ZoyaKandik

- Очень мило, - сказал он. – И, главное, правдоподобно. А вам не приходило в голову, сэр Роджер, что у Боба могли быть и другие причины для бегства?

Я внимательно посмотрел на него: Ласт изменился со вчерашнего дня. Нет, он был вежлив, говорил мне «сэр», но слышалась в его тоне некоторая дерзость, я бы сказал – готовность к неповиновению. В движениях сквозила скрытая нервозность, словно капитан решался и всё никак не мог решиться на что-то.

Как хорошо, что у меня есть мой Джордж!

- Что вы имеете в виду? – спросил я.

- Всё очень просто. Давайте смотреть правде в глаза – мы понятия не имеем, куда же нас занесло. Это или необитаемая, или малонаселенная область Галактики. Пограничье, понимаете? И даже если здесь есть люди, они живут по своим законам.

- Пираты? – ахнул я.

- Пираты, - мрачно согласился капитан. – Контрабандисты. Беглые преступники. Искатели приключений. Одним словом, всякий сброд. Наш приятель Боб может быть из их числа. Натолкнувшись на нас, он урвал свой кусок пирога и быстренько смылся, чтобы не участвовать в грядущих разборках. И даже если кто-то в данный момент спешит к нам, то это не спасатели, а бандиты.

Я схватился за сердце.

- Боже мой, и что же нам делать?

- Сдаваться на милость победителя, - всё так же мрачно ответил капитан и скрипнул зубами. – Без вариантов. Сражаться с целой бандой отморозков мы не в состоянии. Будем надеяться, что они пощадят нас… вас-то, во всяком случае, точно – глупо резать курицу, несущую золотые яйца. Так что мой вам совет, сэр Роджер: когда здесь начнется заварушка, сидите тихо и не геройствуйте. Тогда у вас будет шанс успеть сказать бандитам, что вы миллионер. Этим вы сохраните свою жизнь.

- Наши жизни, - поправил я. – Неужели вы думаете, что я буду спасать свою драгоценную шкуру за ваш счет? Нет уж, мы спасемся все вместе. Даже если это будет мне стоить всего моего состояния!

Капитан криво улыбнулся:

- Полагаю, бандиты избавят вас от таких расходов, - глухо проговорил он. – Полагаю, нас сразу пристрелят… увидят форму и пристрелят, просто для острастки… чтобы сделать выживших более сговорчивыми. Обычная, знаете ли, практика.

Когда-то, в далекой молодости, я сталкивался с подобными типами. Поэтому знал, что в словах капитана правды больше, чем мне хотелось бы. Скорее всего, мы все погибнем. Но даже если я выживу, если эти негодяи отпустят меня в обмен на деньги, смерть моей команды тяжелым грузом ляжет на мою совесть.

- Господи! – с отчаянием воскликнул я. – За что нам всё это? Почему так произошло? Я не понимаю!

Капитан и А’Пойк переглянулсь, и помощник еле заметно пожал плечами.

- Сэр Роджер, мне нужно кое-что обсудить с вами, - решительно объявил капитан. - У меня появились кое-какие соображения по поводу происходящего здесь, на корабле. Если можно, наедине.

И Ласт выразительно покосился на Джорджа. Тот, устроившись за маленьким столиком в углу гостиной, полировал столовое серебро. Он был так поглощен этим занятием, что ни на что не обращал внимания. Но я знал, что это лишь видимость – случись что, и услужливый дворецкий мгновенно превратится в умелого телохранителя, в беспощадного бойца, бог знает ещё в кого! И Ласт это тоже знал.

- Скажите, а ваш помощник в курсе ваших, так сказать, соображений? – поинтересовался я.

- Разумеется, - несколько высокомерно ответил капитан. – И полностью со мной согласен.

По виду А'Пойка нельзя было сказать, что он так уж безоговорочно разделяет идеи капитана; скорее, он был смущен и растерян.

- Значит, Джордж тоже должен услышать всё, что вы скажете, - объявил я. – Раз уж мы все оказались в одной лодке, это будет только справедливо. Джордж! – повысил я голос. – Брось это чертово серебро, возьми коньяк и присоединяйся к нам!

- Слушаюсь, сэр.

Пока Джордж выполнял моё приказание, капитан следил за ним с откровенной неприязнью. Взгляд его стал тяжелым, челюсть выдвинулась вперед; он словно бы заранее готовился к драке, и у меня заныло в груди – я терпеть не могу всяческих конфликтов и разногласий. Мне кажется, что в ситуации, когда нам всем грозит смертельная опасность, мы должны как-то сплотиться, поддерживать друг друга, отбросив соображения личного порядка. Увы! Весь мой жизненный опыт говорил, что такое возможно только в поучительных книгах для детей.

- Итак, капитан, что вы хотели мне сказать? – спросил я, когда Джордж, разлив по бокалам коньяк, занял своё место справа от меня. Как раз между мною и капитаном. И мне пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем Ласт оторвал взгляд от дворецкого и соблаговолил обратить внимание на своего работодателя.

- Что я хотел сказать? – переспросил он и в растерянности потер лоб. – Ах, да! Сэр Роджер, я тщательно проанализировал все неполадки. И пришел к выводу, что это не совпадения, не цепь случайностей. Это – чья-то целенаправленная злая воля. Вы понимаете? Если говорить прямо - это диверсия, сэр Роджер!

Понадобилось не меньше минуты, прежде чем смысл его слов дошел до меня.

- Нет! – воскликнул я, в безмерном удивлении глядя на капитана. – Какая чушь!

- Да, - отрезал Ласт. – Будь вы пилотом или техником, я бы мигом доказал вам, что я прав. Но вы не специалист, вы не поймете. Поэтому просто поверьте мне: на корабле произошла диверсия и направлена она против вас! – и он картинно выбросил руку в мою сторону.

Это было так неожиданно, что я вздрогнул. Бредовая идея капитана странным образом совпала с моими собственными недавними ощущениями, и меня мороз продрал по коже. Потому что одно дело – расшалившиеся нервы глубокого старика, и совсем другое – взвешенное мнение высококлассного профессионала. И всё же я до последнего сопротивлялся очевидному и даже нашел в себе силы усмехнуться непослушными губами.

- Ну-ну, - изо всех сил стараясь казаться ироничным, сказал я. – Вы не преувеличиваете, мой дорогой Ласт? С чего вы вообще взяли, что это диверсия, и что цель злоумышленника именно я? Не слишком ли сложно задумано?

Капитан подался вперед и пристально посмотрел мне в лицо.

- Бабочка, - многозначительно произнес он. - Как вы её назвали? Золотистый махаон, кажется? Ведь это что-то значит для вас. Я прав? Я видел вас в тот момент, вы были потрясены.

Я и сейчас был потрясен проницательностью этого недалекого, как я думал, служаки.

- Да, - хрипло сказал я и откашлялся. – Да, капитан, вы правы.

Я больше не мог сопротивляться, воспоминания нахлынули на меня, накрыли с головой, и я вновь очутился там, где был больше тридцати лет назад.

… Я видел девушку с татуировкой бабочки на спине, совсем юную, влюбленную, отважную. Я видел заброшенную орбитальную станцию – воздуха в ней оставалось едва ли на пару дней, и я знал, понимал с беспощадной ясностью, что никто, даже сам господь бог, не успеет прийти на помощь моему Махаону...

- Она умерла? – хмурясь, спросил капитан.

- Да, - борясь со слезами, прошептал я.

… Мой вечный ночной кошмар: умирающая девушка, хватая остатки воздуха посиневшими губами, сквозь кровавый туман, застилающий её глаза, с отчаянной надеждой всматривается в черноту космоса… Этой ране не суждено затянуться; эта боль останется со мной до конца жизни…

- Скажите, сэр Роджер, есть кто-нибудь, кто бы винил вас в её смерти? Кто захотел бы отомстить?

- Пожалуй, есть. Точнее, был. Но он умер… уже давно…

- Вы уверены?

- Да. Я ничего не слышал о нём с тех самых пор.

- Это ничего не значит! – капитан был настойчив до бесцеремонности. – Он мог выжить и затаиться…

- На тридцать лет? – вспылил я. – Не будьте дураком, Ласт! Это же не слюнявая мелодрама, это жизнь! Кроме того, я знаю этого человека – останься он в живых, мы бы с вами сейчас не разговаривали! Он был не из тех, кто откладывает дела в долгий ящик.

- Хорошо, - не сдавался настырный капитан. – Пусть не он. Пусть ещё кто-нибудь.

- Нет, - устало сказал я. – То старое дело касалось лишь нас троих. Больше никто ничего не знал.

- А родные девушки? Отец? Братья?

- У неё не было родных, она воспитывалась в приюте… Послушайте, капитан, я же вижу, куда вы клоните. Вы вбили себе в голову, что катастрофы на борту как-то связаны со мной, и теперь ищете этому доказательства. Вы думаете, что таинственный мститель из прошлого среди нас – здесь и сейчас. Ладно, пусть, хотя это попахивает откровенным бредом. Но скажите, в таком случае, кого вы подозреваете? Постойте, дайте я сам угадаю! Вы подозреваете моего Джорджа?

- Браво! – капитан склонился передо мной в шутовском поклоне. – Отдаю должное вашей проницательности, сэр Роджер.

- Это точно ваш дворецкий, - подал голос А’Пойк. - Больше некому.

Я рассмеялся. Вполне искренне, хотя ситуация вовсе не располагала к веселью: мой бравый капитан явно сошел с ума, да ещё заразил своим сумасшествием А’Пойка – вон, сидит, кивает с мрачным видом.

- Чушь!

- Ну почему же? – ласково спросил капитан. – Давайте рассуждать логически: мы с вами, сэр Роджер, знакомы уже семь лет. Втроём мы прошли немало парсеков. И всегда всё было нормально, я бы сказал – безупречно. Но стоило появиться на борту вашем Джорджу, как всё пошло в разнос! Причем, учтите, я не утверждаю, что Джордж лично как-то связан с той историей… но бабочку подарил вам именно он! Только, ради бога, не говорите, что это просто совпадение! Кто-то хочет вас прикончить, сэр, а мы с А’Пойком просто оказались не в том месте и не в то время. Выражаясь языком военных, мы – сопутствующие потери. И нас это не устраивает, сэр! Мы хотим разобраться! Сэр.

Я потихоньку начинал злиться. В его словах была логика, определенно была. И я бы без колебаний поверил его словам, если бы не знал то, что знаю. Да, я имел прямое отношение к неполадкам на корабле, честно признаюсь. Но раскрывать свой маленький секрет я не собирался. Во всяком случае, пока. Тем более, что этот мой секрет был вполне невинен и ничем серьезным нам не угрожал. Поэтому я посчитал нужным вступиться за огульно оклеветанного Джорджа.

- Это всё ваши инсинуации, - сказал я сдержанно. – Во-первых, если бы Джорджу было угодно прикончить меня, как вы выражаетесь, он бы выбрал способ попроще. Поверьте, капитан, у него для этого была масса возможностей. Во-вторых… Вот вы его фактически обвинили во вредительстве. Но как физически он мог это проделать? Ведь он всё время был у меня на глазах! Все эти дни!

- И ночи? – самым невинным тоном осведомился капитан.

Возразить на это мне было нечего, и я только вздохнул. В самом деле, откуда я знаю, чем занимается мой дворецкий по ночам? Спит, как положено честному человеку? Или, злодей этакий, крадется под покровом темноты в ходовой отсек, чтобы вывести из строя жизненно важный узел?

- Нет! – с силой сказал я. – Нет, я не верю! Это полная ерунда! Ваша больная фантазия! Как вы не понимаете? Он же и свою жизнь подвергает опасности! Чтобы мстить так изощренно, нужно быть маньяком. Психически больным человеком.

- Так он и есть маньяк, - буркнул А’Пойк. – Настоящий псих. Мы тут все на ушах стоим, а он – посмотрите – само спокойствие.

Это правда – Джордж и в самом деле был удивительно спокоен. Казалось, все эти обвинения его нисколько не трогают, словно речь идет о ком-то постороннем. Я почувствовал раздражение. Истукан! Болван каменный! Хоть бы слово в свою защиту сказал, хоть бы возмутился для порядку! Нет, сидит, пялится в стену… а я его защищай!

- Как бы то ни было, сэр Роджер, я считаю нужным посадить вашего дворецкого под арест, - заявил капитан. – Мне так будет спокойнее. И, сдается мне, как только он будет заперт в своей каюте, мы сможем быстро устранить неполадки. Готов биться об заклад на своё годовое жалованье, так и будет! Так что лучше не мешайте мне, я всё равно сделаю, как решил.

- А я помогу, - вставил А’Пойк и воинственно выпятил подбородок.

- Да это же бунт! – с удивлением воскликнул я.

- Нет, сэр, это самооборона. Или, если хотите, защита вашей драгоценной жизни. Что входит в мои прямые обязанности.

- В принципе, за такое увольняют, - задумчиво сказал я.

- Это пожалуйста, - согласился капитан. – Это как вам будет угодно. Только моя отставка ничего не изменит. Даже наоборот, вы мне руки развяжете. – Он вдруг оживился. – Между прочим, прекрасная идея, сэр! Прошу вас, увольте меня!

- И меня, - встрепенулся А’Пойк. – Надоела эта служба до чертиков. Хочется свободным человеком помереть.

Я растерялся, самым позорным образом. И беспомощно посмотрел на Джорджа – тот, как всегда, был сама невозмутимость.

- Я пойду под арест, если вы прикажете, сэр Роджер. Но только при одном условии – вы будете со мной рядом. Иначе я не смогу обеспечить вашу безопасность.

Капитан осклабился.

- Сдается мне, что твой дорогой хозяин будет в большей безопасности, если окажется как можно дальше от тебя… Хватит болтать! Встал! Быстро! Руки за голову!

В руке капитана вдруг оказался парализатор. Штатный, положенный ему по должности, маломощный… но если всадить все заряды в голову человека, то ему, этому человеку, не поздоровится. Инсульт, как минимум, и то если медики успеют вовремя.

Я понял, что сейчас произойдет. Я ужаснулся. Вот только убийства мне тут не хватало!

- Постойте, капитан, - торопливо заговорил я, пытаясь выбраться из глубокого кресла, но капитан меня не слушал.

- Ну? - сказал он, не отрывая взгляда от Джорджа.

Ласт медленно поднялся. А’Пойк вскочил. А Джордж… не знаю, как это описать, но он словно бы перелился из одного положения в другое. Во всяком случае, его движения я не уловил: вот только что мой дворецкий расслабленно сидел на стуле, а вот он уже стоит, всё такой же расслабленный, спокойный, но за этим обманчивым спокойствием скрывается готовность убивать.

- Лакей, - почти ласково сказал капитан. – Лакейская душонка. Как же ты меня достал! С каким удовольствием я всажу заряд в твою пустую башку! Только дай повод.

Я, наконец, выбрался из кресла, оттолкнул Джорджа (с таким же успехом можно было толкать скалу, но Джордж из вежливости сделал шаг в сторону) и встал между ним и парализатором.

- Подождите, Ласт, - быстро заговорил я. – Послушайте. Я хочу кое-что вам сказать… признаться кое в чем…

- Ну? – сказал капитан. Черный зрачок дула сместился вслед за Джорджем. – Только покороче, ради бога. Терпеть не могу пустую болтовню… А’Пойк, отойдите, я не хочу зацепить вас.

Я глубоко вздохнул. Я собрал в кулак всю свою волю. Я сделал шаг вперед и уперся лбом в парализатор.

- Это не Джордж, - сказал я, и голос у меня предательски дрогнул. – Это я.

- Что – вы? – с раздражением спросил капитан.

- Ну, вот это всё, - я широко развел руками. – Корабль, неполадки… и то, что мы сбились с курса… Это сделал я.

Капитан отступил на шаг, с безмерным удивлением глядя на меня.

- Вы сошли с ума? – осведомился он. – Перенервничали, да? Может, укольчик для успокоения?

- Это сделал я. Вы сядьте, капитан. Можете держать Джорджа на прицеле, но сядьте. И я вам всё объясню.

Нелегко мне было признаваться; нелегко и… стыдно, что ли? Да, пожалуй я испытывал стыд: за обман, за неудавшийся розыгрыш, за то, что водил за нос свою команду… И впервые подумал о том, что слово «скучно» вряд ли может послужить оправданием моих действий в глазах этих людей.

Да, в какой-то момент мне стало скучно. Я – старый, многое повидавший и многое переживший человек; моя биография, найдись подходящий писатель, читалась бы как захватывающий приключенческий роман. Но когда тебе за семьдесят, немощная плоть смиряет порывы всё еще молодой души. Моя жизнь стала пресной, как диетическая кашка, а мне хотелось мяса – парного, с кровью! Это не мой образ, я вычитал его у какого-то древнего писателя, но я с восторгом подписываюсь под каждым его словом! Увы! Хищник состарился, зрение потеряло остроту, клыки выкрошились, и всё, что ему осталось, это протертый фарш воспоминаний. А мне страстно хотелось вновь ощутить остроту жизни, насладиться каждым её мгновением! Вернуть молодость, хоть ненадолго.

Вы не подумайте, что я оправдываюсь – лорд Грант не унизится до оправданий даже перед лицом смерти! Я просто объясняю, как случилось, что я задумал, срежиссировал и поставил этот маленький спектакль под названием «Катастрофа на борту «Королевы мира». Разумеется, мне помогали: и профессиональные сценаристы, и целая команда инженеров, в задачу которых входило организовать на яхте череду неожиданных, неприятных, но абсолютно безопасных аварий, включая «поломку» гипердвигателя.

… Кстати, все было проделано хоть и в большом секрете, но совершенно легально, по договору с киноконцерном «Линза» (между прочим, эти акулы бизнеса навязали мне совершенно кабальные условия – я должен был написать книгу о нашем путешествии)…

Ещё раз кстати: сценарий, хоть и был тщательно продуман, всё же оставлял свободу маневра, огромное поле для импровизаций. Ну а как иначе, если «актеры» даже не подозревают, что играют назначенные им роли?

Когда всё было готово, мне оставалось лишь занять своё место в затемненной ложе и наслаждаться изысканным зрелищем: кипением страстей, проявлениями подлости и благородства… борьбой за жизнь, в конце концов! Невидимый устроитель, я время от времени направлял, подталкивал и корректировал действия своих «актеров» - незаметно, аккуратно, стараясь ничем не нарушить естественный ход событий. И мне это удалось! Во всяком случае, некоторые повороты сюжета были неожиданностью даже для меня. Например, поведение Боба. Оно меня удивило и, если честно, обеспокоило. Но поскольку Молли была в полной безопасности (небось, нежится сейчас на пляже роскошного отеля, поглощает фрукты тоннами!), я решил не заострять на этом внимания, списав всё на импровизацию талантливого актера, вжившегося в роль.

Я бы ни за что не прервал этот увлекательный спектакль, но сейчас речь шла о жизни человека! А убийство в мои планы не входило. Вот и пришлось раскрыть карты.

- Вот как? – недобро усмехаясь, проговорил капитан, когда я закончил свою исповедь. Глаза его сузились, каждая черточка лица дышала презрением. – Вы, значит, развлекались. А мы-то, дураки… Будь вы помоложе, я бы набил вам морду. Но об такого старого сморчка не хочется пачкать руки… Вы что-то там говорили об увольнении? Нет, сэр Роджер, вы меня не уволите! Я сам подаю в отставку!

С этими словами Ласт сорвал с себя погоны и бросил их на пол. Следом за капитанскими на пол полетели погоны помощника.

- Сволочь, - с отвращением сказал А’Пойк и сплюнул.

Я только вздохнул. По-своему, они были правы, эти честные прямодушные трудяги Космоса. И имели полное право презирать скучающего толстосума, возомнившего о себе невесть что. Но в глубине души я был доволен: ведь шоу, что ни говорите, продолжалось! Что с того, что актерам стал известен замысел режиссера? Их роли это никак не отменяет!

Так даже интереснее, подумал я.

- Полагаю, наш рейс подошел к концу, - холодно сказал Ласт. – Уверен, вы предусмотрели и такой вариант. Так что приводите корабль в порядок – мы летим домой.

Я вздохнул и вынул из-за пазухи ключ-карту на цепочке.

- Пойдемте.

В полном молчании мы проследовали в рубку. Там я вставил ключ в щель приёмника, дождался, когда на дисплее появится командная строка и ввел свой личный код. Этот код отменял все предыдущие изменения и передавал управление на пульт. Заработает гиперсвязь, навигатор определит наши координаты, и случится это через три секунды… две… одну…

- Не понял! – громко сказал я.

Я вынул ключ, вставил его снова и повторно набрал код. Ничего не произошло, и я похолодел. Вот к такому я точно не был готов! Черт возьми, неужели эти идиоты инженеры перестарались, и мой корабль по-настоящему выведен из строя?! Нет, этого просто не может быть!

- Что, старик, не получается? – ласково спросил капитан… то есть, уже не капитан, а цивильное лицо мистер Ласт. – А ты постарайся, старикашечка! Ты ведь постараешься, правда?

В бок мне уперлось дуло парализатора. Я не успел даже испугаться, как Ласт с воплем отлетел в сторону, а парализатор оказался в руках моего дворецкого.

- Сволочь! – орал Ласт, корчась на полу. – Гад! Ты мне руку сломал!

Бледный А’Пойк вжимался в стену, с ужасом глядя на Джорджа.

- Я лишь выполнял свой долг, - невозмутимо сказал Джордж. – Так же хочу заметить, мистер Ласт, что рука у вас не сломана, а всего лишь выбиты пальцы. Если сэр Роджер не против, я могу вправить их – оказание первой медицинской помощи входит в мои обязанности.

- Иди к черту, - прохрипел Ласт. Он кое-как поднялся и теперь держал поврежденную руку перед собой: кисть распухала на глазах, и из неё, как из резиновой перчатки, во все стороны торчали пальцы. – Я лучше сдохну.

- Лучше обратитесь в медпункт, - посоветовал Джордж, и это неожиданное проявление юмора у моего бесстрастного дворецкого так поразило меня, что я на секунду забыл обо всех наших бедах.

Грязно ругаясь, Ласт покинул рубку. А’Пойк двинулся было следом, но не пороге обернулся и внимательно посмотрел на меня. Взгляды наши встретились.

- Клянусь! – с жаром воскликнул я, прижимая руки к груди. – Клянусь всем святым – я тут ни при чем! Я понятия не имею, почему мой код не прошел! Прошу вас, верьте мне!

Наверное, что-то такое было в моем лице, потому что А’Пойк, чуть помедлив, кивнул.

- Я вам верю, сэр Роджер. Но тогда всё ещё хуже, чем мы думаем.

… Остаток вечера я дремал над бокалом коньяка и слушал разговоры экипажа. Надо сказать, трудились они, как черти, включая прощелыгу Боба: чего-то там рассчитывали, корректировали, сходились и расходились вновь. И ругались так, что у портовых грузчиков уши бы покраснели, так что я получил истинное удовольствие. И лишь когда результат их удовлетворил, когда они распрощались с Бобом до завтра, я услышал самое интересное.

- Ну? – нетерпеливо спросил Ласт. – Нашел?

- Нет, - со злостью ответил А’Пойнк. – Все прошерстил, вплоть до самого маленького винтика, нигде её нет, проклятущей!

- Её может и не быть в реестре, - сказал Ласт, и кресло заскрипело под его тяжестью. – Предположим, она идет как элемент жизнеобеспечения корабля под номером такой-то. Или просто как груз. Надо ориентироваться на габариты. Вряд ли эта штука идет в разобранном виде, старик просто не сумеет её собрать.

- А я вот всё думаю, вдруг её и в самом деле нет? – задумчиво протянул А’Пойк.

- Она есть, - отрезал Ласт. – Девчонка – абсолютная дура, поэтому не умеет врать. А я лично её расспросил – старик точно хотел отдать ей свою капсулу. Придется искать самим: ручками, глазками. Такой здоровый агрегат мы просто не сможем пропустить. Начнём, пожалуй, прямо завтра.

- Завтра так завтра, - согласился А’Пойк и зевнул. – А сейчас, ради бога, пойдем уже спать. Я просто с ног валюсь от усталости, даже есть не хочу.

- А я бы перекусил. И выпил. У старика отличная выпивка.

Я отключил прослушку и грустно улыбнулся. Истинно сказано: не делай добра, не получишь зла! Я пожалел несчастную испуганную девочку, рассказал ей о капсуле гибернации… просто чтобы успокоить бедняжку… а вот теперь двое бравых космолетчика собираются обыскать корабль от бака до кормы. Мой, между прочим, корабль! Находясь, между прочим, у меня на службе! Глупцы! Неужели они не понимают, что будь у меня такая капсула, она была бы настроена лично под меня!

Но их ждет сюрприз, с некоторым злорадством подумал я. Большой сюрприз! И не сказать, чтобы прям приятный.

- Люди так глупы… и так доверчивы, - прошептал я.

- В большинстве своем, сэр, - согласился Джордж. – Но вам не стоит волноваться пока я рядом.

Иногда, глядя на Джорджа, я жалею о канувших в лету временах рабства. И не потому, что я скряга – такой слуга стоит любых денег, которые только запросит! Просто рабство лишает человека возможности уйти от своего хозяина.

Перед тем, как уснуть, я активировал свой маленький цилиндрик. Квазиметалл ощетинился усиками, они оплели кожу, проникли в мышцы, слились с нервами. Это было неприятно, даже болезненно, но дело того стоило. Теперь оружие можно было отобрать у меня, только отрубив мне руку.

Завтрашний день, по моему мнению, предстоял не просто трудный, а жаркий. И я всего-навсего хотел повысить свои шансы. Мне, старику, это простительно.

День седьмой

Вот теперь корабль Боба был действительно виден – черная черточка на черном фоне космоса. Звучит глупо, но именно так это и выглядело.

- Тысяча девятьсот с небольшим метров, - сказал капитан. – Нормально. Минут через десять он будет на нужной дистанции, и можно начинать эвакуацию. Мисс Молли готова?

- Да, - коротко ответил я, не вдаваясь в подробности.

- Как бы она не заартачилась в последний момент, - озабоченно сказал А’Пойк.

Ему предстояло вывести Молли наружу и закрепить на её скафандре фал с магнитным захватом, так что его опасения я понимал – женщины, если они не в себе, могут быть опасней дикой разъяренной кошки.

- Обязательно заартачится, - буркнул капитан. – Я этих баб… в смысле, девушек… знаю. Если они не наш брат космолетчик, жди неприятностей.

А’Пойк задумчиво потер свой правый кулак. Я поспешил вмешаться и рассказал про снотворное.

- Отличный план! – воскликнул А’Пойк с явным облегчением. – Это вы здорово придумали, сэр Роджер, мне бы такое и в голову не пришло!

Я не стал уточнять, что план этот не мой, а моего дворецкого. Джордж тоже промолчал, так что вся сомнительная слава досталась мне. Чувствовать себя умным парнем было приятно, а коварным злодеем – нет. Но я утешал себя мыслью, что это послужит нашему общему делу и пойдет на пользу Молли. Во всяком случае, она будет избавлена от неприятных ощущений.

Потом с нами связался Боб, чтобы еще раз уточнить детали предстоящей операции. Он был все так же небрит, но хотя бы причесан и вообще выглядел гораздо приличнее, чем накануне.

- Значит, так, - сказал он. – Первая идет девушка. С ней отправляются деньги и выпивка. Правильно?

- Да, - утомленно отозвался капитан.

- Нет, - твердо ответил я.

Боб сперва удивился, потом растерялся, а потом разозлился. Немного неискренне, я бы сказал, словно он не испытывал, а только изображал злость.

- Это что еще за новости? – прорычал он. – Шутки шутить со мной вздумал, сморчок ты старый?

- Я не отправлю мисс Молли с деньгами, - заявил я. – Вы за один раз получите всё: и девушку, и деньги, и выпивку. И что вас будет удерживать здесь тогда?

- А что меня удерживает сейчас? – возразил Боб. – Я, между прочим, могу в любой момент развернуться и отправиться дальше по своим делам. А когда доберусь до цивилизации, так уж и быть, сообщу кому надо о вашем бедственном положении. Ну и координаты примерные дам, а как же. Конечно, премия будет пожиже, ну так мне много и не надо.

На самом деле, Боб блефовал, и знал, что я это знаю. Дело зашло уже так далеко, что отказаться от сделки он не мог. Едва нас спасут, мы сразу предъявим Бобу обвинение в вымогательстве, в оставлении в опасности и много ещё чего всякого, уж мои адвокаты найдут, где порезвиться. Никуда о нас не сообщать? Тоже не вариант – а вдруг мы все-таки починим связь или на нас наткнется еще один бродяга, более сговорчивый, чем Боб? Тогда ему грозит пожизненная каторга, ведь мы молчать не будем. Так что у Боба, по сути, было всего два варианта – или идти на компромисс с нами, или расстрелять мою яхту вместе с экипажем и пассажирами. Так я ему всё и объяснил, добавив, что уничтожить такое превосходно защищенное судно будет очень непросто.

- Не собирался я вас убивать, - возмутился Боб. – Я руки кровью не пачкал и начинать не собираюсь. Ладно, лорд-как-тебя-там, давай так: половина груза идет с девчонкой, половина – с тобой. Но чтоб без глупостей, ясно?

- Никаких глупостей, - согласился я, - только одно маленькое дополнение. Дело в том, что девушка не сможет сама прицепить фал как надо. Я не вру, она действительно ни разу не была в открытом космосе. Она может элементарно запаниковать и не справиться. Так что наружу с ней должен кто-то выйти. Предлагаю помощника капитана.

- Ладно, - поразмыслив, неохотно согласился Боб. – Так и вправду будет лучше. Но только смотри мне! Шлепну любого, кого увижу в скафандре вместо девчонки! Хотя и не хочу этого.

На том и порешили. Конечно, я бы мог отправиться вместо Молли – с моим оружием у меня были неплохие шансы расправиться с Бобом. Но, во-первых, я тоже не хотел убивать. А, во-вторых, ну застрелю я Боба, ну захвачу его корабль… не корабль, а настоящая развалина, судя по всему, и неизвестно, как я с ним управлюсь. Да и не в этом даже дело, нашлось бы, кому управиться, только вот куда лететь прикажете? Координат-то никто из нас, кроме Боба не знает! Скажете, лоция, мол, навигатор, мол. Ну, правильно, есть такие полезные штуки. Только что, я контрабандистов на своем веку не видел? Знаю я их! Они журнал вычислений стирают каждый раз после гиперпрыжка, а все координаты в голове держат. Обычная, знаете ли, практика.

И потом, я действительно не хотел убивать. Я старый человек, мне и прошлых грехов хватит.

Под бдительным оком Боба я разделил груз на две равные части; одну из них, включая десять бутылок недорогого (по моим меркам) вина, сложил в герметичный контейнер.

- Ну, как-то так, - сказал я.

- Хорошо, - буркнул Боб. – Жду вас. Как наружу выйдете, маякните.

И отключился. А’Пойк пошел готовить скафандры, а я – готовить Молли: и морально, и физически. Девочка держалась молодцом, хотя и отчаянно трусила. Я рассказал ей о предстоящей «стыковке»: она наденет скафандр и с помощью А’Пойка, который тоже будет в скафандре, спокойно и без проблем перейдет на корабль Боба со своей частью премии. А через несколько минут и я следом за ней. Я старался подбирать самые обтекаемые слова, самую успокаивающую интонацию, но Молли все равно встревожилась. Боюсь, это из-за того, что я был не слишком убедителен – я был до некоторой степени погружен в свои невеселые мысли.

- Скафандр? – взволнованно спросила Молли. – Зачем мне эта штука? Я знаю, я смотрела фильмы – там обходятся без скафандров. Или ты мне что-то не договариваешь? Роджер, милый, скажи мне всю правду, умоляю тебя! Это очень опасно? Я что, умру?

- Дура, - рассердился я. – Какую чушь ты несешь! Да разве я позволю тебе умереть? Меня же адвокаты твоего агентства живьем сожрут и не подавятся!

Молли повеселела и улыбнулась. Я это предвидел, ведь некоторые женщины грубость принимают за искренность.

- Ты пойми, корабль Боба далеко не новый, - объяснил я. – При стыковке возможна небольшая разгерметизация. Это не смертельно, но неприятно, вызывает дискомфорт, покраснение глаз и еще что-то там. Поэтому ты и А’Пойк пойдете в скафандрах. А как только ты окажешься на корабле Боба, ты просто снимешь его, вот и всё! И вообще, не бери в голову технические детали. Подумай лучше, как тебе одеться. Только, умоляю, будь скромнее, мне вовсе не хочется, чтобы Боб всю дорогу пялился на тебя. Не дай бог, ещё в какую-нибудь комету врежемся.

Хотите отвлечь женщину от ненужных мыслей? Предложите ей заняться её гардеробом. Метод, проверенный веками еще с пещерных времен, и дает стопроцентную гарантию. Я успел основательно перекусить и даже немного вздремнуть, прежде чем Молли объявила, что готова. Я вздохнул: скромное, по меркам Молли, одеяние могло вызвать нешуточные социальные потрясения на какой-нибудь аграрной патриархальной планете. Преодолев сопротивление Молли, я внес несколько корректив, и этим пришлось удовлетвориться.

А’Пойк уже ждал нас возле шлюзовой камеры; у его ног лежали скафандры и ящик с ценностями, на голову он нацепил линзу видеосвязи.

- Этот вымогатель хочет видеть всё от и до, - хмуро сообщил он.

- Этот спаситель, - поправил Боб и ухмыльнулся. – Ну а как же? Я надуть себя не дам! Где тут мой главный приз? Где очаровательная мисс Вселенная?

Молли храбро выступила вперед и улыбнулась.

- Привет, Боб, - несколько нервно сказала она. – Как поживаешь?

При виде Молли Боб шумно задышал.

- И с этой красоткой я буду делить свою бедную обитель? – с восторгом произнес он. – Боже, чем я заслужил такое счастье?

Молли скромно потупилась, отчего стала ещё соблазнительней. Есть у некоторых женщин такой талант – чем скромнее и целомудренней они выглядят, тем сильнее мужчинам хочется сорвать с них одежду.

- Не только с ней, - напомнил я. – Со мной тоже.

Боб удостоил меня рассеянным взглядом и снова принялся пялиться на Молли – та как раз с помощью А’Пойка забиралась в скафандр, и смотрелось это чертовски эротично. Я понял, что мне предстоят нешуточные проблемы. Там, на корабле Боба. А, впрочем, поглядим.

А’Пойк тщательно проверил скафандр Молли, закрепил на нём ящик; оставалось только надвинуть шлем. Молли повернулась ко мне… попыталась повернуться.

- Боже, какой он тяжелый! – испуганно сказала она. – Я же шагу не могу в нём сделать!

- Ничего, - весело объявил Боб и хитро подмигнул мне. – Вы не беспокойтесь, я вас на руках перенесу. Я, знаете, какой сильный! Раз, два, и вы у меня в гостях.

Я шагнул к Молли, провел рукой по её волосам.

- Не бойся, девочка, - мягко сказал я. – Всё будет хорошо.

И с этими словами прижал инъектор к её нежной шее. Молли рухнула, как подкошенная.

- Уснула? – деловито поинтересовался Боб, и я понял, что он в курсе происходящего. Что ж, тем лучше. – Давайте, давайте, не тяните время. Мне ужасно хочется… - он сделал многозначительную паузу, вновь подмигнул мне: - Ужасно хочется выпить.

А’Пойк надвинул на девушку шлем (я слышал характерный щелчок), а потом мы вдвоем попытались перетащить бесчувственную Молли в шлюзовую камеру. Не тут-то было! Один только скафандр весит больше ста килограмм, а если добавить сюда ящик с выкупом, да саму девушку… Да и ухватиться за проклятый скафандр толком не удавалось, руки то и дело соскальзывали. Выручил нас, как всегда, мой верный Джордж – отстранив нас, он подхватил Молли подмышки и одним рывком втащил в распахнутый шлюз. И при этом у него даже дыхание не сбилось!

- Во дает! – отчетливо произнес Боб.

А’Пойк шагнул следом за Молли, тихонько взвыли сервоприводы, и шлюз закрылся. А я побежал в рубку. Ну как побежал? Поспешил, так будет точнее. Преодолевая боль в ноющей пояснице, не обращая внимания на хруст в коленях и вообще стараясь держаться бодрячком. Полагаю, в какой-то мере мне это удалось. Во всяком случае, Джордж ни разу не заикнулся о том, чтобы помочь мне.

Капитан стоял в рубке и, не отрываясь, смотрел на экран обзорника.

- Он выпустил фал. Видите?

Смиряя колотящееся сердце и стараясь не слишком сопеть, я подошел и посмотрел. И, честно сказать, никакого фала не увидел. Зато увидел две фигурки, распластавшиеся по борту «Королевы мира». Одна фигурка взмахнула рукой: раз, другой, третий.

- Черт, он не может его взять, - сквозь зубы проговорил капитан.

- Кто? – спросил я. – Кого?

И в ту же секунду сам всё понял: А’Пойк никак не мог поймать конец спасательного фала, который тянулся от корабля Боба к моей «Королеве мира». Несколько минут мы в напряженном молчании следили за его усилиями. Мы слышали тяжелое дыхание А’Пойка, его сдавленные невнятные восклицания, а когда я, не выдержав напряжения, принялся давать ему советы (довольно бестолковые, признаюсь), он злобно обругал меня с ног до головы и посоветовал или заткнуться, или занять его место и сделать всё самому.

Я не обиделся – это было справедливо.

- Сколько у нас времени? – шепотом спросил я у Джорджа. – Я имею в виду – до того, как Молли проснется.

- Не больше часа, сэр, - озабоченно ответил тот и посмотрел на корабельный хронометр.

Я тоже посмотрел на хронометр. Время у нас было. Пока еще было. Но – обычное свойство времени – оно шло. Бежало. Стремительно летело. А в нашем случае – водой просачивалось сквозь пальцы: недотепа-помощник продолжал возиться без всякого видимого результата.

- Мы можем ему помочь? – жалобно спросил я.

- Как? – сквозь зубы ответил капитан. – Чем? У нас только два скафандра и оба там, снаружи. Нет, мы можем только ждать. В крайнем случае, попробуем повторить попытку.

Если, конечно, удастся уговорить Молли на это, подумал я, но благоразумно промолчал – настроение у нас и так было неважное, незачем было усугублять ситуацию пессимистическими замечаниями. Повисшее гнетущее молчание вдруг нарушил ликующий вопль А’Пойка.

- Есть! – орал он так, что у нас уши закладывало. – Есть, капитан! Готово! Гип-гип ура!

Капитан шумно выдохнул и медленно опустился в своё кресло. Когда он вытирал пот со лба, рука его дрожала, но голос звучал уверенно и твердо:

- Очень хорошо, А’Пойк. Теперь не торопитесь. Проверьте крепление самым тщательным образом. Как состояние мисс Молли?

- Спит, - доложил помощник. – Кажется, она проспит всё самое интересное.

«Королева мира» никогда раньше не попадала в такие сложные ситуации, и у меня не было возможности проверить мой экипаж, так сказать, «в деле». Но сейчас это произошло, и я восхищался мужеством и самообладанием капитана Ласта и помощника А’Пойка. Пожалуй, когда всё закончится, надо будет похлопотать о правительственной награде для них.

- Боб, вы слышите меня? – позвал капитан.

- Слышу, - отозвался Боб. – Только говорите громче.

Сам он почти кричал, но голос его доносился издалека, словно из другой комнаты. Наверное, Боб находился возле шлюзовой камеры своего корабля, готовясь к выходу. А наушники у него то ли не работали, то ли он не посчитал нужным их включить.

- Мы готовы! – крикнул капитан. – Можем начинать в любой момент!

- О’кей, - после паузы ответил Боб. – Я тоже готов. Слегка подтолкните девушку в мою сторону, а дальше моё дело.

- Как поняли, А’Пойк? – спросил Ласт.

- Вас понял, капитан. Выполняю.

Со слезами облегчения на глазах я смотрел, как наша спящая принцесса медленно плывет в открытом космосе. И молил бога, чтобы она не проснулась раньше времени, до того, как окажется на борту корабля Боба. А еще лучше – до того, как на нём окажусь я.

Согласно договоренности, освободив Молли, Боб должен был нацелить скафандр в нашу сторону и включить реактивный ранец. Таким образом, скафандр должен был вернуться в исходную точку, где его примет А’Пойк. Ну а дальше наступит моя очередь совершить увлекательную прогулку.

В теории всё звучало прекрасно. Боб уверял, что со всем прекрасно справится, что волноваться не о чем, но капитан сомневался. А’Пойк был солидарен со своим командиром, я своего мнения не имел, но выбора у нас не было: нам оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

... Да, кстати: я давно уже не упоминал о состоянии «Королевы мира», и могло сложиться впечатление, что в плане обеспечения жизнедеятельности у нас всё в полном порядке. Но это было не так – «Королева» по несколько раз на дню преподносила мелкие, но неприятные сюрпризы: то алармы включит, то одораторы, то ещё какую-нибудь пакость устроит. Ну а на перепады температуры мы уже и внимания не обращали. По-настоящему нам ничего не угрожало, но сильно действовало на нервы. К тому же было понятно, что не за горами более серьезная поломка, и хотя мы об этом не говорили, все мы были очень встревожены. Нам нужна была помощь, причем, чем скорее, тем лучше. Вот почему я страстно желал оказаться на корабле Боба. Старая развалина? Ха! Я бы верхом на метле полетел, лишь бы в кратчайшие сроки достигнуть цивилизации и спасти мою замечательную, мою несгибаемую команду!

Но Боб не торопился – наверное, любовался спящей красавицей. Капитан Ласт раз за разом вызывал его, но ответа не было. В эфире было тихо, как в склепе.

- Ничего не понимаю, - пробормотал капитан, щелкая какими-то тумблерами. – У нас что, связь накрылась? Вовремя, ничего не скажешь.

Вдруг он вскочил и разразился грязными ругательствами.

- Он уходит! – вопил капитан, в бессильной ярости потрясая воздетыми кулаками. – Вы видите? Он уходит… бросает нас! Сволочь! Гад! Подонок!

Я ничего такого не видел, но знаете что? Я ему поверил. Сразу. Потому что в глубине души ждал чего-то подобного. Ругал себя, гнал дурацкие мысли прочь, но был уверен, что именно этим дело и кончится.

Что ж, Боб жестоко одурачил нас. Он получил всё, что хотел и даже больше – в качестве бонуса ему достался новенький исправный скафандр последнего поколения. Похоже, он с самого начала не собирался нас спасать. Зачем это ему? Тех денег, что он выручит за мои драгоценности, ему хватит надолго, а в далекое будущее такие, как он, не заглядывают. Живут днем сегодняшним, так сказать…

Усталость и безнадежность навалились на меня. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным и старым. Я вдруг вспомнил, с каким энтузиазмом я готовился к нынешнему полету, какие планы строил. Ах, если бы можно было вернуть всё назад!

- Джордж, друг мой, я хочу лечь, - сказал я. – Помогите мне.

Джордж молча повиновался, и в его молчании было больше сочувствия, чем в целом хоре соболезнований. Мы медленно направились в мою каюту. По пути нам встретился А’Пойк: с вытаращенными глазами он сломя голову мчался в рубку.

- Что? – крикнул он. – Какого чёрта здесь происходит?

Я только махнул рукой и поплёлся дальше. Пусть капитан с ним объясняется, я лично сыт всем этим по горло.

Джордж уложил меня в постель, заставил выпить горячего сладкого чаю и вообще ухаживал за мной с заботливостью старой нянюшки. Это было так трогательно, что я чуть не расплакался. Не осуждайте меня, у нас, стариков, слёзы всегда близко.

- Вот и всё, Джордж, - прошептал я, - вот и всё. Мы останемся на этом проклятом корабле до конца жизни… и неизвестно, сколько этой жизни нам осталось. Мне жаль, что я втянул тебя в это. Но если бы я только знал…

- Не стоит переживать, сэр, - возразил он. – Вам вредно волноваться. Хотите, я сделаю вам укол, чтобы вы могли поспать?

Обычно я восхищался невозмутимостью своего дворецкого, но сейчас она меня просто взбесила. Ну нельзя быть таким спокойным перед лицом неизбежной гибели, нельзя! Неестественно это, не по-человечески! Неужели мне все-таки подсунули андроида? От этой мысли, меня охватил гнев, и я сел, отбросив одеяло. Мышцы моего правого предплечья непроизвольно напряглись, приводя оружие в боевой режим.

- Чёрт тебя побери, Джордж! – теряя самообладание, воскликнул я. – Неужели тебе не страшно? Неужели ты совсем не боишься умереть?

- Не особенно, сэр. – Джордж аккуратно поставил на поднос пустую чашку. – Дело в том, что я внимательно наблюдал за поведением так называемого Боба во время сеансов связи. И сделал кое-какие выводы. Если желаете, я могу их озвучить.

- Желаю? Да я приказываю тебе! Или прошу, если для тебя это важнее!

- Да, сэр, - к чашке на подносе присоединилась сахарница и серебряная ложечка. – Не вызывает никаких сомнений, сэр, что этот человек беден. К тому же он жаден и не слишком умен. Он не в состоянии видеть перспективу и предпочитает сиюминутную выгоду. Другими словами, он выбирает синицу в руке вместо журавля в небе. Заработав крупную сумму, такие типы, как Боб, скорее потратят её на свои удовольствия, вместо того, чтобы вложить в дело. Отсюда я делаю вывод, что его судно, скорее всего, находится в плачевном состоянии.

Не могу сказать, каких слов я ожидал от Джорджа, но точно не набора банальностей. Я был разочарован. Но мой дворецкий, оказывается, ещё не закончил.

- Подобный корабль, даже если он оснащен гипердвигателем, не в состоянии совершать дальние перелеты, это попросту опасно. К тому же, гипердвигатель требует большого количества энергии, а Боб явно экономит на всём – вы обратили внимание, сэр Роберт, какое тусклое освещение у него в рубке? Какое старое оборудование? Взять тот же стыковочный комплекс, несовместимый с современными кораблями.

- Так-так-так, - воскликнул я, начиная подозревать, куда клонит мой дворецкий. – Интересно, Джордж, очень интересно! Но продолжайте, прошу вас!

- Я полагаю, что ближайший цивилизованный мир находится не в четырех парсеках, как утверждает Боб, а гораздо ближе. Возможно, нас разделяют всего несколько дней пути. Зная это, мошенник не исключал, что наш сигнал бедствия уже приняли, что к нам уже направилась помощь. И именно поэтому он так поспешно сбежал. Вид ваших драгоценностей, сэр Роджер, буквально свёл его с ума, и он не устоял перед искушением.

Я выпрямился. Я торжественно пожал Джорджу руку. Я бы расцеловал его, но не знал, как он к этому отнесется.

- Так ты считаешь, что спасение близко?

- Я надеюсь на это, сэр. Но, конечно, я могу и ошибаться.

Ну вот обязательно надо было этому зануде испортить бочку меда ложкой дегтя!

- Спокойной ночи, Джордж, - холодно сказал я. – До завтра вы мне не понадобитесь.

Когда Джордж ушел, я включил дополнительный защитный контур своей каюты. Я не обладаю даром предвидения, но я был уверен, что это только начало. И впереди меня ждут серьезные проблемы.

- Прошу прощения за свой внешний вид, сэр, - виновато сказал мой дворецкий. – Но у нас сегодня очень холодно, и я позволил себе одеться теплее.

Только сейчас я понял, что мой озноб был вызван не плохим самочувствием, а довольно ощутимым снижением температуры на борту корабля.

- Прекрасно, - с горечью проговорил я. – Замечательное путешествие, очень насыщенная программа развлечений. Что нас ждет дальше? Веселенький взрыв? Креативная разгерметизация? Зрелищное нападение пиратов?

- Капитан уверен, что сможет всё исправить, - утешил меня Джордж.

После завтрака я почувствовал себя лучше и решил, что в силах показаться в обществе. С помощью Джорджа я, трясясь от холода, влез в горнолыжный костюм, дополнил свой наряд теплой курткой и активировал встроенный подогрев. Очень скоро я согрелся и ощутил прилив бодрости.

В столовой было ощутимо холоднее, чем в моей каюте. Ласт и А’Пойк, одетые тепло и очень разнообразно, сидели за столом. Они держали в руках чашки с горячими напитками, согревая озябшие пальцы, от их дыхания поднимался пар. На стенах, на столе, на полу блестел тонкий налет изморози.

- Доброе утро, сэр, - кисло поздоровался со мной капитан.

- Мне бы ваш оптимизм, - буркнул я.

Ласт вымученно улыбнулся, а А’Пойк принялся многословно и довольно путано объяснять мне причины неполадок. Я ничего не понял. Более того, у меня сложилось впечатление, что и сам А’Пойк не очень-то понимает, но я решил не заострять на этом внимания. Еще успеется.

Хуже всех пришлось Молли. Весь ее багаж составляла очень модная, дорогая, но исключительно непрактичная одежда, всякие там полупрозрачные блузки, короткие платья с открытыми плечами и всё в этом роде. Выглядела она в них совершенно очаровательно, спору нет, но в данных обстоятельствах это было бы неуместно.

Сейчас Молли, по словам Джорджа, лежала в своей кровати под тремя одеялами, и жаловалась на жизнь. И я её не осуждал, хотя не люблю нытиков и неженок.

- С этим нужно что-то делать, - решительно заявил я. – Мы должны как-то помочь девушке! Я вовсе не хочу, чтобы она замерзла насмерть. А потом подала на меня в суд за несоблюдение контракта и всё такое прочее.

- Мы думали об этом, сэр, - сказал Ласт. – Но единственное, что мы можем ей предложить, это скафандр.

- Гм, - озадаченно произнес я. Я представил себе эту громоздкую штуку. – Но вряд ли хрупкая девушка сможет передвигаться в нем по кораблю. Он ведь страшно тяжелый.

- Это вы про ремонтный скафандр говорите, - объяснил А’Пойк. – Который с реактивным ранцем. Он и в самом деле очень тяжелый и годится только для невесомости. Но у нас есть ещё один скафандр, предназначенный для коротких выходов в космос. Он легкий, гибкий, в нём довольно удобно. К тому же он со встроенной терморегуляцией. Думаю, девушке в нем будет комфортно.

На том и порешили. Молли была не в восторге, но деваться ей было некуда. Пользуясь подсказками капитана (он руководил процессом из-за закрытой двери, по громкой связи), Молли кое-как облачилась в скафандр и вышла к нам злая, как сто тысяч чертей.

- Я чувствую себя снеговиком, - свирепо сказала она. – Толстым-претолстым снеговиком. В жизни не чувствовала себя так по-дурацки. Господи, надеюсь, об этом никто не узнает!

Мы горячо заверили Молли, что выглядит она очаровательно, даже лучше чем знаменитая Роза Вива в сериале «Гроза в небе» - помнится, там она вечно бегала в серебристом обтягивающем комбинезоне. Молли смягчилась и согласилась позавтракать. Атмосфера слегка разрядилась, и я поспешил воспользоваться благоприятным случаем.

- Я лечу с Молли, - заявил я.

- Куда, сэр? – с огромным изумлением спросил Ласт.

- На тот маленький корабль, - сказал я. – К этому… как его… к Бобу! И дальше на станцию. Ну или куда он там держит путь? Короче, я и Молли, мы вместе летим за помощью.

Ласт и А’Пойк переглянулись.

- Как вам будет угодно, сэр, - озадаченно сказал Ласт. – Только как-то это странно. Нет, не подумайте, что я собираюсь вас отговаривать… просто хочется знать, почему вы так решили?

Почему? Положа руку на сердце, я и сам этого не знал. Но я чувствовал, что всё это – и неполадки на корабле, и фальшивый день рожденья, и вчерашняя бабочка – всё это неспроста. Особенно бабочка. Звериное чутье, которое не раз меня выручало и которому я доверял, криком кричало об опасности. И пусть разум молчал, пусть я не мог связно объяснить, что же именно мне угрожает, но я твердо решил покинуть свою злосчастную яхту, причем как можно скорее.

Капитан очень расстроился, когда я, путаясь в словах, изложил ему свои претензии к состоянию корабля.

- Но, сэр, мы же стараемся, - огорченно сказал он. – Ремонтные киберы работают днем и ночью. Честное слово, очень скоро всё будет в полном порядке! Система рекупирации, например, уже полностью восстановлена.

Я – человек мягкий, со мной всегда можно договориться, и хорошей драке я предпочитаю компромисс. Но тут я уперся – я должен покинуть корабль, и точка! Более того, отчего-то я был уверен, что так будет лучше для всех. Словно на мне лежало проклятие, и стоит мне исчезнуть, как на нашем корабле сразу всё наладится. Но говорить я об этом, разумеется, не стал, а только твердил, что должен перейти на корабль Боба.

- Как скажете, сэр, - сдался капитан. – Не знаю только, согласится ли Боб. Вы же сами слышали, он может принять только одного пассажира. У него там просто нет свободного места.

- Место найдется, - уверенно заявил я. – Деньги! Деньги, мой друг, решают всё.

Возраст и жизненный опыт позволяют мне быть несколько циничным. Капитан скептически улыбнулся и хотел что-то возразить, но в этот самый момент кое-что случилось.

Корабль вздрогнул, словно от удара, и одновременно пропало искусственное тяготение. Всё, что не было закреплено, взлетело в воздух, а спустя несколько секунд тяготение включилось снова, и парящие предметы упали. В том числе и мой вудстерский сервиз. И хотя люди практически не пострадали, ущерб моему имуществу был причинен значительный. Слава богу, что оно застраховано.

Неприятное происшествие, что ни говори, но очень уж кстати оно пришлось.

- Вы видите? – завопил я, с трудом поднимаясь с пола (Джордж, разумеется, бросился мне помогать). – Вы понимаете? Вот о чем я говорю! Сначала то, потом это. А что дальше? Взрыв? Разгерметизация? Смерть? А я не хочу умирать! Так – не хочу! Я хочу умереть от старости, в своей постели!

Конечно, это была истерика – вполне простительная в данных обстоятельствах. Ну а чего еще ждать от немолодого, насмерть перепуганного миллионера?

- Да, сэр, - только и сказал капитан, катая желваки на скулах.

Вопрос о моей эвакуации был решен. В полном молчании мы проследовали в рубку, и капитан связался с Бобом. Как и предполагалось, тот без энтузиазма отнесся к нашему предложению взять еще одного пассажира. Более того, решительно возражал, ссылаясь на смехотворные обстоятельства.

- Нет места, - как заведенный твердил он. – Хоть режьте, нет – и всё тут. И взяться неоткуда.

Пришлось мне брать переговоры в свои руки. Иначе я рисковал остаться на яхте.

- Послушайте, Боб, - сказал я. – Я понимаю, ваше суденышко под завязку забито ценным грузом. Но вы можете избавиться от небольшой его части, чтобы освободить для меня местечко.

- Мочь-то я могу, - сказал Боб. – Только вот делать этого не собираюсь. Еще чего! С какой стати?

- С такой, что я покупаю ваш груз, - внушительно произнес я. – Называйте цену! Я не поскуплюсь.

- Вот как? – скептически отозвался Боб. – Очень мило. Только знаете что? Я от вас пока ни копейки не видал. И пока не увижу, никаких разговоров о грузе быть не может. Вот так вот!

- Я – лорд Грант! И я обещаю, что…

- Обещать мы все горазды!

- Слушайте, вы, упрямый человек! – с раздражением воскликнул капитан. – Я же вам объяснял – у нас не работает гиперсвязь! Мы не можем прямо сейчас перевести вам деньги! Но как только наладим…

Боб рассмеялся:

- Как только у вас появится гиперсвязь, я вам стану не нужен.

В словах меркантильного Боба было зерно истины, но я не дал ему развить эту мысль. Гиперсвязь могла наладиться через час, могла через месяц, а могла не наладиться вовсе. Я не хотел рисковать. Мне нужно было убраться с яхты, причем, чем скорее, тем лучше.

- На моей руке часы, стоимостью в полмиллиона, - внушительно произнес я, и Боб притих, внимательно слушая меня. – Даже на черном рынке вы сможете выручить за них не менее двухсот тысяч. Кроме того, у меня на борту драгоценностей примерно на такую же сумму – я их вам передам сразу же, как только окажусь на вашем корабле. Я не силач с волосатой грудью, оружия у меня нет, так что свою плату вы получите.

- Ну да, - с сомнением протянул Боб. – А потом вы заявите, что я вас обокрал. И вместо денег я получу срок. Или все ваши цацки окажутся фальшивыми.

- Да черт с ним, с этим идиотом! – в сердцах рявкнул капитан. – Извините, сэр Роджер… Пусть катится ко всем чертям! Рано или поздно мы починим связь, не сомневайтесь. И уж тогда подадим на него в суд! За оставление в опасности, за вымогательство… ну, ваши юристы найдут подходящие обвинения. Мало ему не покажется, сядет лет на десять!

- Эй! – встревожился Боб. – Мы так не договаривались!

- Так давайте договоримся, - предложил я. – Прямо сейчас. Я вам – все свои драгоценности и дарственную на них. Вы нам – два места на вашем корабле. Ну, что, по рукам? - Боб молчал. - Вам этого мало? – изумился я. – Ну, я даже не знаю, что вам ещё предложить! Есть, например, серебряные столовые приборы ручной работы. Есть пара хороших картин. Есть элитный алкоголь…

- Выпивка? – перебил меня Боб, и голос его дрогнул. – Вы сказали – выпивка? Господи, что же вы молчали? Я уже месяц ничего крепче воды в рот не брал. Лечу, дружище! Спешу! Завтра же буду у вас! Готовьте ваши цацки!

Весь остаток дня мы с Джорджем усердно трудились, собирая и описывая все драгоценности, какие только были на яхте. Бедняжка Молли поливала горючими слезами каждое подаренное мною колечко, каждую цепочку. Пришлось посулить ей изумрудный гарнитур, который она видела на выставке в Бомеро; девушка тут же повеселела и по своей инициативе отдала мне изящный золотой браслетик, про который я совсем забыл. Не остался в стороне и А’Пойк.

- Вот, - сказал он, кладя передо мной часы, которые я ему вручил на день рождения. – Наверное, они тоже что-нибудь да стоят.

Я с благодарностью отказался.

- Речь шла о моих драгоценностях, - объяснил я. – А эти часы я вам подарил, поэтому они ваши. И нашему ушлому спасителю они не достанутся. Хватит с него и этого, - кивнул я на контейнер, куда невозмутимый Джордж складывал плату за проезд.

- Ой, - всполошилась Молли. – А эти украшения, ты же мне их тоже подарил! Значит, они тоже мои!

Я вздохнул.

- Девочка моя, - мягко сказал я. – Если я верну тебе все твои побрякушки, в ящике останется лишь пара запонок и перстень. Он, конечно, старинный и очень дорогой, но вряд ли наш друг Боб удовлетворится этой платой. Он явно рассчитывает на большее.

Молли только грустно вздохнула – возразить ей было нечего.

Капитан в этом не участвовал, он занимался кораблем. А если мы с ним пересекались, был хмур, немногословен и на все вопросы отвечал коротко и неопределенно. Изредка я ловил на себе его взгляд – острый, напряженный, и от этого взгляда мне становилось не по себе. Конечно, это были нервы и больше ничего, но я старался держаться поближе к Джорджу.

За ужином капитан был по-прежнему молчалив. Уткнувшись взглядом в тарелку, он ковырял вилкой мясное суфле и о чем-то думал. Невольно и мы все притихли тоже, и ужин проходил совсем невесело. Я ждал от капитана какой-нибудь выходки, и дождался. Ласт вдруг поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

- Вы боитесь умереть, сэр Джордж?

Вопрос был настолько неожиданным, что я растерялся. Я не понимал, куда он клонит.

- Мы все боимся, - осторожно ответил я. – Разве не так? – Вдруг ужасная мысль пришла мне в голову, и я похолодел. - Вы хотите сказать, что мы не дождемся Боба? – воскликнул я. – Что-то случилось с кораблем и мы все погибнем?

Зря он поднял эту тему при Молли, и зря я её развил. Если уж мы доживаем последние часы, то гораздо приятнее будет провести их в относительном комфорте, а не под аккомпанемент женских слез.

- С кораблем всё в порядке, - холодно сказал капитан. – Во всяком случае, его состояние не хуже, чем было. И даже лучше – вы чувствуете, что температура поднимается? Скоро нам станет тепло. Нет, я о другом. – Ласт помолчал, в каком-то затруднении глядя на меня. – Вот сегодня утром… Вы решили покинуть яхту. Вы же испугались, сэр Роджер. Правда же?

- Да, - виновато сказал я. – Я вел себя недопустимо. У меня сдали нервы. Хотя это меня не оправдывает, конечно. Я прошу у вас прощения.

Капитан отмахнулся от моих извинений.

- Ваши нервы меня не касаются, - нетерпеливо проговорил он. – Черт, даже не знаю, как это выразить… объяснить… Вот вы оставили нас втроем: меня, А’Пойка и Джорджа. Капитана, помощника капитана и пассажира. Ну, мы, как вы говорили раньше, на службе. Мы обязаны бороться за живучесть корабля и мы будем бороться до конца, это наш долг. Но Джордж? Глубоко штатский человек. Молодой человек, у которого вся жизнь впереди! Он ведь вам во внуки годится!

Движением руки я остановил его взволнованную речь.

- Я понял, - мягко сказал я. – Вас удивляет, почему я, так сказать, не уступлю ему свой спасательный круг? Почему я, старик, спасаю свою жизнь за его счет? Я прав? Вы ведь это хотели сказать?

- Ну, например! – с вызовом сказал Ласт. А’Пойк, приоткрыв рот, с испугом посмотрел на него.

- Что ж, я объясню. Вы правильно сказали, Джордж – молодой человек. И, замечу, здоровый и сильный молодой человек. Который способен сам позаботиться о себе. Который с легкостью выживет там, где старик, вроде меня, будет молить о помощи. Понимаете, о чем я? Вам не придется тратить на него столько сил, сколько вы тратили бы на меня. Более того, я считаю, - да что там, уверен! - что он может принести пользу, оказать реальную помощь. Если, конечно, я не буду путаться у него под ногами.

- Понятно, - пытаясь быть ироничным, протянул капитан. – Значит, вы спасаетесь из альтруистических соображений? Чтобы облегчить нам жизнь?

- Но это лишь одна сторона медали, - не слушая его, продолжал я. Я начинал потихоньку заводиться и даже повысил голос. – А теперь давайте взглянем на ситуацию с другой стороны. Вы не забыли, кто я есть? Я – лорд Грант! Очень богатый, между прочим, человек! Кто сможет быстро организовать спасательную экспедицию? Кто сможет заплатить за безлимитную гиперсвязь, за корабли любого класса и в любом необходимом количестве? За то, чтобы сотни, тысячи людей, позабыв о сне и отдыхе, перепахивали Космос вдоль и поперек, чтобы найти крошечную яхту? А? Кто, я вас спрашиваю? Наемный работник Джордж, у которого копейки за душой нет? Мисс Вселенная?

У меня пересохло в горле, и я закашлялся. Джордж молча подал мне стакан с тоником, я благодарно кивнул ему и жадно выпил. Капитан тоже молчал и хмурился. Кажется, он был озадачен. Сосредоточившись на этической стороне проблемы, он упустил из виду её практический аспект – целесообразность того или иного выбора.

- Но если вам и этого мало, - отдышавшись, продолжил я, - давайте спросим самого Джорджа. Клянусь, я поступлю так, как он скажет! Итак, твое мнение, Джордж!

Вы скажете – ну, что там, я же ничем не рисковал, потому что был уверен в ответе. Нет! В том-то и дело, что не был! Надеялся, это да, но уверенности у меня не было. И я с некоторым трепетом ждал ответа моего дворецкого. И Джордж, мой великолепный Джордж, этот замечательный образчик Человека с большой буквы, не подвел.

- Вы совершенно правы, сэр, - сказал он, разливая нам вино. – К тому же в программу моего обучения входит курс экстремального выживания. Так что я и в самом деле смогу принести некоторую пользу. Но прежде всего я обязан позаботится о вашей безопасности. И это уже мой долг.

Капитан был повержен. Капитан был пристыжен. Капитан с мистическим ужасом смотрел на Джорджа, обыкновенного скромного слугу, который выказал сейчас силу духа большую, чем опытный космический волк. А я украдкой вытер вспотевшие ладони.

- Извините меня, Джордж, - сказал Ласт, вставая и протягивая руку. – Я не знал.

- Не стоит извиняться, сэр, - возразил Джордж. – Нас, профессиональных слуг, многие недооценивают. Люди просто не знают, на что мы способны.

- И вы меня простите, сэр Роджер. Конечно, вы были абсолютно правы, теперь-то я это понимаю.

Мы торжественно пожали друг другу руки. Это был очень величественный момент, я чуть не расплакался. Да и у капитана подозрительно блестели глаза. Один лишь Джордж сохранял обычную невозмутимость.

Капитан и помощник уже покидали гостиную, когда Молли подала голос.

- Но, дорогой, - сказала она, наморщив лобик, - у тебя же есть капсула. Помнишь, ты мне говорил? Ну, та, которая для сна. Ты еще хотел отдать её мне. Ну так отдай Джорджу, мне-то она теперь не нужна.

Мне показалось, что Ласт замедлил шаг, чуть повернув голову, и я поспешно заговорил о какой-то ерунде. Не доказывать же ему, что никакой капсулы гибернации у меня нет и никогда не было! Что я придумал её исключительно для того, чтобы сохранить мой фарфор… Он подумает, что я беспринципный лгун, что я бессовестно морочу голову девушке… нет-нет, на объяснения у меня сейчас просто нет сил! Как-нибудь потом, когда всё закончится.

И всё же этот момент, невзирая на его незначительность, произвел на меня неприятное впечатление, так что спать я отправился в дурном настроении. У меня было странное ощущение, что я кругом виноват, что все неприятности, которые были, есть и будут, каким-то мистическим образом связаны лично со мной. Меня окружало зло, и не было от него спасения.

Уже лежа под одеялом, я достал из тайника цилиндрик, похожий на футляр для сигар, и сунул его под подушку. Просто на всякий случай. После чего успокоился и довольно быстро уснул.

День шестой

Удивительно, но Боб сдержал обещание – его старая посудина побила все рекорды скорости, и уже к вечеру он приблизился к нам настолько, что его стало видно на обзорнике. Так, во всяком случае, утверждал А’Пойк. Приходилось верить ему на слово, поскольку лично я видел только россыпь холодных немигающих искорок. Одна из которых, по словам А’Пойка, заметно смещалась к нам. Но связь и в самом деле стала намного лучше, Боба мы теперь не только отчетливо слышали, но и видели.

- Какой несимпатичный, - расстроилась Молли.

Боб и в самом деле выглядел не лучшим образом: небритый, всклокоченный, с красными глазами, неопределенного возраста – ему можно было дать как тридцать, так и все пятьдесят лет. Я мог бы объяснить этой глупышке, что большинство безвестных трудяг космоса выглядят именно так, во всяком случае, на работе, но не стал этого делать – Молли хоть и дурочка, но быстро бы сообразила, что внешний вид Боба является прямым следствием условий на его корабле, лишенном всякого комфорта. И, чего доброго, отказалась бы лететь, дабы не подвергать свою красоту экстремальным испытаниям. Я бы ее уговорил, конечно, но это потребовало бы сил, времени и нервов. Ну и дополнительных расходов, конечно.

Зато Боб пришел в восторг при виде Молли. Он с восхищением разглядывал мою мисс Вселенную и был так поглощен этим прекрасным зрелищем, что совсем не слушал, что говорил ему капитан. А тот говорил о важных для всех нас вещах, так что мне пришлось отослать Молли из рубки. Боб проводил ее затуманенным взглядом и мечтательно вздохнул.

- Прекрасная девушка, - заявил он.

- Да, - сказал капитан, - красивая... Так вот, Боб, мы начинаем торможение и коррекцию, чтобы вы…

- Никогда такой не видел, - сказал Боб, покачивая головой. – Я имею в виду, вживую.

- Чтобы вы смогли…

- Интересно, сколько ей лет? – задумчиво продолжал Боб. – У таких красоток нипочем не угадаешь возраст. Хотя возраст для женщины не главное. Взять мою жену: она и в шестнадцать не выглядела так шикарно.

- Чтобы вы смогли безопасно приблизиться к нам!

- Ребята мне обзавидуются – с глубоким удовлетворением сообщил Боб и плотоядно облизнулся.

Капитан, наконец, потерял терпение.

- Ты, придурок! – свирепо рявкнул он. – Если ты не сможешь взять Молли на борт, нечему там будет завидовать! Понял? Так что заткнись и слушай, что тебе говорят!

Слова эти, хоть и грубые по форме, но справедливые по сути, произвели на Боба огромное впечатление. Он мгновенно преобразился: сейчас перед нами был не истекающий слюной сексуально озабоченный бабуин, а настоящий космический волк, собранный и деловитый. Между ним и капитаном завязался оживленный диалог, они с пулеметной скоростью буквально выстреливали друг в друга какими-то терминами и цифрами; капитан играл вдохновенную фугу на пульте, ему вторил помощник на бэках, и всё это совершалось с быстротой и четкостью хорошо отлаженного механизма.

Это было прекрасное зрелище, я откровенно наслаждался им; я не сомневался, что спасение близко. А потом вдруг наступила тишина.

- Что? – переспросил капитан, бледнея.

- Восьмерка, - повторил Боб. – Ну, этот, как его… СК восемь дробь… не помню, как там дальше. А что?

Капитан не ответил: уронив руки на колени, он уставился в пространство остекленевшим взглядом. А на лице помощника отразилось отчаяние.

- Что случилось? – воскликнул я обеспокоенно. – Что означает вся эта абракадабра?

- У нашего друга Боба очень старая посудина, - похоронным тоном сказал капитан. – Ну или, если вас это утешит, у вас слишком новый корабль. Наши стыковочные комплексы несовместимы. Вы не сможете покинуть судно, даже если от этого будет зависеть ваша жизнь.

У меня подкосились ноги, и я бы упал, если бы не верный Джордж. Он подхватил меня, усадил на какой-то ящик. Словно фокусник, он извлек откуда-то флягу, скрутил колпачок и с почтением вложил флягу мне в руку.

- Выпейте, сэр Роджер, - приказал он. – Вам это необходимо.

Я подчинился. Трясущейся рукой я поднес флягу к губам, отхлебнул глоток, потом второй, не чувствуя вкуса. Крепкое спиртное обожгло мне рот, огненным валом покатилось по пищеводу.

- И что, ничего нельзя сделать? – слабым голосом спросил я, когда у меня перестали дрожать руки и немного прояснилось в глазах. Капитал мрачно покачал головой.

Но Боб не собирался так легко сдаваться. Он с вожделением смотрел на мою флягу, и это, без сомнения, стимулировало его мыслительные процессы.

- У вас есть скафандры? – спросил он.

- Есть, - сказал капитан. – Целых два: легкий и тяжелый.

- Отлично! – обрадовался Боб. – Значит, так: девушка идет первой. Вы цепляете к ней контейнер с выпивкой и деньгами, она выходит из корабля, направляется ко мне, я ее подбираю…

- Что значит – направляется? – перебил я его. – Как вы себе это представляете?

- Да как обычно. Я даю пеленг, девушка идет на него…

- Как? Как она идет на этот ваш чертов пеленг?

- Что вы из меня дурака-то делаете? – разозлился Боб. – Обычно идет, как все. Или на вашем скафандре нет реактивного ранца?

- Молли не умеет управлять скафандром, - вздохнул я. – Она никогда не выходила в открытый космос и ненавидит невесомость. Она просто не сможет пойти на пеленг, даже если очень захочет. Кроме того, я вам гарантирую панику.

- Да ладно, - недоверчиво протянул Боб. – Как это – не умеет управлять скафандром? Это все умеют. Даже моя жена и две дочки.

- Три, - сказал я, стараясь сохранять спокойствие.

- Что – три? – не понял Боб.

- У вас не две, а три дочки. По крайней мере, вы нам так сказали раньше. Помните?

Боб насупился, метнул на меня злой взгляд. А потом рассмеялся.

- Третьей всего шесть лет, - добродушно объяснил он. – На таких крох тяжелых скафандров не делают.

Он или ловко выкрутился, или говорил правду. Я склонялся к первому варианту. Он врал нам, это понятно, но у его вранья могли быть совершенно невинные причины: темные личности, подобные нашему новому другу, предпочитают не вдаваться в подробности своей биографии. Кроме того, это была наша единственная связь с миром, наш шанс на спасение, и упустить его я не мог.

- Мы сделаем так. Я загружаюсь в скафандр (худо-бедно, но я с ним управлюсь), беру на буксир Молли – её мы оденем в легкий скафандр, и мы вместе с ней…

- Нет! – перебил меня Боб. Лицо его сделалось злым, голос звучал очень твердо. – Никаких «мы». Только девушка! Она должна быть первой, вам ясно? Иначе катитесь вы к черту! Вместе с вашими денежками!

- Да говорю же вам, она не сможет! – с отчаянием вскричал я. – Ну вы же её сами видели! Она что, похожа на крутую героиню космического боевика?

Лицо Боба вдруг расплылось в улыбке.

- Нет, - с глубоким удовлетворением сказал он. – Совсем не похожа. И это здорово. – Он помолчал, явно что-то прикидывая. – Тогда вот что. Тогда сделаем так: я выстреливаю в вашу сторону фал с магнитным захватом, вы прицепите девчонку к нему, и я потихонечку подтащу её к себе.

- Господи, что за дикие фантазии? – простонал капитан. – Зачем такие сложности?

- Затем, - огрызнулся Боб. – Знаю я вас, богатеев. Вас хлебом не корми, дай только облапошить простого парня вроде меня. Так что или будет по-моему, или никак! И летите вы тогда хоть в черную дыру, лорды-милорды.

Мы переглянулись. Капитан развел руками. Помощник развел руками. А я удрученно кивнул – другого выхода у нас не было.

- Ладно, - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал бодро. – Мы согласны. Только послушайте, что я вам скажу…

- Нет, это вы послушайте, - перебил меня Боб. – Я вам не доверяю, понятно? И если вместо милой крошки я увижу у себя на борту кого-нибудь из вас… - Боб извлек откуда-то некий предмет, подозрительно напоминающий смертельное оружие, и нехорошо улыбнулся. – Пристрелю. Ей-богу, пристрелю! И потом подавайте на меня в суд… если найдете, конечно…

Для меня это было уже слишком! Оставив офицеров обсуждать с этим ушлым проходимцем разные детали, я покинул рубку и с помощью Джорджа еле дотащился до гостиной. У меня колотилось сердце, перед глазами плясали мушки, и я буквально рухнул в кресло, перепугав Молли.

- Что с тобой? – пронзительно вскричала она, бросаясь мне на грудь. – Ты умираешь? О, Роджер, дорогой мой! Не умирай, пожалуйста, не бросай меня! Как же наш контракт? Кто мне заплатит, если ты умрешь?

И она залилась слезами. Джордж ловко засунул Молли в угол большого дивана, активировал аптечку и прижал её прохладный щуп к моему предплечью. Я почувствовал легкий, практически безболезненный укол, и через пару секунд мне стало легче. А уже через несколько минут я окончательно пришел в себя.

- Я не умру, - сказал я, ободряюще кивая Молли. – Не стоит волноваться, девочка. Подобный форс-мажор предусмотрен в нашем контракте, так что свои деньги ты получишь в любом случае.

- О! – выдохнула Молли, сияющими глазами глядя на меня. – Я тебя обожаю, дорогой!

- Разумеется, - съязвил я. – Ты и должна меня обожать - ведь это тоже записано в нашем контракте.

Мой сарказм пропал втуне – Молли слишком серьезно относится к подобным вещам. Она тут же пересела ко мне на колени и предложила отослать Джорджа, но я отказался. Я напомнил ей, что завтра нас всех ждет тяжелый день, и что нам всем нужно хорошенько отдохнуть и выспаться. О том, что на самом деле предстоит пережить этой глупышке, я благоразумно промолчал – только истерики мне сейчас не хватало!

У Молли есть одно ценное качество – она никогда не спорит со мной. Вот и сейчас, успокоившись, она нежно поцеловала меня и отправилась к себе. Я смотрел ей вслед, пока она не вышла из гостиной, а потом включил уником и проследил, как за Молли закрылась дверь её каюты.

- Джордж, - сказал я, убедившись, что девушка не может нас услышать. – Ты все знаешь. Как нам быть с Молли? Как её уговорить? Я очень сомневаюсь, что она добровольно согласится на такое! Ведь она и в самом деле никогда не выходила в открытый космос! Я боюсь, она запаникует там, внутри скафандра. И в панике может нанести себе увечье. А мне бы очень этого не хотелось, ведь я за неё отвечаю.

Джордж ответил мгновенно, словно давно обдумывал нашу проблему и пришел к единственному верному решению.

- Капелька снотворного ещё никому не навредила, сэр, - сказал он. – Мисс Молли весит около ста двадцати фунтов, и совсем несложно рассчитать безопасную дозу. Если позволите, я запрограммирую аптечку на производство полиседатина. Это абсолютно безвредный препарат, его прописывают даже годовалым детям.

Я с восторгом смотрел на своего дворецкого – тот, склонившись надо мной, невозмутимо ждал моих указаний. Пожалуй, прикажи я ему синтезировать яд, он бы ни на йоту не утратил своего спокойствия.

- Да, - с благодарностью произнес я. – Да, Джордж, сделайте это, пожалуйста. Пусть бедняжка просто уснет… а когда проснется, для неё всё будет кончено. Это избавит нас от массы хлопот.

- Вы совершенно правы, сэр.

(день шестой целиком в пост не поместился, поэтому сегодня же опубликую его продолжение вместе с днём седьмым)

За столом сидели только Джордж и Молли. Молли хмуро ковыряла вилкой порошковый омлет, зато Джордж уплетал за обе щеки. Увидев меня, он вскочил и кинулся в крошечную кухоньку, примыкавшую к столовой. Я как-то раз заглянул туда, посмотрел на все эти навороченные агрегаты для молекулярной кухни, на кофе-машины, на что-то, чему я названия даже не знал, и остался доволен. Больше я там не бывал.

- Доброе утро, малыш, - весело поздоровался я с Молли. – Как дела?

- Ненавижу эту гадость, - с отвращением сказала она. – Меня просто тошнит от неё. И вообще мне скучно!

Девяносто процентов людей, декларирующих свою нелюбовь к молекулярной кухне, на самом деле не в силах даже отличить натуральный молотый кофе от натурального же, но растворимого. Что уж говорить о молекулярном аналоге, воссозданном до мельчайших нюансов вкуса, цвета и запаха! Даже я, бывает, путаюсь, хотя и принадлежу к оставшимся десяти процентам. И если бы Молли не знала, что все наши продукты пропали, она с большим удовольствием слопала бы этот злосчастный омлет и добавки попросила. Так я ей и объяснил, приступая к еде.

- Не надо строить из себя знатока и тонкого ценителя, - добродушно посоветовал я ей. – У тебя это плохо получается.

Разумеется, Молли обиделась и ушла к себе в каюту. А на что, спрашивается, обижаться? На правду? Хотя… может, мне не стоило этого говорить? Вон и Джордж поглядывает вроде бы с укоризной. В самом деле, ну зачем девушке эта самая правда? Правда вообще мало востребованный продукт. И вообще, следует снисходительнее относиться к маленьким человеческим слабостям. Дав себе слово впредь быть деликатнее, я поспешил сменить тему.

- Как там наши бравые капитаны?

- Я их сегодня еще не видел, сэр, - сказал Джордж и добавил озабоченно: - По-моему, они сегодня даже не завтракали.

Я забеспокоился. Я приказал Джорджу приготовить побольше кофе и бутербродов и отправил его в рубку. А сам через свой уником включил скрытую камеру в рубке.

Скажете, нехорошо? Подло, скажете? Да ничего подобного! Лично меня маленькие интимные тайны экипажа не интересуют. Но я должен знать настроение людей, которым доверяю свою жизнь! Конечно, люди, которые меня окружают, проверены самым тщательным образом, отобраны мной лично и ни разу еще меня не подводили. Но ведь все когда-то случается впервые, правда же? Особенно в такой острой ситуации, когда нам всем – увы! - грозит реальная гибель. Вдруг эти двое что-то замышляют против меня? Или даже не против меня, а против Молли и Джорджа, которые вообще ни в чем не виноваты?

К счастью, кроме деловых разговоров на непонятном для меня техническом языке, я ничего не услышал: то ли Ласт и А’Пойк не строили никаких коварных планов, то ли успели обсудить их раньше. Потом в рубку вошел Джордж с грудой еды и дымящимся кофейником, и подслушивать стало бессмысленно. Не удержавшись от искушения, я заглянул в каюту к Молли - девушка смотрела какой-то душещипательный сериал и самозабвенно рыдала над судьбой главной героини. Пускай, подумал я, это отвлечет ее от мыслей о собственной горькой участи.

Когда Джордж вернулся, я предложил ему сыграть в шахматы. Сначала он жульничал и поддавался, но потом азарт взял верх, и мне пришлось нелегко. Мы так увлеклись, что совсем не следили за временем. И не заметили, как наступило время ленча.

За столом собралась вся наша небольшая дружная семья…

Вот я сейчас сказал «семья» и задумался – а ведь действительно, мы, в каком-то смысле, самая настоящая семья! Связанная узами покрепче родственных. Я, старый добрый дедушка, представляю старшее поколение. Ласт и А’Пойк – среднее. А Молли и Джордж – младшие, самые любимые и беззащитные. И за всех них, я, как самый старший, самый мудрый и опытный, несу всю полноту ответственности.

Это было новое для меня, необыкновенно приятное и волнующее чувство. Я даже растрогался. Увы, не все разделяли мое настроение.

Молли, например, всё время морщилась и демонстративно прикрывала нос салфеткой. Ну, да, от наших бравых капитанов… м-м-м, скажем так… попахивало. Да что там, будем уж честными – от них буквально разило потом. Ну а как иначе? Когда люди самоотверженно бьются на передовой, спасая наши жизни? Когда ресурсы нашей маленькой вселенной ограничены, а вода стала поистине бесценной? Тут уж, знаете, не до всяких глупостей вроде личной гигиены. Надо будет как-нибудь деликатно намекнуть девочке, что не годится быть такой чувствительной в нашем положении. Я, например, привык к ежедневным ваннам, мне они жизненно необходимы, без них я плохо себя чувствую. Ну и что с того? Я же отказался от них! Благо, у меня есть запас влажных салфеток.

Капитан Ласт тоже был сам не свой – держался подчеркнуто вежливо; обращаясь ко мне, через слово вставлял «сэр». И вообще, на мой взгляд, был недопустимо сух и официален. Конечно, он не мог забыть маленького инцидента, случившегося накануне, он был обижен. И хотя в произошедшем был виноват прежде всего он сам, меня терзали угрызения совести. Ведь это я своим бездействием допустил, чтобы капитана унизили. Причем, у всех на глазах. Причем, бравого вояку унизил не кто-нибудь, а слуга, презренный лакей! Такое суровые космические волки не прощают. Или прощают? Если хорошенько постараться?

Я понял, что обязан сделать всё, чтобы вернуть душевное равновесие капитану. Это, прежде всего, в моих же интересах.

- Ласт, дружище, - проникновенно сказал я, прерывая его доклад. – Ну, простите вздорного старика. Это всё нервы, нервы и страх. Ну что с нас взять? Это вы сделаны из стали, это вы привыкли храбро смотреть в глаза опасностям. А мы – другие. Мы слабые, капризные, мы паникуем и от этого становимся неприятными и грубыми. Но на самом деле мы целиком и полностью полагаемся на вас, профессионалов. И, как профессионал, вы должны быть великодушны и снисходительны к нам, штатским недотёпам. Простите нас, если можете.

- Гм, - сказал капитан и отвернулся, скрывая предательски заблестевшие глаза.

Он был растроган. Он украдкой смахнул слезу с небритой щеки. Он посмотрел на меня честным открытым взглядом и протянул мне руку, которую я горячо пожал. И сам едва не расплакался. Мы, старики, очень чувствительны к таким вещам.

Как же изменилась атмосфера за столом! Было такое ощущение, что на нас сошёл дух Рождества, мы все любили друг друга и вновь были одной семьёй. Даже Молли перестала закрывать нос салфеткой. Даже Джордж позволил себе улыбку. А я, в припадке неуёмной щедрости, приказал открыть несколько бутылок коллекционного вина. Всё равно ему пропадать, ведь в моём «винном погребке» терморегуляция тоже была нарушена – об этом мне еще вчера доложил Джордж.

А капитан Ласт продолжил свой рапорт. Он настолько оттаял, что позволил себе объясняться простыми человеческими словами, так что я почти всё понимал.

- Короче, все корабельные системы пошли вразнос, - подвел неутешительный итог Ласт. – Такое впечатление, что они сошли с ума, и причину этого нам установить так и не удалось. Мы, конечно, делаем всё, что можем… только можем мы не много. Так, заткнуть кое-какие дыры, чтобы дотянуть до ближайших стапелей. Хорошо ещё, что искусственная гравитация не отказала, иначе болтались бы мы все в невесомости.

- Я не люблю невесомость, - возмутилась Молли. – Меня в ней всегда тошнит.

- Как-то всё это странно, - задумчиво протянул я.

- Чертовски странно, сэр Роджер, - горячо поддержал меня Ласт. – Знаете, - он вдруг понизил голос и наклонился ко мне. Я едва сдержался, чтобы не отодвинуться, таким крепким запахом меня обдало. – Я вот о чем подумал – а не диверсия ли это? Всё одно к одному, даже удивительно.

И он многозначительно покачал головой. Я всё же отодвинулся, сделав вид, что поудобнее устраиваюсь на стуле.

- Не исключено, - сказал я, немного подумав. – И даже очень может быть.

Не подумайте, что я какой-нибудь чокнутый параноик, которому всюду мерещатся заговоры. Но я – человек известный, богатый… очень богатый, заявляю об этом без ложной скромности. И у меня по определению не может не быть недоброжелателей. Да, я понимаю – чтобы решиться на подобное, мало быть мне недругом, надо быть врагом. Настоящим врагом, одержимым ненавистью и жаждой мести. Но кто сказал, что у меня его нет? Знаете, я прожил долгую жизнь, и не во всём она была безупречна. Я этим не горжусь, я этого не стыжусь; я просто констатирую - в моём прошлом бывало всякое.

Но в данном случае это не имело никакого значения, и я попытался донести свою мысль до капитана Ласта.

- Оставим пока в стороне вопрос «почему». Меня гораздо больше интересует, как это произошло. Как получилось, что мы вышли в рейс на неисправном корабле? Насколько я знаю, должна проводиться предстартовая проверка или что-то в этом роде.

Капитан пожал плечами:

- Я принимал корабль лично и ничего особенного не заметил. На первый взгляд, всё было в полном порядке, все системы работали безупречно. А глубже я не лез – я не наладчик, у меня нет специальных знаний. Я привык доверять профессионалам… и если они сказали, что корабль к взлёту готов, у меня нет причин сомневаться в их словах.

Я печально покивал головой.

- Да, - сказал я, - в этом всё дело. Доверчивость, вот что нас губит. Мы слишком привыкли перекладывать ответственность на других. Конечно, будь вы настоящим капитаном настоящего звездолета… Да, в этом случае, всё было бы по-другому.

Честное слово, я сказал это без всякой задней мысли! Но капитан вдруг выпрямился и вздернул подбородок. И наступила тишина.

- Объяснитесь, сэр, - сдавленным голосом сказал Ласт, сверля меня взглядом. – Что это за намеки насчет «настоящего» капитана? По-вашему, я недостаточно компетентен?

- О, Боже, нет! – в ужасе вскричал я. – Вы не так меня поняли! Точнее, я не так выразился! Я имел в виду, что большой звездолет – это не моя убогая посудина. Он более надежный, более защищенный, что ли… и там большая команда самых разных специалистов… А вас всего двое, и это просто чудо, что мы до сих пор живы! Благодаря вам. Вот о чем я хотел сказать!

Моё косноязычие! Моё проклятое косноязычие. Верно говорят: язык мой – враг мой! Вот только пять минут назад всё было так чудесно, так хорошо, а я всё испортил. Капитан снова смотрит волком, а я опять чувствую себя кругом виноватым.

Я объяснялся, извинялся и каялся. Я клялся в своём безграничном доверии команде, просил не судить меня строго, и Ласт оттаял. Он даже позволил себе улыбнуться.

- Я принимаю ваши извинения, сэр, - важно сказал он. – Впрочем, в них нет нужды - я действительно неправильно вас понял. Только одно хочу сказать вам – ваша… гм… посудина – первоклассный корабль! Он даст фору многим и многим. По правде сказать, ничего подобного я в жизни не встречал и даже не думал, что такое возможно. – В голосе капитана звучало неподдельное восхищение. – И я счастлив служить на нём.

Потом Ласт сказал, что ему надо поспать хотя бы пару часов, и ушел к себе. А’Пойк тоже встал – его ждала вахта. Но я позволил себе задержать его.

- Я знаю, вы родились и выросли на Цассини. И для вас, обитателя не до конца терраформированного мира, техника безопасности – не пустой звук и не прихоть дотошного чиновника. Скажите, друг мой, только честно и откровенно – будь вы капитаном «Королевы мира»… Нет-нет, вы не подумайте, я целиком и полностью доверяю капитану Ласту, но… Нет в ли его действиях… э-э-э… скажем так – некоторой недоработки? Разумеется, этот разговор останется строго между нами, - поспешно добавил я, видя, как вытягивается лицо А’Пойка.

- Никак нет, сэр! – твердо ответил помощник. – Капитан Ласт профессионал высокого класса.

Я был полностью удовлетворен.

Вечер тянулся и тянулся. Чтобы убить время, я предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Мы расположились в гостиной. Молли включила визор, Джордж раздобыл где-то кусок замши и полировал серебро, а я дремал. Вдруг Джордж выпрямился и повернул голову, словно прислушиваясь к чему-то, а потом встал.

- Что-то произошло, - уверенно сказал он.

- Я тоже слышала, - согласилась Молли. – Вроде кто-то кричал.

Мы выбежали из гостиной, причем Джордж, наплевав на субординацию, оказался впереди всех. Теперь уже и я слышал отчетливые вопли, доносящиеся из рубки.

- Господи, ну что там на этот раз? – простонал я. – Кого-то убили?

Оказалось, хуже – Ласт и А’Пойк сошли с ума. Они вопили, прыгали, обнимались и хлопали друг друга по спинам.

- Есть! – крикнул Ласт, бросаясь к нам. – Есть связь!

Он вознамерился заключить меня в радостные объятия, но Джордж ему не позволил. Тогда капитан подхватил визжащую Молли и принялся кружиться с ней в тесноте рубки, хохоча и выкрикивая маловразумительные слова. А’Пойнк извлек откуда-то невероятно визгливую дудку и пытался аккомпанировать этой сумасшедшей кадрили. И лишь только когда все утомились и немного успокоились, я услышал новости.

Да, с «Королевой мира» вышли на связь. Непонятно кто, непонятно откуда, но кто-то ответил на наш призыв о помощи.

- Они ещё далеко, - сказал счастливый капитан. – Сигнал слабый, много помех. Но уже завтра, я в этом уверен, связь станет лучше. Как вы считаете, сэр Роджер, за это стоит выпить?

Я с энтузиазмом согласился. Это был прекрасный повод откупорить бутылку столетнего черного рома. Но, хотите верьте, хотите нет, именно в этот момент меня кольнуло нехорошее предчувствие. На короткий миг меня охватила тревога, ощущение надвигающейся беды. Наверное, я изменился в лице или как-то иначе себя выдал, потому что Ласт с удивлением взглянул на меня. Но я уже взял себя в руки.

Мы засиделись допоздна, прикончили бутылку рома, а потом, пьяные и счастливые, расползлись по своим каютам. Один только Джордж и оставался трезвым, он едва пригубил свою рюмку. Он был так внимателен и заботлив, что я прослезился.

- Джордж, дружище, - бормотал я, пока он укладывал меня в кровать. – Ты мне как родная мать. Даже лучше. Вот интересно, ты бы смог убить ради меня?

Клянусь, это не я спросил, это всё проклятый алкоголь! Нельзя человеку моего возраста столько пить!

- Да, сэр, - невозмутимо ответил мой верный дворецкий. – В том случае, если вам будет грозить реальная опасность.

День четвертый

Утром мы все проснулись в прекрасном настроении и без малейших следов похмелья – таково свойство этого благородного напитка. Атмосфера царила приподнятая, я бы сказал, праздничная, и мы все выглядели как именинники. Особенно капитан – он побрился и сменил китель.

- После завтрака, - объявил он, - я собираюсь связаться с нашими спасителями. Надеюсь, они будут достаточно близко, чтобы мы их услышали.

Разумеется, мы все захотели присутствовать при сем эпохальном событии, и в рубку ввалились всей толпой. Капитан занял свое место, откашлялся и торжественным жестом возложил руку на пульт.

- Говорит борт «Королева мира». Ответьте. Как слышите меня? Вызывает борт «Королева мира».

В ответ раздался лишь треск разрядов и свист помех. Мы переглянулись, холодея от дурных предчувствий. Неужели наши спасители неправильно определили направление и теперь удаляются от нас? Но капитан не сдавался. Минут тридцать несчастная «Королева» взывала к пустоте, а потом в динамике раздался сонный хриплый голос.

- О, привет, - сказал голос. – Как поживаешь, «Королева»?

Мы издали дружный вопль радости.

- Эге, - сказал голос. – Сколько же вас там?

- Пятеро! Дружище, скажите, как я могу к вам обращаться?

- Боб, - сказал спаситель после короткого молчания. – Да, зовите меня Боб. Так будет лучше всего.

- Отлично, Боб! Теперь слушайте – у нас на борту аварийная ситуация. Двигатель отказал, мы дезориентированы, гиперсвязь накрылась медным тазом.

При этих словах капитана я вопросительно приподнял брови. А’Пойк кивнул и виновато развел руками:

- Не успели доложить, сэр. Сегодня утром только обнаружили.

Черт знает что! Поломка за поломкой. И это на корабле, за который я отдал уйму денег! Ну, вы у меня попляшете, мысленно пригрозил я судостроителям. Вернусь, спрошу по полной программе! Если вернусь, конечно.

А капитан продолжал разговаривать с неизвестным кораблем. Дело это было непростое, связь плыла и рвалась, но всё же мы слышали и понимали друг друга!

- Вы должны немедленно связаться с ближайшей станцией и передать наши координаты, - втолковывал капитан. – Пусть вышлют помощь.

- И как же я так возьму и свяжусь? – поинтересовался Боб. – «Искалота» парсеках в трех отсюда. Радиосигнал туда не скоро дойдет.

Капитан скрипнул зубами, но сдержался.

- По гиперсвязи, разумеется, - проглотив «болвана», почти вежливо сказал он.

Боб хмыкнул:

- Дело хорошее. Только откуда у нас гиперсвязь, у бедных фермеров? Нам бы концы с концами свести.

- Ладно, - не сдавался капитан. – Тогда вы должны немедленно мчаться к этой, как её… к «Искалоте. Там наверняка есть спасслужба.

- Должен? Ну, раз должен, тогда да. Помчусь. Одна нога здесь, другая там.

В голосе Боба явственно слышалась издевка, и я поспешил вмешаться.

- Мы заплатим. Хорошо заплатим.

- Да? – с искренним интересом спросил Боб. – А сколько?

Я назвал сумму. Вполне достаточную, на мой взгляд. Боб помолчал, что-то прикидывая.

- Добавить надо бы. За срочность, так сказать.

- Добавим, - пообещал я. – Как только прибудут спасатели, заплачу вдвое. По рукам?

- Ладно, - без особого энтузиазма согласился Боб. – Только, как бы это сказать… не доверяю я банкам, вот что. Мне бы наличными. Ну или открытый перевод на предъявителя. С подтверждением!

Я протянул руку и выключил связь.

- Что? – вскинулся капитан. – Зачем?

- Его нельзя отпускать одного, - объяснил я. – Ясно, что это никакой не фермер. Или фермер, но не брезгует мелкой контрабандой. Знаю я таких! Сдаст груз, получит наши деньги и завалится в кабак на несколько дней. И хорошо еще, если, протрезвев, вообще вспомнит о нас.

Ласт расстроено подергал себя за мочку уха.

- Черт, а ведь верно! Надо кому-то лететь с ним. Я капитан, я не имею права покидать судно. Вы? Нет. Молли – девушка. Остается ваш Джордж.

- И ваш помощник, - добавил я. Я не собирался отпускать от себя своего дворецкого.

- Ладно, - буркнул капитан. Он опять связался с Бобом: - Скажите, сколько пассажиров вы можете принять на борт?

- А на кой мне пассажиры? – настороженно спросил тот. – Мне и одному неплохо.

- Сто тысяч, - сказал я, и Боб на какое-то время потерял дар речи. Когда он снова обрел возможность говорить, то стал куда любезнее.

- Одного, - сказал он. – И то если он не слишком толстый. Так уж и быть, потеснюсь.

Ласт с облегчением вздохнул:

- Отлично! Когда вас ждать?

- Ну, думаю, денька через два. Я вас тут вижу, на локаторе, уж больно курс вы взяли мудреный. Без коррекции мне никак не обойтись. А посудина у меня старенькая, на ладан дышит, ей резкие движения противопоказаны. Так что два дня. Или три, как пойдет.

- Ладно, - сказал капитан. – Значит так, мой помощник А’Пойк перейдет к вам на борт и…

- А’Пойк? – перебил его Боб, и в голосе его мне почудились злые нотки. – Он что, цассианец, что ли?

- Совершенно верно. Вы доставите его на…

- Не возьму, - отрезал Боб. – Чтобы я связался с гнусным цассианином? Да ни за что! Хоть всё золото мира мне посулите!

Мы растерялись. Нет, я, конечно, знал, что цассиан многие недолюбливают. Но с таким открытым проявлением расовой нетерпимости столкнулся впервые - мне почему-то казалось, что в Космосе национальная вражда отступает перед необходимостью выжить.

- Ничего не поделаешь, - сказал я. – Придется идти вам, Ласт. Больше некому.

- Говорю вам, я не имею права! – воскликнул тот сердито. – Меня за такое лишат лицензии.

- Передайте ваши полномочия помощнику, - не сдавался я. – А мы все будем свидетелями, что вы сделали это под воздействием внешних обстоятельств. Или, хотите, я вас официально разжалую? Как наниматель и судовладелец, я имею на это право.

- Зачем такие сложности? – возразил капитан. – Пусть идет ваш Джордж.

Конечно, я бы смог уговорить Ласта. В конце концов, я бы просто приказал ему, и он бы не посмел ослушаться. Но тут влезла эта дура Молли.

- Хватит препираться, - ясным звонким голосом сказала она. – Тоже мне, мужчины. Давайте уже делайте что-нибудь.

- Эге! – оживился Боб. – Так у вас там что, девушка?

- Да, - буркнул Ласт.

- Хорошенькая?

- Я – мисс Вселенная! – гордо заявила Молли, и я схватился за голову.

Конечно, Боб тут же сказал, что согласен взять девушку и никого другого. Напрасно мы его уговаривали, сулили деньги – он уперся, как осел: подавай ему девушку, и всё тут! Он, мол, такую красотку никогда вживую не видел. Чего ради он должен упускать свой шанс? Я потерял терпение.

- Это невозможно, - со всей возможной твердостью сказал я. – Как вы себе это представляете? Юная беззащитная девушка… наедине с незнакомым мужчиной?

- Ишь ты! – удивился Боб. – С одним, значит, нельзя, а с четырьмя можно?

- Я – лорд Грант, - холодно сказал я. – Со мной мой капитан Ласт, его помощник А’Пойк и мой дворецкий Джордж. Мисс Молли – моя хорошая знакомая. С нами она в полной безопасности.

- Ну, конечно, - с горечью отозвался Боб. – Куда нам до благородных господ! Мы ж, фермеры, низший сорт, у нас одни злодейства и непристойности на уме. А у меня, между прочим, жена и трое дочек. Эх, вы, лорды-милорды!

Честно признаюсь, при этих его словах мне стало стыдно. И не мне одному – капитан тоже выглядел сконфуженным.

- Ладно, - сказал я, - ваша взяла. Но за девушку вы мне головой отвечаете! Если хоть один волос упадет с её головы, я вас пожизненно на каторгу упеку!

- Сто тысяч, - напомнил Боб. Судя по всему, он был очень доволен.

Оставив капитана обсуждать разные технические детали, я взял Молли за руку и покинул рубку.

- Ну кто тебя за язык тянул? – набросился я на неё. – Видишь, что ты наделала? Вместо того, чтобы дожидаться помощи в комфорте, ты проделаешь долгий путь в тесном вонючем корыте. Хорошо ещё, если Боб уступит тебе свою койку. А если нет? Тебе придется спать на полу, моя девочка.

- Ой, - нервно сказала Молли.

- Представляю, что там за еда, - продолжал я, мрачно качая головой. – В лучшем случае, саморазогревающиеся консервы из самых дешевых. После этого молекулярный омлет покажется тебе изысканнейшим блюдом!

Тут Молли расплакалась.

- Я не хочу, - причитала она, заливаясь слезами. – Рождер, миленький, сделай что-нибудь!

- Ничем не могу помочь, - холодно сказал я. – Ты же слышала, Боб ни разу в жизни не видел королевы красоты.

Конечно, мне было жаль эту глупышку, я ей искренне сочувствовал. Но, положа руку на сердце, я был уверен, что всерьез девушке ничего не угрожает. А от бытовых неудобств еще никто, знаете ли, не умирал.

- В конце концом, может, оно и неплохо, что всё так вышло, - заявил я, чтобы утешить плачущую девушку. – По крайней мере, корабль Боба исправен, чего нельзя сказать о моей яхте. Неизвестно, какие ещё поломки могут случиться. Может быть, нам придется бороться за жизнь. И мне будет легче, если я буду знать, что ты в безопасности.

Молли перестала плакать и робко улыбнулась. А за моей спиной шепотом выругался А’Пойк. Конечно, он слышал мои слова, и они произвели на него неприятное впечатление. Но он, в конце концов, мужчина, опытный космический волк, к тому же на службе. Он обязан смотреть правде в лицо!

Когда мы все собрались на обед, я почувствовал некоторое напряжение. По видимому, А’Пойк передал мои слова капитану, потому что тот несколько нервозно принялся докладывать мне о состоянии корабля. Но я решительно прервал его.

- Дружище, я же в этом совершенно не разбираюсь, - сказал я. – И всецело полагаюсь на вас. Поэтому давайте не будем портить себе аппетит и насладимся прекрасной едой. По-моему, Джордж превзошел сам себя.

Стол и вправду был накрыт роскошный. Не знаю, как мой дворецкий это сделал, но такие изысканные деликатесы не в каждом ресторане можно было встретить. Сам Джордж облачился в белый фрак и выглядел очень торжественно. Я было подумал, что это в честь нашего грядущего спасения, но я ошибся – после обеда Джордж отлучился куда-то, а потом вернулся с большой плоской коробкой, украшенной пышным бантом, и с поклоном вручил её мне.

- С днем рождения, сэр Роджер!

- День рождения! – ахнула Молли. – О, дорогой, поздравляю! – и она расцеловала меня.

Коробка была легкая, практически невесомая, и я понятия не имел, что там может быть внутри. Мне вдруг стало тревожно, дурное предчувствие овладело мной.

- Это ошибка, Джордж, - стараясь сохранять спокойствие, сказал я. – Сейчас март, а день рождения у меня в мае.

- В самом деле, сэр? – удивился Джордж. – О, простите.

Я пристально смотрел ему в лицо: мой дворецкий явно был смущен, но не более того. Никакой нервозности, никакого беспокойства я в нем не заметил.

- Кто тебе дал эту коробку? - спросил я. – Кто велел вручить её именно сегодня?

- Так было указано в контракте, сэр. Который вы заключили с фирмой «Уютный дом». Мне было поручено погрузить эту коробку с особой осторожностью, поместить её отдельно от ваших других вещей и вручить в определенный день и час.

Мне чуть не стало дурно. Я, конечно, старый человек, и память меня, бывает, подводит. Но я готов был поклясться спасением своей души, что ничего подобного в контракте не указывал!

- Ой, какая ерунда! – закричала Молли, подпрыгивая от нетерпения. – Март, май – какая разница? Подумаешь, кто-то перепутал месяц! Наверное, эта фирма хотела сделать тебе сюрприз, а какой-нибудь болван просто неправильно заполнил базу данных. Такое сплошь и рядом бывает. Открывай скорее! Ужасно хочется узнать, что там внутри.

Можете считать меня чудаком, но я не люблю сюрпризы. Не лежит у меня к ним душа, и всё тут. Однако медлить дальше было уже неприлично, и я с большой неохотой потянул за бант.

- Какая прелесть! – ахнула Милли. – Роджер, дорогой, ты только посмотри!

Но я и так уже смотрел. Во все глаза смотрел на крупную роскошную бабочку, порхающую над столом. И сердце у меня отчаянно билось.

- Красавица, - с восторгом сказал А’Пойк. – Интересно, как она называется?

- Гигантский золотистый махаон, - каким-то чужим, не своим голосом сказал я и откашлялся. – Очень редкий вид, эндемик.

- Дорогой, небось, - с уважением сказал Ласт.

Совпадение, подумал я, закрывая глаза. Это просто дурацкое совпадение и ничего больше. Кроме меня, во всем мире только для двух человек золотистый махаон имел особый, символический смысл. И оба эти человека были давно мертвы.

Сославшись на усталость, я покинул компанию и закрылся у себя в каюте. Тревога охватила меня с новой силой. Я задыхался, я чувствовал себя в западне и корил себя за легкомыслие. Это путешествие с самого начала пошло не так! И неизвестно, чем оно закончится.

Я провел рукой по ночному столику у кровати. Беззвучно выдвинулся потайной ящик, и я, кусая губу, некоторое время смотрел на маленький цилиндрик, внешне не отличимый от футляра для сигар. Джорджу доверять нельзя, думал я. Его, конечно, использовали втемную, этот преданный малый не хотел причинить мне боль, но кто поручится, что следующий инцидент будет столь же безобидным?

Можете смеяться, но я буквально кожей ощущал присутствие некоей злой силы.

Спал я плохо. Мне снилась девушка с татуировкой бабочки: девушка танцевала под крупными яркими звездами, и бабочка на её спине взмахивала крыльями, силясь оторваться от земли.

Помощник капитана, худощавый блондин А’Пойк, нервно сгибал и разгибал серебряную вилочку. Он был так погружен в свои мысли, что совсем не замечал ущерба, причиняемого моему имуществу. Мне ужасно хотелось дать ему по рукам, но я сдерживался.

Вообще-то, моя прекрасная яхта вполне могла обойтись без помощника капитана. Честно говоря, она вообще не нуждалась в экипаже, настолько она напичкана умной автоматикой. Но мне просто нравится, когда на борту есть люди в форме, это сразу придает значительность любой прогулке, даже самой короткой и легкомысленной. Кроме того, я люблю в какой-нибудь напыщенной скучной компании небрежно бросить: «Как-то раз мой экипаж…» И все, внимание мне обеспечено, я могу врать, сколько душе угодно, вызывая восторг дам и зависть мужчин. Меня считают удачливым авантюристом и рисковым парнем; но не будь я лордом Грантом, меня наградили бы менее лестными эпитетами.

Разумеется, встречаясь с профессиональными космолетчиками, я предпочитаю помалкивать. Мне вовсе не хочется выставлять себя посмешищем.

Капитан Ласт дохлебал, наконец, свой суп (боюсь, вкуса он не сумел оценить), вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула. А’Пойк доломал мою вилку (ручная ковка, между прочим! эксклюзив! фамильный герб!), бросил обломки на стол.

- Что скажете, капитан? – преувеличенно бодрым тоном спросил он. – Вы определили причину неполадок? Как быстро мы сможем все поправить?

Никто и никогда не слышал, чтобы гипер-двигатели класса А++ отказывали или ломались. Такого просто не было еще никогда. Но нам «повезло» - наш двигатель заглох, едва мы вышли из гиперпространства, и теперь моя «Королева» с огромной скоростью мчалась по инерции непонятно куда, не слушаясь команд. Это было чертовски опасно – чего доброго, мы можем врезаться во что-нибудь.

Капитан Ласт мрачно покачал головой:

- Без посторонней помощи нам не обойтись.

- Ну, ничего! – А’Пойк по-прежнему бодрился. – Вы, конечно, уже связались с кем надо, и помощь скоро придет. А пока мы будем отдыхать и наслаждаться полетом.

Капитан стал еще мрачнее.

- Боюсь, не все так просто. Я обязан проинформировать команду и пассажиров об истинном положении дел. Сэр Роджер, вы позволите?

- Э-э-э… да-да, конечно, - сказал я, предчувствуя недоброе. И не ошибся.

Если я правильно понял слова капитана, неполадки технического свойства возникли еще в гиперпространстве. Что-то там не так свернулось, не туда развернулось, в результате чего нас выбросило непонятно куда. Во всяком случае, он, капитан, сориентироваться не смог. Он только надеялся, что это все еще наша родная Галактика.

- Компьютеры работают на полную мощь, - добавил капитан Ласт. – Надеюсь, они справятся, и мы узнаем, в какую дыру нас занесло. Но, боюсь, это будет очень далекая дыра.

- Но вы хотя бы отправили сигнал бедствия, или как это там у вас называется? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил я.

- Ну… в общем, да. «Королева мира» посылает сигнал SOS с самого момента выхода из гиперспатиума. Но это радиосигнал, он идет довольно медленно. Кроме того, он не является направленным. Строго говоря, его можно сравнить с кругами на воде от брошенного камня – рано или поздно они достигнут наблюдателя, но когда это произойдет, я сказать не могу.

- Но ведь у нас есть гиперсвязь!

- Так точно, сэр. Но пока мы не сориентируемся, толку от нее мало.

- Мы что, умрем? – пронзительно вскрикнула молчащая до сих пор Молли.

Или не Молли, а Долли. Или даже вовсе Полли. Я никогда не мог запомнить имени очередной «мисс-чего-то-там», призванной, согласно годовому контракту, скрасить мои холостяцкие будни. Главное, чтобы она была стройна, красива и обладала умом достаточным, чтобы не претендовать на звание леди Грант – еще раз жениться в свои семьдесят с небольшим я не собирался. И не потому, что я был стар или мне мешала моя сломанная прошлым летом спина. Вовсе нет! Мой врач утверждает, что я восстанавливаюсь отличными темпами, что через год-другой смогу полностью отказаться от гравикомпенсаторов и вновь испытать «радость отцовства». И что, если так дело пойдет и дальше, лет через пятьдесят я умру абсолютно здоровым человеком. Так что в смысле здоровья и мужской состоятельности я в полном порядке. Просто вот эта самая «радость отцовства» меня совершенно не прельщает. Я только недавно прошел через отвратительный фарс под названием «бракоразводный процесс» и повторения не хотел. Я был свободен и собирался наслаждаться свободой до конца своих дней.

- Так мы умрем, да?

Прекрасные голубые глаза Молли (пусть уж будет Молли) наполнились слезами, алые пухлые губки дрожали, и она была так трогательно-беспомощна сейчас, что даже у меня сердце дрогнуло. Что уж говорить о космических волках, которым на двоих было меньше лет, чем мне!

- Нет-нет, мисс, что вы! – бурно запротестовал Ласт. – Даже не думайте! Да и с какой стати? Системы жизнеобеспечения корабля работают штатно, едой и напитками мы обеспечены лет на сто, не меньше. Так что все, что от нас требуется, это набраться терпения и ждать. Помощь обязательно придет!

Молли благодарно улыбнулась капитану, смаргивая хрустальные слезинки с длинных ресниц.

- Можете не сомневаться, - вмешался А’Пойк, выпячивая грудь. – Я лично прослежу за этим!

Молли улыбнулась и ему тоже.

- Кстати, - нехорошо обрадовался капитан. – Замечательно, что вы напомнили, Пайк. Ведь вам пора на вахту!

- Меня зовут А’Пойк, - хмуро сказал помощник, но спорить с капитаном не рискнул и отправился в рубку.

- Прикажете подавать десерт, сэр?

От неожиданности я подскочил на стуле и схватился за сердце. Господи, Джордж! Я совсем забыл о нем!

Джордж стоял за моей спиной, сама почтительность и невозмутимость; он, разумеется, все слышал и все понял, просто не мог не понять, но не позволил эмоциям взять верх. Вот что значит настоящий вышколенный дворецкий! Нет, не зря Энтони Фокс, руководитель моей службы безопасности, рекомендовал мне «Уютный дом» - там и правда готовят первоклассных слуг. Для тех, разумеется, кто может за это заплатить.

- Не надо десерта, Джордж, - всё еще держась за сердце, сказал я. – Лучше приготовь кофе. И коньяк. Нам надо привести нервы в порядок.

Джордж поклонился и, двигаясь абсолютно бесшумно, убрал со стола практически не тронутый обед. Так же бесшумно он расставил кофейные чашечки, молочник, сахарницу; принес кофе и коньяк. Обслуживал он безукоризненно, появляясь там и тогда, когда был нужен именно в этот миг, а в остальное время был незаметен.

Пожалуй, подумал я, согревая в руках пузатый бокал, это лучшее мое приобретение за последнее время. Если так пойдет и дальше, я подумаю насчет премии.

Кофе и коньяк отлично сделали свое дело – я успокоился и согрелся. Молли разрумянилась и была чудо как хороша, и капитан рьяно ухаживал за ней. Он сыпал тупыми остротами и плохими каламбурами, а Молли смеялась, запрокидывая голову. Капитан чуть ли не облизывался, глядя на её шею, и усердно подливал девушке коньяк. Мой, между прочим, коньяк!

Мне вдруг стало грустно. Я почувствовал себя старым, усталым и ненужным.

- Джордж, я хочу лечь!

- Да, сэр.

Мой прекрасный дворецкий помог мне встать. Я пожелал Молли и Ласту спокойной ночи и вышел. Они не обратили никакого внимания на мой уход.

К моему великому удивлению, кровать была уже готова: подушки были взбиты так, как я люблю, одеяло согрето, а в самой спальной царил полумрак и приятная прохлада. Я разделся, снял гравикомпенсатор и со вздохом облегчения вытянулся между простынями.

- Знаешь, Джордж, - сказал я. – Некоторые девушки… они порой ужасно легкомысленны. Но сердце у них доброе.

- Да, сэр, - сказал Джордж, подтыкая мне одеяло. – Вы совершенно правы, сэр.

Вот и всё, что я от него услышал! Поразительный малый! Интересно, согласится ли он пойти ко мне на постоянную службу?

Вы, конечно, сейчас посмеетесь надо мной – мол, старый дурак, оставил сладкую парочку наедине. Неужели он не догадывается, что может произойти, особенно когда третьим – двадцатилетний коньяк? Догадываюсь, конечно, догадываюсь, не такой уж я наивный простачок. Более того, совершенно точно знаю. Поэтому и сплю спокойно.

Всякие там пояса верности и прочие милые чудачества давно уже стали преданьем старины глубокой. Сейчас в ходу иные методы. Например, гормональная коррекция. Которая является обязательным условием для моих крошек. Все просто, безопасно и эффективно. Стоит мужчине, у которого кровь бурлит от тестостерона, обнять Молли (или все-таки Полли? а, какая разница!), как у бедолаги начинался страшный кожный зуд. И чем настойчивее он был, тем невыносимее становилась чесотка. Я знаю, о чем говорю, я проверял этот способ на себе. Поверьте, когда сотни невидимых москитов жалят и язвят вашу кожу, мысли о сексе как рукой снимает.

Капитан Ласт оказался очень терпеливым малым, он героически выдержал целых пять минут, после чего с проклятиями ринулся в медотсек. Об этом мне, повизгивая от смеха, рассказала Молли, прижимаясь ко мне под одеялом. Разумеется, на меня эти штучки не действовали, я ведь все-таки заказчик. Удовлетворенный морально и физически, я отослал Молли в ее каюту, погасил свет и крепко заснул.

День второй

К завтраку капитан Ласт вышел мрачнее тучи. И я как-то сразу понял, что не вчерашняя любовная неудача была тому виной. Ласт был небрит, глаза у него были красные и воспаленные, и складывалось впечатление, что он всю ночь не спал.

- У нас неприятности, - без обиняков объявил он. – Отказала система рекупирации и вторичной очистки.

- А что это? – спросила Молли, намазывая тост джемом.

- Это означает, дорогая, что мы будем испытывать трудности с водой и воздухом, - объяснил я.

- Мы задохнемся? – встревожилась Молли.

- Не думаю, - успокоил я ее. – Яхта большая, воздуха много. К тому же, насколько я знаю, в трюме есть баллоны с кислородом. Но все же лучше быть экономными.

Молли наморщила чистый белый лобик:

- А как можно экономить воздух? Я не понимаю. Меньше дышать, что ли?

- Ну, это у нас вряд ли получится. Но нам надо будет отказаться от чрезмерных физических нагрузок, ведь при этом мы активно расходуем кислород.

- Ну вот, - расстроилась Молли. – А я как раз хотела после завтрака сходить в тренажерку или в бассейн.

- Никаких тренажерных залов, - вмешался капитан. - И уж тем более никаких бассейнов! Вы же слышали – полетела система вторичной очистки! Так что ваш бассейн это, по сути, единственный наш источник чистой питьевой воды. В охлаждающем кожухе тоже есть вода, но я бы не рекомендовал ее пить.

От всех этих разговоров у меня тут же возникла одышка и пересохло во рту. Джордж немедленно налил мне стакан сока, и я с наслаждением выпил его. А потом стал обмахиваться салфеткой.

- Но как же так? – Молли, бедняжка, все никак не могла успокоиться. – Котик, ты же мне обещал! Комфорт и роскошь, помнишь?

- Помню, дорогая, - вздохнул я. – Но, видишь ли, обстоятельства…

- Я думаю, ты мне должен выплатить моральную компенсацию, - заявила Молли, и глаза ее заблестели. – Я ведь ужасно страдаю.

- Как скажешь, дорогая, - смиренно согласился я. А что мне оставалось делать? Ведь этот пункт был заложен в нашем контракте.

Молли успокоилась и повеселела. Мы поцеловались, и я приказал подать вина. А капитан таращился на нас с очумелым видом.

- Вы что, не понимаете? – с трудом проговорил он. – У нас авария. Наши дела плохи, хуже некуда.

Бедный капитан ошибался – через несколько часов стало намного хуже.

Во-первых, испортился холодильник. По каким-то причинам он переключился на разогрев, и больше тонны чудесных, замороженных особым образом продуктов пропало. Конечно, голодная смерть нам не грозила, оставалась еще целая куча консервов и сублиматов, но все же я сильно расстроился. Я люблю хорошо и вкусно поесть, эта одна из немногих радостей жизни, которую я до сих пор ценю. Мой диетолог вечно ругается на меня, призывает к умеренности, и я вынужден его слушаться, раз уж плачу ему такие деньги. Но сюда, на яхту, никакому диетологу ходу нет, так что я собирался отдать должное разным вредным вкусностям.

Во-вторых, пропал свет, осталось только аварийное освещение. И, собравшись на ланч, мы смотрелись довольно зловеще в тусклом красном свете. Потом, правда, нормальное освещение вернулось, но то и дело многозначительно помаргивало, словно намекая на блэкаут.

Ласт и покинувший рубку А’Пойк выглядели совершенно измученными. Бедолаги! Они искали причины поломок, проводили диагностику, запускали целые отряды ремонтных ботов, но тщетно.

- Мы понятия не имеем, что происходит с этим чертовым кораблем, - признался капитан, жадно поглощая картофельное пюре с мясной пастой. – Диагностика утверждает, что все в полном порядке, но сигналы от центра управления к отдельным узлам и системам не проходят, им словно бы не хватает мощности. Ремонтные киберы выходят из строя один за другим, а их аккумуляторы высосаны досуха. Если бы я верил в мистику, я бы сказал, что на корабле завелся техно-вампир. Во всяком случае, энергия исчезает буквально в никуда. Пожалуй, завтра попробую проверить аккумуляторы. Возможно, там случился пробой.

- Нам по любому крышка, - похоронным тоном сказал А’Пойк, мрачно качая головой. – Если батареи разрядились в ноль, нам их не раскочегарить.

Молли заплакала.

- Я не хочу умирать, - причитала она, всхлипывая и размазывая горькие слезы по щекам. – Почему я должна умереть? Ну вы же мужчины! Сделайте хоть что-нибудь.

- А мы чем занимаемся? - огрызнулся Ласт.

Я взял Молли за руку.

- Ты не умрешь, - твердо сказал я. – Обещаю! Кто угодно, только не ты! Ты будешь жить долго, растолстеешь, покроешься морщинами и умрешь в глубокой старости.

Перестав плакать, Молли испытующе посмотрела на меня. И вдруг улыбнулась.

- Я тебе верю, Роджер.

И почему девушки так доверяют словам? Не требуя при этом никаких доказательств? Видимо, таково свойство женской психики – искать утешение в любой, даже самой призрачной надежде. Впрочем, нам, мужчинам, это только на руку.

Ласт и А’Пойк обсуждали что-то техническое, открывая на уникомах какие-то схемы и таблицы. Я в этом ничего не понимал, но это не мешало мне злиться на мой экипаж. Мне казалось, они должны были действовать более энергично, спасая наши жизни.

- Джордж, налей-ка нам коньячку, - приказал Ласт, не отрываясь от уникома.

Разумеется, Джордж не двинулся с места. Коньяк, как и всё на яхте, как и сама яхта, принадлежали мне, и без моего разрешения мой замечательный дворецкий и пальцем бы не пошевелил.

- Джордж! – Ласт поднял голову. – В чем дело? Оглох, что ли? Налей мне коньяку!

Стоя у стола слева от меня, Джордж невозмутимо смотрел поверх головы капитана. Ругаясь, тот привстал, потянулся за бутылкой, но Джордж ловко убрал коньяк. Ласт вскочил, лицо его исказилось от ярости.

- Ах ты! Лакейская душонка!

И он, отшвырнув стул, двинулся к дворецкому. Я – тихий, мирный человек, терпеть не могу скандалов и всяческих разборок, но не вмешаться я не мог. Поймите меня правильно, мне не жалко коньяка, я вообще человек не жадный и даже щедрый. Но сейчас речь шла не об элитной выпивке, сейчас речь шла о том, кто в доме хозяин!

- Нет, - сказал я, удивляясь собственной отваге.

Ласт повернулся ко мне:

- Что – нет? О чем вы говорите, черт возьми?

- Джордж не даст вам коньяку, - сказал я со всей возможной твердостью, хотя мой голос предательски дрогнул. – Вы его не заслужили.

Каюсь, тут я перегнул палку – с людьми, вроде капитана Ласта, нельзя говорить так резко, они от этого дуреют и способны натворить глупостей, о которых потом сами же и пожалеют. Капитан на секунду замер, глядя на меня выпученными глазами.

- Ну так я сам возьму! – рявкнул он и сделал шаг вперед. Ко мне или к бутылке, я не разобрал.

Признаюсь, у меня душа ушла в пятки. Я был почти уверен, что Ласт, этот сильный молодой человек под два метра ростом, не унизится до того, чтобы ударить старика-калеку. Но все же гнев капитана устрашал.

И в этот самый миг на пути капитана встал мой Джордж.

- Прошу вас, сэр, - почтительно, но твердо сказал он. – Успокойтесь и займите свое место.

Этого капитан стерпеть уже не мог. Я его осуждаю, конечно, - он повел себя непрофессионально. Осуждаю, но понимаю: нервы. Нервы, будь они неладны! Бедняге и так досталось за последние сутки – он-то лучше всех понимал всю серьезность нашего положения и при этом ничего не мог сделать! А тут еще какой-то слуга, презренный холуйчик, возомнивший себя невесть кем, смеет ему указывать!

А то, что Джордж был всего лишь на полголовы ниже и немногим уже в плечах, лишь распаляло нашего бравого капитана. Перед ним был достойный противник, и Ласту не терпелось проучить наглеца.

Взревев, капитан замахнулся на Джорджа. Молли взвизгнула, А’Пойк вскочил, а Джордж сделал неуловимое движение и аккуратно, двумя пальцами взялся за запястье капитана. Клянусь, он не прикладывал никаких усилий, он просто держал, но капитан замер, ловя воздух ртом и медленно багровея! Джордж качнулся вперед, опустил руку вниз, и следом, не в силах вырваться из ужасных тисков, опустился капитан, встав сперва на одно, а потом и на второе колено.

- Пожалуйста, сэр, извинитесь, - сказал Джордж.

- Прошу. Прощения, - с трудом выдавил Ласт, с ненавистью глядя на своего мучителя.

Тут я очнулся.

- Джордж! – воскликнул я. – Что вы делаете! Немедленно отпустите капитана!

Джордж немедленно повиновался.

- В следующий раз я сломаю вам руку, сэр, - невозмутимо сказал он, помогая капитану встать. – Я обязан защищать своего хозяина от малейшей опасности.

Ай, да дворецкий! Ай, да повар-телохранитель! Ну, теперь я уже не удивляюсь, почему его аренда обошлась мне в кругленькую сумму! Интересно, какие еще таланты скрываются в нем? Может, он умеет чинить гипер-двигатели? Откровенно говоря, это было бы очень кстати.

Ласт злобно вывернулся из рук Джорджа (точнее, это Джордж позволил ему вывернуться) и, не глядя ни на кого, вышел из столовой. А’Пойк двинулся было следом, но я резко окликнул его и заставил вернуться на место.

Ну уж нет! Такую явную демонстрацию неповиновения я допустить не могу! Как не могу допустить, чтобы эти два дурака, запершись в рубке, накрутили друг друга до бунта на корабле. На моем корабле! Чего доброго, они поднимут «черного роджера» и начнут грабить беззащитные торговые суда!

Шутка, конечно. Но, тем не менее, я очень строго разговаривал с А’Пойком. Я приказал ему сесть и доложить по существу.

Но по существу не получилось. Деморализованный бедолага потел, мямлил, перескакивал с темы на тему и то и дело начинал жаловаться на судьбу. Мне это надоело.

- Ответьте мне на один вопрос, - сказал я, прерывая жалобные стоны помощника капитана. – Только на один, но зато четко, коротко и понятно. Когда вы сможете починить двигатель?

А’Пойк посмотрел на меня как на клинического идиота.

- Никогда, сэр, - ответил он. Так, как и я просил – коротко и по существу.

- Как это – никогда? – спросил я. Боюсь, вид у меня при этом был довольно глупый. – Что это значит?

- То и значит, - вздохнул А’Пойк. – Гипер-двигатель невозможно отремонтировать в космосе. Если с ним что-то не так, его просто меняют на новый. Загоняют судно на стапеля и меняют. А старый отправляют… ну, куда-то отправляют… Но вообще гипер-двигатели очень надежны и никогда не ломаются, - непоследовательно добавил он.

Я не мог не указать ему на очевидное несоответствие.

- Но наш-то сломался!

- Так точно, сэр, - уныло согласился А’Пойк. – И мы не понимаем, почему. Может, отказал какой-нибудь блок. Может, дело в мелком пустяке. Будь среди нас специалист… Но мы пилоты, а не инженеры, нас учили управлять кораблем и устранять мелкие неисправности. Мы стараемся, сэр, честное слово, мы делаем все, что можем. Так что будем надеяться на лучшее.

Надежды в его голосе не было ни капельки. Казалось, он вот-вот заплачет, но сдержался. Зато расплакалась Молли. Ну, девушке-то простительно.

- Что с нами будет? – причитала она.

На этот риторический вопрос у меня не было ответа. Зато он был у помощника капитана.

- Мы будем поддерживать жизнеспособность корабля. И лететь вперед. Возможно, долго… очень долго. Несколько дней или недель (или лет, мысленно добавил я). Рано или поздно мы сориентируемся в пространстве, обнаружим обитаемую систему и сумеем связаться с ней по направленному гипер-лучу. Надо только набраться терпения и не терять надежды. Мы справимся!

Эта примитивная сказочка не могла обмануть даже глупышку Молли. Прогнав дурака-помощника, я принялся успокаивать девушку.

- Мы здесь на всю жизнь! – кричала она, швыряя на пол тарелки из юбинлонского фарфора. – Мы будем лететь и лететь, пока не умрем!

Мне было жалко и фарфор, и девушку. Взяв Молли за руки, я усадил ее на диван, заставил выпить глоток джина.

- Молли, девочка, выслушай меня, - сказал я. - Я хочу открыть тебе одну тайну. О ней никто не знает.

Молли удивилась и перестала плакать.

- Ну? – несколько настороженно сказала она.

- Дело в том, - понизил я голос. – Дело в том, что у меня есть капсула гибернации. Абсолютно автономная, рассчитанная на бесперебойную работу в течение тысячи лет.

Лицо Молли пошло красными пятнами.

- Здорово, конечно. Только мне-то что с этого? Это же твоя капсула.

Я выпрямился. Я расправил плечи. Я чувствовал себя прекрасным принцем, добрым волшебником, богом из машины, явившимся в последний момент, чтобы спасти прекрасную принцессу. И это было очень приятное ощущение.

- Я отдаю ее тебе, Молли, - очень торжественно сказал я.

Наверное, целую минуту девушка непонимающе смотрела на меня широко распахнутыми глазами. А потом до нее дошло, она завизжала и бросилась мне на шею.

- Милый! – пронзительно кричала она, осыпая меня поцелуями. – Какой же ты милый! Ты решил пожертвовать собой ради меня?

- Да, - сказал я, украдкой вытирая обслюнявленную щеку.

Разумеется, это была ложь. Но в оправдание скажу, что мне очень хотелось сохранить остатки моего бесценного фарфора.

… Уже ложась спать, я спросил Джорджа: понимает ли он, что мы можем умереть?

- Да, сэр, прекрасно понимаю, - невозмутимо ответил Джордж, складывая мою одежду.

- И что ты думаешь по этому поводу?

- Полагаю, это будет несколько неприятно, сэр. Надеюсь только, что все произойдет быстро и без мучений.

Я с мистическим восторгом смотрел на своего невероятного дворецкого. Я, старый прожженный циник, многое повидавший на своем веку, и в половину не был так спокоен и уравновешен, как этот юноша, годящийся мне во внуки. И вдруг мне в голову пришла одна очень неприятная мысль: а вдруг Джордж андроид? Какого-нибудь самого распоследнего поколения? Которого и от человека-то не отличишь?

Не то, чтобы я имел что-то против андроидов. Но ведь надо же знать, с кем имеешь дело! Особенно в такой непростой ситуации. К тому же, если мой дворецкий не человек, то у меня будет масса неприятных вопросов к фирме «Уютный дом».

- Вот интересно, - сказал я, задумчиво разглядывая Джорджа. – Могу ли я как-нибудь проверить, андроид ты или нет?

Джордж на секунду замер, а потом кивнул:

- Да, сэр. Вам просто надо приказать мне умереть.

Он был серьезен, как пастор на похоронах, но уголки его губ едва заметно дрожали. Я с облегчением рассмеялся и махнул рукой.

- Ладно уж, живи, шутник!

Я, как и вы, прекрасно знаю, что у андроидов нет чувства юмора.

Они были точно такие, как наш сын, только не голые, а одетые – кто в костюм, кто в синий комбинезон техника. Мелькнула дикая мысль, что Фирочка все таки наставила мне рога с кем-то из них, но в это время мальчишка с рыдающим кудахтаньем бросился к вошедшим. Его окружили, стали обнимать, утешать, потом вся компания скрылась в другую комнату. Через несколько минут они вышли, и мой «мальчишка», уже одетый, протянул Фире аккуратно сложенное полотенце. На меня он старался не смотреть. Потом они направились к выходу, Фирочка пошла их провожать; они долго прощались, кажется, Фира извинялась, потом щелкнул замок… Все это время я, как громом ударенный, столбом торчал посреди гостиной.

- Что это было? – слабым голосом спросил я у жены, когда она вернулась.

Фира окинула меня взглядом, в котором желание стереть меня в порошок мешалось с презрением и жалостью.

- Ладно, ты не знаешь унилингву и очень плохо черизийский, - холодно сказала она. – Но почему, черт побери, ты не воспользовался межрасовым переводчиком?

- Зачем? – глупо спросил я, начиная кое-что понимать.

- Затем! Первая заповедь любого разумного существа – не знаешь, с кем повстречался, включи переводчик! Даже если данного языка нет в его памяти, он хотя бы укажет, с кем ты имеешь дело – с человеком или с животным!

И она выразительно постучала по наушнику, который носила, не снимая. Я тоже не снимал, а иначе как бы мы друг с другом общались? Но мне и в голову не приходило использовать весь функционал прибора! С меня хватало черизийского и еще трех-четырех языков, которые были в ходу на планете.

- Я не знал, - убито признался я. – Я думал, это наш сын. Новорожденный сын. А зачем ребенку межрасовый переводчик? Он и говорить-то не умеет.

Фира долго молча разглядывала меня.

- Ты принял уважаемого человека, старшего исследователя Чипаципита за младенца? – наконец проговорила она. - Ты хотя бы знаешь, что орнитоподы страшно обидчивы и ранимы? Я даже боюсь спрашивать, что здесь произошло!

Я уклонился от прямого ответа. А Фирочка бросилась куда-то звонить. Она объясняла, оправдывалась, извинялась, и продолжалось это ужасно долго. К концу разговора она выглядела совершенно измученной.

- Джим, ты идиот, - сказала она мне. – Это не мое мнение, так считает господин Чипаципит. Во всяком случае, он порекомендовал мне не использовать для бытовых нужд существ со степенью разумности меньше второй. И знаешь что? Я об этом подумаю!

Я только жалобно вздохнул.

-3-

Все оказалось просто. Орнитоподы совместно с черизийцами и представителями некоторых других рас испытывали новый тип телепортов, который работает без приемного устройства. Для этого на Воздушной, материнской планете орнитоподов, был смонтирован передатчик, луч которого был направлен на Черизу, в одну из лабораторий Института квантовой физики. В кабину передатчика вошел старший исследователь Чипаципит и нажал кнопку запуска. К сожалению, Институт находится неподалеку от курортного городка Валлизы, где в это самое время неожиданно разразилась сильнейшая гроза. Луч телепорта отклонился от намеченной цели, и вместо лаборатории Чипаципит оказался в нашем доме. В принципе, в этом не было ничего страшного, подобный сбой физическому здоровью исследователя не угрожал. И окажись на моем месте любой черизиец, который смотрит новости, который в курсе широко разрекламированного эксперимента, все прошло бы без сучка, без задоринки. Орнитопода бы одели в подходящую одежду, накормили (подобные перемещения, оказывается, ужасно энергозатратны даже с точки зрения биологии), а потом бы развлекали приятной беседой до окончания грозы.

Увы, вместо цивилизованного черизийца бедолаге Чипаципиту повстречался я, дремучий землянин. И к этому он явно был не готов. Я, впрочем, тоже.

-4-

Они родились точно в назначенный срок, через пять дней. За эти дни я, пребывая во взвинченном состоянии, от корки до корки проштудировал пособие для молодых отцов и вызубрил его почти что наизусть. Зачет у меня принимала Фирочка, а более сурового и беспощадного экзаменатора трудно себе представить. И хотя она все время придиралась, лично я остался доволен. Да и Фирочка, как мне кажется, тоже; во всяком случае, она разрешила мне подержать на руках каждого из четырех новорожденных малышей.

Генетический анализ подтвердил факт моего отцовства. Но я и без него знал, что это – мои дети. У них были мои глаза. Обычные человеческие глаза.

Малышей наблюдают лучшие медики Черизы, их регулярно обследуют и, слава богу, не находят никаких отклонений. Они развиваются, как все обычные дети: у них вовремя открылись глазки и ушки, вовремя отпали коротенькие поросячьи хвостики, и первый зуб прорезался у всех одновременно. Сейчас им по шесть месяцев, они похожи на милых плюшевых медвежат, и я очень люблю их. Особенно дочку – она так заразительно хохочет, когда подбрасываешь ее в воздух, так трогательно и доверчиво обнимается, так расстраивается, когда мне нужно уйти, хоть ненадолго. Папина дочка, смеется Фирочка.

Что ж, наверное, это так. Полагаю, дочка первая из всех скажет «папа». Мне бы только не прозевать этот момент.

Со старшим исследователем Чипаципитом мы встретились еще раз, в посольстве Воздушной, когда меня награждали медалью «Достоинства» III степени. Бедняга Чипаципит был сама любезность, он даже нашел в себе силы поблагодарить меня, но держался настороженно и постарался свести наше общение к минимуму. И я его за это не осуждаю. Мне и самому было чертовски неловко: как вспомню, каким дураком я выглядел в его глазах, так прямо в пот кидает. Фирочка считает, что виной всему мое дремучее невежество, и с этим не поспоришь. После пережитого позора я дал себе самую страшную клятву восполнить пробелы в своем образовании, и слово свое держу - мой черизийский заметно улучшился с тех пор. Во всяком случае, я уже могу сделать заказ в ресторане, не боясь испортить себе пищеварение.

Кстати, о языках. По-орнитоподски «папа» означает «помогите». Только и всего.

* Об этом можно почитать здесь

1. Лучшая работа в мире

   2. Лучшая работа в мире (продолжение)

   3. Лучшая работа в мире (окончание))

Мы с Фирочкой женаты уже три года, у нас семейный бизнес, приносящий неплохой доход. А еще мы скоро станем родителями – четыре продолговатых оранжевых яйца в плотной кожистой оболочке ждут своего часа в лучшем инкубаторе, который мы только могли себе позволить.

Межрасовыми браками на Черизе никого не удивишь, но вот чтобы они приводили к появлению потомства, такого еще не случалось. Так что мы с Фирочкой в этом смысле первопроходцы, и наш семейный врач, межрасовый генетик профессор Кужудаг с нетерпением ждет рождения наших малышей.

- Ужасно интересно увидеть, на кого они будут похожи, - как-то признался он. – Это же уникальный эксперимент! Я прославлю свое имя в веках!

Меня это тоже очень интересовало, хотя совсем по другим причинам. Все-таки Фира – типичная черизийка, я – типичный землянин. И хотя внешне мы чем-то похожи – одна голова, две руки, две ноги – различий у нас больше. Хотя бы на уровне физиологии, не говоря уже обо всем прочем. Поди угадай, чем дело закончится? Какими будут наши дети?

Полгода назад, когда первое яйцо заняло свое место в инкубаторе, профессор Кужудаг предложил провести всесторонний скрининг.

- Малоинвазивный метод, - горячо убеждал он. – Сделать малюсенький прокол, отщипнуть крошечный кусочек плоти, и мы будем знать все! Госпожа Нунгут, ваши замечательные детки даже ничего не почувствуют, обещаю вам! Никакого вреда! Зато наука в моем лице будет вам глубоко признательна!

Фирочка весьма непочтительно высказалась насчет науки в любом лице и отказалась наотрез. И я, кажется, догадываюсь, в чем дело. Все эти полгода, раз в неделю, к нам заглядывает один разбитной юнец, весь обвешанный видеоаппаратурой. Он флиртует с моей женой, пьет моё пиво (между прочим, настоящая контрабанда! с Земли!), а потом на «Первом Черизийском» появляется репортаж, бьющий все рекорды по рейтингу, и на наш семейный счет падает приятная кругленькая сумма. Полагаю, что репортаж о рождении «чудо-младенцев» еще больше обогатит нас.

Фирочка всегда была весьма практичной особой.

… Наш инкубатор был полностью автоматизирован. Контроль температуры, влажности, давления – все делалось без участия родителей. Так же инкубатор сам переворачивал яйца. Мало того, он рассказывал им сказки и пел колыбельные – это, по утверждениям психологов, очень способствовало гармоничному развитию будущих малышей. Иногда Фирочка брала то одно, то другое яйцо на руки, баюкала и нежно ворковала над ними. Она и мне предлагала, но я каждый раз отказывался под благовидным предлогом – я не мог заставить себя полюбить эти мячи для регби. Может быть, потом, когда-нибудь… Когда они все вылупятся и скажут мне – «папа».

- Тебе не придется ничего делать, - говорила Фирочка, подвивая и подкрашивая усики. – Просто подходи иногда к инкубатору и проверяй, не отключился ли он от сети… Мне идет этот цвет?

- Да, дорогая, очень… Но что делать, если инкубатор отключится?

- Ничего страшного, он рассчитан на три часа автономной работы. За это время ты вполне успеешь вызвать техника… Дурацкая помада, зря я столько денег за нее отдала.

- А если техник не успеет? – с тревогой допытывался я.

- Он успеет! В крайнем случае, есть инструкции, я скачала их тебе на уником.

- А если…

- А если что – я на связи, - отрезала Фирочка. – Кстати, не вздумай звонить доктору Кужудагу. Знаю я его! Он упрячет наших малюток в свою клинику, и мы не увидим их до самого совершеннолетия!.. Не паникуй, дорогой. Ты со всем чудесно справишься! Я в тебя верю!

Она еще раз осмотрела себя в зеркало, довольно кивнула, ободряюще куснула меня за ухо и упорхнула по своим делам. А я остался. Один на один со своими детьми. Растерянный и, чего там скрывать, слегка испуганный.

Она в меня верит… Очень мило, конечно, но я сам – верю ли я в себя? Я посмотрел в висевшее на стене зеркало – там отражалась моя бледная встревоженная физиономия. Я счел своим долгом приободрить себя.

- Не трусь, Джим! – громко сказал я. – Ты бывал в переделках и похуже!

На самом деле, я врал – ничего страшнее со мной не случалось.

А вдруг дети начнут вылупляться прямо сейчас? А что если они наглотаются кожистой скорлупы и задохнутся? Вдруг случится пожар, наводнение и землетрясение? Инкубатор вон какой здоровенный, вытащить его из дома я не смогу. Как спасать детей? Можно ли их вынимать из инкубатора? Вдруг им это повредит? А если все же вынуть, как транспортировать эти четыре яйца? В охапке? Можно помять! В сумке? В чемодане? Есть ли у нас дома чемодан подходящих размеров?

Короче, я был в панике. Больше всего мне хотелось бежать, теряя тапки, за женой и умолять ее вернуться. Молодые отцы меня поймут, а все остальные, пожалуйста, можете смеяться и показывать пальцем.

Лишь огромным усилием воли я заставил себя успокоиться. Ну в самом деле, что мне стоит посидеть несколько часов даже не с детьми – с яйцами? Которые лежат себе спокойненько в инкубаторе? Есть они не просят, животики у них не болят… а если вдруг что-то пойдет не так, умная автоматика тут же просигнализирует, куда следует, и через короткое время здесь будет целая армия специалистов!

Черт тебя возьми, Джим, вы же ходите с женой гулять! В рестораны выбираетесь, на пляж. И все это время дети оставались одни, под присмотром инкубатора. И ничего с ними не случалось! Значит, не случится и теперь!

Эта простая мысль здорово меня подбодрила, я повеселел и уже без страха смотрел в будущее. Между прочим, даже неплохо побыть одному! Выпью пивка, посмотрю какой-нибудь боевичок или триллер, расслаблюсь. Мне до смерти надоели эти бесконечные лекции по истории, культуре и социальному устройству Черизы, призванные, как утверждает жена, обогатить меня духовно и сделать полноценным членом черизийского общества. А еще уроки черизийского языка, который я вынужден изучать по старинке: мне, как представителю семейства гоминид, были недоступны черизийские гипнокурсы.

Честно говоря, я бы даже заморачиваться на этот счет не стал, универсальный межрасовый переводчик меня вполне устраивает. Но Фирочка вбила себе в голову, что ее муж должен в совершенстве владеть черизийским, как какой-нибудь местный Цицерон. А сама, между прочим, родной язык мужа учить отказывается! Отговаривается всякой ерундой – мол, она молодая мать, у нее и без этого забот хватает. А то, что я молодой отец, ее ни капельки не волнует! Говорит, это другое.

Итак, я остался один. Я накрыл себе роскошный стол в гостиной. Я достал из холодильника пиво. Я тоненько нарезал сырокопченую кейчу и почистил вяленую кужагу. Выбрал парочку фильмов с многообещающими названиями: «Резня микротомной пилой» и «Призраки в подпространстве». А потом с довольным вздохом развалился на диване.

Да, перед этим, я, как ответственный отец, заглянул в детскую. Инкубатор встретил меня приветливым жужжанием и умиротворяющее подмигнул зелеными огоньками: мол, все в порядке, папаша, можно расслабиться. Не до конца доверяя черизийским механизмам, я лично пересчитал яйца – вся четверка была на месте. Сквозь тонированную крышку я видел, как вздувается и опадает кожистая оболочка яиц, как по ней проходят волны дрожи – это малыши крутились в своих тесных обителях, готовясь появиться на свет. Таймер показывал, что сие счастливое событие произойдет через пять дней, так что я, успокоенный и умиротворенный, на цыпочках вышел из детской, прикрыв за собой дверь.

Было три часа дня.

-2-

- Попался, Джим! – рычал сержант Поллак. – Теперь ты за все ответишь! Я упеку тебя в одиночную камеру до конца твоих дней!

Он горой нависал надо мной и, радостно скалясь, светил мне в глаза мощным фонариком.

- Не имеете права! – кричал я. – Я – гражданин Черизы!

- Ха-ха-ха! – демонически рассмеялся сержант. – Нет никакой Черизы, это все тебе приснилось!

Фонарик раздражающе мигал. От ярких вспышек я почти ослеп, но все же ухитрился разглядеть за спиной сержанта приоткрытую дверь. Изо всех сил пнув сержанта в голень, я рванулся к спасительному выходу…

… и свалился с дивана, больно ударившись локтем.

Слава богу, я был дома, на Черизе! В доме было темно и тихо, и только ослепительные вспышки молний за окном заливали гостиную мертвящим светом – над курортным городком Валлиз, где мы с Фирочкой купили виллу, бушевала гроза.

Вообще грозы здесь, на побережье, не редкость, но сегодня это был настоящий конец света: деревья гнулись чуть ли не до самой земли, в небе метались какие-то обломки, ветки и легкие пляжные шезлонги, а пол у меня под ногами едва заметно дрожал от мощных раскатов грома. Черные тучи угрожающе нависли над землей, готовясь обрушить на город потоки воды, и там, снаружи, царила самая настоящая ночь, прорезаемая яростными всполохами молний.

Я был само спокойствие – Фирочка никогда не экономила на комфорте, и наш дом был оборудован умной системой безопасности. Сейчас эта система перевела дом в режим полной автономности, изолировав меня от внешнего мира, и что бы там, снаружи, ни произошло, лично мне ничего не угрожало. Ну, если только прямое попадание астероида.

Вдоволь налюбовавшись буйством стихии, я подумал, что неплохо было бы выпить чаю. И поесть. И позвонить Фирочке – просто чтобы сказать, что у меня все в порядке, чтобы она не беспокоилась.

А потом меня словно током пронзило – инкубатор! Как я мог о нем забыть?!!

- Свет! – крикнул я, бросаясь в детскую.

Свет загорелся, но как-то неохотно, вполсилы. Дверь в детскую оказалась заблокирована, и напрасно я стучал кулаками, пинал ногами и бился о преграду всем телом.

Такого ужаса я не испытывал, пожалуй, никогда. Я – здесь, а дети – там! Одни! И неизвестно, что с ними происходит! Живы ли они? И что скажет Фирочка???

Вот именно, что она скажет? Надо срочно звонить ей, уж она-то все уладит! И я рванул в гостиную. Отыскал уником, дрожащим пальцем ткнул в сенсор вызова… Ничего! Сплошной треск помех! Зарычав от ненависти, я швырнул уником на пол. Проклятая бесполезная железяка! Проклятая гроза! Ни связи, ни помощи! И что мне делать?

Конечно, можно было разбить окно – стекла в них анизотропные, как раз на случай срочной эвакуации. Выберусь из дома, добегу до соседей, попрошу помощи… В это время ураганный порыв ветра швырнул в окно вывороченное с корнем дерево, да так, что содрогнулось даже сверхпрочное стекло. Я тоже содрогнулся и отказался от самоубийственной затеи – не хотелось мне оставлять детей сиротами, а жену – вдовой. Кому от этого будет хорошо? Разве что сержанту Поллаку?

Нечеловеческим усилием воли я заставил себя успокоиться и рассуждать здраво. Фирочка говорила о трех часах автономной работы инкубатора. Сколько уже идет гроза? Вряд ли больше получаса. Значит, детям пока ничего не грозит, умная автоматика позаботится о них куда лучше, чем паникующий отец. Тогда что мне остается? А остается мне сохранять спокойствие и ждать окончания грозы – бури в Валлизе мощные, но короткие.

«А что если она продлится больше трех часов?»

- Заткнись, - свирепо сказал я. – Слизняк! Тряпка! Хочешь свалить проблему на хрупкие женские плечи? Стыдись! Ты же мужчина, Джим!

Я гордо вскинул голову. Я втянул живот и расправил плечи. Я был противен сам себе, потому что больше всего на свете мне хотелось, чтобы жена была рядом.

- Папа!

Я замер. Челюсть у меня отвисла, и я весь облился холодным потом.

- Папа!

Тоненький голосок звучал очень жалобно, он явно молил о помощи, а я не мог заставить себя пошевелиться. Мне было так страшно, словно со мной заговорила кошка.

Дети вылупились?! Раньше срока? Ладно, пусть, с человеческими детьми тоже такое случается. Но как они сумели выбраться из инкубатора? Из заблокированной детской? Или они вылупились раньше, еще до грозы, когда я спал? О, боже, только не это! Фирочка меня убьет. Доверила, понимаешь, детей папаше, а тот проспал их рождение! Позорище!

«Ты долго собираешься торчать тут столбом?»

В самом деле! Раз уж дети вылупились – ну, один из детей уж точно! – их нельзя оставлять без присмотра. Их нужно одеть, хотя бы в подгузники, согреть, накормить… что там еще? Что обычно делают с новорожденными младенцами? Мама моя дорогая, я же ничего не знаю, не умею!

«Спокойно, Джим! Ты же ходил на курсы молодых отцов»

Ну да, ходил. Целых два раза. И оба раза папаши-черизийцы пялились на меня и задавали дурацкие, а то и просто неприличные вопросы. На бедную врачиху никто не обращал внимания, так что в конце концов она попросила меня больше не приходить. Я с радостью согласился, тем более что Фирочка скачала весь курс мне на уником.

«И ты до сих пор не удосужился его посмотреть, болван!»

Да, не посмотрел! Ну и что? У меня было в запасе целых пять дней! Кроме того, я не рассчитывал, что попаду в такую ситуацию!

«Хватит оправдываться! Подойди уже к ребенку, папаша»

Затаив дыхание, я на цыпочках прокрался в коридор, откуда доносился детский голосок, осторожно выглянул из-за угла. Аварийное освещение было довольно тусклым, но я все же разглядел маленькую фигурку на полу.

- Эй, малыш, - хрипло проворковал я. – Иди к папочке.

Фигурка не пошевелилась, и тогда я, собравшись с духом, сделал первый шаг. Я так был ошеломлен своим неожиданным отцовством, что напрочь забыл о большой напольной вазе, стоявшей в коридоре. С размаху я врезался в нее ногой; ваза рухнула со страшным грохотом, а я, заорав от боли, свалился сверху. Панически заверещав, малыш метнулся в кухню.

Он двигался быстро. Слишком быстро для новорожденного младенца, на мой взгляд. Земные дети на это не способны. А черизийские? Насколько я помню, тоже нет. Они вообще мало чем, кроме внешности, отличаются от человеческих младенцев и такие же беспомощные. Тогда почему мой ребенок бьет рекорды скорости? Может, дело в том, что он гибрид двух рас?

Шипя сквозь зубы и хромая, я двинулся следом. Встав на пороге кухни, я внимательно осмотрелся. Малыша нигде не было видно. Вдруг шевельнулась длинная, в пол, занавеска на окне.

- Папа!

Честное слово, сам не знаю, как я оказался на столе. И тем более понятия не имею, откуда у меня в руке взялась поварешка. Увесистая такая штука, на длинной ручке. Но она очень пригодилась: собравшись с духом, я протянул поварешку и осторожно отодвинул занавеску.

Он был там, мой ребенок; и мы с интересом оглядели друг друга.

Был он чем-то похож на цыпленка-переростка, покрытого редким желтым пухом. Его птичьи ноги оканчивались длинными гибкими пальцами с когтями, такие же когти, только поменьше, были на руках. Ни черизийского хоботка, ни человеческого носа на его лице не было, вместо них угрожающе горбился мощный клюв. А черные бусины глаз беспокойно шевелились на длинных волосатых стебельках.

Ну конечно, с грустью подумал я. А что ты еще хотел? С самого начала никто не знал, на кого будут похожи гибриды двух рас. То есть предположений была масса, но точно никто ничего сказать не мог. Об этом нас и доктор Кужудаг предупреждал. Мол, будьте готовы ко всему. Мне казалось, я готов. Оказалось – лишь казалось: все-таки такого радикального результата я не ожидал. Бедный парень!

И все же это был мой ребенок, мой сын. И он нуждался в моей заботе. Я осторожно спустил ноги со стола.

- Цып-цып-цып, - с фальшивой ласковостью позвал я. – Иди к папочке, малыш.

Я изо всех сил старался разбудить в себе нежные отцовские чувства, но этому мешал грозный клюв моего отпрыска. Если он долбанет, мало мне не покажется! Наверное, что-то не так было с моим лицом, потому что мальчишка посмотрел на меня с подозрением и опаской и снова скрылся за занавеской. Только два глаза на стебельках внимательно следили за мной.

Присев на корточки и бормоча всякие ласковые глупости, я протянул руку. Мальчишка вдруг заверещал, затопал ногами, а потом клюнул меня. Брызнула кровь; боль была такая, словно кто-то тюкнул меня ледорубом.

- Ах ты, зараза! – взревел я, тряся поврежденной рукой и окропляя все вокруг кровью. Насмерть перепуганный мальчишка свернулся клубком на полу и трясся, тихонько попискивая.

Не обращая на него внимания, я отыскал в аптечке гемостатик и залепил рану. Потом сходил в ванную и взял большое банное полотенце. Я был полон решимости позаботиться о своем первенце, и ничто не могло остановить меня.

Он сопротивлялся, как дикий звереныш, извиваясь, пинаясь и оглушая меня резкими воплями. Лишь с большим трудом мне удалось справиться с ним: я туго-натуго запеленал его в полотенце, обмотал сверху для верности рулоном лейкопластыря и, придерживая рукой клюв, перенес вопящий кулек в гостиную. Там я положил его на диван и сел рядом, на всякий случай отгородившись подушкой. Я тяжело дышал, руки у меня были расцарапаны, словно после драки с котом. Мальчишка затих: то ли смирился со своей участью, то ли готовился к новому нападению. Я погрозил ему пальцем здоровой руки.

- Глупыш, - попенял я. – Разве можно драться с папочкой? Папочка все равно сильнее тебя!

Мальчишка пропищал что-то почти членораздельное, душераздирающе вздохнул и закатил глаза. Я решил, пусть это будет извинением. И счел инцидент исчерпанным.

Я позвонил Фирочке – связи все еще не было, хотя гроза явно шла на убыль. Я чувствовал себя ужасно беспомощным и одиноким. С другой стороны, чем жена-черизийка сможет помочь в этой ситуации? Для нее наш сын будет точно такой же загадкой, как и для меня. Пожалуй, только доктор Кужудаг, межрасовый генетик, смог бы разгадать ее. Но в этот дом ему хода не было, во всяком случае, в отсутствие госпожи Нунгут.

В горле у меня пересохло. Я взял со стола недопитую бутылку пива, глотнул. Мой сын, вытянув шею, внимательно следил за мной. И тут меня осенило.

- Слушай, парень, а может, ты есть хочешь? Ам-ам? Хочешь?

Мальчишка заволновался, запищал, пытаясь выбраться из полотенца. Ну, конечно! И как я сразу-то не сообразил! Ребенок просто голоден, вот и капризничает. Ничего, это мы быстро исправим, и станет мой малыш просто лапочкой.

- Лежи здесь, - строго сказал я. – Скоро папа придет и покормит своего мальчика.

- Папа! – звонко сказал малыш, с надеждой глядя на меня.

Я умилился – какой умный ребенок! Только час назад выбрался из яйца, а уже пытается разговаривать. Да, Джим, тебе есть, чем гордиться!

Предусмотрительность моей Фирочки была выше всяческих похвал, она заранее приготовила все, что может понадобиться младенцам: всякие там распашонки, подгузники и, самое главное, сухую молочную смесь и бутылочки для кормления. Увы, все это хранилось в недоступном для меня месте. С минуту я растерянно топтался на пороге заблокированной детской, а потом с размаху хлопнул себя по лбу.

- Ты идиот, Джим! Загляни в холодильник – наверняка там найдется молоко!

Молоко нашлось, а вот подходящей бутылочки – нет. Да и есть ли на свете такие бутылочки, из которых можно накормить моего клювастого отпрыска? Конечно, нет – их еще только предстоит сконструировать. Но разве такая ерунда может служить препятствием для супер-отца?

Я налил молоко в соусник, подогрел его в микроволновке и с торжеством вернулся к своему голодному малышу. Я ужасно гордился своей изобретательностью.

- Сейчас мой мальчик будет ам-ам, - объявил я.

Вы пробовали когда-нибудь напоить из соусника орла? Голубя? Цыпленка, в конце концов? Нет? И не пробуйте, мой вам совет. Уже через несколько минут мы с сыном выглядели так, будто приняли молочную ванну; молоко лилось куда угодно, только не в жадно разинутый клюв. А когда несколько капель попадало все-таки по назначению, мальчишка начинал чихать, кашлять и пускать пузыри. Я ему сочувствовал. Еще бы! Если ты произошел от млекопитающих предков, если инстинктивно ищешь грудь или хотя бы соску, а сам при этом родился с совершенно неподходящим для этого ротовым аппаратом… Конечно, с первого раза ничего не получится! Ну, ничего, вот приедет мама, она-то уж точно что-нибудь придумает!

Когда соусник опустел, я подумал, не сходить ли за вторым, но отказался от этой мысли – где-то когда-то я слышал, что детей нельзя перекармливать. Да и я, если честно, остро нуждался в передышке. К тому же от возни с ребенком у меня разыгрался зверский аппетит, и я чувствовал, что прямо сейчас упаду в голодный обморок, если что-нибудь не съем. Что-нибудь вкусное, вредное и калорийное.

Из-за особенностей своей биохимии я сижу на строгой диете. И не потому, что черизийская еда может мне навредить. Просто каждый местный продукт заставляет мои потовые железы выделять разные запахи. Сам я этого не чувствую – пот он и есть пот. А вот черизийцы разницу улавливают очень хорошо, и некоторые мои запахи им нравятся. Настолько, что они готовы платить за это деньги. Вот мы с Фирочкой и затеяли семейный бизнес по производству разного парфюма.

Сидеть на диете, это трудно, муторно и тоскливо. От этого портится настроение и характер – это вам кто угодно подтвердит. Как сидящий на диете, так и его домашние. Поэтому моя Фирочка, умница, чтобы не портить себе нервы, изредка позволяет мне кулинарные безумства. И держит для таких случаев готовые наборы. Никакой молекулярной кухни, никакой синтетики и прочей химии – исключительно натуральные свежайшие продукты, замороженные особым образом!

Бифштекс, решил я. Сочный, в меру прожаренный бифштекс с коричневой карамельной корочкой, это будет хорошо. Это будет прекрасно! А к нему – густое овощное рагу, остренькое, ароматное. И рюмочку холодной водочки. Ну, ладно, две. Но не больше! У меня, как-никак, младенец на руках, не годится с первого же дня подавать ему дурной пример.

У нас самый современный кухонный автомат. И он подавляет меня своим интеллектом. Каждый раз, когда я хочу приготовить себе что-нибудь вкусненькое, он читает мне длинную нудную лекцию по диетологии, настойчиво предлагает прислушаться к его рекомендациям, а когда я настаиваю на своем, в отместку за самостоятельность выдает абсолютно несъедобную гадость. Фирочка утверждает, что я просто набираю неправильную комбинацию на панели заказов. Что ж, может быть. Но запомнить абракадабру, состоящую из чисел, букв и символов, да еще написанных на черизийском, я не в состоянии. В конце концов, Фирочка, добрая душа, сжалилась надо мной и записала нужные мне комбинации в блокноте. С тех пор приготовление пищи стало для меня плевым делом, от меня требовалась только внимательность и ничего более.

Бормоча, то и дело сверяясь с блокнотом, я набрал нужный код, подтвердил заказ; автомат скептически хмыкнул, щелкнул, и в его недрах что-то зажужжало. Я стоял рядом, с нетерпением ожидая результата. Минут через пять мелодично звякнул колокольчик, откинулась передняя панель, выпустив облако ароматного пара, и я с любопытством и некоторой опаской заглянул в нишу.

Ужин был там, и какой ужин! Королевский! Рот мой наполнился слюной, в животе забурчало; я уже предвкушал неземное наслаждение, но в это время вспомнил о сыне. Спит? – подумал я, прислушиваясь к тишине в гостиной. Наелся и уснул? Скорее всего. Ну а что еще делать новорожденному младенцу?

Без всякого стеснения признаюсь: я – отец молодой, неопытный. Поэтому тишина в комнате, где находится ребенок, меня не насторожила. Просто мне не хотелось оставлять малыша без присмотра, поэтому я взял поднос с едой и отправился в гостиную.

Что ж, в эти несколько минут, пока я отсутствовал, мальчишка времени зря не терял. Он каким-то образом ухитрился выбраться из импровизированных пеленок, и теперь сидел на диване, свесив ноги, закутавшись в полотенце, как в римскую тогу. Увидев меня, он опасливо втянул голову в узкие плечи и что-то пискнул.

- Гм, - неуверенно сказал я. – Ну, ладно. Если тебе так удобнее…

Я поставил поднос на низенький столик рядом с диваном. Мальчишка заволновался, зачирикал; один его глаз на длинном стебельке уставился на меня, другой – на еду. С интересом, как мне показалось. Он даже протянул ручонку к подносу, но я легонько шлепнул его.

- Нет, малыш, - мягко сказал я. – Это для папы. Папочка тоже хочет ам-ам.

Мальчишка надулся, забился в угол дивана. А я побежал в кухню, потому что забыл там нож.

Когда я вернулся, парень уже доедал мой бифштекс. Он держал кусок мяса в руках и, упоенно урча, рвал его острым клювом. По рукам, по цыплячьей груди тек мясной сок. Я застыл на пороге, вытаращив глаза и сжимая в руке нож.

О, боже, новорожденным нельзя мясо! Это знает каждый млекопитающий! Молоко, только молоко! Иначе – диарея, несварение желудка, заворот кишок… что там еще из ужасного???

- Не-ет! – заорал я, бросаясь к сыну.

Что скажет Фирочка?! Не уследил за сыном, угробил кровиночку! Мне было по-настоящему страшно. Да и несмышленыша, если честно, было жалко. Как-никак первенец, наследник…

Я подскочил к мальчишке, попытался отнять у него злосчастный бифштекс. Не тут-то было! Паршивец орлом взметнулся на диванную спинку, подняв над головой недоеденный кусок и тоже заорал. Он подпрыгивал и остервенело пинался голенастыми ногами, как заправский страус, а я уворачивался от острых когтей и старался схватить его, но у меня ничего не получалось. Потом я сообразил, что мне мешает нож, отшвырнул его, и дело пошло на лад. Мне удалось отвлечь чертенка обманным финтом, он на секунду раскрылся, и я бросился вперед. Мы свалились на диван, и мне повезло оказаться сверху. Я был крупнее и тяжелее мальчишки, плюс опыт дворовых драк, которых у него не могло быть по определению, но все же я с трудом удерживал орущего извивающегося звереныша.

- Заткнись, - шипел я, осторожно выкручивая хрупкую ручонку с зажатым в ней мясом. – Отдай, дурак!

Сила и опыт победили – мальчишка в последний раз дернулся, издал безнадежный тоскующий крик и затих. Без труда я отобрал у него остатки бифштекса и отшвырнул подальше. На этом все закончилось.

Мы сидели в разных углах дивана – голодные, потрепанные и злые. Нахохлившийся мальчишка грустно попискивал что-то себе под нос, да и у меня, если честно, настроение было отвратительное. Не так я представлял себе отцовство, совсем не так! Но ведь надо как-то налаживать нормальное общение?

Я ласково заговорил со своим отпрыском. Я сделал ему «козу» и скорчил умильную рожу. Чувствуя себя полным дебилом, я с выражением продекламировал стишок про серенького зайчика и даже попрыгал немного, изображая героя детского стишка. Думаю, получилось у меня не очень, потому что мальчишка опасливо поглядел на меня, сполз с дивана и, путаясь в длинном полотенце, отошел к двери. Я был в отчаянии; я просто не знал, что еще придумать, чтобы наладить контакт с этим странным ребенком, с этим ходячим недоразумением. И это он пока один! Что будет, когда их станет четверо? Я же с ума сойду, спячу в самом прямом, медицинском смысле этого слова! И в это время зазвонил уником.

Слава богу, это оказалась Фирочка! Связь была ужасной, звук сбоил, изображение плыло, но все же это была связь. И плевать, что я разбирал одно слово из десяти, главное, я был спасен! Я не сомневался, что Фирочка, узнав о моем бедственном положении, мигом примчится ко мне на помощь: утихомирит бушующую стихию, приструнит капризного отпрыска, успокоит меня.

- …Джим… - завывал уником. - … фыр-дыр-быр… Джим!.. уим-чипа-ципа… Сын!

- Да! – обрадовано заорал я. – Да, сын! Он вылупился! Смотри!

Я бросился к ребенку, схватил его в охапку и сунул чуть ли не в экран уникома. Увидев мать, мальчишка страшно разволновался, принялся отчаянно брыкаться и извиваться, протягивая ручонки к матери и пронзительно вопя.

- Папа! – кричал он. – Папа!

В ответ из уникома грянул настоящий кошачий хор, замелькали, замельтешили какие-то разноцветные пятна, а потом далекий голос Фирочки отчетливо произнес: «Скоро буду», и связь прервалась.

Мальчишка вытаращил на меня свои глаза-бусинки на стебельках и разразился серией злобных отрывистых звуков. Это было так похоже на ругательства, что мне захотелось отвесить маленькому паршивцу подзатыльник. Но я сдержался. Во-первых, младенец нескольких часов от роду не может ругаться просто по определению. А, во-вторых, я был слишком счастлив – скоро придет жена и снимет с меня невыносимый груз родительской заботы.

- Эх, ты, дурачок, - сказал я и добродушно щелкнул сына по клюву. – Ну, что, мир?

Тот в ответ клюнул меня, но совсем не больно, так что я счел это дружеским ответом.

Следующие полчаса прошли в атмосфере дружбы и взаимопонимания. Я наводил порядок в гостиной, а мальчишка, отыскав недоеденный кусок бифштекса, тихонько приканчивал его. Я почел за благо ему не мешать.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ