Политическая напряженность в Белоруссии не спадает. Противостояние между оппозицией и властью затянулось, и ее накал не спадает: по выходным в Минске проходят уже ставшие традиционными многотысячные демонстрации оппозиции, а власть ведет оборонительные политические бои, периодически пытаясь найти какой-то компромисс с представителями оппозиции. Однако такие попытки заканчиваются новым витком радикализации борьбы за власть в Белоруссии.
Своим мнением о сложившейся политической обстановке в Белоруссии, а также мыслями о том, как должны в дальнейшем развиваться отношения между Россией и Белоруссией, поделился с корреспондентом ИА Красная Весна политолог, доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политических наук Сергей Черняховский.
ИА Красная Весна: Инаугурация Лукашенко проходила в «закрытом режиме». 10 октября состоялась встреча Лукашенко с арестованными представителями оппозиции в СИЗО. Насколько его действия обоснованы?
— С моей точки зрения, правильно вступать в должность президента после разгрома организаторов и участников мятежа в своей стране. Мятеж должен быть подавлен. История знает разные примеры, включая подавление Петром I стрелецкого мятежа или китайский пример — события на площади Тяньаньмэнь.
Россия навязывает Лукашенко путь диалога с агрессором, вместо того, чтобы агрессора уничтожить. Путь диалога — путь к поражению. Диалог с агрессором — смерть противостояния агрессии.
Какой флаг используют противники Лукашенко в своей «кампф»? Флаг белорусских сторонников Гитлера. Они сами выбрали себе свое имя — по этому имени к ним и нужно относиться и поступать с ними так, как белорусские партизаны поступали с гитлеровцами.
Можно по-разному оценивать визит Лукашенко в СИЗО и встречу с арестованными организаторами попытки госпереворота, хотя определенная эстетика в этом была: и предложить диалог, и продемонстрировать, что это делается побеждающей стороной. Но фактом является одно: враг после этой попытки диалога предъявил Лукашенко ультиматум — то есть воспринял его как знак слабости и уступку агрессору.
С врагом не нужно что-то обсуждать — врага нужно уничтожать.
К сожалению, Лукашенко с самого начала сделал ставку на излишнюю мягкость обращения с организаторами попытки переворота и минимизацию жестких мер. Раз так — была некая логика и в проведении закрытой инаугурации: в случае ее открытости оппозиция тут же объявила бы массовую акцию на ее фоне. Надо было бы весь город оцеплять, а путчисты организовывали бы прорывы через оцепление полиции и создавали картинку инаугурации на крови.
Кстати, нечто подобное хотели устроить участники болотного мятежа в 6–7 мая в 2012 году. Смысл заключался в том, чтобы выйти на Болотную площадь и сесть на асфальт, дожидаясь 7 мая, то есть того времени, когда должна была состояться инаугурация Владимира Путина. В этом случае она проходила бы на фоне массовых протестов. После разгонов демонстрантов 6 мая Москва на следующий день была перекрыта, чтобы не допустить провокаций. Собственно говоря, Лукашенко лишил оппозицию возможности подобных ударов по стабильности в стране. Так что, тактически, если иметь в виду, что в стране идет война, и Белоруссия отражает внешнюю агрессию, — наверное, имело смысл провести закрытую инаугурацию.
ИА Красная Весна: А стратегически? Ведь это всего лишь тактический ход, который не позволяет выиграть войну.
— А стратегически надо было сконцентрировать всех мятежников на площадях и уничтожить. Они не являются оппозицией, потому что не соответствуют конституирующим признакам оппозиции. Оппозиция — это те, кто отстаивают альтернативную модель развития страны, а не ставят своей задачей уничтожение ее суверенитета. Те, кто сегодня в Белоруссии выступают против Лукашенко — по сути, мятежники и бандиты, которые хотят разграбить Белоруссию и продать остатки Польше, Прибалтике и США.
Понятно, что одни этот мятеж организовывали, а наивные люди в этом принимали участие. Вы знаете, как-то после 6 мая 2012 года я написал одну-две статьи в защиту Белоусова, который бросил бутылку в полицейского. В своих статьях я возмущался тем, что сажают рядовых участников болотной смуты, а не Навального, Дворковича, Тимакову и других. Но когда я об этом рассказал в группе далеко не самого патриотического вуза, одна из девушек сказала: «За то, что он пришел туда, его уже нужно было посадить». Поэтому те люди, которые выходят на антигосударственные акции — в массе своей не являются злоумышленниками, но они приняли в этом участие. Не все солдаты вермахта были убежденными нацистами — но это не означает, что их не нужно было уничтожать любыми доступными способами. Они решили дать свою энергию злоумышленникам. Они за это должны нести ответственность.
ИА Красная Весна: Прошла инаугурация. Лукашенко удержался у власти. Россия по-прежнему остается главным и стратегическим союзником Белоруссии. В каком ключе должны развиваться отношения Белоруссии и России?
— Наиболее предпочтительный вариант развития — это некий вариант Союзного государства, единого союза двух суверенных государств. Потому что само по себе объединение России и Белоруссии выглядело бы как поглощение Белоруссии Россией. Это и не вполне отвечало бы интересам России, и это вызвало дополнительную протестную волну в Белоруссии.
Во всех постсоветских республиках есть люди, которые ощущают свое единство с Россией, и то, что принято называть русской культурой. Но самый пророссийский грузин не захочет, чтобы его называли русским. Не потому что он против России, а потому что он грузин. И самый союзноориентированный грузин, который хочет воссоединения Грузии и России, — он не захочет, чтобы Грузия стала российской губернией. И так можно сказать про каждую республику. Такие вещи надо учитывать. В республике может быть 20% за союз с Россией; за объединение с Россией, возможно, — 30% и 50% тех, кто за союз с Россией, но без лишения собственной государственности.
Страшный урон нашим позициям на Украине нанесло размахивание триколорами и иконами, которые использовались антимайданом как символами борьбы с бандеризацией Украины. Тогда мне напрямую говорили люди из Киева: «Мы против фашистов и бандеровцев, но зачем идти с вами? Да, черно-красный флаг — флаг бандеровцев, но триколор — флаг власовцев. Это — не наша война — это война деникинцев и петлюровцев».
Знамя Победы должно было стать основным символом сопротивления бандеризации Украины. Это общий святой символ для России и на тот момент Украины. Вообще, дух империи он не в том, чтобы всех унифицировать. Унификация — инструмент национальных государств, а не империй. Унитарные государства так делают, когда люди, проживающие на одной территории, могут сказать: «Мы все французы!», «Мы все турки!» или еще как-нибудь. Империя — это асимметричное объединение многообразия народов, культур и вер.
В Российской империи при всех справедливых и несправедливых ремарках про «тюрьму народов» — многим государствам, входившим в ее состав, предоставлялись широкие права. Финляндия имела свою государственность и свои вооруженные силы. Польша была связана с тем, что царем польским был император Российский. Империя строится так. Сейчас нельзя взять узбека и назвать его русским. Хотя термин русский появился, судя по всему, именно как объединительный термин. Но сейчас это все-таки этнически идентифицирующий термин. В этом смысле объединяющим термином в советское время было такое понятие, как советский народ, который включал в себя все народы Советского Союза. Поэтому нельзя втискивать Белоруссию в состав Российской Федерации.
А вот строить и укреплять Союзное государство можно, и как раз это и нужно делать. Это отвечает стратегическим интересам России в сложившихся условиях. Хотя здесь есть свои проблемы, потому что, по идее, должна быть единая валюта, единый Центробанк. Какой нормальный белорус согласится, чтобы денежную политику его страны регулировала Набиуллина? У нас с Белоруссией все-таки разные социальные политики. Не то чтобы в Белоруссии социализм, но все-таки государство более социально ориентировано, чем Россия. У нас разные экономические основы. Основа Белоруссии — это производительные сектора: сельское хозяйство, промышленность. Основа российской экономики — это сфера услуг и торговля ресурсами. Поэтому простое объединение России и Белоруссии, кроме вреда, вообще ничего не принесет.
ИА Красная Весна: При развитии союзного государства у нас должно быть что-то общее. Что это?
— По идее, вооруженные силы, единая валюта, согласованная международная политика могут быть общими для России и Белоруссии в рамках образования «Союзное государство». Вообще все, что говорил Ленин по этому поводу в своих статьях про Советский Союз актуально до сих пор. Он говорил, что нельзя республику, которая получила независимость, включать в состав Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Нужно сохранять то, что на деле достигли. То есть, сохраняя независимость республик, строить политические, военные и экономические союзы и сохранять общие руководящие роли политической партии. Сейчас же проблема в том, что нет единой политической структуры, которая несла бы смысловой накал для объединения.
В советское время делалось все очень здраво. Да, есть единое государство, есть вместе с этим национальный суверенитет, в каждой республике своя компартия, руководство которой подчиняется единому политическому центру в Москве. То есть пролетариат совершил социалистическую революцию, и на этом держится союз. Кто может выступить против союза победившего пролетариата? Националистическая буржуазия. И тогда это не борьба за независимость, а буржуазно-националистический мятеж. А кто противостоит его организаторам? Рабоче-Крестьянская Красная Армия, ВЧК, ОГПУ, отряды вооруженного пролетариата. И они были способны задавить ядро контрреволюции, которое кроется под национальными знаменами.
Если бы с этих позиций подходили в конце 80-х, то всё тоже было бы понятно, но поскольку этого ничего сделано не было, то встал вопрос: «А чего это мы вместе, с какой стати?»
Эта проблема существует и сейчас, но в силу единой исторической общности народов это соединить сейчас можно, но для этого нужен накаленный проект, который ответил бы на вопрос: «Что мы вместе хотим делать?», «Что мы вместе хотим создать?». На сегодняшний день можно заявить, что мы будем вместе противостоять агрессии умирающего, разлагающегося Запада. Это надо еще политически оформить. Хотя рано или поздно встанет вопрос: «Агрессию отбили, а дальше что?»
ИА Красная Весна: Перед выборами мы наблюдали двусмысленные действия Александра Лукашенко. Создавалось впечатление, что он действует по принципу «и нашим, и вашим». То есть сначала говорит в духе единой судьбы с Россией, а потом, например, дает интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону, где говорит, что за Крым надо воевать.
— Гордону он дал достаточно пророссийское интервью, надо сказать. Другой вопрос, насколько вообще корректно было разговаривать с Гордоном? Но ничего радикально антироссийского он Гордону не сказал.
ИА Красная Весна: А как же слова Лукашенко про Крым, за который надо было воевать?
— На мой взгляд, он очень четко им сказал: «Ребята, чего вы возмущаетесь? Вы отдали Крым? Отдали. Если вы не хотели отдавать, то надо было воевать».
Строго говоря, по моему мнению, в данном случае это был не призыв воевать за Крым, а скорее призыв не врать самим себе. Если ты кого-то или что-то любишь, то ты это не отдашь. А они отдали.
ИА Красная Весна: Можно ли увидеть в действиях Лукашенко в предвыборный период попытку торговаться между Россией и Западом?
— На мой взгляд, там была немножко другая история. Дело в том, что Лукашенко в свое время активно настаивал и выдвигал идею объединения России и Белоруссии. От этого Россия отказалась. На российской элите лежит вина, что объединение России и Белоруссии не состоялось.
ИА Красная Весна: Объединения двух государств в одно или тесная интеграция в рамках «Союзного государства»?
— Первый вариант вообще был в рамках единого союза практически. Лукашенко должен был стать вице-президентом еще при Ельцине. Ельцин был согласен, но Чубайс это дело притормозил.
Потом этот вопрос поднимался второй раз, но Герман Греф и его сторонники воспрепятствовали интеграционному процессу. Если бы этот процесс не остановили, то сейчас Белоруссия уже могла быть частью России.
После этого было выступление Путина, который сказал, что есть два варианта: либо входить одним или несколькими субъектами Федерации, либо развивать отношения как в Евросоюзе.
Тогда была такая позиция: Лукашенко, оставаясь достаточно пророссийским политиком, должен был позиционировать себя независимо в Белоруссии, и отстраивать суверенное государство, что, естественно, должно было привести к созданию белорусской нации, то есть современного государства. Белоруссия выбрала наиболее безопасный для себя вариант, потому что никто не хотел иметь дело с приватизаторами, которые были у власти в России.
Но Лукашенко и не мог позиционировать себя как сателлит России, как ее вассал. Во-первых, это было бы не принято в обществе, во-вторых, это вызвало бы для него осложнения на мировой арене (кто стал бы говорить Белоруссией, позиционируй она себя как вассал России?). В-третьих, я считаю, что Лукашенко был бы более полезен для России как союзник, нежели вассал или сателлит. Позиция Лукашенко в международных спорах была бы позицией независимого государства. И чем больше по каким-то вопросам он мог спорить с Россией, тем весомее была бы его позиция за Россию на международном уровне. Поэтому Лукашенко для нас полезен как союзник, который учитывает наши стратегические интересы в мире.
В этом смысле многовекторность Лукашенко и его частичный союз с Западом необходим был для того, чтобы подтвердить независимость Белоруссии от России. Лукашенко объяснял своему электорату, что «голосуя за меня, вы выбираете не марионетку Кремля. Вы избираете независимого политика». В этом отношении политика Лукашенко была абсолютно правильной.
А что касается всякого рода возмущений наших определенных кругов, возмущающихся, что Лукашенко сказал что-то не так, или тем, что он не выслал послов тех стран, которые его не признали, — не россиянам твердить такие вещи. К России тем более можно адресовать аналогичные упреки: Россия что, выслала послов государств, не признавших воссоединение Крыма… Россия, кстати, боится Сбербанк в Крыму открывать. Власть и бизнес России поставляют горючее для танков бандеровских корпусов до сих пор. Упрекают в том, что это делает Белоруссия, но поставляет-то Россия и не только через Белоруссию. Как сказал в свое время Лавров: «Россия не может быть более просербской страной, чем сама Сербия». Лукашенко не может быть более пророссийским, чем сама Россия.
У России было бы больше союзников, займи она позицию последовательного противостояния США и стояла насмерть, не сходя с этого пути. А для многих непонятно, в какой ситуации находится Россия: борется с агрессией США и Запада или с ними торгуется?
Белорусы смотрят на политику России и тоже этого не понимают. Да и многие западные страны, которые потенциально готовы встать на сторону России, находятся в недоумении: «Вот мы сейчас порвем все отношения с Западом, вступим в блоковое объединение с Россией. А Россия возьмет и помирится с США. И что дальше? Нас просто так обратно не возьмут. А еще США потребует, чтобы Россия нас сдала». Вот чего боятся и многие европейские лидеры — и тем более Лукашенко, больше всего. Этого боятся и другие главы постсоветских государств.
Почему в России не пресекается деятельность прозападного лобби? Почему эти люди занимают места в правительстве? Давайте посмотрим, на кого американцы наложили персональные санкции после 2014 года, а на кого не наложили. Разве руководители российского экономического блока под санкциями… Поэтому вопросов к нашей элите слишком много. И непонятно, как в этих условиях можно объединяться с Россией против яростно атакующего Запада.
ИА Красная Весна: После инаугурации Лукашенко можно ли считать, что он победил в этом политическом кризисе?
—Это не кризис. Это — агрессия. И она не прекратится в один момент, если Лукашенко не перестанет играть в мягкость и не перейдет к активным и агрессивным действиям в отношении тех, кто пытается его свергнуть. Либо надо уметь гасить эти волны и обращать своих противников в своих сторонников, а если это невозможно — надо уничтожать.
В Белоруссии идут позиционные бои, где Лукашенко, к сожалению, держит стратегическую оборону. И не переходит в наступление. Против него ведутся не очень активные, но изматывающие атаки, без перехода в решающее наступление. Возможно, Лукашенко ждет решающего наступления врага, чтобы на него ответить.
