LKamrad

Хочу вам рассказать «котоламповую» историю из древнего Рима.

Император Август увидел на улице человека удивительно похожего на него. Он подозвал его и спросил с усмешкой, не служила ли его мать во дворце?
Прохожий улыбнулся в ответ: - Нет, моя мать не работала во дворце, а вот мой отец бывал в вашем доме.

Отличная история! Уел прохожий самого императора!

Остается недоумевать зачем этот древний баян, уже не раз бывший на Пикабу, запостили еще раз?

Но, читатель, обрати внимание - это исторический анекдот времен древнего Рима!

А такие анекдоты  обязаны  рассказывать о героях древности – царях, философах, воителях. Здесь же с точки зрения нашего современника главный герой – некий прохожий. Странное дело – не правда ли, кому какое дело в Риме до какого-то прохожего?

А может эта история о глупости и высокомерности императора? Так нет, наоборот, все авторы как назло подчеркивают скромность и мудрость Августа.

Так о чем же тогда этот анекдот?

Предполагаю, все же основной интерес в этой истории для древнего римлянина не столько в остроумном ответе прохожего, а скорее связан с тайной рождения самого императора Августа.

Август сам вовсе не сын императора, его отец Октавий был всего лишь плебеем, богатым ростовщиком и никогда не жил во дворце. Императором Август стал благодаря усыновлению его великим Юлием Цезарем. Но вот что интересно – внешне Август совсем не был похож на своего мордатого папашу-плебея.

Так может слова «не служила ли твоя мать во дворце?» - намекают, что его реальный отец действительно жил во дворце? Слухи говорили о том, что Август о сын Цезаря не по завещанию, а именно биологический сын. Ситуация весьма щекотливая, учитывая, что мать Августа была племянницей Цезаря.

Но тут стоит остановиться на огромном количестве половых связей самого Цезаря, о них ходили легенды, у него была куча романов с самыми разными женщинами… и мужчинами. Так что связь с племянницей в этом списке не была бы чем-то необычным, а уж про прислугу и говорить нечего.

Получается Август своим вопросом косвенно утверждает, что его настоящий отец Юлий Цезарь!

А теперь об ответе прохожего – это явный камень в сторону матери Августа Атии.

Патрицианка Атия из древнего рода Юлиев  вышла замуж за богатого плебея Октавия, что был много старше ее. Это как раз тот случай, когда деньги женятся на знатности. Октавий в бытность своего недолгого брака с Атией часто отсутствовал дома, и понятно, что его молодая жена частенько скучала дома одна, а вскоре ее немолодой богатый муж и вовсе занемог и помер.

Хотя согласно записям современников Атия была образцом верной жены (попробуйте написать что-то другое о матери великого императора!), в народе ходили совсем другие слухи.

Таким образом слова прохожего о своем отце, «заходившего» в дом матери будущего императора, могут быть совсем небезносновательны.

Вот к каким интересным выводом могут привести копания в древнем бородатом анекдоте.

Слева на право - Октавий (отец Августа Октавиана), Юлий Цезарь и император Август Октавиан. Бюста прохожего, увы, представить вам не могу.

Пара слов в прологе. Эти истории настоящие.  Далеко не все герои этих историй симпатичны лично мне, но их истории показались по человечески интересны.

Пана, говоришь? Дык, помер больше года как. Возраст-то уже за шестьдесят, почти семьдесят. Ну да - пил, как же без этого мужику-то. При том всегда был одет в видавшую виды одежонку, хоть потрепанную и не слишком аккуратно заштопанную, но чистую. Работал когда-то на местном заводе, получал, говорят, небольшую пенсию. Завод-то закрыли еще в 90-ые, с тех пор Пана перебивался случайными подработками, потому и пенсия была не ахти, последние лет десять до пенсии числился официально безработным. Квартиры у него не было, комнатка на первом этаже в коммунальной квартире и то не его - социалка. Дед невредный, если кому помочь надо, никогда не отказывал, да и слесарь неплохой, инструмент какой-никакой при себе, и руки, видать, не из задницы росли.

Жил, да жил, да вот год назад взял да и помер. Два дня из комнаты не выходил, как запах пошел – тогда и поняли соседи. Вызвали участкового, с понятыми дверь вскрыли. Увезли его. Стали в бумагах рыться - надо ведь найти родственников, кому писать, чтоб похоронили деда по людски.

Нашли наградные книжки на его имя, выданные еще в семидесятом году – орден Красной звезды и медаль «За боевые заслуги». Никогда не надевал наград, вот и не знал про них никто. Да и не нашли их – ни ордена, ни медали, то ли украли, то ли потерял. Зато куча фотографий старых пожелтевших, где он молодой еще в выгоревшем до бела хабэ с армейскими друзьями. Ну и, конечно, фотографии жены и дочери, но опять же - ни адресов, ни имен, ни фамилий. Но военкомат помог – все таки орденоносец, выделил немного денег на похороны, да еще машину грузовую до кладбища и венок организовали, участок на кладбище – власти районные выделили, остальное соседи сами сделали.

Родственники через пару недель все-таки нашлись. Пришла дочка, дамочка лет 40 с маленькой собачкой, брезгливо просмотрела вещи. Спросила – были ли у деда сбережения и ушла. Сказала, мол, росла без него, а значит и не отец он ей вовсе, мать с ним развелась, когда ей лет восемь всего было. А вещи, что вещи - забирайте себе если надо, лично ей ничего не нужно, даже фотографии ни одной на память не взяла.

Еще через неделю, разбирая вещи, в книге на полке нашли сберкнижку. Оказывается, все эти годы деду пенсию на книжку переводили, а он так ни рубля и не снял. И пенсия не такая уж маленькая оказалась. Много не мало, а за полмиллиона деревянных накапало - аж 700 тысяч. Позвонили снова дочке, приехала в тот же день. Привезла бутылку коньяка, выдула ее с соседями, плакала, обещала компенсировать расходы на похороны и поминки. Компенсировала, аха…

С тех пор ее никто не видал, ни ее саму, ни денег ее - как ветром сдуло.

Ну да и хрен с ней. Такие вот дела …

Пара слов в прологе. Эти истории настоящие. Из разговоров с очень разными людьми. Далеко не все из них симпатичны лично мне, но их истории показались по человечески интересны.

Его звали Темир. Пухлощекий улыбчивый парень-азиат. Внешность его была обманчива, в нем был стальной стержень. На первом году службы, когда  командир роты поставил его чистить солдатский нужник, он позвал своего земляка, и тот ударом железного прута сломал ему руку.

«Никто и никогда из нашего рода не чистил и не будет чистить чужое дерьмо».

Он знал свою родословную по отцовской линии поименно на восемь веков назад. Никого не боялся. Дрался ожесточенно и умело. Был бит не раз и два, но не сломался. Помню, как его без того узкие глаза практически были закрыты от фингалов, а он улыбался мне уголками разбитого рта:

«Ничего, Макс, мы прорвемся. Ты достойный парень, не трус,  знаешь своих предков до восьмого колена. Придет и наше время».

Его время пришло на втором году службы, но наши пути разошлись, меня перевели в другой батальон. Темир окружил себя верными слугами и стал править у себя в роте как хан. Земляки шли к нему за советом, помощью и защитой со всей дивизии.  Ему каким-то образом всегда  удавалось быстро и жестко решать все вопросы.

Непоправимое случилось за два месяца до дембеля. В роте обнаружили повесившегося самоубийцу -  молодого сержанта, следы избиения и надругательств были очевидны. Он попытался оспорить власть Темира в роте и поплатился. Посадили двоих… Все знали, что они выполняли  приказ Темира, но никто не дал показания против него.

После суда я встретил Темира,  он протянул мне руку, но я прошел мимо… Вот и все,  что я мог сделать.

Недавно смотрел телевизор,  узнал, что Темир стал генеральным прокурором у себя в республике.

Пара слов в прологе. Эти истории настоящие.  Из разговоров с очень разными  людьми. Далеко не все из них симпатичны лично мне, но их истории показались по человечески  интересны. Вот вам еще одна история. И не выспрашивайте у меня доказательства реальности рассказа, все вопросы к герою.  Встреча была случайной, вполне возможно , его уже нет в живых.

Когда война закончилась из полсотни мужиков в деревню вернулось полтора. Как полтора? Очень просто - Иван Филимонов безногий, да Федор Шумилин без руки и без ноги. Вот их вместе сложи и будет полтора человека. Нет, не все на фронте сгинули, как батя мой, еще с полдюжины вернулось с войны раненных, да увечных, но все кто мог, семьи забрали и в город подались. Там все-таки жизнь полегче была.

Баб в деревне, почитай, четыре десятка – от 20 до 45 лет. Старше 45 - уже старуха. А мне в 46 году аккурат 17 лет стукнуло. Как моя мать на меня ругалась, била, да из постелей по домам чужим вытаскивала. Да разве баб-то остановишь - женское сердце завсегда любви хочет и детишек. А мне это дело – как медом намазано, до женского тела страсть как охоч был.

Сколько у меня детей всего? Сказать точно не могу, но десятка два точно есть, внуков и правнуков – не считано, не ведано. В шестьдесят втором нашу деревню укрупнили, колхоз наш на ладан дышащий совхозу-миллионеру передали. А я ведь ни разу женат не был, всю жизнь по бабам пробегал, ни к одной так и не пристал. Все искал, где слаще. Дурак был. Там-то у баб все одинаково устроено, что у первой, что у двадцатой.

Теперь вот коротаю старость – никому ненужный…

В детстве я дрался часто и вовсе не потому, что был задирой, совсем нет. Как говорила моя мама, есть два вида "любителей" подраться – задерихи и неспустихи. Так вот я был именно из второй категории, спровоцировать на драку меня было достаточно легко. За неожиданный толчок в спину, за обидное словцо, за обвинение в трусости - за все это я мог, не раздумывая, въехать кулаком в лицо.

При этом я не был завзятым «кулачным бойцом» и  побеждал в большинстве драк  лишь благодаря своей упертости. При этом, конечно, дрался в среднем заметно чаще своих сверстников, за что мне регулярно попадало и дома.

В шестом класс мы переехали в другой город, в новой школе меня никто не знал. В скромном шестиклашке никто не ожидал встретить упоротого психа, который сразу кидался с кулаками, когда его посылали на хрен. К концу дня у меня были четыре или пять стычек, посещение кабинета директора и запись в дневнике с вызовом родителей в школу.

Но последнее меня волновало меньше всего. Я как придурок д’Артаньян ухитрился назначить три драки с тремя парнями сразу после уроков при том, что двое из них были старше меня на год.

Когда я выходил из школы меня натурально трясло от страха, но отступать было некуда. Решено было драться по очереди. Выбрали самое жесткое условие - драться до слез или до сдачи. Причем условие биться до слез выбрал я сам, поскольку знал, что не сдамся, а слезу выбить из меня сложно. До первой крови никак не катило, потому как мой сломанный не так давно нос легко кровоточил. Вообщем должны были меня сегодня изрядно отдубасить, и это было абсолютно очевидно.

Дрались на пустыре за школой. Человек 20-30 болельщиков, любителей зрелищ и трое моих соперников. Начинал первым не самый здоровый, но от пиз..юлей меня это не спасло. Я падал и вскакивал, бил, попадал, пропускал удар, падал и снова вскакивал. Я уже почти не видел, нос был давно разбит, губа кровоточила, но я пер вперед. В какой-то момент заметил в глазах соперника страх, еще немного и я его дожмУ!

Но тут он закричал, указывая на меня:

- Он плачет!

Самое неприятное - он был не так уж прав, один глаз заплыл и слезился. Я понял вдруг, что сейчас разревусь от обиды и заорал:

- Врет он все, он сам плачет!

… неожиданно соперник разревелся, размазывая сопли и кровь по лицу.

Я сел прямо на землю абсолютно опустошенный, о продолжении драки не могло быть и речи. Сейчас меня мог побить и первоклашка. Адреналин схлынул, ноги, руки были как ватные.

Но толпе нужны были нужны зрелища. Все хотели продолжение захватывающего действа!

Тут выяснилось, что третий соперник исчез. Проще сказать – сбежал, однако оставался еще один, самый крупный из них…

С трудом встал на ноги, когда его вытолкали в круг, крича и улюлюкая. Я посмотрел ему в лицо и понял, что он всего лишь испуганный мальчик, и сейчас он боится меня гораздо больше чем я его!

Мне не пришлось драться – он сдался сразу.

Я сидел на пустыре на скамейке еще минут двадцать, после того как все ушли прежде, чем смог нормально идти…

© ЛысыйКамрад

Когда мне было восемь лет, умерла моя мама. Меня забрала к себе ее двоюродная сестра. В первый день у нее дома мне было так плохо и одиноко, что я плакал навзрыд два часа.

Тетя тогда мне сказала: «Ты такой же бесполезный кусок гавна, как твой отец алкаш, да и мать твоя еще та шалава. Неча тут рыдать и изображать разнесчастного. Скажи спасибо, что в детдом тебя не сдала».

С тех пор я перестал плакать. Прошло двадцать лет, вчера мне позвонили и сказали, что тетка умерла. Во мне ничего не шевельнулось.

А сегодня проснулся на мокрой от слез подушке. Нет, мне не было жаль тетки, просто я впервые за 20 лет плакал по своей маме.

И знаешь что?

Мне теперь гораздо легче дышать и жить.

© ЛысыйКамрад