Рейвен проснулась от крика. В который раз.

Она вскочила. Филипп сидел рядом на кровати, невидящим взглядом глядя перед собой. Его трясло.

В груди защемило. Кошмары преследовали его практически каждую ночь. Не помогало даже снотворное.

— Милый, — она села так, чтобы обнять его лицо, — милый, это я. Все хорошо, все позади.

Рейвен обняла его, крепко прижимая к себе и стала гладить по голове. В черных волосах все еще виднелась седина, не успевшая сойти под действием биомантии.

Она продолжала шептать успокаивающие слова, пока тело Филиппа, наконец, не расслабилось и он не обнял её в ответ, уткнувшись носом в плечо.

— Я так устал.

— Я знаю. Я понимаю.

— Прости, что тебе приходится… Видеть меня… Таким.

Рейвен чуть отстранилась, обняла ладонями его лицо и заглянула в глаза.

— За такое не извиняются.

Она осторожно поцеловала его и, чуть отпрянув, добавила:

— Всё это мы пройдем вместе.

Филипп шумно выдохнул, сгреб её в крепкие объятия и зарылся носом в волосах.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

***

Сказать, что последние месяцы дались им сложно — ничего не сказать. Кроме кошмаров, им с Филиппом пришлось разгребать кучу дерьма, оставшуюся за лордом Фальеро.

Он выжил только благодаря тому, что их отряд подоспел вовремя. Седьмая жертва. Инквизитор был привязан к одной из “Х”-образных дыб, и уже даже не мог кричать — так ослаб и охрип от ужаса. Не каждый день тебя предает твой ручной демонолог. Хотя, они зашли так далеко… Призвать демона и заключить его в псайкере. На что он вообще рассчитывал? Что всё пойдет по плану? И что ударившийся в ересь демонолог не захочет просто выпустить в мир своего повелителя?

Филипп настоял на том, чтобы Фальеро судили по всей строгости закона. Но Рейвен предпочла бы оставить его подыхать во взрыве реактора. Его все равно сожгут на костре.

Связанного инквизитора вёл его собственный ученик — Картезио Дондоло. Удивительный и до крайности живучий человек. В спешке недобитый, чуть позже он оклемался и даже встал на ноги. Так что его, в отличии от Филиппа, не пришлось грузить на подогнанный Вергилием и Амели — той самой девочкой-савантом — погрузчик.

Внизу, у выхода, их уже ждал отряд сил планетарной обороны: перед тем, как выпустить инфоджина, Вергилий отправил всем постам клич о помощи. Их быстроходный спидер вмиг увёз выживших от опасности. Дым от взрыва крепости был виден даже из дворца губернатора.

А потом начался суд. Семь работавших в этом секторе инквизиторов, включая самого лорда Грюнвальда, слетелись на Навис Ореум, чтобы вынести приговор их недавнему собрату. Обвиняли лорда Фальеро не только в откровенной ереси, но и в убийстве другого инквизитора руками хладных торговцев. Не сказать, что таких прецедентов не было, но не каждый проделывал подобное, чтобы скрыть своё падение, а оттого грех становился достаточным, чтобы рассмотреть его на суде.

Вещественные доказательства были уничтожены, но осталось достаточно свидетелей. Дондоло охотно шел на контакт и выдал все, что было ему известно. А известно было не так много, как хотелось бы. Одураченный, он действительно просто выполнял приказы своего господина и боролся с ветряными мельницами — культом, которого уже давно не существовало.

С Рейвен всё было гораздо проще. На допросе с ней обращались учтиво — всё-таки коллега, да теперь еще и герой Империума. А еще за спинами всегда маячила облаченная в красный доспех тень Фридриха Грюнвальда.

А вот с Филиппом… Филиппу досталось больше всех. Его не допрашивали, ему сразу переворошили память. Сделал это, конечно, профессионал своего дела. Сильный псайкер-телепат, который там же, в пыточной комнате сложил все воспоминания обратно по полочкам.

Инквизитор Томас Дальмайер. Ордо Еретикус. Специалист по ментальному дознанию.

Он прибыл вместе с лордом Грюнвальдом, и тот факт, что они все это время были знакомы, вызвал в душе Рейвен кипучую ярость. Она множество раз пыталась выйти с братом на контакт, и учитель прекрасно об этом знал. При встрече Томас лишь коротко кивнул ей, как коллеге, и сделал вид, что больше их уже ничего не связывает. Рейвен понимала, что сделано это было дабы его не признали предвзятым, но в тот миг в душе поднялся дикий болезненный вой. А позже, несмотря на все попытки его поймать, Томас филигранно избегал встречи.

Такой индивидуальный подход к Филиппу объяснили тем, что конклаву необходимо было убедиться, что скверна не коснулась его души, и его показаниям можно верить. Однако Рейвен заподозрила и другое. Ее подозрения позже подтвердились.

Едва закончился суд и огласили приговор — смерть на костре для лорда Фальеро, что Рейвен и предполагала с самого начала, — как поднялся Фридрих Грюнвальд в своей неизменной ярко-красной броне, и заявил, что выдвигает Филиппа на звание инквизитора.

Конклав одобрил единогласно. В конце концов, именно Филипп потянул за нужные нити, чтобы ересь Фальеро вышла наружу. Именно он выдержал то, что не под силу многим псайкерам, при этом оставил душу и разум верным Императору.

И теперь Рейвен, Картезио, которому вынесли оправдательный приговор, Вергилий и Амели составляли маленькую свиту инквизитора Филиппа фон Хардинга.

***

Рано утром, пока Филипп спал под действием сильнодействующего снотворного, Рейвен тихо оделась.

Сегодня Томас не уйдёт, пока не поговорит с ней.

Пробираться через окно — её любимое занятие еще со времен обучения в Схоле при Экклезиархии.

Надеть перчатки с цепами, вооружиться глушилками, дабы не активировать ловушки, и маленьким резаком по стеклу.

Дождавшись пересменки среди стражников внизу, она осторожно и быстро поднялась на два этажа вверх, ровно к нужному окну — кабинету Томаса.

Далее — дело техники. Поставить глушилку на внешнее окно, вырезать небольшой кусок стекла. Поставить глушилку на внутреннее окно, чтобы деактивировать замочную ловушку, и отмычкой осторожно открыть внутренний замок. С тихим щелчком он поддался. Работа проделана тихо.

Томаса ждать не пришлось. Едва Рейвен села на мягкое кресло за большим столом, как он вошел в кабинет, держа наготове пистолет, но, увидев сестру, опустил его.

— Что ты здесь делаешь?

— Нам надо поговорить, — спокойно ответила она, скрещивая пальцы в замок и кладя на них подбородок.

— Для начала уступи мне моё место.

Ухмыльнувшись, Рейвен послушалась.

— А теперь давай я сначала внесу небольшую ясность, — начал Томас, откидываясь на спинку кресла и поправляя волосы. Трон, как же они были похожи. Те же глаза, волосы, нос, губы. Рейвен как будто смотрела в свое чуть более грубое и надменное отражение. — Если ты пришла обвинять меня в том, как я жестоко обошелся с Филиппом, то не трать мое время. Я действовал согласно протоколу и позже помогал ему восстановиться, — он сделал небольшую паузу. — А если же ты пришла обвинять меня в то, что я не выходил с тобой на контакт, хотя все время был рядом, то отвечу сразу: я делал это специально, не желая компрометировать ни тебя, ни себя. Мы, аколиты, во время обучения и служения должны оборвать все родственные связи, дабы не иметь слабости типа привязанности. Особенно, если служим мы у разных господ.

Рейвен криво улыбнулась.

— Плохого ты обо мне мнения, — она неторопливо села напротив Томаса. — Твои слова, конечно, меня больно ранят, но пришла я к тебе не за этим. Мне, вернее, Филиппу, нужна помощь. Помощь псайкера.

На мгновение он удивленно приподнял бровь, а затем серьёзно кивнул.

— Кошмары?

— Да, они мучают его с тех пор, как мы покинули то проклятое место.

— Понимаю. После ментального дознания, я сам несколько ночей не мог уснуть. Но что ты хочешь от меня?

— Ты телепат, ты мог бы стереть воспоминания о том, что он видел.

Перед тем, как ответить, Томас надолго задумался, опустив взгляд и закусив костяшку пальца. Совсем как делал в юности.

— Мог бы, — наконец, ответил он, — но не стану. — И не дав Рейвен возмутиться, тут же продолжил: — Кошмары Филиппа — это влияние варпа, который так или иначе оставил на его душе след. Это не скверна, нет. Это нечто… Иное. Я сам пока не вполне понимаю. Но знаю точно: они не прекратятся даже если стереть память. Наоборот, станет только хуже. Он будет мучаться и не знать причины своих мучений.

Рейвен поникла.

— И что, ничего нельзя сделать?

— К сожалению.

— И никто в Империуме не сможет ему помочь?

Томас усмехнулся.

— Империум огромен, может, кто-то и найдется. Но, по крайней мере, я таких не знаю. Но, — он поднял палец вверх, — мне нужно кое с кем встретиться, возможно я узнаю чуть больше. И Рейвен, — черты его лица смягчились, — я правда постараюсь ему помочь. Потому что ты попросила.

Улыбнувшись, она поднялась.

— Спасибо. А теперь, с твоего позволения, я воспользуюсь дверью.

Он рассмеялся и поднялся проводить. Уже у выхода Рейвен обернулась.

— А тебе правда не было интересно, что со мной, где я и вот это вот все?

— Я знал, что ты в надежных руках. Этого мне было достаточно.

И дверь за ней тихо закрылась.

Голоса вдруг смолкли, как и бушевавшая снежная буря. Только хлопья снега продолжали медленно оседать на залитый кровью пол из настоящего мрамора.

Трон, сколько же здесь было крови! Ноги буквально утопали в ней, скользили, и каждый шаг отдавался противным чавканьем.

По меньшей мере сотня аколитов лежала вокруг круглой, отделенной черным кругом площадки в позах, намекающих на то, что они перебили сами себя, поочередно вспоров друг другу животы и выпуская наружу кишки.

Рейвен вдруг осознала что и сама держит в руках нож. Как и Картезио и оставшиеся в их отряде штурмовики. Она вздрогнула, разжала ладонь. Холодный металл выпал из рук и с оглушающим звоном упал пол… Прямо возле головы Рави. Она, вмерзшая в лёд лежала на спине, широко распахнув глаза.

Всё стало на свои места: пожертвовав собой, псайкер остановила сводящий с ума кошмар.

Картезио крепко сжал в руке хелл-пистолет и кивнул Рейвен.

Для сожалений, скорби и воздаяния почестей героям ещё настанет время.

Не обращая внимание на боль и на новые раны, она бросилась в центр зала, где, несмотря на белую пелену, уже проступали семь неподвижных неясных силуэтов, расставленных по кругу.

С каждым шагом картина все прояснялась: семь высоких Х-образных дыб формировали ровное кольцо. К каждой была привязана несчастная обездвиженная жертва. Большинство из них не подавало признаков жизни: не мудрено, их кишки склизкими лентами вывалились наружу, а кровь стекала на пол, формируя небольшое багровое озерцо. Две жертвы еще были живы, хотя одному явно осталось недолго: сержант, что задержал Рейвен на подходе к ангарам, тупо пялился на свой только что вспоротый живот.

Крик Филиппа она услышала еще на подходе, до этого его заглушал кровавый снег. Дознаватель лежал на металлической койке, крепко фиксированный стальными зажимами. Только голова осталась свободной. Всё его тело напряглось от боли и напряжения; кулаки крепко сжаты; руки безуспешно пытались высвободиться из оков, отчего покрылись кровавыми волдырями. А над ним нависла вторая фигура. Теперь Рейвен отчетливо её видела: странный, болезненно худой мужчина с длинными сальными патлами, грязными серыми шароварами и такой же засаленной жилеткой на голое, покрытое татуировками тело. Он покачивался, мотая головой и крепко сжимал в руках посох с тремя шипастыми кругами на навершии.

Рейвен с разбегу врезалась в него здоровым плечом и сбила с ног. Они оба покатились по холодному липкому полу.

— Презренная шавка мертвого бога, как ты посмела! — тут же вскакивая на ноги услышала она полный ненависти скрежещущий голос.

Револьвер мгновенно оказался в её руках, однако нацелиться она не успела. Тело вдруг обмякло и рухнуло в кровавую лужу. Перед глазами предстало перекошенной злобой лицо с острыми зубами. Как у атаманши шайки торгашей. Только в этот раз принадлежало оно худому мужчине. Пасайкеру. Демонологу. Еретику. И как он так быстро поднялся и оказался рядом?

— Хорошая была печёнка у того сержанта... Ничего, твоя тоже сгодится. Так будет даже лучше.

Совсем рядом раздался дружный топот ног. Подоспели оставшиеся в живых штурмовики. Но от их выстрелов демонолог отмахнулся словно от назойливых насекомых. Плотный кокон из незримой энергии сделал его неуязвимым.

Рейвен попыталась пошевелить рукой, однако с ужасом осознала, что не чувствует её. Глаза округлились, сердце бешено застучало. Ответом ей был скрипучий смех.

— Не бойся, лежи спокойно, там, куда я тебя отправлю, смерти нет.

На мгновение его хватка ослабла. Рука почувствовала холод револьвера. Рядом рухнул штурмовик, видимо, пытавшийся атаковать с близкой дистанции. Рейвен собрала в кулак все силы и выстрелила. Раздался полный злобы крик, и на руку опустился тяжелый сапог, раздавливая и ломая хрупкие кости. От резкой боли она тихо взвыла.

— Я же сказал, лежи…

Договорить он не успел: еще одна худая, но в этот раз долговязая фигура сбила его с ног, отбросив назад, к одной из погибших жертв.

Дандоло стоял перед ней, закрывая собой и выставив вперед силовой меч.

— Освободи своего господина, — коротко бросил он и шагнул к поднимающемуся на ноги демонологу.

Ни слова больше. Рейвен вскочила на ноги и бросилась к Филиппу.

Широко раскрыв глаза и до скрежета сжав зубы, он боролся с чем-то, что было ей неведомо. Да и не должно быть ведомо.

Прицелившись единственной оставшейся более-менее здоровой рукой, она метко выстрелила так, что один из держателей с громким щелчком раскрылся. Затем второй.

Руки Филиппа тут же потянулись в сторону демонолога, но на полпути сжались в кулаки и резко дернулись словно от судороги. И без того вздутые вены на них превратились в фиолетовые бугры, готовые, казалось, вот-вот лопнуть. С уст сорвался злобный крик:

— Убью!

Рейвен освободила его ноги, и Филипп в очередной крупной судороге свалился на пол и скорчился. Его ломало, тело дрожало, руки и ноги мучали конвульсии, сгибая под неестественными углами. Но взор оставался ясным, полным ярости и злости, что не давала ему сдаться.

Подползя ближе и взяв его голову в свои руки, Рейвен осторожно повернула его лицо к себе.

— Филипп! Филипп, это я, Рейвен! Как я могу тебе помочь?

В карих глазах вспыхнул страх, лицо перекосила гримаса отчаяния.

— Уходи! Уходи… Рейвен! Я не знаю…Сколько еще… Смогу держаться… — хрипел он, — Оно… Сильнее… Меня.

Он закрыл глаза, дернул головой, отворачиваясь и со стоном сжался.

Шаги. Легкие шаги. Рейвен обернулась. Демонолог. Взгляд метнулся за его спину. Дондола лежал на полу безжизненной грудой изодранных тряпок. Она закрыла собой Филиппа, подняла револьвер.

— Прочь!

Рейвен нажимала на спусковой крючок до тех пор, пока барабан не опустел. Все тщетно. Поглощенные защитным барьером ни одна пуля не достигла цели.

— Да чтоб…

Громкий скрипучий смех оборвал ее на полуслове и не дал вытащить из-за пояса игольник. Демонологу стоило только пошевелить рукой, чтобы бесполезная железка упала на пол.

— Вы все так глупы. Вы все не понимаете блага, которое я вам несу!

От удара посохом из глаз полетели искры. Оглушенная, Рейвен повалилась на бок. Демонолог опустил ей на грудь тяжелый сапог, припечатывая к полу.

— Дедушка, — взревел он, снимая с пояса нож, — наставь этих неверующих! Подари им свою милость! Исцели их тела и души!

Рейвен безуспешно дернулась. Лезвие блеснуло в бьющем из окон солнечном свете.

— Вот и все, — пронеслось в голове.

Она попыталась нащупать руку Филиппа, чтобы сжать её в последний раз. Может, это придаст ему сил бороться.

Но нащупать не смогла.

Дознаватель с яростным рыком резко поднялся на ноги и бросился на демонолога. Пальцы его вцепились в уродливое лицо, выдавливая глазницы и… поджаривая их. Руки Филиппа объяли электрические молнии. Он направлял свою силу против того, кого ненавидел сейчас больше всего на свете.

Демонолог затрясся. В нос ударил запах горелого мяса.

Обгорелое бездыханное тело осело на пол.

Тяжело дыша, Филипп обернулся, а затем повалился рядом с демонологом. Взгляд его устремился в потолок, туда, где преломленные разноцветным стеклом, играли лучи закатного солнца.

— Я думал, что уже мертв, — выдохнул он, когда Рейвен взяла его за руку.

Она чувствовала волнение варпа кончиками пальцев. Чувствовала, как холодок пробегает по спине, и как волосы встают дыбом… Чувствовала и боялась, что они не успеют.

В руках Рави держала любимый хелл-пистолет. Не могло быть и речи о том, чтобы использовать сейчас свое ведьмовство. Слишком зыбок и изменчив имматериум, слишком сильно он вцепился в окружающий их клочок реальности и готов был вот-вот прорваться.

Конечно, по сравнению со штурмовиками или с Картезио толку от Рави без способностей было немного. Зато она единственная, кто мог определить, сколько времени у них осталось.

Ритуал уже начался. Пала первая жертва.

Рави содрогнулась всем телом. Потребовались все ментальные и физические силы, чтобы не упасть. Её поддержала та девушка, что действительно оказалась  похожа на Тильду. Рейвен. Хороший агент. Верный своему господину.

— Нужно торопиться, — тяжело дыша дрожащим голосом прохрипела псайкер, продолжая бороться с давящей силой варпа.

Она чувствовала чужую сильную волю, что сопротивлялась имматериуму. Филипп. Действительно, очень стойкий, сильный псайкер. Но долго ли он продержится?

Картезио теперь держался рядом. Они с Рейвен о чем-то переговаривались короткими рваными фразами. Рави не особо за этим следила, и без того понимая, что речь идет о тактике продвижения вглубь крепости. Практики ментального контроля, выученные еще во времена обучения в астрателепатике — вот, что занимало весь её разум.

Отвлечься, абстрагироваться, дышать, почувствовать тело, почувствовать разум, волю, обратиться всем своим естеством к Нему, к свету Его. И после, в самом конце, зачерпнуть немного силы из варпа. Самую малость, лишь для того, чтобы тело не взбунтовалось.

Не самые простые задачи, когда приходится бежать, прятаться и отстреливаться.

Но Рави тоже была хорошим псайкером с сильной волей, и, когда вторая жертва была отдана мерзкому богу, даже не дрогнула.

— Совсем близко, — крикнула она, и невольно ускорила шаг.

Еще одна жертва. Третья.

Рави обогнала одного из штурмовиков. Картезио схватил её за плечо, с силой дернул назад, куда-то за груду металлических контейнеров, в которых уже виднелись сквозные дыры от пуль.

— Пригнись!

Она повиновалась, закрыла голову руками.

От взрыва заложило уши.

Прийти в себя ей не дали, дознаватель уже тянул её за рукав. Дальше, дальше, по коридорам и лестницам, в самое сердце крепости, откуда веет таким ужасом, что даже нет сил кричать.

Четвертая жертва.

Они почти на месте. Ещё совсем немного.

Рави упала на пол, взявшись за голову. Мозг пронзило такой болью, словно тысячи игл прошили его насквозь. Тысячи голосов выли, кричали, шептали, визжали и молили о помощи.

Закричала и Рави. И от её крика упало несколько бежавших в их сторону вражеских штурмовиков. К сожалению, упало и двое аколитов из их отряда. Из ушей и носа несчастных текли струйки крови.

Их голоса присоединились к хору тех, кто уже терзал разум псайкера.

— Рави! — крикнул кто-то, сильно тряхнув её за плечи. — Ты меня слышишь? Вставай! Нужно идти! Мы почти на месте!

Глупец. Если видишь, как псайкер теряет контроль, нужно немедленно его ликвидировать. Но ты, дорогой Картезио, всегда был слишком милостив к своим. Может, оно и к лучшему. Может, именно это помогло тебе выбрать верную сторону. Именно это заставило пойти против наставника.

Рави абстрагировалась от происходящего в голове хаоса. Да, Хаоса. В прямом смысле.

Она сильный псайкер.

И услышала его. Крик полный ярости и воли. Он сиял, словно путеводная звезда, словно Астрономикон для навигатора, не позволяя варпу прорваться в материальный мир.

Рави уцепилась за него. Глубоко вдохнула.

Разум наполнился кристально чистой тишиной.

— Я в порядке, — сказала она, вставая и опираясь на руку Картезио. — Господин Филипп держится, значит не все потеряно. Но времени мало.

Ей показалось, что при упоминании учителя Рейвен побледнела. Хотя, может, виной тому была просто усталость. Сколько они уже прорываются? А, не больше часа, точно. Тот сервочереп же выпустил инфоджина. Что за удивительная крошечная свита у господина Филиппа.

Они двинулись дальше, почти уже не встречая сопротивления. Турели бесполезной грудой металла лежали то тут, то там, а, чем ближе к сердцу крепости, тем меньше верные Фальеро штурмовики походили на людей и уже не могли препятствовать продвижению отряда. Их черты оплыли, руки превратились в безобразные длинные лозы, покрытые стульями и гнилью. Большинство несчастных стонали возле стен, глядя на свои изуродованные конечности. Среди них была и Тильда. Бедная, бледная, испуганная, она вцепилась в ногу Рейвен тем, что осталось от её руки и глянула полными отчаяния голубыми глазами.

— Пощади… — вырвался из перекошенного рта тихий хрип.

Рейвен, не дрогнув, выстрелила. Рави краем глаза заметила, как Картезио сильнее сжал в руках пистолет. Как служитель Инквизиции, не имея права чувства, он всегда выражал скорбь именно так.

Как бы ни было горько, но смерть для тех, кого тронула скверна — лучшая участь.

Взяв с Рейвен пример, аколиты и штурмовики из их отряда стали убивать своих молящих о последней милости недавних братьев по оружию.

Еще одна жертва. Пятая.

В этот раз Рави не упала, хотя хор голосов с новой силой впился в разум. Нет, она выпрямилась и решительным шагом направилась к высоким дверям из адамантия, в которых штурмовики, потратив три мельтазаряда, уже проделали дыру с человеческий рост.

Холод. Как Рави не замечала его раньше? Тело затрясло мелкой дрожью, зубы застучали.

Настоящая вьюга окутала сердце крепости. В огромном просторном зале со стрельчатым сводом, кроваво-красный снег с невиданной силой кружил вокруг центральной части. Но это было не самое страшное.

Голоса. Тысячи и тысячи их пели на незнакомом, сводящем с ума языке, доступном только тем, кто прибыл из имматериума. Они заполняли собой не только разум, но и, казалось, пространство вокруг, делая его вязким, липким, пристающим к телу, словно гнилая слизь.

Судя по тому, что Картезио взялся за голову, а Рейвен и вовсе упала на одно колено, они тоже слышали это. Слышали голос варпа. Голос того, кто пытается пробиться оттуда в материальный мир.

Рави глубоко вдохнула, пропуская через себя творящееся безумие. Боль ледяными иглами пронзила тело. Превозмогая её, она потянулась в центр снежной бури, нащупывая среди тысяч вопящих обезумевших голосов тот, что звучал громче всех. Проклятый демонолог.

Вот он, окутан плотной, сотканной из имматериума защитой. Пробиться будет сложно.

Рави снова вдохнула, зачерпывая еще больше скверны, чтобы и самой с ней отождествиться. Только так её сила достигнет цели. Подобное к подобному.

Еще один вдох.

И вот она смогла проникнуть сквозь кокон и установить ментальную связь.

Ощутив сначала удивление противника, а затем его безудержную ярость, Рави закричала.

Это был последний в ее жизни крик.

Дондоло рассказал ей всё. Урывками, отвлекаясь на перестрелки с оставшимися верными Фальеро штурмовиками. Люди под его командованием работали быстро и профессионально. Разрозненным силам инквизитора, спонтанно сбившимся в крошечные отряды, было не устоять: их сминали за считанные минуты. Было несколько и тех, кто сразу сдавался или даже присоединялся.

— А я все гадала, почему я почти не встречала ваших штурмовиков. Думала, это невероятное везение, а оказалось, что вы просто мне подсобили и отвлекли внимание на себе, — усмехнулась Рейвен, сильно хромая рядом с дознавателем.

— Это была не основная моя цель. — Устало ответил он и добавил: — Но я рад, что вы живы.

— А я-то как рада, — проронила она, с трудом поспевая за отрядом.

— Господин, впереди трое, — отрапортовал шедший впереди штурмовик.

— На изготовку, — скомандовал Дондоло.

Они перегруппировались так, чтобы Рейвен и дознаватель оказались чуть позади, прикрываемые семью солдатами в тяжелом вооружении.

Предупрежден — значит вооружен. Им первым выпало открыть огонь по противнику, не дав тем даже шанса высунуться из укрытий.

Еще трое выскочило сзади.

Рейвен пригнулась, бросилась за ящики и прижалась спиной к холодному металлу. Выстрел. Один из противников упал замертво. Дондоло уважительно кивнул ей. Ещё двое были застрелены своими недавними братьями по оружию.

— Вперед, — скомандовал дознаватель.

Снова коридоры, снова перестрелки.

— Господин, впереди турели.

— Мельтаган на изготовку.

И всё-таки шквал выстрелов обрушился на них раньше, чем штурмовики успели уничтожить массивные “головы” следящие за каждым их движением.

Двое солдат упали. Один был тяжело ранен, второму прострелило ногу. Жить будут, но оба остались прикрывать товарищей. Сейчас прерывание ритуала — важнее пары лояльных жизней. Все это понимали.

Однако стоило им пройти всего несколько шагов, как тяжелые металлические двери с оглушающим лязгом закрылись прямо перед их носом. В глубине коридора раздался похожий грохот. Их отрезали.

— Проклятая шестеренка, — выругался Дондоло, жестами командуя установить мельта-заряды.

Взрыв.

Из проделанной дыры хлынул шквал выстрелов. Ещё турели. Четыре штуки. В этот раз более крупного калибра, похожие на пауков со стальными лапками. И они медленно приближались к укрывшемуся за остатками двери отряду Дондоло.

Рейвен закусила костяшку кулака, судорожно соображая, как их можно миновать.

В это момент над её головой просвистел снаряд, пробивший обшивку укрытия.

Она повалилась на пол и крикнула дознавателю:

— Узел подключения! Мне нужен узел подключения!

— Бесполезно, ты не взломаешь защиту!

— Есть другие варианты?

— Отступаем! — Громко скомандовал он, и штурмовики попятились назад, продолжая попытки поразить турели.

Очередной мельта-заряд, попал в цель, и “паук” распластался посреди прохода, давая беглецам время для отхода.

Снова бег. Снова боль.

Рейвен вколола ещё один стимулятор, моля Императора, чтобы тот действовал подольше. В теле уже не было той легкости, что чувствовалась после первой инъекции, но быстро хромать помогало.

Через несколько долгих минут, они, наконец, укрылись в комнате, похожей на ту, где Рейвен встретила саванта.

— Попробуем подключиться и взломать защиту, — под удивленный взгляд Дондоло обратилась она к Вергилию.

— Отклонено, — клацнул он.

— В каком смысле?

— Отклонено, — настаивал он, фокусируя линзу на её лице.

— Объяснись.

Она подключила один из манипуляторов в разъем на затылке.

— Идея. У меня есть идея получше! — почти крикнул в её мыслях Вергилий.

— Так говори быстрее.

— Ты когда-нибудь слышала об инфоджинах?

— Ну разумеется… Нет. Стоп. Не говори, что в тебе запрятан один такой.

Во время диалога, под изумленным взглядом дознавателя, она расхаживала по комнате, держа в руках серпочереп, который периодически клацал челюстью и скрипел шестеренками.

— А если я скажу, что запрятан?

— Это слишком опасно.

— Есть варианты получше, мой дорогой Гамлет?

— Он разрушит тут все, от подачи света до систем стабилизации реактора. Ты хоть знаешь, чем это грозит?

— Ты хочешь своего принца спасти или нет? Я изучил их защиту. Нам не пробиться. При всем желании, Рейвен, даже мы с тобой не сможем тягаться с вычислительными мощностями техножрицы, что всю эту муть выставляла и настраивала. Даже если мы передадим весь белый шум, что у нас есть и который успеем сгенерировать, это даст нам не больше получаса. А вот она в ответ может отсыпать нам и мусорного кода, учитывая всю ересь, что здесь происходит. А дальше всё. Конец. — Небольшая пауза, и он добавил уже мягче: — Я сверился с картой, что передал этот долговязый. Мы не успеем. Я всё просчитал, Рейвен, поверь мне.

Глубокий вдох.

— Если используем инфоджина, сколько времени у нас будет в запасе?

— Час с небольшим, если я все правильно рассчитал.

Только сейчас Рейвен заметила, что брови дознавателя изгибаются все сильнее, превращая взгляд из удивленного во взгляд полный ужаса.

— Что вы задумали, госпожа?

Ещё один вздох. Пришлось объяснить.

— Рискованно, — качнул головой он.

— И я о том же, но кажется, другого выхода действительно нет. Чем ближе мы к сердцу крепости, тем больше подобных паукообразных сюрпризов нас ждет.

Послышались глухие удары. Кажется, турели начали штурмовать двери комнаты.

У них не осталось времени.

Дондоло кивнул.

— Выпускай джина.

От греха подальше Рейвен отключилась от Вергилия, а тот с готовностью подключился к ближайшему когитатору.

— Понеслась!

Красная линза потухла всего на несколько мгновений.  А затем вспыхнули снова. С какой-то удивительной ясностью. Даже человечностью.

За дверью наступила тишина.