Как зародился современный терроризм? 11 сентября посвящается
Как появились Хамас и Аль Каида?
Каждое 11 сентября появляется масса статей с конспирологическими теориями о знаменитом теракте. Дескать это ЦРУ замутило 11 сентября.
Но и без всякой конспирологии понятно что это так. Тем более что организацию под названием Аль-Каида создало ЦРУ.
В современном нам мире, слово терроризм прочно ассоциируется с исламским фундаментализмом.
Действительно большинство терактов нынче так или иначе совершается исламскими террористическими организациями. Например, запрещенным в России ИГИЛ и Аль-каида. Или вполне разрешенными в России Хамас и ХизБалла. И еще множеством организаций поменьше.
Но что самое интересное исламский терроризм является прямым порождением таких стран как США и Израиль. Причем не косвенно, а вполне конкретно. И это не теория заговора, а вполне общеизвестные факты.
Та же Аль-каида и Талибан, являются прямым порождением ЦРУ. И этот факт никто не отрицает, включая само ЦРУ.
А Израильская служба безопасности Моссад само профинансировало создание организации Хамас. И даже какое то время (10 лет) холило его и лелеяло.
Но вообще вся история Аль-Каиды невероятно мутная.
И личность Усамы Бен-Ладена его жизнь и смерть (а была ли смерть и когда?) сплошная загадка. Да и 11 сентября вызывает вопросы. Да и вообще вся деятельность организации вызывает вопросы.
Официальная версия США, что да, дескать мы помогли основать Аль-каиду, но потом все вышло из под контроля.
Правда есть и другая версия. Аль-каида всю дорогу была и есть под контролем ЦРУ. И ЦРУ же и направлялась.
А вот что касается Хамас, то там картина ясная. Это был провал спецслужб Израиля, Моссадовцев тупо кинули.
Итак кратко про Аль-Каиду.
В декабре 1979 года советские войска вошли в Афганистан. Этим сразу воспользовались ЦРУ, и с первых же дней Афганской войны, США активно поддерживали душманов. Все таки это был прекрасный способ поквитаться за Вьетнам
США развернули мощную пропагандистскую кампанию по всему миру, отправляли оружие и боеприпасы в афган. Короче всячески помогали душманам.
В числе прочей помощи душманам, ЦРУ по всему исламскому миру формировала отряды добровольцев моджахедов.
Большую роль в этом сыграл палестинский религиозный деятель Абдулла Аззам. Это был главный идеолог джихада против Советского Союза. А его ученик, представитель Саудовской золотой молодежи Усама Бен-Ладен взял на себя практическую сторону реализации джихада.
На фото Бен Ладен в детстве. Второй справа.
Усама Бен-Ладен был сказочно богат, точнее его семья.
Есть мнение что богаче Бен-Ладенов в Саудовской Аравии была только королевская семья. Причем семья Бен-Ладен такая была вполне западно настроенная. Сам Усама, да и все его братья и сестры учились в Европе и США. А его папа например спонсировал легендарную команду формулы-1 Williams.
На фото болид формулы 1 Вильямс. Обратите внимание справа от цифры 27.
Короче говоря Усама взял на себя
формирование отрядов моджахедов со всего исламского мира, для отправки в Афганистан.
Денег у него самого было прилично, да и ЦРУ вовсю помогало. Снабжало оружием и обучало в специальных лагерях будущих воинов Аллаха.
Само слово Аль-Каида переводится как основа, база, список.
И это действительно был список. Список людей готовых ехать добровольцами на войну. Причем, чем дольше шла война, тем больше был список людей готовых пожертвовать жизнями во имя религии. Кто-то поехал (как Бен Ладен), ну а кто то остался в запасе.
Вообще, по идее уже тогда американцев должна была насторожить идеология моджахедов. А это была ультрарадикальная экстремистская идеология Ислама Ваххабитского направления. Но против Советского Союза все средства были хороши. Поэтому ЦРУ вовсю сотрудничало, направляло, обучало, курировало Аль-Каиду.
И все бы хорошо, да вот беда. В 1989 году СССР вывел войска из Афганистана.
Нельзя сказать что исламские добровольцы сыграли большую или решающую роль в Афганской войне. Но и лишними они точно не были, это все таки были тысячи людей теперь уже с боевым опытом. Сама Аль-Каида стала разветвленной и хорошо законспирированной организацией. И тут внезапно им всем стало нечего делать. Вроде как победили же.
Шурави из Афгана ушли. А Аль-Каида осталась.
Последствия известны.
Бен-Ладен объявил США главным врагом Ислама. И понеслось.
Многочисленные теракты против посольств США по всему миру. Приход к власти в Афганистане дружественной Аль-Каиде и лично Бен-Ладену организации Талибан. Поддержка сепаратистов в китайском Синьцзяне. Поддержка исламистов на Северном кавказе. Да и вообще во всем мире.
И как вишенка на торте 11 сентября.
Слабо конечно верится, что фактически штатный агент ЦРУ Усама Бен-Ладен вдруг сорвался с крючка и попер долбить америкосов. Или что ЦРУ не владели всем списком Аль-Каиды и не могли их всех повязать, (может и не хотели).
Потому что все что было после 1989 года покрыто завесой тайны и мрака. Все что мы знаем о Бен-Ладене это пара интервью. И несколько видео и аудио обращений.
А сама Аль-Каида полулегендарная организация. На которую можно списывать все что угодно.
Но как бы то ни было факт остается фактом Аль-Каиду породили американцы.
Ну а теперь о Хамас.
На фото изображен Ахмед Ясин. Основатель, лидер и главный идеолог организации Хамас. Долгое время враг номер один для Израиля. Однако так было не всегда. Изначально все было наоборот.
С самого основания современный Израиль был в кольце врагов.
Уж сколько его пытались уничтожить военной силой. Все время это заканчивалось поражением врагов Израиля. А потом Израиль столкнулся с более изощренным врагом. С современным терроризмом.
Как известно по решению ООН в 1949 году территория Палестины была разделена на две части еврейскую и арабскую. Еврейская стала называться государство Израиль.А арабская собственно Палестина.
И вот эта Палестина в свою очередь делилась на две части: Западный берег реки Иордан и сектор расположенный вокруг города Газа на берегу средиземного моря. В 1967 году Израиль оккупировал Палестину.
ООП - Организация Освобождения Палестины во главе с Ясиром Арафатом на протяжении десятилетий была главным врагом Израиля.
Но тут надо сказать что спецслужбы Израиля в борьбе с терроризмом, всегда были на высоте.
Вообще Моссад очень крутая структура.
Например в 50-60 годы Моссадовцы очень бойко ловили и уничтожали недобитых фашистов. Ну а похищение, дальнейший суд и казнь Эйхмана, одного из главных нацистских преступников и вовсе эталон успешной операции для любой спецслужбы.
Также стоит отметить операцию Энтеббе или “шаровая молния”. Это когда одна из лево-радикальных палестинских группировок входящих в ООП Ясира Арафата захватила аэробус Тель-Авив-Париж Авиакомпании “Эйр франс” и две с половиной сотни пассажиров. Террористы приказали экипажу приземлить самолет в Уганде. Где правил дружественный им диктатор Иди Амин.
Спецслужбы Израиля провели силовую операцию как по нотам. Причем в чужой недружественной стране. Итог операции: из ста израильских коммандос погиб только один. Из 250 заложников погибло всего 4.
Все террористы были убиты. Сколько погибло Угандийских солдатов неизвестно их никто не считал. Ну и до кучи 30 советских самолетов миг-17 и Миг-21 было взорвано.
Или например знаменитый теракт на Олимпиаде в Мюнхене. Когда участники Палестинской группировки “Черный сентябрь” также входящей в ООП захватили в заложники олимпийскую сборную Израиля. И хотя сборная в основном погибла, моссадовцы впоследствии перебили таки почти всех участников теракта.
Список успешных операций Моссада очень длинный.
Короче говоря в Моссад сидели далеко не мальчики, а профессионалы своего дела. И тем не менее такой провал.
А дело было так.
Шейх Ахмед Ясин с детства был инвалидом и мог передвигаться только на инвалидной коляске. Жил он в городе Ашкелон. Но после прихода евреев, его семье пришлось переехать в Газу. А что такое сектор Газа? Это территория в 360 кв километров. А населения под два миллиона. Очень бедного населения надо сказать.
Ахмед Ясин уехал в Египет где учился в университете, ислам изучал. А потом 1978 году вернулся в Газу и предложил Моссад свои услуги. Суть предложения была такова. Ахмед Ясин хотел создать исламскую благотворительную организацию. Строить больницы, школы, столовые для жителей Газы.
И Ахмед Ясин попросил у Моссад содействия и разумеется денег на все это. И что характерно они согласились.
Ну в самом деле мирная, религиозная, благотворительная организация. А тогда такого понятия как исламский фундаментализм и тем более исламский терроризм просто еще не существовало.
Религиозная? Да и пускай молятся сколько влезет. Это же не опасно.
А как же ООП - Организация Освобождения Палестины?. Так в том то и дело что ООП не был религиозной организацией. А был чисто политической. Такой же как ИРА - Ирландская Республиканская Армия или ЭТА Баскская террористическая организация борющаяся за независимость страны Басков от Испании.
Так что Израиль щедро финансировал Ахмеда Ясина, который казался им милым старичком инвалидом. Надеясь что его религиозная организация станет серьезным политическим противником ООП и лично Ясира Арафата.
И Ахмед Ясин действительно начал бурную деятельность, по освоению израильских денег. Его общественная организация начала широкое строительство школ, больниц, общественных центров. Появилась касса взаимопомощи. Ахмед Ясин не жалел еврейских денег на благотворительность. Наоборот просил присылать еще денег и побольше. И что интересно присылали.
Пять лет Ахмед Ясин и Моссад жили душа в душу. Моссад деньги отдавал, Ясин соответственно тратил и развивал свою организацию.
Однако в 1984 году произошел инцидент. Агентура доложила что в одной из школ Ясина находится здоровенный склад с оружием. Проверили, действительно все так. Склад полный оружия.
Старика инвалида арестовали.
И выпустили!!!
Потому что на допросах в Моссад он привел убийственные доводы.
“-Оружие? Ну а как вы хотели? Нас же ООП и Ясир Арафат ой как не любят. Это против них оружие, для самообороны так сказать”.
“- А ну тогда другое дело. Тогда ладно”.
И все продолжилось по прежнему. Израиль по прежнему финансировал Ахмеда Ясина.
На фото заклятые друзья Ясир Арафат и Ахмед Ясин.
И вот в 1987 году наконец рвануло. Началась первая Интифада - “буря”.
Ахмед Ясин провозгласил о создании Хамас - Исламское движение сопротивления.
Внезапно оказалось что все школы были складами оружия, учебными центрами и базами боевиков. В больницах эти боевики лечились. Но главное все эти опорные пункты были центрами анти-израильской пропаганды и подготовки террористов.
Вот так внезапно Израиль обрел врага гораздо более опасного чем ООП. Причем за свой же счет. Добренький старичок инвалид превратился в белого старца несущего смерть и разрушения.
Пока до Моссадовцев доходила степень коварства Ахмеда Ясина и осознания масштаба кидка. Взрывы, террористы смертники, обстрелы ракетами, стали для Израиля повседневностью.
Интифада - это не обычная война. Главным оружием Палестинцев были не танки и самолеты. Главным оружием стали камни, коктейли Молотова, массовые демонстрации, видеокамеры мировых телеканалов. Ну и терроризм конечно. Израильтяне мочили палестинцев пачками, зачастую безоружных людей. Но самое интересное что в итоге они проиграли.
Первая Интифада кончилась тем что Израиль пошел на уступки, было объявлено о создании Палестинской автономии. А в последствии и Палестинского государства.
Так что в каком то смысле Ахмед Ясин уникальный человек. Так кинуть евреев, ну это мало кому удавалось.
P/s
Голливуд по достоинству оценил коварство Ахмеда Ясина и в фильме “Властелин колец” подобрал актера на роль Сарумана один в один похожего на героя данной статьи. Саруман кстати тоже вначале прикидывался добрым.
Несмотря на сотни терактов и тысячи жертв “Хамас” так и не признан террористической организацией в России.
Ну американцам винить в 11 сентября, можно только себя. Точнее ЦРУ. Они сами породили Аль-Каиду, сами же и пострадали.
У меня все.
Кусочек истории
Момент столкновения самолета Boeing 767-200 авиакомпании United Airlines (Рейс 175) с южной башней Всемирного торгового центра в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. На борту в тот момент находилось 65 чел. Единственная катастрофа самолёта, которую видели в прямом эфире по всему миру.
П.С.: интересно, а можно это фото как-то улучшить, как например те же солдатские фотографии со Второй мировой?
Памяти 09/11/01: очерк «Падающий человек» Ричарда Дрю. Часть II (Заключительная)
Те, кто прыгал, как и их изображения, все дальше уходили в небытие, становились принадлежностью малопочтенных интернет-сайтов, щекочущих нервы посетителей шокирующими кадрами. Нация вуайеристов причислила желание видеть самые неоднозначные картины самого тяжелого дня в ее истории к проявлениям вуайеризма — как будто люди, бросившиеся с высоты, не были самым ярким воплощением всего ужаса этого дня, а, напротив, имели к нему лишь опосредованное отношение. Эдакий незначительный эпизод, который лучше забыть. Но это был не просто эпизод.
Наиболее достоверные оценки числа тех, кто в тот день совершил прыжок в смерть, сделали The New York Times и USA Today. Они оказались очень разными: консервативная Times просто подсчитала число бросившихся из окон на пленках, которые удалось найти журналистам издания. Получилось пятьдесят человек. В USA Today, добавив к найденному в видеоматериалах свидетельства очевидцев, пришли к выводу, что из окон выбросились, по крайней мере, две сотни человек. Газета утверждает, что власти не стали спорить с их подсчетами. Невыносимыми кажутся обе цифры, но если правы журналисты USA Today, то окажется, что от 7 до 8 процентов погибших 11 сентября нашли свою смерть, выбросившись из здания. Если же мы возьмем только северную башню, где число прыгавших было выше, окажется, что так погибла каждая шестая жертва.
И все же, позвонив в офис главного судмедэксперта Нью-Йорка с вопросом о том, сколько людей прыгнули из окон в тот роковой день, вы получите лишь отповедь: «Мы не говорим о том, что они прыгнули. Никто никуда не прыгал. Их просто выбрасывало из здания — из-за разрушений и взрывной волны». А вбив в Google вопрос о том, «сколько людей выпрыгнули из окон 11 сентября», вы попадете на сайт-ловушку какого-то блогера, заманивающий всех, кто хочет знать правду. Там вас встречает лозунг: «Убирайтесь, здесь нет никаких прыгунов из окон!» И еще: «Вы мне отвратительны. Я пытался, но не смог найти причину, по которой человека может интересовать нечто вроде этого… В общем, если вы здесь по этой причине, вам ничего не светит. Убирайтесь».
Эрик Фишль не ушел и не отвел глаза. За год до 11 сентября он делал снимки модели, раз за разом падавшей на пол студии. Эти фотографии должны были стать основой для его новой скульптуры. Фишль потерял друга, оказавшегося в ловушке на 106-м этаже северной башни, и теперь, работая над изваянием, хотел выплеснуть всю силу своих чувств, сделав его памятником «экстремальному выбору» — тому, что стоял перед прыгнувшими. Девять месяцев он работал над бронзовой статуей выше человеческого роста, которую назвал «Падающей женщиной». Женщину, упавшую на пол, он превратил в фигуру, летящую сквозь вечность, сумев трансформировать страх тех, кто прыгал из окон, в нечто универсальное — создать образ, который, как считали многие, невозможно воплотить в материи. «Падающая женщина» стала искупительным символом 11 сентября — но была отвергнута обществом с неожиданной яростью. На следующий день после того, как статуя была выставлена в Рокфеллер-центре, обозреватель New York Post Андреа Пейзер разгромила ее в колонке «Позорная атака художника». Пейзер заявляла, что Фишль не имел права обрушивать на пребывающих в трауре ньюйоркцев квинтэссенцию их страданий. Таким образом она защищала право общества отводить взгляд. Ведь хотя статуя изображала модель, катящуюся по полу, она воскрешала в памяти картину реальной, а не символической жестокости.
«Я пытался рассказать о том, что все мы чувствуем, — говорит Фишль. — Но люди решили, что я пытаюсь сказать именно об их чувствах, как будто я пытался украсть что-то, принадлежащее только им. Они думали, что я говорю об их близких, которых они потеряли. «Это не мой отец, — говорили они. — Ты даже не знал моего отца. Как ты смеешь рассказывать мне о моих чувствах?» Фишль рассыпался в извинениях: «Мне стыдно, если я сделал кому-то еще больнее», — но это уже не имело значения.
Джерри Спейер, член попечительского совета Музея современного искусства, управляющий Рокфеллер-центром, через неделю убрал «Падающую женщину» из экспозиции. «Я умолял его не делать этого, — рассказывает Фишль. — Я думал, что, если мы сможем подождать, прозвучат другие мнения, и они, в конце концов, возобладают. Но он сказал: «Ты не понимаешь. Мне угрожают устроить тут взрыв». Люди, потерявшие близких из-за террористов, не станут никого взрывать, возразил я. Но он ответил: «Я не готов рисковать».
Фотографии лгут. Даже великие фотографии. Особенно великие. Снимок Ричарда Дрю запечатлел лишь мгновение полета Падающего человека. После щелчка затвора он продолжал падать. Схваченная фотографом картина — исследование вертикали обреченности, фантазия прямых линий, пронзаемых человеческим телом. Но в реальности этот человек летел отнюдь не с точностью стрелы и грацией олимпийца. Он падал, как все остальные, прыгавшие из окон и отчаянно цеплявшиеся за ускользающую жизнь. Он падал отчаянно, а не элегантно. На ставшем знаменитым снимке его тело находится в гармонии со зданиями. На остальных одиннадцати — это всего лишь тело. Он ничем не приукрашен, он испуган, иногда он летит горизонтально, и его человеческая сущность подчиняет себе и как будто стирает остальные детали картины.
При просмотре всей серии снимков правда выступает из фактов, проявляясь медленно, безжалостно, кадр за кадром. На двух фотографиях перед тем знаменитым снимком Падающий человек поворачивается к нам лицом. В следующих кадрах мы видим, как сила набегающего воздушного потока срывает с него белую куртку. Глядя на эти кадры, начинаешь понимать, что репортер Питер Чейни шел в верном направлении, пытаясь разгадать тайну Падающего человека. У него действительно смуглая кожа и небольшая бородка. Вероятно, он действительно работал в ресторане. Он худ и высок. Его лицо, удлиненное и узкое, похоже на лик Христа на средневековой гравюре, хотя, вероятно, это сходство усилили воздушные потоки и сила притяжения.
79 человек погибли утром 11 сентября, придя на работу в «Окна мира». Еще 21 человек погиб в кейтеринговой компании Forte Food, кормившей трейдеров из Cantor Fitzgerald. Многие из них были уроженцами Латинской Америки, индийцами, арабами и афроамериканцами с достаточно светлой кожей. У многих были темные волосы и короткая стрижка, многие носили усы и бородки. Для того, кто задастся целью установить личность Падающего человека, множество ярких деталей, хорошо заметных на оригинальном снимке, открывают массу возможностей, но и исключают не меньше. Но один факт, пожалуй, наиболее важен. Кем бы ни был Падающий человек, под белой курткой у него была оранжевая футболка. Этот факт, очевидный и неоспоримый, открыла перед нами ужасающая сила падения. Мы не знаем, почему его куртка распахнулась на спине — расстегнул ли воздушный поток пуговицы или просто разорвал ткань в клочья. Но оранжевую футболку мы видим ясно. Если бы его родные увидели этот снимок, они бы тоже заметили ее. Они бы вспомнили, была ли у него футболка такого цвета, надел ли он ее в тот день на работу. Разумеется, они бы вспомнили. Хоть кто-нибудь наверняка обратил внимание на то, что он надел, собираясь на работу в последнее утро своей жизни.
Но сейчас Падающий человек летит не только сквозь пустые небеса. Он проваливается в бездонные глубины забвения, все набирая скорость.
Нил Левин, исполнительный директор портового управления Нью-Йорка и Нью-Джерси, утром 11 сентября завтракал в «Окнах мира» на 106-м этаже. Домой он не вернулся. Его жена Кристи Ферер не обсуждает подробности его гибели, свое горе она выплескивает в работе. В команде мэра Нью-Йорка Майка Блумберга она занимается связями с семьями погибших и пострадавших. Именно Ферер накануне первой годовщины теракта, связавшись с руководителями телеканалов, попросила их отказаться от трансляции самых тяжелых кадров, в том числе с выпрыгивающими из окон людьми. Кристи — близкая подруга Эрика Фишля. Ее муж тоже дружил с ним. Именно поэтому по просьбе художника она согласилась взглянуть на «Падающую женщину». По ее словам, скульптура стала для нее «ударом в самое сердце», но она решила, что Фишль был вправе создать ее и показать людям. Сегодня она полагает, что проблема была в несвоевременности: трагедия была слишком близка, чтобы выставлять подобную работу. Незадолго до гибели мужа они вместе ездили в Аушвиц. Там в выставочных залах они видели горы конфискованных очков и ботинок. «Сейчас они уже могут это показывать, — говорит Кристи. — Но это случилось давно. В то время они не смогли бы демонстрировать это людям».
На самом деле, могли. По крайней мере, на фотографиях. Кадры, сделанные в лагерях смерти, воспринимались как важнейшие свидетельства, вне зависимости от того, задевали ли они чьи-либо чувства. Их показывали людям, как и снимки только что убитого Роберта Кеннеди, сделанные Ричардом Дрю. Как и снимки Этель Кеннеди, умолявшей фотографов не снимать. Как и фотографию вьетнамской девочки, бегущей голышом от напалмового дождя. Как и снимок отца Микеля Джаджа. Как и многие другие снимки. Ведь объектив камеры не способен никого дискриминировать, как и сама история. Фотографии тех, кто прыгал из окон башен, отличаются от многих других, виденных нами раньше, лишь тем, что теперь нас — нас, американцев, — просят заняться дискриминацией от имени погибших. Их историческая особенность в том, что мы, патриоты Америки, сами согласились не смотреть на них. Десятки, а может, и сотни людей погибли, выбросившись из горящего здания, но мы каким-то образом решили, что их судьбы не стоят свидетельства, потому что в данном случае засвидетельствовать случившееся недостойно нас.
Кэтрин Эрнандес не видела снимка, принесенного журналистом на похороны ее отца. Как и ее мать Эвлогия. Его видела лишь Жаклин, в гневе изгнавшая журналиста, пока он не натворил новых бед. Но этот снимок все равно преследовал семью Эрнандес. Для Норберто семья была важнее всего на свете, его девизом было: «Вместе навсегда!» Но Эрнандесы больше не вместе. Фотография разрушила семейные связи. Те, кто твердо знал, что на снимке был не Норберто — его жена и дочери, — отдалились от тех, кто полагал, что на фотографии, возможно, он. При жизни Норберто вся большая семья жила по соседству друг с другом в Квинсе. Теперь Эвлогия с дочерьми переехали на Лонг-Айленд, потому что шестнадцатилетней Татьяне, удивительно похожей на отца, — то же широкое лицо, черные брови, пухлые темные губы, скупая улыбка, — в старом доме все мерещилась тень отца, а из углов ей, казалось, постоянно кто-то шептал, что Норберто погиб, выпрыгнув из окна.
Но он не мог выпрыгнуть из окна.
Во всем мире те, кто прочел репортаж Питера Чейни, верили, что Норберто прыгнул. Люди писали стихи о Норберто и его прыжке. Люди предлагали Эрнандесам деньги — как бескорыстную помощь и как плату за интервью — лишь потому, что прочли, как Норберто выбросился из горящей башни. Но его семья знает: он не мог этого сделать. Ни за что. Кто угодно, только не папа. «Он пытался вернуться домой, — говорит Кэтрин, сидя в гостиной, увешанной фотографиями Норберто. — Он пытался вернуться домой, к нам. И он прекрасно знал, что, выпрыгнув из окна, не сможет этого сделать». Кэтрин — симпатичная девушка, смуглая и кареглазая. Ей двадцать два года. На ней футболка, тренировочные брюки и сандалии. Она сидит на диване рядом с матерью. У Эвлогии кожа цвета жженого сахара, ее медные волосы стянуты в тугой пучок. Она старательно говорит по‑английски, но, раздраженная тем, что ее плохо понимают, выпаливает дочери целую тираду на испанском. Та переводит: «Моя мать знает, что перед смертью он думал о нас. Она говорит, что видела его, как он думал о нас. Знаю, это звучит странно, но она знает о нем все. Они были вместе с пятнадцати лет». Тот Норберто Эрнандес, которого знала Эвлогия, не испугался бы огня и дыма. Он все равно пытался бы вернуться к ней. Норберто Эрнандес, которого она знала, мог бы стерпеть любую боль и не выпрыгнуть из окна. Когда Норберто Эрнандес умирал, его взгляд был прикован к картине, запечатленной в его душе — к лицам жены и дочерей, — а не к страшной красоте пустых небес.
Насколько хорошо она его знала? «Я его одевала, — говорит Эвлогия по‑английски. На ее губах мелькает улыбка, а глаза наполняются слезами. — Каждое утро, и в то утро тоже. Я помню. На нем было белье из Old Navy. Зеленое. Черные носки, синие джинсы, часы Casio. И рубашка, тоже из Old Navy, в клеточку». Что он надел после того, как Эвлогия, как обычно, отвезла его к станции метро и увидела, как он, махнув ей рукой на прощание, спустился вниз по ступенькам и исчез в толпе? «В ресторане он переодевался, — говорит Кэтрин, работавшая вместе с отцом в «Окнах мира». — Он был шеф-кондитер, поэтому носил белые брюки или в черно-белую клетку. Белую куртку, под ней должна была быть белая футболка». А что насчет оранжевой футболки? «Нет, — говорит Эвлогия. — У моего мужа не было оранжевой футболки».
У меня с собой снимки. Снимки Падающего человека. Может быть, они хотели бы на них взглянуть?
Кэтрин отказывается за мать: «Маме не стоит это видеть». Но затем, уже выйдя из дома, она садится на ступеньку крыльца и просит: «Пожалуйста, покажите мне. Быстрее. Пока мамы нет». Увидев эти двенадцать кадров, она вскрикивает и сдавленно зовет мать. Но Эвлогия уже здесь, стоит за плечом дочери, не отрываясь, глядит на фотографии. Она просматривает их одну за другой, и ее лицо принимает триумфально-насмешливое выражение: «Это не мой муж, — произносит она, возвращая снимки. — Видите? Только я знаю Норберто». Затем, однако, она вновь берет пачку фотографий, внимательно изучает и трясет головой с бесповоротной уверенностью: «Человек на снимках — чернокожий». Она просит оставить ей отпечатки, чтобы показать их тем, кто поверил, будто Норберто выбросился из окна. Кэтрин по‑прежнему сидит на крыльце, прижав руку к сердцу: «Они говорили, что мой отец попадет в ад, потому что прыгнул. Люди в интернете. Они говорили, что дьявол утащит его в преисподнюю. Не знаю, что бы я делала, если бы это был он. Наверное, сошла бы с ума. И меня бы нашли в какой-нибудь психушке».
Ее мать стоит у двери, собираясь войти внутрь. С ее лица слетело выражение воинственной гордости, оно вновь превратилось в маску сдержанной, почти мечтательной грусти. «Пожалуйста, — говорит она прежде, чем закрыть дверь, скрывшись от утреннего солнца. — Пожалуйста, очистите имя моего мужа».
В Коннектикуте звонит телефон. Трубку берет женщина. Мужской голос на другом конце провода просит помочь опознать, кто изображен на снимке, опубликованном в The New York Times 12 сентября 2001 года. «Опишите мне этот снимок», — просит она. Это очень известная фотография, объясняет мужчина, фотография Падающего человека. «А, тот снимок? Да, возможно, это мой сын», — говорит она.
11 сентября она потеряла обоих сыновей. Они вместе работали в Cantor Fitzgerald. Сидели за соседними столами, спина к спине.
Нет, говорит мужчина. Скорее всего, на снимке — сотрудник кафе или ресторана. На нем белая куртка. «Тогда это не мой сын, — произносит женщина. — На сыне была темная рубашка и брюки цвета хаки».
Она знает, во что ее сын был одет в тот день, потому что всеми силами старается выяснить, что случилось с ее сыновьями. Потому что она смотрит и не отводит взгляд. Но эта решимость явилась не сразу. После 11 сентября она прекратила читать газеты и смотреть телевизор. Лишь накануне новогодней ночи она взяла в руки выпуск The New York Times с обзором итогов года — и увидела снимок, на котором сотрудники Cantor Fitzgerald сгрудились на бетонной скале, в которую превратился край рушащейся башни. Ей показалось, что в позе и всей манере одного из них она узнала сына. Она позвонила автору фотографии и попросила увеличить снимок. Вернее, потребовала. И тогда она узнала все — вернее, то, что можно было узнать. Оба ее сына были на снимке. Один стоял в окне — бесшабашно, почти дерзко. Другой был внутри помещения. Ей не нужно было объяснять, что могло случиться в следующую минуту.
«Главное, я поняла, что мои сыновья были вместе, — говорит она, и слезы, звенящие в голосе, заставляют его зазвучать выше на целую октаву. — Но иногда я думаю о том, как долго они знали. Они озадачены, они колеблются, они испуганы — но в какой момент они поняли все? Когда они потеряли надежду? Быть может, все произошло достаточно быстро…»
Ее собеседник не спрашивает, полагает ли она, что ее сыновья бросились из окон. Он не в силах задать этот вопрос. И потом, она уже дала ответ.
Семья Эрнандес считала решение прыгнуть предательством любимых, думая, что именно в этом обвиняют Норберто. Женщина из Коннектикута думает, что это решение было продиктовано потерей надежды, в отсутствие которой теперь предстоит жить нам, живым. Она выбрала жизнь с широко открытыми глазами. Она смотрит и замечает, собирая свои, личные свидетельства.
Наконец ее телефонный собеседник задает вопрос, ради которого он звонил: считает ли она, что сделала правильный выбор? «Для меня этот выбор был единственно возможным, — отвечает она. — Я не могла выбрать незнание».
Посмотрев на снимки, Кэтрин Эрнандес сказала, что узнала Падающего человека, но не может вспомнить его имя. «У него была сестра, в то утро она была с ним, — говорит Кэтрин. — Он обещал матери присматривать за ней. Он никогда не выпрыгнул бы в окно, потому что не мог бросить ее». Тем не менее Кэтрин сообщила: этот мужчина был индийцем. После этого выяснить его имя не составило труда. Его звали Шон Сингх. Но Шон был слишком низкорослым. Он был чисто выбрит. Он работал в аудиостудии «Окон мира», так что, скорее всего, был одет в рубашку с галстуком, и уж никак не в белую поварскую куртку. Ни один из работников ресторана, с которыми удалось пообщаться, не опознал в Падающем человеке Шона.
Кроме того, с ним была сестра. Он не мог оставить ее одну.
Менеджер ресторана, взглянув на снимок, сказал, что Падающий человек — это Уайлдер Гомес. Но через несколько дней он решил, что ошибся. Другая прическа, одежда, фигура. Точно так же не подошли Чарли Мауро и Хуниор Хименес. Хуниор работал на кухне, а значит, на нем были клетчатые брюки. Чарли был сотрудником отдела снабжения и никогда не надевал белую куртку. Официанты, работавшее на банкетах, носили белые куртки и черные брюки, но никто в ресторане не мог припомнить сотрудника банкетной службы, хоть сколько-нибудь похожего на Падающего человека.
Forte Food была еще одной ресторанной компанией, потерявшей сотрудников 11 сентября. Но все мужчины здесь работали в кухне, а значит, брюки на них были белые либо в клетку. Кроме того, компания не позволила бы никому из них носить под форменной курткой оранжевую футболку.
Один из бывших сотрудников Forte Food вспомнил о парне, который забирал с кухни еду для руководства Cantor Fitzgerald. Чернокожий парень. Высокий, с усиками и бородкой. Вечно ходил в поварской куртке нараспашку, под которой виднелась яркая футболка.
Но в Cantor Fitzgerald никто не помнил такого человека.
В итоге оставался единственный способ опознать Падающего человека. Надо было звонить родственникам каждого, кто мог быть изображен на снимке, и расспрашивать о том, что они помнили о последнем дне жизни их сына, мужа, отца. Быть может, кто-то из них вспомнил бы его оранжевую футболку.
Но стоит ли звонить им? Нужно ли задавать эти вопросы? Не усилят ли они ту боль, с которой живут эти люди? Не сочтут ли они это оскорблением памяти умершего? А может быть, напротив, это будет воспринято как искупительное свидетельство?
Джонатан Брайли работал в «Окнах мира». Кое-кто из его бывших коллег, посмотрев на фотографию Ричарда Дрю, решил, что Падающий человек — это он. Брайли был афроамериканцем с довольно светлой кожей. Ростом под два метра. Ему было сорок три года. У него была короткая стрижка, усы и бородка. Его жену звали Хиллари.
Отец Джонатана Брайли — проповедник, всю жизнь отдавший служению Богу. После трагедии 11 сентября он собрал всю семью, чтобы просить Господа сообщить ему, где его сын. Нет, не просить — требовать. Именно так он и сказал: «Господи, я требую, чтобы ты сообщил мне, где мой сын». Три часа подряд он громко молился, пока силой своей мольбы не израсходовал весь запас благодати, накопленный за годы истовой веры.
На следующий день ему позвонили из ФБР. Тело его сына нашлось. Каким-то чудом оно практически не пострадало. Младший сын проповедника, Тимоти, поехал на опознание. Он узнал брата по ботинкам: черным высоким ботинкам. Тимоти снял один из них, отвез домой и спрятал в гараже, как своего рода памятник.
Тимоти знал о Падающем человеке. Он служит в полиции в Маунт-Верноне, штат Нью-Йорк. Через неделю после гибели брата кто-то из сослуживцев оставил в раздевалке раскрытую газету. Тимоти увидел снимок и в гневе отвернулся. Но вместо того, чтобы убрать газету, он засунул ее на дно своего шкафчика, где она с тех пор и находится — подобно ботинку Джонатана, стоящему в гараже.
Сестра Джонатана, Гвендолин, тоже знала о Падающем человеке. Она увидела фотографию в день публикации. Она знала, что у Джонатана астма, что дым и жар могли заставить его пойти на все ради глотка воздуха.
И Том, и Гвендолин знали, как Джонатан обычно одевался на работе. В черные брюки, белую рубашку и высокие черные ботинки. Кроме того, Тимоти знал, что брат обычно носил под рубашкой. Оранжевую футболку. Он вечно таскал ее, надевал так часто, что Тимоти над ним посмеивался: мол, когда ты, наконец, выбросишь эту свою майку, Тощий?
Но когда Тимоти опознавал тело брата, уже невозможно было понять, что на нем было, кроме черных ботинок. Утром 11 сентября Джонатан ушел на работу рано, когда его жена еще спала. Он поцеловал ее, сонную, на прощанье. Узнав о смерти мужа, она упаковала всю его одежду, убрала подальше и никогда не пыталась перебирать ее, чтобы понять, каких вещей нет на месте.
Так что же, Джонатан Брайли и есть Падающий человек? Вполне вероятно. И, может быть, его бросок из окна не был предательством по отношению к тем, кого он любил. И не означал, что он потерял надежду. Возможно, это было выполнение условия, при котором чудо только и могло свершиться. Именно так он мог вернуться домой, к семье. Быть может, он вовсе не прыгал — ведь невозможно прыгнуть в объятия Бога.
В них можно только упасть.
Да, Джонатан Брайли мог быть Падающим человеком. Но доподлинно мы знаем лишь одно — то, в чем не сомневались с самого начала. 11 сентября 2001 года в 9 часов 41 минуту 15 секунд фотограф по имени Ричард Дрю сделал снимок человека, падающего с небес, летящего сквозь время и пространство. Его снимок обошел мир, а затем исчез, будто мы волевым усилием стерли его из памяти. Один из самых знаменитых кадров в истории человечества стал безымянной могилой, и человек, похороненный в этом кадре, стал неизвестным солдатом войны, конца которой не видно. Фотография Ричарда Дрю — это все, что нам известно о нем. И то, что мы о нем знаем, стало мерой того, что мы знаем о самих себе. Эта фотография, как все могилы неизвестных солдат во всем мире, взывает к нам, требуя, чтобы мы посмотрели на нее и сделали одно-единственное признание.
Признание в том, что мы знаем, кто он — Падающий человек.
Перевод: Екатерина Милицкая
Фотографии: Richard Drew/ AP Photo/ Fotolink
Источник: https://esquire.ru/
P.S. В группе ВК статьи выходят раньше, а некоторые и вовсе здесь не публикуются. Так же там много всего интересного : https://vk.com/revelation_1503.
Памяти 09/11/01: очерк «Падающий человек» Ричарда Дрю. Часть I
Спустя два года после трагедии 11 сентября штатный репортер Esquire Том Джунод попытался выяснить, кто изображен на одной из самых известных фотографий того дня — снимке человека, падающего с северной башни Всемирного торгового центра, и почему общество хочет стереть это свидетельство из коллективной памяти. В 2006 году на основе очерка «Падающий человек» был снят документальный фильм, показанный более чем в 30 странах мира.
Человек на снимке покидает этот мир, словно стрела. Он не выбирал себе такую судьбу, но, похоже, в свои последние мгновения сумел принять ее. Если бы он не падал, наверное, он бы летел. Кажется, он падает абсолютно спокойно, и в этом невообразимом прыжке ему вполне комфортно. Похоже, его не пугает божественная сила гравитации и его грядущая судьба. Его руки вытянуты вдоль туловища, лишь слегка отклоняясь в стороны. Он согнул одно колено привычным, удобным образом. На нем белая рубашка, куртка или халат, вздымающаяся парусом из-под черных брюк. На ногах — черные высокие ботинки.
На других снимках люди, решившиеся на это, выпрыгнувшие из окон, как будто сражаются со своим несоответствием масштабам чудовищной реальности. Они выглядят маленькими и жалкими на фоне башен, колоссами нависающими над ними, на фоне всего происходящего. Некоторые обнажены по пояс, с них слетает обувь, пока они летят, беспомощно размахивая руками. У них ошарашенный вид, будто у пловцов, ныряющих вдоль скалы. Человек на снимке, напротив, летит строго вертикально, словно следуя архитектурным линиям за своей спиной. Он разделяет, расщепляет их: слева от него — северная башня, справа — южная. Конечно, он не знает о том, сколь высокого геометрического совершенства ему удалось достичь, и все же он необходимый элемент стихийно возникающего нового знамени, стяга, сплошь расчерченного металлическими балками, сверкающими в солнечных лучах.
Некоторые видят в этой картине воплощение стоицизма, силы воли, самоотречения, другие усматривают здесь нечто неуместное, и потому ужасное: свободу. В позе мужчины есть нечто мятежное, как будто, осознав неизбежность смерти, он согласился с ней. Он будто ракета или копье, стремящееся быстрее достигнуть собственной гибели. Снимок сделан в 9 часов 41 минуту 15 секунд. Человек в безжалостной хватке законов физики летит к земле с ускорением свободного падения в 9,8 метра в секунду за секунду. В своем полете он скоро достигнет скорости в 240 километров в час. На снимке он неподвижен. В жизни он падает, продолжает падать — пока не наступит конец.
Автор этого снимка с историей давно на «ты». Он знает: осознание событий наступает позднее. В момент, когда творится история, все вокруг охвачены ужасом и смятением. И лишь такие люди, как он — платные свидетели событий, — сохраняют присутствие духа, чтобы потом сложить факты в единое историческое полотно.
Этот фотограф с юности умеет сохранять присутствие духа. 21-летним он стоял прямо за Робертом Кеннеди, когда тому выстрелили в голову. Его куртку залила кровь сенатора, но он вскочил на стол и стал снимать — и пустые открытые глаза Кеннеди, и его жену Этель, припавшую к телу мужа и умолявшую фотографов, умолявшую лично его не снимать.
В романе «Падающий» Дона Делилло о судьбе человека, выжившего в теракте 11 сентября, художник под псевдонимом The Falling Man раз за разом воспроизводит падение фигуры с фотографии Ричарда Дрю, прыгая со страховкой с разных крыш Нью-Йорка.
Ричард Дрю ни разу в жизни не согласился на это. Он сохранил куртку, испачканную в крови Бобби Кеннеди, но с тех пор никогда не отказывался снимать и никогда не отводил глаз. Он работает на Associated Press, он журналист. Не в его правилах отказываться снять картинку, попавшую в объектив, потому что человек не знает, когда творится история, — пока сам не начнет творить ее. Ему безразлично, жив или мертв человек в кадре: ведь камера не видит этих различий, а его дело — снимать людей, как делают все фотографы, за исключением разве что Ансела Адамса.
Утром 11 сентября 2001 года он тоже снимал людей. По заданию AP он поехал на показ мод для беременных в отеле «Брайант-парк» — по его словам, примечательный тем, что «в нем участвовали реальные беременные модели». На тот момент ему было 54. В очках, с редкими волосами, с трезвой головой. За свою жизнь фотографа он научился быть мягким и резким, способным на бесконечное терпение и на мгновенную реакцию. Он занимался тем, чем всегда занимался на модных показах — «наблюдал за происходящим вокруг» — когда оператор CNN произнес в микрофон, что самолет врезался в северную башню ВТЦ. Редактор тут же набрал сотовый номер Дрю. Он бросил фототехнику в кофр и прыгнул в поезд метро, направлявшийся в деловой центр Нью-Йорка.
Метрополитен еще работал, но Дрю был единственным пассажиром в вагоне. Он вышел на станции «Чемберс-стрит» и увидел, что обе башни окутаны дымом. Все еще продолжая наблюдать за тем, что происходит вокруг, он пошел к западу, где завывали сирены скорой помощи — «потому что спасатели обычно не пытаются сразу вышвырнуть тебя прочь». Затем он услышал крики. Люди на земле кричали, потому что люди в здании прыгали из окон. Он начал снимать на 200-миллиметровый объектив. Он стоял между полицейским и спасателем и всякий раз, когда кто-то из них восклицал: «Еще один!», направлял объектив на падающего человека, успевая щелкнуть затвором от 9 до 12 раз. Он снял десять или пятнадцать падающих людей, прежде чем услышал грохот со стороны южной башни, и сквозь мощную линзу объектива увидел, как она оседает к земле. Волна пыли и мусора накрыла его, но он, ухватив маску в машине скорой, сумел заснять, как верхняя часть северной башни «взорвалась, словно гриб», как обломки полетели во все стороны… Тут он, наконец, понял, что может оказаться слишком близко к месту событий. Решив, что профессиональный долг выполнен, Ричард Дрю присоединился к плотной человеческой толпе, серой от пыли, стремившейся к северу, и прошагал пешком до самого офиса своего агентства в Рокфеллер-центре.
В штаб-квартире AP не ощущалось ни ужаса, ни смятения. Напротив, тут каждый чувствовал: именно здесь и сейчас творится история. Офис был битком набит — Дрю не мог припомнить, когда в последний раз в пресс-зале было столько народу, — и все же в нем «царила вдохновенная тишина, которая наступает, когда люди по‑настоящему увлечены работой». Дрю тоже занялся делом: вытащив флэшку из фотоаппарата, он вставил ее в компьютер и мгновенно увидел то, что сумела схватить его камера, — символизм продолжающейся смерти Падающего человека. Он не стал смотреть на остальные кадры — это не имело смысла. «Занимаясь редактированием фотографий, ты учишься видеть кадр, — говорит Дрю. — Ты должен узнать тот самый снимок. Эта картинка буквально выпрыгивала из экрана благодаря своей вертикальной симметрии». Он отправил кадр на сервер агентства. На следующее утро снимок появился на седьмой полосе The New York Times. Он появился в сотнях газет по всей стране, по всему миру. Но кто он, этот Падающий человек, никто не знал.
Люди стали прыгать из окон вскоре после того, как первый самолет врезался в северную башню и начался пожар. Они продолжали прыгать, пока башня не рухнула. Сначала они вываливались из разбитых окон, потом сами разбивали стекла, чтобы рухнуть вниз. Они прыгали, чтобы спастись от огня и дыма, когда над их головами стали рушиться потолки, а полы начали проваливаться под ногами. Они прыгали, чтобы еще раз вдохнуть воздуха перед смертью. Они падали нескончаемой чередой со всех четырех сторон башни, из окон над зияющим провалом и вокруг него. Они прыгали из офиса страховой компании Marsh & McLennan, из офиса брокерской компании Cantor Fitzgerald, из ресторана «Окна мира», расположившегося на верхних, 106 и 107 этажах. Больше полутора часов они падали из окон — не беспорядочно, а, скорее, один за другим, словно каждый из них черпал мужество для последнего шага, глядя на то, как предыдущий проваливается вниз. На одном из снимков, снятых с большого расстояния, мы видим, как три человека падают в строгом порядке, подобно парашютистам, формируя правильную дугу, летя на одинаковом расстоянии друг от друга. Кое-где проскакивали сообщения о том, что многие пытались использовать импровизированные парашюты — но все эти лихорадочно схваченные куски материи, занавески и скатерти, ветер вырывал у них из рук. Каждый из них, несомненно, был жив все время своего полета, продолжавшегося около десяти секунд. Они не были убиты — их уничтожало столкновение с землей. По крайней мере, это касалось их тел, ибо многие молятся за то, чтобы их души остались нетронутыми. Один из них, упав на стоявшего на земле пожарного, убил его. Тело погибшего соборовал отец Микель Джадж. Священник погиб в те же часы, и его смерть была признана образцом мученичества после того, как снимок скорбной процессии пожарных, выносящих его тело из обломков, снимок, подобный искупительной иконе, облетел мир.
С первых мгновений зрелище обреченных людей, бросавшихся вниз из окон башен ВТЦ, казалось противоположностью искупления. Их называли «прыгающими», будто членов какой-то новой секции самоубийц. Те страдания, что им довелось пережить в горящем здании и потом, в воздухе, обернулись совсем иными страданиями для тысяч, наблюдавших за ними с земли. Никто не сумел привыкнуть к этой картине и никто не пожелал бы увидеть ее вновь — хотя, безусловно, многие смотрели на нее опять и опять. Каждый прыгнувший, не важно, какой по счету, вызывал ужас и шок, испытывал души и наотмашь бил по нервам. Эти люди падали в зловещем молчании; кричали те, кто был внизу. Именно падающие люди заставили Руди Джулиани сказать полицейскому комиссару Нью-Йорка: «Мы столкнулись с тем, чего не видели никогда». Именно они заставили неизвестную женщину закричать: «Господи, спаси их души! Они прыгают! Господи, пожалуйста, спаси их души!» И, в конечном итоге, именно они стали неопровержимым доводом против тех, кто утверждал, что картина того дня была «как в кино». Американцы отвечали на самый ужасный теракт в истории актами героизма, самопожертвования, великодушия, мученичества, а те, кого ужасная необходимость подталкивала к этому, — актом долгого суицида, если это слово уместно в контексте массового убийства.
В большинстве американских изданий снимок Ричарда Дрю появился лишь однажды, чтобы потом исчезнуть навсегда. Газеты по всей стране — от Memphis Commercial Appeal до The Denver Post — были вынуждены отбиваться от обвинений в том, что они используют чью-то смерть, лишают погибшего достоинства, вмешиваются в частную жизнь и превращают трагедию в подобие порнографии. Большинство авторов возмущенных писем настаивали на факте, не нуждавшемся в доказательствах: тот, кто видит снимок, должен знать, кто на нем изображен.
И хотя фотография Дрю мгновенно стала символом и объектом нападок, кто был изображен на ней, по‑прежнему оставалось тайной. Поэтому редактор газеты Toronto Globe and Mail отправил репортера Питера Чейни на поиски Падающего человека. Поначалу Чейни пришел в отчаяние: в те дни весь Нью-Йорк был обклеен снимками тех, кто пропал или не выходил на связь. Но затем, взяв себя в руки, он отдал снимок в фотостудию, где его увеличили и почистили. Детали прояснились: Чейни показалось, что человек на снимке — не темнокожий, а смуглый, возможно, латиноамериканец. У него была небольшая бородка. То, что казалось белой рубашкой, выбившейся из брюк, оказалось подобием куртки, вроде тех, что носят сотрудники ресторанов. В «Окнах мира» погибли 79 сотрудников и 91 постоянный посетитель; похоже, Падающего человека следовало искать среди них.
Чейни целый вечер обсуждал эту тему за ужином с друзьями, после чего отправился на Таймс-сквер. С момента теракта прошло восемь дней. Было глубоко за полночь. Снимки пропавших по‑прежнему покрывали все стены. Один из них привлек внимание репортера. На нем был человек, работавший в «Окнах мира» шеф-кондитером. Он носил белую куртку, у него была небольшая бородка, и он был латиноамериканцем. Его звали Норберто Эрнандес. Прихватив фотографию, Чейни направился в Квинс к родственникам Норберто — его брату Тино и сестре Милагрос. Да, сказали они, взглянув на снимок, это он. Тем страшным утром Милагрос смотрела репортаж о падавших из окон людях — до того, как подобные кадры исчезли с экранов. Один из них, летевший с грацией олимпийского прыгуна в воду, поразил ее сходством с братом. Взглянув на снимок, она узнала его. Теперь Питеру Чейни оставалось лишь подтвердить свои заключения, поговорив с женой Норберто и его тремя дочерьми. Но они отказались разговаривать — особенно после того, как останки Эрнандеса, его туловище и рука, были идентифицированы с помощью анализа ДНК. Репортер решил прийти на похороны, взяв с собой снимок Дрю. Он показал фотографию Жаклин Эрнандес, старшей дочери Норберто, та мельком взглянула на него, затем подняла глаза на Чейни — и приказала журналисту удалиться. Чейни запомнил ее слова, полные боли, гнева и обиды: «Этот кусок дерьма — не мой отец».
Сопротивление снимку — точнее, всей картине — началось сразу, уже в момент трагедии. Мать шептала плачущему ребенку: «Наверное, это просто пчелки, солнышко». Билл Фиган, заместитель начальника пожарной бригады, прогонял случайного прохожего, который снимал прыгающих из окон людей на видеокамеру, требовал выключить ее, крича: «Неужели у вас нет простого человеческого сострадания?» — перед тем как сам погиб под обломками рухнувшего здания. Из всех снимков, сделанных в тот день, пожалуй, наиболее тщательно запротоколированный день в истории — лишь фотографии падающих людей, по всеобщему молчаливому согласию, стали табу, лишь от них американцы гордо отворачивали взгляды. Весь мир смотрел на то, как люди массово сыплются из окон верхних этажей северной башни, но здесь, в США, мы видели эту картину лишь до того, как шефы медиахолдингов решили избавить нас от душераздирающего зрелища — из уважения к семьям тех, кто погибал у всех на глазах. На CNN пленку с прыгавшими людьми крутили, пока люди, сидевшие в пресс-зале, еще толком не понимали, что происходит. Затем случилось то, что Уолтер Айзексон, в то время начальник службы новостей, назвал «тягостными спорами» с «теми, кто определяет правила». В итоге было решено показывать лишь те кадры, где лица людей закрыты или неразличимы. Но вскоре и они исчезли из эфира. И так было повсюду. Авторы фильма «9/11», собранного из документальных кадров, Жюль и Гидеон Ноде включили в него лишь запись звука, потрясавшего землю, когда в нее врезалось человеческое тело. Создатели драмы «Руди», где Джеймс Вудс сыграл мэра Джулиани, сначала включили в свой фильм кадры с падающими людьми, но затем все же вырезали их. На обширной выставке «Это Нью-Йорк», собравшей массу профессиональных и любительских фотографий, сделанных 11 сентября, был представлен лишь один снимок летящего из окна человека, да и тот был сделан с очень большого расстояния. Кто-то из посетителей откомментировал его на сайте выставки: «Вот почему мне нравится идея цензуры в прессе».
Cмысл и значение теракта 11 сентября 2001 года
Крупные эксцессы не раз становились рычагами большой политики. Уничтожение американского флота в Перл-Харбор силами японской авиации 7 декабря 1941 года, «стратегия напряженности», проводившаяся спецслужбами НАТО в Европе в 70-е годы ХХ века и террористическая атака на башни-близнецы в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года - 9/11.
Что общего у этих событий? Каково их историософское начало? И как они изменили мир? Этим вопросам посвящен фильм лидера движения «Суть времени» Сергея Кургиняна «Сопоставление», впервые опубликованный 11 сентября 2011 года.
11 сентября. Хронология и история террора
Совсем скоро самому страшному и дерзкому теракту в истории США и всего мира исполнится 17 лет.
11 сентября 2001 года боевики террористической организации «Аль-Каида» захватили четыре пассажирских самолета и два из них направили на башни Всемирного торгового центра, два других - на Пентагон, а также на Белый дом или Капитолий. Целей достигли все самолеты, кроме последнего. Четвертый захваченный самолет рухнул в поле рядом с городом Шанксвилл (штат Пенсильвания).
Разберёмся же, как именно это произошло
Уже в 7:59 утра, борт American Airlines рейс 11 (Boeing 767), вылетает с 14-минутной задержкой из международного аэропорта Логан, направляясь в Лос-Анджелес. Пять угонщиков на борту. Рейс 11 не выполнил инструкцию диспетчера набрать 35 000 футов.
United Airlines рейс 175, другой полностью заправленный Boeing 767, имеющий на борту 56 пассажиров и девять членов экипажа, вылетает из аэропорта Логан, также направляясь в Лос-Анджелес. На борту также находятся пять угонщиков
Бетти Онг, стюардесса рейса 11, сообщает по бортовому телефону в офис авиакомпании American Airlines:
«Кабина пилотов не отвечает, кто-то ранен в бизнес-классе, я думаю, они применили слезоточивый газ, мы не можем дышать, я не знаю, выглядит так, как будто мы захвачены.»
Позже она сообщила, что ранены две стюардессы.
American Airlines рейс 77 (Boeing 757) имеющий на борту 58 пассажиров и шесть членов экипажа, вылетает из вашингтонского международного аэропорта Даллес, направляясь в Лос-Анджелес. Пять угонщиков на борту
Бостонский центр оповещает Восточный Сектор ПВО (NEADS), северный сектор NORAD о захвате рейса 11, это первое оповещение американских военных о захвате. Диспетчер запрашивает помощь в перехвате самолёта. United Airlines рейс 93 (Boeing 757) вылетает из международного аэропорта Ньюарк с 37 пассажирами на борту, направляясь в Сан-Франциско, после 40-минутной задержки. Четыре угонщика на борту.
Стюардесса Эми Свини, находящаяся на борту рейса 11, сообщает по телефону в офис American Airlines в Бостоне,
«Что-то не так. Мы быстро снижаемся …» Минутой позже её просят описать, что она видит через окно. Она отвечает: «Я вижу воду. Я вижу здания. Я вижу здания …»
После небольшой паузы она сообщает: «Мы летим низко. Мы летим очень, очень низко. Мы летим слишком низко.» Несколькими секундами позже она медленно произносит: «О, Боже.» Звонок прерывается громкими устойчивыми помехами.
8:46:40: Рейс 11 на скорости приблизительно 790 км/ч врезается в северную сторону северной башни ВТЦ (1 WTC), между 93-м и 99-м этажами. Самолёт практически целиком уходит внутрь здания, он пробивает здание до середины, где находятся силовые конструкции, перерезает все три лестничных колодца, засыпая их обломками. Мощная ударная волна проходит по зданию до самой земли и обратно. 80 тонн авиационного керосина, перемешанные с останками самолёта и обломками здания, создают огромный пожар. Здание не имеет традиционного для небоскрёбов стального каркаса, весь вес приходится на компактную стальную внутреннюю структуру, которая оказывается в зоне высоких температур.
Бортпроводник рейса 175 связывается с офисом авиакомпании United Airlines в Сан-Франциско, сообщая, что самолёт захвачен, оба пилота убиты, ранен бортпроводник, и вероятно, похитители управляют самолётом.
По сети публичного оповещения южной башни ВТЦ передаётся официальное сообщение администрации здания, в котором сообщается что здание «безопасно» и работникам предлагается вернуться на свои рабочие места. Некоторые не слышали этого сообщения, некоторые проигнорировали его и покинули здание, многие находящиеся в здании люди покинули свои рабочие места и собрались в общих помещениях, таких как лобби на 78 этаже.
9:03:11: Рейс 175 врезается на скорости около 959 км/ч в южную сторону южной башни ВТЦ (2 WTC), между этажами 78 и 85. В это время несколько телевизионных компаний ведут прямой репортаж с места событий, миллионы людей наблюдают попадание самолёта в здание в прямом эфире. Части самолёта пробивают здание насквозь и вылетают с восточной и северной стороны, некоторые из них упали на землю в шести кварталах от здания.
После краткого представления школьникам, президент Буш начинает читать им «The Pet Goat», когда Начальник штаба Белого дома Эндрю Кард прерывает его, тихо сообщая: «Второй самолёт врезался во вторую башню. Америка атакована». Президент решает продолжить чтение, для того, чтобы не вызывать беспокойства у школьников.
Рейс 77 врезается в западное крыло здания Пентагона, отчего начинается сильный пожар. Это крыло Пентагона находится на ремонте, и большинство офисов в нём не заняты. Погибают все 64 человека на борту и 125 человек в здании
После этого Угонщики штурмуют кабину пилотов рейса 93 и захватывают контроль над самолётом.
Воздушное пространство США закрыто. Гражданским самолётам запрещено взлетать, и все самолёты, находящиеся в воздухе, направляются в ближайшие аэропорты для немедленной посадки. Все международные рейсы, направляющиеся в США, перенаправляются в Канаду. Канадатакже закрывает своё воздушное пространство. Федеральное управление гражданской авиации США сообщает, что все гражданские полёты будут запрещены как минимум до полудня следующего дня. Запрет продолжает действовать до 14 сентября. Полёты военных самолётов продолжаются, так же как полёты медицинского воздушного транспорта. Агенство национальной безопасности перехватывает телефонный разговор между известным приближенным Усамы бен Ладена в Афганистане и «кем-то в Грузии», в котором сообщается о «хороших новостях», а также о том, что осталась ещё одна цель.
United Airlines рейс 93 падает в 129 км юго-восточнее Питтсбурга в Графстве Соммерсет, Пенсильвания. Позже сообщается, что пассажиры, получившие по мобильным телефонам информацию о двух других захваченных самолётах, врезавшихся в ВТЦ, приняли решение вернуть контроль над самолётом. Это подтверждается записью речевого самописца рейса 93, на которой слышно, что похитители принимают решение направить самолёт в землю до того, как пассажиры взломают дверь пилотской кабины. Комиссия 9/11 предполагает, что целью угонщиков рейса 93 было здание Капитолия или Белый дом.
Южная башня ВТЦ полностью разрушается через 55 минут и 51 секунду после попадания в неё рейса 175. Это разрушение наблюдает в прямом эфире весь земной шар. Нижний Манхэттен закрывают огромные облака пыли.
Северная башня ВТЦ полностью разрушается через 1 час, 41 минуту и 51 секунду после попадания в неё рейса 11. Из-за полного разрушения лестничных колодцев в зоне попадания самолёта, никто из оказавшихся на верхних этажах, не выживает. Отель Мариотт (3 WTC), находящийся между двумя башнями, также полностью разрушен.
Президент Буш обращается к нации из Белого дома. Как Буш говорит, члены Конгресса (CNN) высказали, что в ходе закрытых брифингов с высокопоставленными должностными лицами администрации, они ответили, что у администрации достаточно доказательств, чтобы они могли быть уверены, что эти нападения — работа Усамы бен Ладена и «Аль-Каиды», которые объединились в террористическую сеть.
Террористы
Девятнадцать человек поднялись на борт четырёх самолётов: по пять человек — на рейсы 11, рейс 175 и рейс 77, и четверо — на рейс 93. Пятнадцать из них были гражданами Саудовской Аравии, двое — Объединённых Арабских Эмератов, один — Египта и ещё один — Ливана.
Среди террористов было шесть основных организаторов (четверо из которых были пилотами) и тринадцать рядовых членов группы.
Мотивы
Атаки 11 сентября согласуются с общей миссией «Аль-Каиды», провозглашённой в фетве «Джихад против евреев и крестоносцев» Усамы бен Ладена и Аймана Завахири в 1998 году. В фетве было сказано: «Убийство американцев — как военных, так и гражданских, а также их союзников — это долг каждого правоверного мусульманина, который должен использовать для этого любую подходящую возможность, где бы он ни находился». В качестве причин указывалась американская политика поддержки Израиля, агрессия против Ирака, а также присутствие американских войск в Саудовской Аравии. Америка обвинялась в «разграблении» региона, угнетении людей путём поддержки тоталитарных режимов, в контролировании политики законных правителей арабских стран. В фетве также содержались возражения против присутствия в регионе американских военных баз, особенно на «святой земле Ислама», которые использовались в качестве «угрозы мусульманским странам, и сеяли вражду и раскол». Осуждалось упорное нежелание Америки осудить оккупацию Палестины. В фетве используются исламские тексты, призывающие к насильственным акциям против американских военных и гражданских лиц, и провозглашается, что «джихад является священным долгом каждого, если враги уничтожают исламские страны».
Жертвы
Жертвами терактов стали 2977 человек из 92 стран: 246 пассажиров и членов экипажей самолетов, 2606 человек — в Нью-Йорке, в зданиях ВТЦ и на земле (из них — 341 пожарный и 2 парамедика нью-йоркского пожарного департамента, 60 полицейских и 8 сотрудников «скорой помощи»), 125 человек — в здании Пентагона.
В результате атак 110-этажные башни-близнецы обрушились. Работы по расчистке территории Всемирного торгового центра продолжались более восьми месяцев. Горение и тление в завалах на месте рухнувших башен-близнецов продолжались 99 дней, прежде чем огонь был полностью потушен.
Памятные мероприятия и памятники
В течение нескольких дней, последовавших за атаками, прошло множество памятных мероприятий и поминальных бдений, включая поминальные бдения 12 и 14 сентября в Нью-Йорке, и процессию со свечами 14 сентября в Вашингтоне. Более ста тысяч человек посетило мемориальную службу на Парламентском холме в канадской Оттаве, по всей Европе была объявлена «минута молчания». В Великобритании 13 сентября смена караула у Букенгемского дворца была прервана «минутой молчания», после чего был исполнен американский национальный гимн.
На местах всех трёх башен были быстро воздвигнуты временные мемориалы, постоянные мемориалы в данный момент сооружаются. Одним из первых памятников стал мемориал «Дань в свете» (Tribute of Light), представляющий собой две группы прожекторов, направляющих в небо два вертикальных столба света. Планы по созданию музея на месте ВТЦ не были реализованы, в основном из-за критики со стороны членов семей многих погибших.
Мемориал около здания Пентагона строится в виде парка со 184 скамейками, обращёнными к зданию. Во время ремонта Пентагона в 2001—2002 годах, в месте, куда врезался рейс 77, была устроена небольшая внутренняя часовня. Временный мемориал расположен в 450 метрах от места падения рейса 93 близ Шанксвилла.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.