Cheburekov2.0

Успешно справившись с возложенными на нас задачами, накануне перед возвращением в Москву, как полагается, мы устроили товарищеский ужин. Заняли столик в ресторане узбекской кухни, взяли по кружечке пива, заказали еду. Предложили этому вегану окрошку, но она ему не зашла, видимо, сои в ней было мало. Учитывая ранний подъем на следующее утро, я как лицо ответственное, и чтобы не болеть в самолете, ограничился минимумом алкоголя. Чего нельзя было сказать о моих коллегах. По русской традиции, немец под конец застолья попросил водки, а Пит решил разыграть бывалого и чередовал водку с ромовым мохито и пивом. Ближе к полуночи в кафе стали собираться какие-то серьезные ребята, и чтобы избежать межнациональных конфликтов я предложил моим товарищам закругляться. Тем более, что немец уже клевал носом, а раздухарившегося англичанина надо было останавливать в любом случае.  

Разместились мы тогда в гостинице «Новокузнецкая». Номера у нас были соседние, на шестом этаже, от лифта и лестницы по длинному коридору в самом дальнем углу. Ключи электронные, сразу от номера и от двери в коридор, которая также закрывалась. Мы добрались в гостиницу ближе к часу ночи. Подъем был запланирован на 5:30, чтобы в шесть на такси выехать в аэропорт. Немец открыл свою дверь, англичанин зачем-то ввалился к нему и начал что-то рассказывать. Я посчитал, что моя миссия на вечер выполнена, еще раз напомнил им про время, пожелал спокойной ночи и завалился спать.

Проснулся я как было запланировано, собрался, постучал в дверь напротив к немцу. Тишина. Стучу сильнее. Никакой реакции. Стучусь в соседний номер к Питу. Ничего. Звоню Андреасу – телефон недоступен. У меня мелькает мысль, что эти товарищи решили самостоятельно продолжить банкет и покинули гостиницу в поисках приключений на свою иностранную жопу. Время идет. Так как ничего другого не остается, продолжаю стучаться в обе двери. Через десять минут слышу тяжелую поступь, дверь открывается, на пороге появляется немец. Я ему говорю: «Андреас, блять, ты проспал. У тебя 20 минут на сборы. Че с телефоном? Где Пит? Он же к тебе заходил». Немец не запаниковал, сжал остатки воли в кулак, сказал, что все будет ок и побежал в душ, по пути запихивая вещи в чемодан. Оказалось, телефон его просто разрядился, и он был не в том состоянии, чтобы думать о таких мелочах. Судьба нашего молодого бойца ему оставалось неведомой, так как англичанин покинул его номер через пару минут после захода по причине отсутствия мини-бара.

Я подумал, не мог же Пит пойти один куда-то ночью в незнакомом городе в незнакомой стране. Вдруг краем глаза вижу какое-то мельтешение в конце коридора, за наполовину стеклянной дверью, ведущей на лифтовую площадку. Времени нет совсем. Бегу прямо туда. И что вы думаете? Кто лежит полураздетый, со снятыми ботинками и одним носком, весь в блевоте и невменяемом животном состоянии? – Этот, сукабля, представитель благородной нации. Тут же из-за угла выглядывают испуганные охранник и администратор с вопросом, чей товарищ и кто будет чистить ковер. Я говорю, что он, конечно, имеет некоторое отношение к нам, но вообще в этих вопросах он сам по себе.

Потом как смог попытался перевести Питу: «Ну ты пиздец совсем, мазафака такой, че тут устроил, блять. Пиздуй быстрее в душ. Горячую даже не включай. Через 10 минут мы выезжаем на такси. С тобой или без. И на ресепшне оставишь денег на клинниг. Андерстэнд?»  Тот вроде понял. С третьей попытки подобрав все свои вещи, кроме блевоты, он поплелся в номер. Хорошо, в этой гостинице летом горячую воду иногда нужно ждать до получаса, так что душ его немного взбодрил.

Администратор все это время охала и причитала: «Да кто же это такой! Откуда ж приехал?». «Англичанин», - говорю. – «Окрошкой отравился».

Андреас появился в фойе с задержкой от плана на пять минут. Я знал, товарищ он закаленный и надежный. На удивление, Пит тоже смог. Опоздал, конечно, но не критично. Вышел с рюкзаком и отдельным пакетом в руках с заблеванными ботинками и носками. Расплатился за уборку, и мы успели в аэропорт как раз к началу регистрации.

По дороге мы кое-как восстановили события прошлой ночи. Оказалось следующее: выйдя из номера Андреаса, Пит обнаружил, что потерял ключ от своего номера. Он спустился на ресепшн и попытался объяснить свою ситуацию. Учитывая его вышеупомянутую манеру изъясняться, а также состояние, не удивительно, что его никто не понял. Тогда он на лифте поехал обратно на шестой этаж еще раз поискать ключ на полу. Но уже не смог попасть даже в коридор. Видимо, в этот момент силы окончательно покинули его, и он решил отдыхать прямо там.

Не знаю, как у него прошел полет - мы с немцем специально не стали просить места рядом с ним. Встретились уже в автобусе. Пока ехали он все еще зеленый продолжал блевать в свой пакетик с ботинками. Могу предположить, что и в самолете он не спал все четыре с лишним часа.

Прощаясь, он в очередной раз извинялся. А мы с Андреасом убеждали его «Да с кем не бывает», хотя каждый из нас понимал, что оба врут.

«Все. Пока, Пит. Хорошего тебе отпуска в Италии!»

Поэтому я усвоил для себя одно неопровержимое правило: делай что хочешь, выходи на улицу либо жопу затыкай, но ни в коем случае не перди. Потому что ежели начал, то в следующий раз наложишь в портки. А чтобы такого не случилось, перед поездкой пойди лучше и просрись хорошенько. И не ешь всякую херь, что тебе в качестве закуски подсовывают.

Знаю, что говорю. Все на себе испытал. А приключилось со мной вот какая оказия.

Ездил я как-то на масленицу к будущей теще на блины. Все прошло как положено: водочка, блины с икоркой. Настало время возвращаться. Одевшись, уже на пороге квартиры я почувствовал легкое волнение в области кишечно-желудочного тракта. Не придав этому значения, я с легкой душой сел в электричку и решил было немного покемарить, как подсаживается ко мне один товарищ по цеху, черт его принес за ногу. Разговаривать мне совсем не хотелось, ибо в животе пошло какое-то странное бурямглоюнебокроет. С закрытыми глазами было немного полегче.

Поэтому отвечал я вяло, от предложенного пива отказался. Жалко, конечно, мог бы еще сверху блинчики пивком отполировать, но мысль о надвигающейся коричневой волне неприятно холодила копчик. Товарищ вскоре отстал, так как на очередной станции к нему подсел какой-то знакомый хуй с горы, и они принялись хамячить двухлитровку светлого.

А я сижу, ерзаю по сиденью, чую, пиздец подкрадывается. Причем изнутри и прямиком к жопе. Живот, сука, урчит как сношающаяся котяра – соседи оглядываются. Один пень взял и пересел за соседнюю скамейку. Обидно мне стало – ничего не сделал, даже и не пёрнул еще, а он уже нос воротит. Я и одет прилично, не бомж какой-нибудь, и вроде не падаю. Короче, не вытерпел я, встал и подваливаю к нему бочком.

- Гражданин, - говорю, - ваш билетик!

Он насупился, отвернулся и начал усердно разглядывать что-то в окне. Я тоже посмотрел туда, но кроме черноты мелькающих деревьев и своего отражения на стекле ничего не увидел. Он же уперся так, как будто там порнуху прокручивали.

И тут я подумал, что он просто пудрит мне мозги. В пузе булькнуло в очередной раз и немного утихло. Я сел напротив этого безбилетника и решил переменить тактику. Где-то я читал про психологию говнюков – надо усыпить их бдительность отвлеченной темой.

Короче, начал я калякать про жизнь, про свадьбу свою скорую, будущую жену и тёщу, мать ее, в смысле жены будущей мать. И что любовь у нас, и что вот поженимся и заживем, как люди. И я, дескать, настоящим хозяином стану. В общем, сам уже чувствую, загнался, ересь плету, но остановить не получается – поговорить захотелось, мочи нет. Моча, конечно, есть и в избытке, а сил не осталось. И несет, и уносит меня русская тройка: водка, икра и блины. А тот ничего, сидит себе в уголочек, слушает, глазенками только хлопает. Мутными и странными своими глазенками. Хлоп, хлоп.

А ехать-то мне долго. Этот хрен постепенно совсем затих. И даже глазами уже не хлопает. Станции только успевают мелькать. Люди заходят, но садиться рядом не желают. Думаю, вид что ли у меня как у забулдыги или воняет шибко. Спрошу, думаю, у своего нового знакомого:

- Слышь, - спрашиваю так вежливо, - безбилетник, - я часом не воняю плохо?

Тот молчит.

- Ты русский-то язык понимаешь или нет? – у меня стали закрадываться подозрения.

И тут этот хмырь начинает мне улыбаться всеми своими двумя золотыми зубами, достает откуда-то здоровенную морковку и принимается ее хрумать. Я немного приторчал от его такого вида. Так только психи себя ведут или припадочные. Тоже мне, блять, заяц, думаю, в прямом и переносном смысле.

И не успел я подумать, как у него из башки начали расти мохнатые, широкие уши. Тут срака моя, самым естественным образом, начала юлить. Епть, не каждый день из человека кролик вырастает. Я на всякий случай глаза протер – натурально, сидит ушастый. Наверное, дачник шальной забыл впопыхах. А я видать, спьяну его за человека принял. Дела, думаю. нехорошо животному одному, без сопровождения ехать.

Встаю и говорю тогда на весь вагон:

- Граждане! Чей кролик? Заберите, а не то пропадет скотина!

И тут граждане поворачиваются ко мне лицом и вижу я добрую сотню золотых двухзубых улыбок и в два раза больше длинных ушей.

Мать честная! Караул! Неужто зайцы!? А этот, рядом со мной который, закаркал, закудахтал и морковь мне протягивает. Чувствую, коленки мои затряслись, а по штанам побежала теплая струйка. И не то, чтобы от страха – не такие уж они и страшные были, а от одиночества в каком-то непонятном ебаном заячьем мире, где я совсем не такой, без этих сраных мохнатых ушей и розового носа. Получалось как-то, что убогий что ли и никому не нужный сумасшедший распиздяй. Чтобы вы сделали на моем месте? Не знаете? Я вот обоссался. И если бы только это.

По проходу ко мне приближался одетый в форму контроллера козел с длинной бородой и кривыми рогами. Подошел ко мне и говорит:

- Г-гражд-данин, в-ваш б-билетик!

Я на него, конечно, залупился, креститься начал, пятиться.

- Что это за зоопарк, - завизжал я.

- Г-гражданин, успок-койтесь, не в т-туалете, - прохрюкала козлина и подмигнул своим маленьким и почему-то поросячьим глазом.

- Ах ты козел, - пробормотал я вслух. – Ты не можешь говорить, тем более заикаться.

- Гражданин, не выражайтесь, предъявите билет или гоните капусту.

- Да, капусту, капусту, - хором подхватили зайцы.

- А вот хуй тебе, - сказал я вдруг и, показывая средний палец, начал отступать к выходу. – Хуй вам всем, зайцы ебаные! Что за сраный вагон! Блять, куда я попал! – я схватился за голову…

И почувствовал длинные мягкие уши. Не веря своим рукам, я выбежал в тамбур за глотком свежего воздуха. В нос тут же ударил запах лошадиного навоза – там стояла коняга и невозмутимо справляла большую нужду.

От нервного перенапряжения я к ней присоединился, наложив за компанию себе в штаны. Но когда лошадь, точнее конь, высунул свою елду и стал ко мне пристраиваться с сзади, я крикнул «мама» и выбросился из вагона. Да по всей видимости, еще и проблевался на ходу, так как утром штаны были испорчены, как с изнанки, так и снаружи.

Очнулся я, кстати, в кустах недалеко от своей станции. Весь в дерьме и блевотине, но главное живой, с нормальными человеческими ушами и целым очком.

Кое как отмылся в луже и поплелся домой. Возле подъезда встретил своего вчерашнего коллегу с работы. Он как-то странно на меня посмотрел и сказал:

- Ну ты вчера и концерт устроил, Санек, я чуть со смеху не обоссался!

- Значит, тебе повезло больше, - сказал я и толкнул дверь.

Потом решил сказать что-то умное вслед весельчаку, обернулся и не смог и слова вымолвить. Мой коллега шел по тротуару, весело помахивая маленьким хвостиком, торчащим где-то в районе жопы.

А вы говорите, пёрнул человек. Значит, была причина.

- У меня для тебя есть кое-что интересное, - Санек запустил руку в багажник и выудил оттуда здоровенную монтировку ярко красного цвета. – Знаешь, почему она красная? Чтобы кровь была не так видна.

- Сам-то не боишься обосраться от такой хреновины? – Эдику явно понравилась неожиданная перепалка. - Ты кого хочешь напугать этой пукалкой?

- Тебя напугать, епть, кого же еще? - Санек со всей своей дури долбанул по лобовому стеклу. – Что, умылся, сосунок?

- Вот и правильно, вот и чудненько. Давай разъебем твою машинку, - Эдик от души стебанул цепью по капоту. – Вверх полетели крошки краски, а на нежной коже автомобиля появилась кровавая вмятина.

- Какая удача! Я похороню вас обоих, - процедил сквозь зубы Санек. – А ну полезай внутрь!

Эдик послушно залез на сиденье водителя.

- Сейчас ты умрешь, - зловещим голосом объявил Санек, поливая бензином корпус машины.

- Так не интересно. – воскликнул Эдик. – Давай умрем вместе. Ты и я. Как настоящие герои.

- Как герои? – задумался Санек. – И что для этого надо сделать?

- Заканчивай свою бадягу и садись рядом. Сегодня будет особенный день.

Санек вылил остатки бензина под крышку капота, устало плюхнулся на сиденье и заснул.

- Чем ты меня порадуешь? – спросил он у Эдика.

Тот внезапно побледнел:

- Что-то мне нехорошо. Сейчас, наверное, стошнит.

- Эй! Не смей блевать в салоне, скотина! Это не эстетично.

- Тоже мне, эстет, блять, - едва успел сказать Эдик, как его вывернуло наизнанку. – Это все чертова геркулесовая каша.

- Да я вижу, долбаеб ты этакий! Весь пафос безнадежно испорчен. – Санек снова начал выходить из себя. – И машина не заводится. Это ты, сволочь, виноват. Приговор суда – виновен. Мера наказания – смертная казнь.

- Не ори на меня, придурок, а не то порежу тебя на мелкие кусочки и скормлю собакам.

- Фу, ты мясник, Эдик! Это было банально еще при царе горохе.

- Ты не прав, Санек. Я буду отрезать от тебя понемножку, чтобы ты мог в полной мере это прочувствовать. Будешь вести себя хорошо, дам и тебе кусочек.

- Пожалуй, в этом что-то есть, но я так не хочу. Надо придумать что-нибудь позабористее.

- Или давай будем есть друг друга одновременно.

- О! – только и смог вымолвить Санек. – Это великолепная идея.

- Нет. Я передумал, - Эдик схватил цепь, накинул ее на шею Санька и стал его душить.

- Ах ты предатель ебучий! Мы так не договаривались, - прохрипел Санек.

- Знаю, но так мне нравится больше…

- Чем это вы тут занимаетесь? - Возле машины нарисовалась Машка – вредная девчонка из соседнего двора.

От неожиданности Эдик выронил цепь, а Санек по инерции чуть не проглотил свой язык.

- А тебе какое дело, чем мы тут занимаемся?

- А я вот все вашим мамам расскажу, - засмеялась Машка.

- Только попробуй, по шее получишь, - мальчики переглянулись друг с другом. Свидетели им были не нужны.

- Расскажу, расскажу и ничего вы мне не сделаете, - последнее, что успела сказать в своей жизни глупая девчонка.

Санек огрел ее монтировкой, Эдик накинул цепь. Когда тело обмякло, ребята разрубили его на куски и сложили в пирамидку.

- Наверное, ее надо закопать, чтобы не возникало лишних вопросов.

- Ага, давай ее закопаем возле гаража Петровича. Он тот еще паскуда.

- Это точно. Ты верно заметил, сволочь он.

Через два часа дело было сделано. Не успели они примять траву, как из дома раздались знакомые голоса:

- Сашенька… Эдичка… домой… мультики начинаются…

- Вечером выйдешь? - спросил Эдик.

- Не знаю, мне еще уроки делать. Я постараюсь, - ответил Санек. – Тогда и доиграем.