nik.rasov

"Откинувшись" после третьего "ходаря" он решил, что пора начинать новую жизнь. Заняться чем-то серьёзным. На дворе 90-е и только ленивый или глупый не берёт свое.

Для серьёзных занятий нужен серьёзный инструмент. Некоторое время он понаблюдал за заводской проходной и наконец решился. Всё оказалось просто. Он вошёл, поздоровался с женщиной - стрелком ВОХР, потом ударил её в лицо. Из кобуры у охранницы он вытащил тяжёлый, чёрный "Наган". Никто за ним не гнался.

Теперь мы с напарником сидим на тесной кухне "хрущовки". Разговариваем с его матерью. Нет, она не знает где её сын. Нет, не звонил. Нет, она не знает где он может быть. Мы уходим. Собственно, другого и не ожидали. В дверях напарник оборачивается:

- Если увидите его, уговаривайте сдаться. Вы понимаете, что его просто убьют?

Понятно, что такой человек взял ствол не для коллекции. Понятно, что вот-вот он где-нибудь выстрелит. Не надо даже знать про законы сцены и чеховское ружьё. Ищем. Весь город ищет.

Проходит информация о ещё одной связи разыскиваемого. Ребята выезжают в адрес. Два опера и участковый. Никто не верит, что найдут его там. Заезжают на дежурном УАЗике прямо во двор. Это, конечно, не грамотно.

Он в квартире и замечает в окно милицейскую машину. Выходит на лестничную площадку и, видя, что снизу поднимаются, сразу открывает огонь. Опера отвечают. У одного, после первого выстрела, клинит ТТ. Участковый, человек опытный, прихватил с собой укороченный "калашников". Им он и ставит точку, расстреливая полмагазина. Подозреваемый убит наповал, других пострадавших нет.

На всё про всё - меньше двух недель. Освободится из колонии, завладеть оружием и погибнуть в перестрелке. Короткая карьера. Хорошо, никого с собой не забрал.

Витька имел воинскую специальность сапёр и, когда при УВД создали специальное подразделение по разминированию, ушёл из нашего отделения и устроился туда.

Как-то встречаем мы его вечером. Разговариваем, то да сё, а он говорит:

- Пошли ко мне, одну вещь обмоем.

Ну, два раза звать не надо.

Жил он в общаге с блочной системой и одну комнату они оборудовали под отдельную кухню. Заводит он нас туда и показывает - вот! Микроволновая печь.

А на дворе - середина 90-х и мы люди несколько дикие, с маленьким ментовским окладом. К продвинутой кухонной технике непривычные. Витька говорит:

- Родители жены вчера подарили. Заботятся о своей дочке. Давайте, пока её дома нет...

... и достаёт из холодильника запотевшую поллитровку.

Расставляем всё, что нужно на столе и присаживаемся. Витька:

- Я, ребят, сейчас яишенки, яишенки...

Разбивает на специальную тарелку яйца, кидает масло и суёт в это чудо буржуйской техники. Включает - тарелочка вертится, свет внутри горит. Интересно!

- Ну, давайте, мужчины!

- Витёк! Чтоб работала и не ломалась!

И тут эти яйца, мамочки мои, как рванут! Хорошо, что беременных дам среди нас не было...

Витька, говорим, ну куда тебе ещё на разминировании работать? Ты ж на ровном месте чуть целый отдел уголовного розыска не угробил! Ежели у тебя там что по работе будет, то ты предупреждай, чтобы мы из города успели выехать. Морда с тряпок.

В общем, посидели мы, а Витёк, тем временем, печку отмывал. Торопился, пока жена с работы не пришла.

Давным-давно отслужил я честь по чести два года срочной службы и пришёл ко мне дембель.

Увольняться я решил в гражданке и, получив документы, снял форму и надел лёгкий серый костюм-двойку, туфли, да рубашку в мелкую клеточку. Всё, что заботливые родители выслали мне в посылке.

По старинной традиции, недавние сослуживцы выкинули меня за ворота КПП и я пошёл на вокзал. Уходил я в последней партии и все, кто с моих родных краёв, уже давно были дома.

Однако, в поезде встретился мне земляк. Тоже дембель, только из другой части. Я то его приметил потому, что он, в отличии от меня, носил форму. О, что это была за форма! Шеврон ручной работы размером с дорожный знак, погоны - чистое золото! А через грудь аксельбант из витого, белоснежного шнура. Значков на груди - ну, чуть меньше, чем у генсека товарища Брежнева. Орёл!

Я подсел, сказал кто я и дальше время в пути мы коротали вместе. Выяснилось, что мы с одного города, правда из разных районов. Я его спрашиваю:

- Скажи мне, брат, почему ты идёшь на дембель в форме? Кого ты хочешь удивить ею там, в чудесной и сказочной гражданской жизни?

- Всех, - отвечает брат, - всех до одного хочу удивить. А особенно Светку, Таньку, Ленку, Катьку и Илону Сергеевну, что после института преподавала в нашей школе географию и, о жестокая!, отвергла меня, посмеявшись над светлым чувством десятиклассника.

Я, конечно понял и принял его простое, человеческое желание, но червячок сомнения всё-таки точил меня изнутри потихоньку.

А дело вот в чём. Ехали мы домой - в белокаменный город Севастополь. И так как является он главной базой славного Черноморского флота, то удивить там сухопутной формой, пусть даже такой красивой, очень сложно. Вокруг ведь сплошные лихие матросы, да морские офицеры. Я б ещё понял, если б он, к примеру, десантник. А так, нет. Вряд ли.

Но вот уже блеснула в окне родная бухта, прошли мы все шесть тоннелей и поезд встал у перрона. Здравствуйте!

На вокзале я решил пропустить с дороги кружечку пива. Спутнику моему в форме это неудобно, а мне очень даже приятно. Тут мы с ним и расстались. Сижу я в кафешке, потягиваю "симферопольское" и смотрю в окошко на привокзальную площадь. Привыкаю к вольной жизни. И тут вижу, как идёт мой братишка служивый, и как подходит к нему патруль, говорят что-то недолго с ним и уводят его вдаль, под белые рученьки. Вот, думаю, тебе эти дембельские понты боком и вылезли.

А где-то через месяц столкнулся я с ним случайно. На Приморском бульваре. Чем, спрашиваю, у тебя с патрулём дело-то кончилось? Да чем, отвечает, доставили в комендатуру, пожурили за нарушение формы одежды, выдали нитки, иголку, лезвие и заставили приводить всё в уставной порядок. Да ещё внутренний плац им подмёл.

Ну, говорю, это ты ещё легко отделался. Могли бы и "губу" оформить. Да, говорит, могли бы. Хорошо, коменданта на месте не было, а дежурный добрый попался.

И правда - повезло человеку!

Телефонограмма пришла рано утром. Дежурный объявил тревогу.

Эра мобильников ещё не наступила, но схема оповещения отработана. Дежурный звонит на домашние телефоны. Разбуженные сотрудники по дороге в отделение заходят за теми, у кого телефонов нет. Некоторых собирают УАЗиком.

Вскоре в дежурке толпится народ. Участковые, опера, инспекция по делам несовершеннолетних... Все ждут информации. Она пока скупа: в селе соседнего района убита семья местного участкового. Убийца (или убийцы) скрылись.

Позже приходят подробности. Один из сыновей застрелен (предположительно обрез охотничьего ружья), жена и второй сын, подросток, найдены повешенными на трубе отопления. В доме один живой - связанный младший сын, лет четырёх-пяти.

Ещё позже: за селом обнаружено тело участкового. Застрелен. Вывезли машиной за околицу и там убили.

Дальше отработка прилегающих сёл. Кого искать пока не ясно. Проходим все дворы. Опрос. Что видели, что слышали, появлялись ли незнакомцы... Едут и едут автобусы, везут новых работников из города. В одно село, другое, следующее... Это вам не Люксембург. Это бывшие колхозы на тысячи Га. В каждый дом, в каждый двор. Что видели? Что слышали? Идём вслепую. Ручейки информации стекаются на сельский опорный пункт милиции. Там - штаб. Там отфильтровка собранного.

Ничего. Глухо. Настоящий поиск там, где совершенно убийство. Там работают эксперты, ищут следы. Отрабатывают связи участкового. Его близких. Как так получилось, из-за чего? Мотив! Мотив нужен. Может отомстить кто решил? Может сам участковый не причём, а сын куда-то влез? Может..? Версии, версии, версии...

День прошёл. Ничего. Завтра по новой. Спать.

Едут автобусы. Везут. Кто там привык из кабинета не выходить? Паспортный стол? Следаки? Отел дознания? В бой. Всех землю топтать. Что? Подполковник? Давайте по дворам пройдитесь, товарищ старший офицер. Работает спецгруппа из министерства. Дело на личном контроле министра. Глухо.

Почему маленького не убили? Может у убийцы такой же есть? Может, пожалел? Версии, версии, версии...

Всё под гребёнку. Попутно раскрываются старые дела. Заводятся новые. Рапорта. "Обнаружена мастерская по переделке похищенных автомобилей...", "изъято вещество растительного происхождения, по виду напоминающее маковую соломку...", "задержан, находящийся в розыске, по делу о..." Следственные группы на месте. Вещдоки, осмотры, всё сразу оформляется. "Задержанных - в райотдел, бумаги - дежурному следаку в зубы, пусть сразу возбуждает дело и, машину мне, пулей назад."

Граждане обалдев от обилия милиции делятся информацией. Всё складывается в папки, до поры. "Вот ещё, товарищ полковник..."  "Стоп! По делу есть что?"  "Нет."  "Потом. Всё потом."

Второй день. Глухо. Операция приобретает черты войсковой.

На дорогах, трассах - вторые сутки посты ГАИ. Перекрывает всё. "Задержаны в автомобиле, числящимся в угоне..."

Третий день. Глухо. Предположительный список похищенного из дома покойного. Всякая мелочь, и то - не факт. Со слов соседей. Кофеварка. Кофеварка им зачем???

Ещё пару дней и люди устанут. Накал спадёт. Дело медленно начнёт "подвисать".

Телефонограмма. "По подозрению в совершении... разыскиваются... недавно освобождёны из мест лишения свободы... трижды судимый... на левом плече татуировка в виде эполета, на груди свастика, на спине - мишень и надпись "Не промахнись, чекист"...  могут передвигаться на автомашине марки... вооружены... соблюдать осторожность..."

Это уже конкретика. Есть лица. Правда нам это ни о чём не говорит. Клиенты не наши, из соседнего района. Но есть фото, словесные портреты.

Четвёртый день. Что? Взяли?  Где? А-а. На квартире. Без стрельбы. Да, кофеварку изъяли...

Мы по делу прошли краями. Не наш район. Делали чёрную работу, но тоже устали. Отдыхать. Завтра на работу.

Их двое. Один односельчанин убитого. Ранее задерживался им за кражу. Вторично - когда бежал из колонии и вернулся в село. Лет семь прошло. Решил отомстить. Подельник - вообще из другой области. Вместе сидели. Помимо убийства за ними ещё несколько разбоев. Ребята краёв совсем не видели.

Следствие. Суд. Приговор. Смертная казнь ещё не отменена. Исполнение.

В казарме были высокие окна, которые выходили на плац. Сверху они закрывались короткой, горизонтальной шторкой - ламбрекеном. Там-то, в пространстве между рамами, мы и соорудили полочку из фанеры. На неё положили то, что дорого сердцу солдата - шмат слоистого сала. Морозный воздух за стеклом делал из этого хранилища настоящий холодильник, а занавесочка гарантировала полную скрытность.

Старшина роты, мужчина суровый, всяких неуставных предметов и провизии в казарме не терпел. С солдатами был строг, но если видел, что кому-то что-то недодали положенного или не покормили вовремя, поднимал шум и брал сторону подчинённых.

На следующий день полк строится на плацу. Как раз напротив нашей казармы. Комполка посылает куда-то дежурного по части. Тот возвращается. С биноклем. Комполка смотрит в него поверх строя, нам за спину, потом подзывает нашего старшину и что-то увлечённо ему рассказывает. Старшина косится на нас.

Воин! Прикрывая фронт, не забывай про тыл. Весь наш провиант, тщательно замаскированный от посторонних взглядов внутри казармы, оказался прекрасно виден снаружи, через прозрачное, тонкое стекло. Правда, учитывая некоторое расстояние, полковнику пришлось использовать оптику.

После построения роту ожидало увлекательное времяпрепровождение такого рода, с которым служба идёт быстрее.

Участковый потерял пистолет. Ему страна доверила, а он, падла, потерял.

Шёл, говорит, через пустырь, почувствовал себя плохо, упал, потерял сознание, очнулся - ствола нет. Так в рапорте и написал. То есть виноват, но не целиком.  Вернее, целиком, но не полностью.

Дали телефонограммы по всем отделам, ориентировали сотрудников... Наш отделение находилось на другом конце города, от того райотдела, где произошла пропажа. Ну, думаем, откуда пистолету у нас взяться? Ан, нет!

Приходит "человек". Состоял на связи у начальника розыска. И говорит: так мол и так, предложили мне знакомые ребята купить ствол или поспособствовать в его продаже. Человек имел за спиной несколько ходок и слыл специалистом по обделыванию всяких тёмных делишек. Ну, а о том, что он ещё и агент угрозыска - про это общественности знать не обязательно.

Но есть одно "но", говорит человек. Расскажу я вам, товарищи менты, всё как на духу, но только за гонорар в сто американских долларов. А на дворе девяностые годы и вся зарплата оперская меньше этой бумажки. Делаем звонок в проштрафившийся райотдел. Так и так, вроде ваш пистолетик всплыл, высылайте денег. Их начальство, конечно, подсуетилось и требую купюру нам передало, а мы её уже по назначению.

Человечек гонорар отработал на сто процентов. Встретился с любителями короткоствольного оружия на площади, где мы их хорошо рассмотрели. А УВД ещё проявило неслыханную щедрость и выделило в нашу деревню целую бригаду наружного наблюдения. Заботятся, чтобы побыстрее с ЧП разобраться.

Ребята пришли без оружия и трогать мы их не стали. Просто проследили где они живут. Лица, кстати, все оказались знакомыми. Не воры, а так... любители водки попить, не любители поработать. Ну и могут иной раз накуролесить чего по мелочи.

В общем, в тот же день изъяли у них на квартире искомый пистолет. Сразу сверили номера - тот самый! Где, спрашиваем, взяли? На свалке. А в нашем районе как раз был городской полигон по утилизации твёрдых бытовых отходов. Городская свалка если коротко. И ребята туда катались в поисках цветмета и других полезных вещей. Там, говорят, и нашли "Макарова". "Хотели в милицию отнести, да во-от не успели-и..."

То есть пистолет пропал в одном районе и очутился в другом. На свалке. Километров за сорок. Как так?

А вот как. Участковый всё немножко приукрасил. Вернее, полностью придумал историю с обмороком. На самом деле он поругался с женой и эта... гм, женщина, стянула у него табельное оружие и выбросила его в мусорный бак. Отомстила супругу. Бак загрузили в мусоровоз и вывезли на свалку. А там бдительные граждане не прошли мимо столь интересной находки. Такое вот коловращение.

Кое-кому - статью, за незаконное хранение оружия, участковому - билет на гражданку, а нам... Нам руководство райотдела, где произошло ЧП, накрыло стол. Как положено.