— Я сначала Беломорканал строил, а потом сельское хозяйство поднимал, — говорил товарищ Петухов.
Он у нас был парторгом и зам. начальника экспедиции. Как парторг он для начала увековечил себя призывом к буровикам давать не 60-80, а 120% керна. Собрание было предпраздничное, и буровики, успевшие подогреться ещё с утра, радостно вопили с последних рядов:
— Да Николай Иваныч, ты только скажи — мы и 150 дадим!
(керн это порода, которую поднимают из скважины)
А как зам — он где-то выискал норму, что нам положено в полях есть по 35 граммов тушонки в день. Вот и ешь: можешь всю сразу, а можешь по чайной ложке три раза в день. А потом работай. И никак его было не пронять, пока он не прилетел в нашу партию, познакомиться с трудовыми буднями гегемонов. В этот день меняли смену, Петухов залетел на буровую, чтоб вертолёт забрал его, когда пойдёт обратно, и надо же: не сложилось. А уж постараться, чтобы потом на эту буровую вертушка не залетала ещё две недели — это пара пустяков.
Петухова мужики пристроили при кухне, и вдруг в нём прорезался хороший человек. Он им был как мать родная... или как наседка цыплятам? — когда гремел по рельсе и вопил:
— Ребятки, обед!
Чумазая толпа садилась за стол, он наваливал им штей, и говорил:
— Эх, жалко, у вас ассортимент бедноват, а то б я вам такого наготовил!
— Так а хули ж ты, дед...
— Признаю, ребята, признаю! Был неправ.
И больше никаких норм. Через спинной мозг оно всегда доходчивей получается.
В праздники, когда весь коллектив дружно гудел на рабочих местах, наше руководство не пило. Они просто обходили все кабинеты ещё раз нас поздравить и предупредить, чтобы заперли и выключили свет. Ну и, сами понимаете.
Маленький, но дружный коллекти диспетчеров взял две бутылки на троих, а вот кружка была одна. Старший, Трамантуля, налил треть бутылки и протянул второму, Лагуте, но тот закочевряжился:
— Ты чего столько наливаешь, мне половину!
— Ну ладно, мы щас выпьем, а ты свою пей как хочешь.
Выпили двое, а тут заглядывает их начальник:
— Ну, с праздником, мужики! — И Трамантуля наливает ему Лагутину дозу. Лагута молча смотрит, как его водка исчезает в недрах начальника.
А Трамантуля опять налил треть.
— Да мать же твою!
— Да чего ты волнуешься, оставим тебе, и пей...
И опять, после второй, дверь открывается и входит Петухов...
Когда он мелкими глоточками допивал последню водку, Лагута начал краснеть. А Николай Иваныч повернулся к нему и говорит:
— А ты, Лагута, много не пей, а то я тебя знаю!
У Лагуты глаза начали наливаться кровью, Петухов не понял, но прочувствовал, и шмыгнул за двери.
