nik.rasov

Дядя Игорь сообразил себе перелом в организме и пристроился с ним в нашу горбольницу.

А тётя Варя сказала так:

- Ирод треклятый, помощник в смерти моей, лишь бы из дому сбежать!

Однако ж, приготовила что-то диетическое, купила пару вкусностей и побежала его проведывать. А как иначе-то?

Доктора покрутили рентгеновский снимок так и эдак и решили сделать операцию - вставить  какой-то штырь.

Тётя Варя сказала, чтобы штырь дали ей и она сама его вставит дяде Игорю куда надо.

- Спасибо, - ответили доктора хором. - Не утруждайтесь.

Схватили дядю Игоря и затащили в операционную. Пристегнули ремнями к холодному столу, чтоб не брыкался и пустили по вене какой-то медицинский дурман от которого дядя Игорь пришёл в себя уже в палате.

А там мы с тётей Варей.

Гляжу - плывёт дядя Игорь словно после поллитровича - это наркоз его не отпускает. Глаза то откроет, то снова зажмурится. Но тётю Варю узнал:

- Люблю, - говорит, - тебя Варенька. Так люблю...

Тётя Варя аж опешила с непривычки:

- Эк, - говорит, - тебя, чёрта старого, развезло!

Ну, видим, что теряем собеседника и собираемся уходить. Пусть отдохнёт человек.

А на выходе тётя Варя и спрашивает:

- Что-то я никак не найду куда ты заначку от меня спрятал?

- А-а, - говорит дядя Игорь еле слышно. - И не найдёшь. Я её хорошо заховал, за шкафчиком. Тот что с розочкой. Не найдёт Варька, не-ет! А-ых...

И уснул.

Тётя Варя сунула мне сумку с пустыми банками и пошла серой утицей.

И улыбается.

На следующий день заглянул я к дядьке. Тот уплетает паровые котлетки и про вчера ничего толком не помнит. Тут я ему настроение подпортил - пересказал разговор.

Дядя Игорь помрачнел и говорит:

- Вот зараза хитрая! Вызнала.

А после:

- Ты, Санька, думаешь это я котлеты ем? Нет. Это я гаечные ключи ем. Хотел новый наборчик прикупить, откладывал... Эх!

"А женщины, скажу я тебе откровенно, — самый невероятный народ. Иная в три узла завяжется, а своего достигнет. Ужасно ушлое животное женщина, я, брат, их знаю!"

Шолохов М.А.  Они сражались за Родину.

Эти сволочи из военкомата прислали мне повестку на 6 июня, а пока я морально готовился, прислали вторую - на 28 мая. И я пошёл служить в День пограничника.

Но попал в связисты.

Городок был невелик и провинциален. Держал курорт минеральных вод и две воинские части. В нашей, Россия была представлена жителями Москвы, Ленинграда и почему-то Калуги. Однажды я что-то красил в казарме. Получалось не очень красиво и я сказал: "Я что - Сальвадор Дали?". Мой сержант, москвич, уточнил: "А ты откуда?". "Из Севастополя", - ответил я. "И там у вас знают Дали?! О!"

На весь полк - один солдат азиатской внешности, невысокий и щуплый.

Он был из Белоруссии.

Мы приехали из Крыма, а кроме нас ещё были выходцы с Центральной и Западной Украины. И те и другие говорили по-украински, но ребята из центральных областей не понимали языка "западенцев".

Крымчане не понимали ни тех ни других.

Шёл 1991 год.

Союз распался. Полк построили на плацу, из строя вышли призвавшиеся из РСФСР, закинули на плечи вещмешки и уехали. Нас стало меньше. Через несколько дней разъехались белорусы.

А я и мои земляки поняли, что Боря Ельцин пропил Крым и Севастополь.

Денежное довольствие выдали какими-то непонятными фантиками. Дали талоны на продукты, но нам они были ни к чему и мы писали на их оборотной стороне письма домой. С погон оторвали буквы СА и от них остались неряшливые следы клея.

На учения в сухом пайке выдавали свиную тушёнку "Великая китайская стена" с иероглифами на банке.

Потом резко кончился бензин и на учения ездить перестали.

Из офицеров кто-то перевёлся, но большинство остались. Некоторые демонстративно перешли в общении на украинский язык. На занятиях нам сказали, что наконец-то Украина перестала кормить "всю страну" и что сейчас мы "заживём".

Почему-то Украину стали называть "второй Францией".

Ребята с Запада перестали кричать "Коммуняку - на гиляку" и сменили его на "москаляку". Впрочем, в полку была старая, добрая дедовщина, а вот "землячества" и ссор на национальной почве я как-то не припоминаю. "Западенцы" украшали на Троицу казарму зелёными ветками, скандировали "Слава героям!" и пели песни:

"Лента за лентою набоi подавай,

Украiнський постанче в бою не вiступай!"

Всё это казалось театральным и несколько забавным. Как выяснилось, они нас не любили, а мы просто не знали об их существовании. "Бандеровщина" казалась чем-то далёким, из послевоенного прошлого.

Зампотех батальона - статный мужчина с суровым, приятным лицом киногероя 30-х годов в плаще и с планшетом (полевой сумкой) через плечо походил на советского военного из повестей Гайдара. И фамилия у него была словно из эпохи революции и гражданской войны - майор Серго.

Однажды он остановил меня в коридоре и, по-отечески улыбаясь, спросил как меня называют друзья. "По имени, - сказал я. - Лёха."

"А ты знаешь, что лёха - по-украински значит свинья?" - спросил он и, не дожидаясь ответа, пошёл дальше своей уверенной походкой.

За службу я заработал двадцать суток отпуска и двадцать одни сутки "губы". Из рядового стал младшим сержантом, а потом снова рядовым. За "ратные подвиги" демобилизовался в последней партии и переслужил девятнадцать дней. 28 мая, когда срок службы составил два года, сослуживцы затащили меня в умывальник и облили с ног до головы водой. Это была традиция перевода в моряки - когда солдат заходил на третий год службы.

Я достал из чемодана привезённый из дома чёрный, флотский ремень с якорем и звездой на бляхе и гордо повесил на пояс.

Тогда шла какая-то странная кампания по борьбе с кожаными ремнями и старшина просил меня не оставлять его в роте, а забрать домой.

Я уволился в "гражданке", а ремень передал своему "слону". Он был родом из Белой Церкви.

В армии было по-разному: весело, грустно, тяжёло, интересно... Я никогда не жалел, что отслужил свои два года.

Хрен такое ещё где увидишь!

Недавно, в сарае, я наткнулся на старую, картонную коробку и заглянул внутрь. Там лежали магнитофонные кассеты. Советские МК-60 и и импортные: TDK, BASF и GoldStar. Кстати, GoldStar сейчас называется LG.

Увидев их, я сразу подумал о Монголии. 

В 80-х, когда мы немного подросли, то узнали, что в СССР есть и другая музыка, помимо эстрады, а западная - это не только фестиваль в Сан-Ремо и Челентано.

И началась охота.

До нашей провинции новинки советского и иностранного рока добирались с опозданием. Кассеты переписывались с одной на другую и либо тебе давали кассету на руки, либо (если владелец ей очень уж дорожил) приходилось тащиться к нему со своим магнитофоном.

У меня был отцовский "Весна-202".

Он был небольшой, но весил килограмма четыре. А с батарейками и того больше. Кассету закрывала подпружиненная крышка, которая дребезжала и колебалась туда-сюда когда открывалась и в конце концов она отвалилась.

Да, а причём здесь Монголия?

Схема была такая. Папа нашего друга Витьки был офицером советской армии и служил в Монголии. Там стояла наша воинская часть. И Витька жил то там, в стране степей и приземистых лошадок, то возвращался на родину. К Чёрному морю. И в Монголии у Витьки был друг - его ровесник, тоже сын офицера, но только из Москвы.

Он-то и привозил Витьке из столицы свежие записи.

То есть кассета приезжала из Москвы в Монголию, там Витька её переписывал на свою, а потом вёз её нам за пять с лишним тысяч километров. 

Такая вот логистика.

В плане музыки Витька был самым продвинутым в нашей компании. Однажды, когда мы слушали концерт "Алисы", Витька сказал: "Ребята! "Алиса" - это не актуально. Сейчас в Москве все слушают другую группу. Не помню точно как она называется - то ли "ББТ", то ли "ВВТ", но в следующий раз я вам её привезу".

Вскоре мы услышали Шевчука.

Но во всём этом круговороте музыки из одного конца страны в другой и обратно, был один минус. В той самой советской части стоял какой-то мощный радар. Или локатор. И на кассете, записанной Витькой, через равные промежутки времени слышалось, хорошо различимое, "Вжу-ух!"

Это локатор делал оборот и оставлял на плёнке свой голос.

Я так привык слышать записи с этим самым "Вжу-ух!", что практически перестал его замечать. Монгольский локатор мне не мешал. К тому же записей в плохом качестве тогда хватало и без всяких локаторов.

Но этот звук остался у меня в мозгу, похоже, навсегда. И сейчас, когда я слышу старую песню даже в самом-самом хорошем качестве, в каком-нибудь супер-пупер новомодном формате, моё подсознание услужливо добавляет в нужных местах: "Вжу-ух!"

Например так:

"... и упасть, опалённым Звездой...  вжу-ух!..  по имени Солнце..."

Бабушка приторговывала на дому водкой и кто-то решил, что у неё может быть припрятана денежка. Из-за этого бабушку убили. Бизнес, как выяснилось, был довольно опасным.

Судя по следам на теле, смерть далась ей нелегко.

И вроде ясно: убил кто-то из её клиентов, но найти не получается. В стране девяностые, бардак, палёная водка и невиданный расцвет демократии. Круг поиска всё время расширяется, а должно быть наоборот. Так можно постепенно охватить всю планету.

Алкаши, шпана и вся эта приблатнёная шушера уже проверена, но результата нет. Агентура разводит руками, хотя в таких делах всегда просачиваются слухи и сплетни. Люди говорят между собой шёпотом и рано или поздно слушок доходит и до оперов.

К бабке за водкой ходили и матросы из соседней части. Час от часу не легче.

Даётся задание на "семёрку" - седьмое управление. Это те, кто должен подсматривать и подслушивать. Оперативные установки и наружное наблюдение. Ребята незаметно следят за наиболее перспективными подозреваемыми. Бригады наблюдения меняются, но узнать их легко: неброские машины, ворох сменной одежды на заднем сиденье. На машинах поцарапанные, потёртые госномера. Их время от времени меняют и стопкой возят в багажнике, а там они трутся друг об дружку.

Но все эти хитрости ничего не дают. Глухо.

Тогда принимается решение вплотную заняться соседями старушки. Кое-какие зыбкие основания для этого есть, но скорее от безысходности. Дом двухэтажный. Покойная жила на втором этаже, а подозреваемые - на первом, сразу под ней. И вот всё семейство вызывается в ментуру и опрашивается в сто тысяча первый раз. Пока их нет, квартира ставится на аудиоконтроль. В квартире убитой окапывается группа "слухачей", настраивает свою аппаратуру и готовится прослушивать разговоры снизу. Подопечных "накачивают" на  допросе, чтобы вызвать в них неуверенность в случае их виновности. Расчёт на то, что несколько разнервничавшись они придут домой и под родным кровом дадут волю своему языку. Будут чувствовать себя в безопасности и начнут обсуждать подробности преступления и как бы им отвертеться. Всё мероприятие, конечно, проводится с соблюдением правил конспирации.

Но не срослось.

Во-первых ничего такого они между собой не обсуждали, а во-вторых группа оперативно-технических мероприятий палится в первый же день. Они сидели тихо-тихо, но стоило одному сходить в туалет и смыть за собой, как шум в канализационном стояке рушит всю секретность к чертям собачьим. Граждане решают, что в пустой квартире опять орудуют бандиты или безобразничает дух убиенной, в панике названивают нам. Мы приезжаем и кое-как пытаемся замять дело: дескать родственники пустили квартирантов, чтобы жилплощадь не простаивала.

Такие вот шпионские игры. Да...

И кстати, убийство "провисело" несколько лет, а оперативно-розыскное дело разрослось до четырёх пухлых томов. Были исписаны тонны бумаги и стоптаны в беготне десятки форменных и личных башмаков. Было несколько командировок и довольно дальних.  Если вышестоящее руководство имело желание немножко унизить нашего начальника, оно обязательно тыкала его носом в тот факт, что его подчинённые никак не могут раскрыть обычную "мокруху".

Весело!

Да! Раскрыли всё же. Один настырный опер рассылал запросы по местам жительства матросов, что служили в той самой части на момент убийства. Не всех конечно, а наиболее, скажем так, "отличившихся" в плане дисциплины и поведения. И просил местные органы отработать их по возможности. Ребята давным-давно демобилизовались и жили своей, гражданской жизнью. И вот так совпало, что один боец начудил чего-то там у себя и местные органы имели к нему свой деловой, бубновый интерес. А тут как раз запрос издалека! Они возьми и спроси: "А не ты ли, Родя, старушку приговорил?" И поплыл морячок...

Кто-то, конечно, скажет - случай, мол. Повезло! А я скажу - система наконец-то дала закономерный результат.

Она, система эта самая, работоспособная в общем. Надо только, чтобы все винтики крутились как положено, в нужную сторону.

И чтоб не подмазывали её чем не надо!

В том году, помнится, умер Брежнев, англичане сцепились с Аргентиной из-за островов, а к нам во двор переехал новый мальчик.

- Как тебя зовут? - спросил Сашка.

- Коля, - ответил тот.

Мы обступили новенького плотным кольцом.

- А ты знаешь, что означает Коля? - продолжал Сашка.

Мальчик помотал головой.

- К-корова, О-отелилась, Л-летом...

- А Я? - наивно спросил новичок.

- А ты - зимой!

Все засмеялись.

- А сколько полосок у тельняшки? - снова спросил Сашка.

- Тридцать? - попытался угадать Коля.

- Неправильно - две! Одна синяя и одна белая.

Интерес к новичку стремительно падал, но тут он заявил:

- А я знаю как поезд остановить. Партизанским методом.

Оба-на!

Ближайшая железная дорога проходила километрах в трёх от нашего двора. Это была ветка на судоремонтный завод и туда часто ходили грузовые составы. К ней-то и направился наш небольшой, партизанский отряд.

Откуда Коля взял свой метод остановки поезда - для меня загадка по сей день, но тогда он казался логичным и действенным. Надо было просто натереть рельсы салом, чтобы они стали скользкими и тогда колёса тепловоза начнут проворачиваться на одном месте.

Поэтому почти каждый из нас нёс, прихваченные из домашних запасов, кусочки сала.

У Сашки был самый большой шматок - его папа недавно побывал в деревне у своих родителей и привёз гостинцы. Один мальчик прихватил полпачки сливочного масла. В пути масло совсем растаяло и его пришлось выкинуть.

А Димка свой кусочек сала съел. Без хлеба. За это он получил наше партизанское порицание.

Убедившись в отсутствии фашистских патрулей, мы прокрались по насыпи к полотну, натёрли оба рельса и затаились поблизости. Ждать пришлось долго.

Наконец появился зелёный маневровый тепловоз. Он неторопливо тянул цепочку гружёных полувагонов. Машинист заметил затаившихся рядом с путями пацанов и на всякий случай дал гудок.

К нашему разочарованию, также неторопливо, состав последовал и по натёртому салом участку. Мы смотрели как он идёт мимо нас и считали полувагоны и платформы.

Диверсия не удалась.

Дома партизан ждали мамы, которые обнаружили пробитые нами бреши в продуктах. А больше всех расстроился Сашкин папа, не найдя привезённое из деревни сало. Впереди были скорые следствие и суд.

Но нам было всё равно - начались каникулы и пришло огромное-преогромное лето. Море было тёплым, песок горячим, а повсюду цвели акации и мы жевали сладковатые гроздья белых соцветий.

Сейчас мальчик Коля преподаёт на кафедре кораблестроения в нашем местном университете. Его коллеги удивляются, когда слышат как старые знакомые зовут Николая Владимировича не по имени, а странной кличкой - Партизан. 

Вот один мой знакомец совершил преступление. Но он его как бы и не совершал.

То есть, он дал взятку, но на самом-то деле ничего никому не давал.

Хотя нет. Взятку он всё-таки дал. Должностному лицу. И это самое должностное лицо эту взятку приняло. И решило дело в пользу моего знакомого.

Но на самом деле он никакую взятку не давал...

Ой, что-то я запутался, давайте-ка по порядку.

Ехали мы на машине. Знакомый - за рулём, а я рядышком. Любуюсь пейзажем и отвлекаю его разговорами от управления.

И тут тормозит нас "гаишник".

Ну, знакомый включает "поворотник", выбирает место для остановки, паркуется и говорит несколько слов, которые не произносит при детях.

Подходит "гаишник":

- Ваше водительское удостоверение!

Знакомый протягивает ему "права". Они у него в такой кожаной обложке-книжечке. "Гаишник" их изучает некоторое время, затем отдаёт и говорит:

- Вы ближний свет включите, согласно правил и будьте внимательнее. Счастливого пути!

Поехали.

Приятель и говорит:

- Какой вежливый сотрудник - просто напомнил про свет, а мог бы и штрафануть!

- Да, - говорю.

- Приятно, что такие люди работают в ГИБДД.

- Да, - говорю.

А через несколько километров знакомый мой лезет в карман, достаёт "права", протягивает их мне и просит:

- А ну, посмотри что там внутри!

Я смотрю.

- Что-что - "права" твои.

- И всё?

- Всё. Больше ничего нет, а что не так-то?

- Да понимаешь, - отвечает знакомый после паузы. - Мне сегодня долг вернули - пятьсот рублей. Ну, я купюру в "права" и засунул. И забыл. Только сейчас вспомнил...

Едем.

- А сколько сейчас штраф за невключённый ближний свет? - спрашиваю.

- Пятьсот рублей, - отвечает знакомый и вздыхает, - Можно было располовинить - двести пятьдесят ему сунуть, эх..!

Вот так и получилось, что взятку он дал, её приняли, но знакомый мой об этом ни сном ни духом.

А раз так, я вот сейчас подумал, то что же получается, а? А получается - кража! Попёр "гаишник" денежку чужую, ему не принадлежащую.

Хотя... Он-то думал, что это ему дают. Что она там лежит и только его и дожидается.

В общем, путаница какая-то! Путаница.

Прихожу я как-то к старшему брату в гости, а там и сынишка его. Племяш мой, значит.

Оболдуй. В прошлом году из армии вернулся.

Брат сидит за монитором, а сынок его премудрости компьютерной обучает:

- Вот, видишь? Веди сюда эту стрелочку... Да не так! Легче-легче!

Брат пыхтит и неумело держит "мышку".

- Во-от! Нажал кнопочку!

- Какую? - спрашивает брат с видом отсталого школьника.

- Ле-ву-ю! Я же тебе показывал сто раз. Нажимай!

Не выходит.

- Да не держи ты её! Нажал и отпустил! Не прижимай, нажал - и бросил!

Брат краснеет и выпячивает губы. Сатанинский аппарат не сдаётся.

Я минут пять смотрю, как племянник гоняет его словно сержант новобранца. Потом не выдерживаю и выхожу на балкон. Покурить.

Племянник выходит вслед за мной.

- Что ты над батей издеваешься, Витёк? - спрашиваю я его. - Ты ему ещё подзатыльник отвесь.

- Не-е, - Витёк улыбается. - Подзатыльник не буду, а погонять - немного погоняю. Это месть. За то, как он меня на машине ездить учил: "Плавно, плавно педаль отпускай! Не бросай сцепление! Что у тебя вместо рук?! Газку, газку-у!!!"

Понятно.

- Витька! - слышим из комнаты. - У меня на экране всё поменялось!

Племянник потирает руки:

- Сейчас приду!