Осень выдалась дождливой, гадкой. Сразу за очередным мостком телега въехала в безбрежные грязюки и Чалая встала. Задремавший было дед вскинулся, выбросил потухшую козью ножку и занокал так, что прибрежные лягушки на какое-то время затихли. Но поздно. Засмоктало. Выбраться гривастой старушке уже не хватало сил.
Дед покряхтел, аккуратно сползая по мешкам вниз, а затем спрыгнул прямо в густую жижу. Снял картуз, почесал в голове, глядя в поблескивающую сквозь колеса грязь, и обильно сплюнул.
- Иванко, слезай! Да погоди ж, не стрыбай! Куда ты в лаптях в говны?! Давай мне на закорки, я тебя на сухое перетяну.
Телегу утром загружали хлопцы с мельницы, громадные, рукастые. Их бы позвать, так они бы вмиг все стянули и Чалую с порожней телегой вывели. Но куда там! Рудня осталась в десятке верст. Дед уже лет пять как кандыбал с прострелом, а Иванко, чтобы ворочать мешки, был пока мал.
Сорвав длинную придорожную травину, седой сунул ее в рот и побрел обратно на мосток. Иванко засеменил следом. Покрутившись, посмотрев во все стороны и потоптавшись наверху, дед угукнул.
- Так. Слухай сюды. Сейчас побегишь назад. На развилке свернешь праворуч – на Гуту, там шукай бородатого Авдея Гутника. Или не Гутника? – неожиданно дед пристально посмотрел на Иванку, словно это он раздавал фамилии.
Казалось, что густые волосы на дедовых бровях сердито шевелятся. Иванко втянул голову, пожал плечами и потер мочку торчащего уха.
– Все же таки Гутника! Он, помнится, в том году приезжал на рынок на волах. Вот они нас спасут. Проси, пусть выручает. А я пока посмолю, да Чалую распрягу.
Дед достал из кармана кисет с табаком, а Иванко молча кивнул и припустил.
***
- Дядя, а че возьмешь за помощь?!
Иванко бежал спиной вперед, заглядывая бородачу в глаза и безостановочно тараторил. Авдей Гутник шел запрягать волов.
- Да ничего не возьму…
- У нас зерно есть, но оно не наше. И немного болотной руды. Дядько Серко мне обещал из нее рыбацких гачков наделать. Так-то он самый настоящий коваль. И ножи робит и секиры. У нас в селе вообще все работящие. И бондари есть, и чоботари и кожемяки…
- Ты никак из Борисоглебовки?!
- Точно! Так что возьмешь?!
- Я же сказал, ничего не возьму…
- А что это ты такой щедрый, как нежинский грек?
- А мы - северяне - вообще люди нелукавые и приветливые…
Бородач немного приподнял правую створку, видимо, немного проседали петли, и распахнул ворота.
- Ого, какая длинная телега! – удивился Иванко.
- Ну дак. Волом зайца не догонишь, зато нагрузить можно поболе, чем на лошадь. Сколько мешков везете?
Иванко пожал плечами. Считать он пока умел только до десяти.
- Полную телегу!
- Ну добро, запрягу обоих. Видишь, хлопчина. Вот этот справа - борозно, а этот – подручный.
Бородач похлопал одного из волов по крупу, неспешно надел на скотину ярмо и принялся привязывать к рогам налыгач. Затем сунул за очкур кнут и одним движением запрыгнул в повозку.
- Давай!
Сразу за воротами дядька Авдей скомандовал «Цабе» и волы послушно свернули налево.
***
Двигались медленно. Иванко, который не мог долго сидеть на месте, периодически спрыгивал с телеги и чапал рядом, забрасывая Авдея вопросами и суетной информацией. До мостков добрались уже когда на листья деревьев разлили абрикосовую фарбу.
- Деда, деда, дядька сказал, что задарма нас вытянет! Дядька добрый, - орать Иванко начал, как только завидел знакомую подводу.- Я думал, он мне москалев накидает, а он – вишь…
Неожиданно Иванко примолк. Что-то было не так. Телега по-прежнему стояла в луже, Чалая пощипывала травку рядом, а деда видно не было. Совсем.
***
Ярик не мог понять причины. Раньше – в школе - было нормально, он казался таким же, как и все, середнячком, с одними дружил, с другими ссорился, а тут как-то сразу не повезло. После перехода в лицей на второй же день он попал в аутсайдеры. Пришел с недосыпу в разных туфлях, его дружно оборжали всем классом и вот уже месяц по разным поводам ежедневно превращали в посмешище. С этим нужно было что-то делать, необходимо было как-то отвоевывать уважение и, кажется, Ярик уже знал как.
Пару часов назад кое-что случилось. Вышло почти как в кино. Он заперся на хлипкий шпингалет в кабинке и спокойно делал свое дело, разглядывая привычную школьную стенопись и наскальные рисунки, когда в туалете раздались быстрые шаги, и, судя по сместившемуся дыханию, кто-то заглянул под дверцы. Яра этот некто, конечно же, не обнаружил, поскольку тот всегда забирался на унитаз с ногами – привычка еще со времен бабушкиного деревенского сортира.
Затем в помещении затопали ноги еще, как минимум, пары человек. Ярик уже закончил свои дела, ему очень хотелось надеть штаны, все смыть и пойти сполоснуть руки, но он боялся пошевелиться. Главное теперь, чтобы не позвонила мама…
- Показывай!
Кого-то толкнули в грудь и он спиной впечатался в дверцу Яриковой кабинки, до смерти перепугав заседающего.
- Что ты вылупился?! Я сказал, показывай, что там у тебя?!
Голоса были незнакомые.
- Я же говорю, только себе! Вот!
- Дай сюда!
Ярику не оставалось ничего, кроме как затаить дыхание и впериться взглядом в выглядывающие из под дверцы белые кроссовки с красными носками. Он отчетливо видел, как из чужой штанины на кафельный пол выполз объемистый полиэтиленовый пакет, а затем пятка аккуратно задвинула его поглубже внутрь кабинки, поближе к нему.
- Хрена себе, себе! Тут на десять приходов хватит! – тем временем разорялся чужой надтреснутый голос, - Лысый, тебе жить надоело?! Ты понимаешь, что если Трофим узнает, он тебе яйца отрежет на фиг?!
Трофим был владельцем местного ресторана. По слухам, именно он держал в городе весь наркобизнес, деля его на равных с главным городским ментом. Конкурентам посерьезнее было не просто: их либо убирали, либо сажали, а со школьниками, значит, вот так…
- Да отвали!
Белые кроссовки сделали шаг вперед, немедленно раздался удар и началась драка. Или избиение. Похоже, в какой-то момент кроссовкам удалось вырваться и несчастный бросился прочь из туалета. Остальные рванули за ним.
В легкой прострации Ярик вытерся, застегнулся, неслышно открыл дверь и, не рискуя смывать, на цыпочках подошел к окну, проверить, открывается ли створка. В прежней школе на окнах ручек не было вообще, а все рамы были заколочены гвоздями, чтобы исключить курение в туалетах. Лицей оказался демократичнее. Окно открылось и в помещение ворвались крики со спортивной площадки. Решение лопнуло в голове, как весенняя почка. Ярик резво сунул пакет в ворот поло, крутанулся на подоконнике, свесил ноги наружу и спрыгнул в кусты сирени. Англичанке он что-нибудь соврет, не впервой. У крыльца школы ждал пристегнутый велосипед.
Ярик крутил и крутил педали, пытаясь придумать, как быть дальше. Возле котельной он съехал по тропе в лес и распечатал пакет. К счастью там была всего лишь трава. Его трава! Марихуана! Его путь к уважению!
Домой находку везти было нельзя, мать частенько проверяла рюкзак и, похоже, время от времени рылась в шкафах и выдвижных ящиках. Значит, план такой: нужно спрятать упаковку в лесу, затем вернуться с зип-лок пакетиками и все порционно расфасовать. Или как это делается? Придется загуглить.
Ведя велосипед за руль, Ярик шел по тропе, выискивая взглядом подходящее место. Дупло дуба он заметил не сразу, оно находилось чуть выше колена, но зато потом моментально понял, что оно идеально. Засунув руку внутрь, он обнаружил, что глубина дыры - почти по локоть, а древесина сухая – самое то! Достав из-за пазухи пакет, Яр пропихнул его в отверстие, выпрямился и огляделся, запоминая место. Раздвоенная сосна, левее пенек, нужно еще какую-нибудь ветку приметно положить у дороги и все!
Внезапно Ярика охватили какие-то сомнения. Захотелось удостовериться, что все нормально. Он повторно запихнул кисть в дупло. Пакета внутри не было.
***
Долго ли распрячь лошадь, если делал это тысячу раз? Тем более, смирную Чалую… Дед Петро справился за несколько минут. Затем на пробу приподнял один из мешков, крякнул, покачал головой и пошел себе на мостки. Он был даже немного рад этой передышке. Сейчас сядет, спокойно покурит, не слушая беспрестанные крики своей Ганны о том, что он убъет себя этой махоркой.
Спор этот длился уже пару десятков лет, как только он впервые закашлял.
- Чтобы ты лопнул от своей чахотки, - ругалась Ганна.
А Петро что? Петро курил. Мудрый молчит, пока дурак ворчит.
Пару лет назад его любимая вишневая люлька треснула, а новую точить оказалось лень. И он перешел на цигарки-самокрутки.
Поднявшись на мостки, дед поднял лицо к проклюнувшемуся было сквозь тучи солнцу, поймал в морщины теплый луч, постоял минутку и спустился к бережку. Кряхтя, уселся, положил рядом с собой кисет с табаком, неспешно залез во внутренний карман, достал бумагу, скрутил папироску, длинно с удовольствием затянулся, а затем зашелся в привычном приступе. Откашлявшись, вытер слезы и вдруг увидел, как рядом с ним, прямо из воздуха появилась рука. Просто одна рука. Без тулова. Чья-то ладонь аккуратно опустила на траву блестящий сверток и тот тяжело сделал пару оборотов, катясь к воде.
Дед закрыл глаза и принялся считать в уме. Как-то по молодости к ним в Борисоглебовку приехал его городской кум и они неделю пили без продыху и просыху. К субботе дед Петро увидел чорта. Кум тогда сказал: надо считать!
Рука пропала. Сверток остался.
Дед поднял руку и перекрестился. И еще раз. И еще.
***
Ядреная какая трава. Но, вроде бы, чтобы появились глюки ее нужно курить? Нет?! Или достаточно нанюхаться? Бред какой-то!
Ярик еще раз пропихнул руку вглубь. Уф-ф-ф! Наконец-то он нащупал то, что искал!
Вытянутая наружу ладонь сжимала затасканный грязно-голубой мешочек с пятью дурацкими вышитыми цветочками, буквой "П" и когда-то розовой веревочкой-затяжкой. Что?! Бред, бред, бред!
Внезапно Яра осенило. Он включил на смартфоне фонарик, запустил запись видео, засунул свой девайс в дыру и несколько секунд крутил во все стороны, снимая внутренности дупла.
Сказать, что видео его поразило, не сказать ничего. Камера в HD-качестве зафиксировала камышовый берег мелкой речушки и седого, всклокоченного деда, который неистово крестился и тыкал в камеру дули.
***
- Вот он! Вот он! – Иванко искренне обрадовался, когда они обнаружили Петро, ползающего по траве с безумным взглядом.
Дядька Авдей тем временем наклонился, заглянул деду в глаза, поднял с земли сверток и осторожно понюхал содержимое.
- О-о-о-о! Знаю я эту траву, брат Иван! На-ко, высыпи ее в реку. Поднимайся, дед, пойдем вас из говна вытягивать!
***
- ...Никогда, - бормотал Ярик, бредя с велосипедом домой, - никогда не буду сам курить, и другим продавать. Ну на фиг!
- ...Никогда больше не буду смолить, - обещал Иванке дед, забираясь на повозку. – Никогда!
