? Как можно видеть Высшее в буквах, если не выпить? Давай выпьем ещё!
- Нет отец, я не буду, хоть умертвите.- напрочь отказал Николай.
- Ну и дурак, такую возможность упускаешь, тебе бесплатно предлагают, а ты отказываешься. Ладно, сейчас я ещё кружечку и ты меня до кельи проводишь.
Он подозвал блюдоноса, приказал принести ещё кружку пива, и заполучив ее, за один вздох влил в себя, поднялся, басом икнул, мотнул головой и направился к выходу, на проходе встал Абрам, и объявил счёт, который, мягко сказать, ошарашил своей цифрой Николая
- Два пятьдесят с вас,- с ухмылкой заявил еврей. Вытащив огромный кошель из кармана подрясника, Вениамин отсчитал два с половиной рубля, кинул их на стол, и вышел на улицу.
- До свидания- сказал Николай.
- И вам всего хорошего- тронув Николая за плечо, ласково ответил Абрам, - до свидания.
2.
В этот день Николаю не спалось по причине того, что, уж очень сильно к нему запала та латышская проститутка Майга. После занятий он решил навестить её.
Нервно хромая, он шел по Новослободской улице, и не без смущения переступил порог грязного-чистого здания.
-Здравствуйте! - поприветствовала Николая Полина Константиновна.
- День добрый - мрачно ответил семинарист - Меня интересуют новые ваши девушки. Из Латвии, которых привезли вечером, третьего дня.
- Да, конечно, сейчас я их позову, и вы сможете выбрать.
Она вышла, Николай огляделся, и наконец узрел типичный бордель начала двадцатого века, темной охрой выкрашенные стены, подбитые снизу на аршин досками темного дуба, позолоченные светильники, и, что немаловажно, не ускользнула от опытного взгляда семинариста, икона Спаса Пантократора над столом Полины Константиновны, она находилась здесь не просто как украшение стены, а по прямому своему назначению поклонения ей
- Кхм, как можно держать святой образ в бесовском месте. Их дело, не буду даже возникать, им воздастся - подумал, не без доли осуждения, Николай.
- Ну вот, девочки, проходите скорее - вернулась с вереницей проституток Полина Константиновна - Выбирайте, молодой человек.
Он оглянул всех пятерых, и тотчас обомлел, увидав ту самую, с которой встретился взглядами в тот промозглый вечер.
- Вот эта - чуть не взвизгнул Николай. Он указал на нее.
- Очень хорошо, Майга останься с нами, а остальные, идите мойте полы в комнатах.
- Итак, молодой человек, эта девушка берет пятьдесят копеек в час.
- Да, хорошо.
Заплатив пятьдесят копеек, Николай с Майгой ушли в самую дальнюю комнату дома, а Полина Константиновна достала из стола потертую псалтирь, открыла сто тридцать девятый псалом, и ничего не смущаясь стала читать уже в неизвестномножественный раз.
- Я слышал, тебя зовут Майга, как ты оказалась здесь? - неловко спросил Николай
- У меня дома престарелая мать, отца убили в 1887, когда он стоял на посту, офицером армии был, а его зарезали как барана, даже предпринять ничего не смог, нашли только утром, раздетого, и с перерезанным горлом, а мать после апоплексии только лежит, за ней сестра ходит, пока я деньги присылаю, я же до Орла в Варшаве работала, оттуда русский и знаю. Так, что-то мы заговорились, давай начинать.
- Нет - отрезал Николай
- Зачем же ты заплатил? Чтобы поговорить?
- Почему проституция?
- Другого выхода не было
- Выход всегда есть, можно было пойти на более тяжёлую работу, чем...
- Тогда мне показалось это более перспективным и высокооплачиваемым, я принимала таких клиентов о которых ты только в газете мог читать - она закурила - и почему ты так одет, прям как поп
- Я учусь в духовной семинарии
- У вас что там, совсем поговорить не с кем? Зачем ходить по публичным домам?
- Мне захотелось увидеться с тобой - смущённо ответил Николай - я пойду
- Куда? У тебя ещё сорок минут
- До свидания - сказал он, и вышел.
3.
-Коль, я видел тебя возле борделя, - начал отец Вениамин, допивая пиво, - что ты там делал? Неужели к той проститутке ходил про которую весь Орёл гудит? Говорят, она псилоцином спикулирует, ты поаккуратнее там.
- Как? Это же наркотик- возмутился Николай
-В том то и дело, и он не запрещен, кто запретит грибы собирать?
Совершенно поникший Николай ничего не сказал, ушел домой и не выходил четыре дня, до того момента как не стало известно, что Майгу убили, было бы за что, а то за грибы, как и отцу горло перерезали.
Из-за гибели Майги, доходы борделя резко снизились, людей не так привлекают женщины, как искусственное удовольствие принятия внутрь какого-то псилоцина, к ней ходили только из-за грибов, как к бабке на базаре.
В результате этого происшествия начались бесконечные проверки, Полина Константиновна которых выдержать не смогла. Прижав к обвисшим грудям образ Всевышнего Пантократора, она шагнула с крыши борделя, сжав в зубах самокрутку из листа сто тридцать девятого псалма. Вениамин в очередной раз напился в кабаке у Абрама, и был обворован блюдоносом, лишён сана за вскрывшееся пьянство, в итоге умер от гепатоцеллюлярной карценомы
Николай уехал из Орла в Козельск, постригся в монахи под именем Никона, и спустя четыре года умер от туберкулёза.
Грешники живут вечно. Они были, и будут всегда.
