Мы с Галиной шагаем по выметенному первосентябрьскому тротуару. В одной руке у меня — астры, в другой — портфель. В нём новые учебники, новые тетради, новый пенал с пёрышками и ручкой-вставочкой; резинка и карандаш; чернильница-непроливайка; линейка; нарукавники — чтобы форма подольше служила.
Папа проводил нас, руку положил на плечо: «Давай, учись! Я, наверное, тоже в этом году в школу пойду!». И пошагал на завод. Это я потом узнаю, что есть такие школы для тех взрослых, которые не успели окончить десятилетку, война помешала.
Наши мамы следуют за нами и о чём-то беседуют. Людей полно в этот ранний час — и заводских, и школьников. Нет грустных лиц — солнышко сияет, цветы.
Иду — в серой блузе, перехваченной широким ремнём с латунной пряжкой; отложной белый воротник; стрелки серых брюк нависают над блестящими чёрными полуботинками.
Я, видимо, очень милый, потому что Галина хочет меня поцеловать, ну так! Фуражка с козырьком мешает Галине чмокнуть. Я говорю: «От тебя так вкусно пахнет, яблочком!». Она смеётся, запрокинув светловолосую голову, украшенную косичками с белыми бантами. Она самая красивая, моя двоюродная сестра, — коричневое платье, кружевной воротничок на нём белый, и фартук белый. Красный галстук, о котором я мечтаю; меня только следующей весной примут в пионеры.
В школьном просторном дворе нарядно, голоса. Директор Иван Михайлович стоит на ступеньках школы, здоровается с учениками, с родителями — с кем за руку, с кем так.
Вот наш класс. Евгения Александровна улыбается: «Вырос, Саня!», подталкивает к остальным. Мама говорит мне: «Цветы!». Я разворачиваюсь и отдаю учительнице букет: «Поздравляю!».
Это потом я научусь говорить длинные речи самого разного содержания, а тогда…
Идём в свой класс. Пахнет краской, высокие окна открыты. Кладу на парту новый свой портфель — прежний не выдержал подшипников, карбида, зимних ледяных горок; патронов и пулемётных ржавых лент — вон они, окопы, сразу за стадионом нашей новой школы.
Там этого добра с недавней войны ещё много осталось!
ааа
Фото: Моя школа