Однажды, когда мне было лет 12, я залез на чердак дома тети Вали и нашел там два номера журнала "Пионер", вышедших за год до моего рождения.

В 1960-е "Пионер" был невероятно крутой и читать его было очень интересно. в этих номерах была повесть Крапивина "Оруженосец Кашка" с иллюстрациями начинающего художника Медведева.

Текст Людмилы Матвеевой "Лето с огоньком", жанр которого я до сих пор не возьмусь определить - приключения Шкипера, Алешки (это девушка), Н.З., Охотника и К. Иванова, щедро пересыпанные справочными сведениями, выкройками, играми и, сегодня бы сказали, лайфхаками.

Очень стильная повесть об участниках французского Сопротивления "Книжная лавка близ площади Этуаль"

Стихи Юнны Мориц с иллюстрациями будущего мэтра соц-арта Эрика Булатова.

Еще там были фантастический рассказ Севера Гансовского "Идет человек" про первобытных людей,

рассказывающий про спорт Хоттабыч,

и дежурный приколист - робот Смехотрон.

А еще...

Еще там печателась какая-то очень странная сказка, которая называлась "Король Матиуш Первый".

Начала у меня не было, но я так понял, что в сказке рассказывалось про какого-то пацана, который был королем и заставил взрослых ходить в школу, а детей - работать полицейскими и депутатами, что было как минимум прикольно.

Король-пацан был крутым, он, похоже, был на фронте и поэтому везде ходил с револьвером, которым обзавелся на войне.

А еще его подругой была девчонка-негритянка, у которой была своя банда негров, которая наводила шороху на весь город.

А еще она резала волков ножом.

"Клю-Клю ударила волка ножом в горло, а волк схватил ее зубами за руку. Клю-Клю быстро переложила нож в другую руку и снова бросилась на волка. А он отпустил ее руку, нагнул морду и уже готов был вцепиться зубами ей в живот. И тогда все было бы кончено.

Матиуш бросился на волка, даже дотронулся фонариком до его морды. В другой его руке был револьвер. Волк ощерился, его ослепил свет. И тут Матиуш всадил ему пулю между глаз".

А? Ну песня же, а не сказка! Что еще надо человеку в 12-то лет?

Но, несмотря на всю его крутизну, королю Матиушу почему-то не везло. Все, что он учинил в своей стране, почему-то развалилось, а тут еще и лучший друг Фелек оказался гнидой и крысил подарки, но король зачем-то его простил, вместо того, чтобы расстрелять за баней.

Последние страницы у журнала были оторваны, поэтому о том, чем все кончилось после предательства Журналиста, я узнал только через много лет.

Уже после армии, в 90-х, приехав в Челябинск за деньгами за проданные тамошнему хладокомбинату пресервы. Шел по улице, увидел книжку на развале, вспомнил пионерское детство, чердак и оруженосца Кашку - и купил. Причем как выяснилось, купил сразу с продолжением "Король Матиуш на необитаемом острове".

Валяясь в челябинской гостинице в ожидании денег, читал. Дочитав вторую книгу, согласился с юным собой - Фелека точно надо было сразу стрелять за баней.

Но книга все-таки была очень странная. Хотя и крутая.

С тех пор прошло много лет.

Я довольно много узнал и про Матиуша, и про его автора Януша Корчака.

Я узнал, например, что в 1942 году, совсем незадолго до газовой камеры, автор Корчак написал в своем дневнике: "Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается".

Я вник во всякие мелочи.

Узнал, например, что недочитанная мною публикация в "Пионере" была вторым приходом Матиуша к детям Страны Советов, причем случилась она после основательного перерыва почти в полвека. Первая публикация - в 1924-м, вторая - в 1966-м.

Знал и то, что "пионерскую" публикацию иллюстрировали Владимиров и Терлецкий, которые в журнале, похоже, были дежурными "сказочниками" - именно они на следующий год после "Матиуша" сделают первые отечественные иллюстрации к "Мэри Поппинс".

Причем, изображая юного короля-реформатора, они возьмут за основу классические иллюстрации Ежи Сроковского.

Хотя мне лично больше всего нравятся иллюстрации Евгения Медведева - того самого, который "Оруженосец Кашка".

Я знал даже, что за год по публикации в "Пионере", в 1965 году совсем еще молодой Петр Фоменко поставит в РАМТе спектакль по сказке Корчака, где Матиуша по общепринятой тогда театральной традиции, особо не скрываясь, играли молодые красивые девушки-травести - сначала Маргарита Куприянова, а затем Нина Антонова.

Из "антоновского" варианта даже сделали телеверсию, которую периодически показывали "в ящике" в моем детстве. Сейчас перестали, конечно.

А видеозапись на сайте телеканала "Культура" рачительные люди запретили: она "недоступна для просмотра по решению правообладателя". Бешенные деньги теперь, небось, заработают.

Я все это знал, но книгу не перечитывал со времен Челябинска.

И только собравшись писать этот очерк, я перечитал "Матиуша" в третий раз - уже не в 12 и не в 25, а на шестом десятке.

И знаете, что я вам скажу?

Это очень странная сказка.

Для начала, "Король Матиуш Первый" - это вообще не сказка.

Там нет никаких чудес или волшебников. Все действие обеих книг (которые проще считать одним романом, разбитым на две части) происходит в абсолютно реальном мире.

Все, что его отличает от нашего - это альтернативная география: придуманные автором "страна Грустного короля" или "государство королевы Кампанеллы" вместо Австрии или России. Зато политика, и, особенно, политики - абсолютно те же самые.

Родные вороватые рожи, которые хоть каждый день в телевизоре наблюдай, причем в любой стране мира. Про политику в книге написано особенно много - ну, в силу профессии главного героя - причем написано на удивление честно и без иллюзий.

Впрочем, по сегодняшним меркам книга и без политики бьет все рекорды вызывающего поведения. Читать комментарии к ней современных родителей - одно удовольствие.

Чья-то мама, купившаяся на словосочетание "классика детской литературы" громко возмущается тем, что в первой же главе министры обсуждали вопрос "сажать ли на престол малолетнего принца" под алкогольные напитки и в результате изрядно насинячились.

Это она еще немного не дочитала до самого интересного - там накануне побега на фронт 10-летний Фелек просил 10-летнего Матиуша прихватить "колбасы, лучше копченой, бутылку водки и табаку". Но юный король оказался бездарным воришкой и сумел спереть только "бутылку коньяка, банку икры и большой кусок лососины". Впрочем, Фелек и коньяк выжрал. Курят дети в книге тоже как не в себя, нещадно мусоря окурками.

Но, как выяснилось в беседах с читателями и из текстов носителей польского языка, самый жир при переводе все-таки выкинули. Вот этот абзац, например:

"А африканский принц просил, чтобы Матиуш поторопился. Потому что принц не мог жить без человеческого мяса больше недели. Он в большой тайне привез с собой бочку соленых негров и понемногу их ел, но его запас подходил к концу, поэтому он просил ехать побыстрее".

Английская "Википедия" грустно сообщает нам, что хотя книга и высмеивает расизм, но, "по современным меркам, изображение чернокожих у Корчака само по себе не совсем свободно от стереотипов, бытовавших на момент написания книги".

Объясняю, что имелось в виду.

И рядовые негры, и даже негритянские короли, которые в книге, в целом, положительные персонажи, ведут себя, как бы это помягче...

Они постоянно дерутся между собой, один упал в обморок, увидев себя в зеркале, другой откусил палец у лакея, третий катался во дворце на перилах и сломал ногу, четвертого пришлось сбивать с дерева пожарным брандспойтом. Король Пу-Бу-Ро привез двадцать жен, и очень обижался, что их никто не приглашает ни на какие приемы. Король Дул-Ко-Цин втихаря протащил контрабандой колбасу, приготовленную из четырех негров, и дрался как лев, когда ее отбирали.

В итоге во второй книге положительные негры съели добрую королеву Кампанеллу, которая любила Матиуша, как сына и собиралась усыновить. Съели не со зла - просто кушать хотелось, а кто есть кто - они не разобрались.

Этот эпизод был сокращен в русском переводе Музы Павловой и основательно переписан отсебятиной в переводе Натальи Подольской, хотя именно он лучше всего иллюстрирует главную странность и главную силу сказки Януша Корчака.

Неоднозначность, амбивалентность и безжалостную честность.

Эта многослойная сказка была написана между двумя страшнейшими войнами в истории человечества, когда люди отвыкли друг друга жалеть и деликатничать.

Сейчас настолько откровенно с детьми давно не говорят, и я вовсе не уверен, что "Король Матиуш Первый" не устарел для безнадежно изменившегося мира.

Мир действительно сильно изменился, и только люди остались все теми же. А эта книга написана человеком, понимающим людей и знающим им цену.

Сказки всегда рассказывают детям, как надо себя вести.

"Король Матиуш Первый" - сказка о том, как поступать не надо.

Нет, я не шучу, я серьезно. Матиуш - очень хороший и добрый мальчик. Иногда даже слишком добрый - ну, вы помните про баню. Он часто делает ошибки, но никогда не желает никому ничего плохого.

И, тем не менее, все его реформы в лучшем случае с треском разваливаются, в худшем - приносят множество страданий невинным людям.

Почему?

Помните одно из главных прозрений Матиуша?

«Дети злые, несправедливые, вредные, лживые. Заике, косому, хромому, рыжему, горбатому или если кто-то наделал в штаны, они проходу не дадут, задразнят. "Рыжий — красный, черт опасный!.. Хромоножка!.. Горбун!.." — кричат они, кривляются и смеются.

Десятилетний смеется над восьмилетним, двенадцатилетний не хочет водиться с десятилетним. Увидят у другого что получше, обязательно выклянчат или будут подлизываться без зазрения совести. Драчуну все спускают, а тихого и доброго не ставят ни во что. Доверишь кому-нибудь тайну, он с тобой поссорится и выболтает её. Всех высмеивают, обижают, дразнят.

А хвастуны какие! Каждый хочет быть первым. Старшие ссорятся с младшими, мальчики — с девочками.

Теперь я понимаю, почему провалилась затея с детским парламентом. Да и как ей было не провалиться!

Теперь мне понятно, почему я был хорош, пока у меня сардельки были; а не стало их, решили меня выдать».

Осталось только сделать следующий шаг и заменить в этом монологе слово "дети" на слово "люди".

Сказка Януша Корчака честно объясняет детям, что люди - это всего лишь люди. Существа, за души которых неустанно борятся ангелы и демоны - и нам не дано предугадать, какая из противоборствующих сторон в нужный момент одержит победу.

Даже хорошие люди могут стать врагами, как Грустный Король или предать, как Фелек. Не со зла, а просто потому, что так сложились обстоятельства.

Даже самые близкие люди, вроде Клу-Клу, не всегда смогут оказаться рядом с тобой, чтобы спасти.

Тебе нужно на кого-то опираться, но ты никогда не знаешь - останется ли эта опора надежной, или подломится под твоей ногой.

И все, что тебе остается — стать надежной ступенькой для тех, кому опорой служишь ты.

Мораль этой грустной и доброй сказки, скажу я вам, очень проста: "Быть порядочным человеком хоть и тяжело, но надо".

_______________________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Меня, если честно, не перестают удивлять люди, которые ставят поступок Януша Корчака в пример героизма без всяких раздумий. Да, фигура трагическая, но её возведение в абсолютный идеал заставляет задуматься о самом понятии героизма.

У Корчака был выбор. Ему неоднократно предлагали спастись, сначала польские друзья, потом, по некоторым свидетельствам, даже немецкие офицеры перед отправкой в концлагерь. Он был известной личностью, а не рядовым евреем. Останься он на свободе, его авторитет, ум, писательский и педагогический талант могли бы принести реальнуюпользу делу сопротивления, приблизить победу, спасти ещё чьи-то жизни. Вместо этого он добровольно последовал за своими воспитанниками в газовую камеру.

Для контраста есть куда более показательный, на мой взгляд, пример. История Франчески Манн, еврейской балерины из Польши. В отличие от Корчака, она оказалась в концлагере не по своей воле, её туда привезли обманом. И находясь на пороге «комнаты дезинфекции», она, скорее всего, поняла, что назначение этой комнаты немного другое. Когда надзиратель приказал женщинам раздеться, Франческа, по разным версиям, то ли используя свою красоту и артистизм, то ли симулируя истерику, сумела выхватить у надзирателя пистолет. Она застрелила его, ранила ещё как минимум одного и, по некоторым данным, спровоцировала вспыхнувшую вокруг панику, прежде чем была убита.

Януш Корчак, совершив самопожертвование, по сути, просто подарил свою жизнь врагам. А Франческа Манн свою жизнь продала, перед неминуемой смертью забрав своего врага с собой. И если выбирать, кого из них считать героем, мой выбор однозначно остаётся за балериной, которая предпочла уйти, сжимая в руке оружие, а не протягивая руку ребёнку на пути в газовую камеру.

Когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь Треблинка, к Корчаку подошел офицер СС и спросил:
- Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
- А дети?
- Дети поедут. Но вы можете покинуть вагон.
- Ошибаетесь. Не могу. Не все люди мерзавцы.

Сказку "Король Матиуш Первый" мог написать только поляк.

Ну, или польский еврей, который всю жизнь считал себя поляком, но в конце жизни ему напомнили.

Он родился в Российской Империи, в городе Варшаве, в семье преуспевающего адвоката Юзефа Гольдшмидта. Семья была очень светской и ассимилированной, поэтому мальчик, названный в честь дедушки Герша, получил польский вариант этого имени - Генрик.

Генрик Гольдшмидт учился в VII Городской гимназии Варшавского учебного округа. Учился, разумеется, на русском языке, но к России у него, как и у всех поляков, было сложное отношение.

Мягко говоря.

Именно поэтому в "Короле Матиуше" так много аллюзий на историю Польши - вплодь до намеков на "Данцигский коридор" и рассказа про вторжение трех соседних государств, которые завоевывают страну и свергают Матиуша с престола. Справедливости ради - намеки эти можно считывать, а можно и не считывать - книга от этого принципиально не изменится.

Но если не заморачиваться политикой, то жизнь мальчика Генрика была из цикла "грех жаловаться". Хорошая школа, зажиточная семья, уважаемые родители, младшая сестренка Анна.

Светлой и оптимистичной жизнь была довольно долго.

До 11 лет.

В 11 лет у отца обнаружили шизофрению. Его поместили в хорошую платную лечебницу и мальчик поначалу верил, что все будет хорошо - папу скоро вылечат, и они заживут, как раньше.

Как раньше - не получилось. Шел год за годом, а состояние отца оставалось все таким же неутешительным.

Однажды настал момент, когда пришлось нести в ломбард фамильные драгоценности. Потом Гольдшмидты рассчитали прислугу. Затем продали огромную квартиру в центре Варшавы и перебрались в маленькую квартирку на окраине.

В общем, Генрику уже с 15 лет пришлось активно подрабатывать частными уроками. Тогда же он дал себе клятву стать врачом, чтобы вылечить отца.

Вылечить отца не получилось, но медицинский факультет Императорского Варшавского университета, где его учили такие мэтры, как Эдвард Пржевоский (анатомия и бактериология), Николай Насонов (зоология) и Александр Щербак (психиатрия) - он закончил.

Думаю, не надо объяснять, почему в сказке о короле Матиуше, взошедшем на престол в 10 лет после смерти родителей, столь силен мотив сиротства?

С матерью, кстати, получилось еще хуже - Генрик всегда считал себя виновным в ее смерти: заболев во время войны в госпитале тифом, он заразил мать, которая вскоре умерла.

В сказке Матиуш тайно убегает на войну, становится "сыном полка" и на фронте понимает много важных вещей.

В этом вопросе автор тоже был вполне компетентен: о войне наш герой знал не понаслышке.

Военврач, капитан Русской Императорской Армии и майор Войска Польского Генрик Гольдшмидт прошел три войны - русско-японскую, Первую Мировую и советско-польскую 1919—1920 годов.

Впрочем, на всех войнах он занимался одним и тем же делом - лечил раненых, спасая человеческие жизни. На первой войне - врачом санитарного поезда в Харбине, на второй - младшим начальником госпиталя 4-й пехотной дивизии, на последней - главным врачом Первого резервного госпиталя Войска Польского в Лодзи.

Во время Первой Мировой он начал писать одну из самых знаменитых своих книг: "Как любить детей". Вскоре после польско-советской - написал "Короля Матиуша", сделавшего его классиком мировой детской литературы.

Впрочем, книги писал не Генрик Гольдшмидт.

Книги писал Януш Корчак.

Еще студентом наш герой участвовал в конкурсе на лучшую пьесу, по правилам которого все участники должны были подавать заявки под псевдонимами. Студент-медик Гольдшмидт вспомнил роман Юзефа Игнация Крашевского со смешным названием "История Януша Корчака и прекрасной меченосицы" и, недолго думая, обозвался именем главного героя.

Конкурс он не выиграл, а псевдоним остался и неплохо кормил - таланта нашему герою было не занимать, поэтому книжки Януша Корчака очень неплохо продавались.

Причем по всей Российской империи, а затем и в Советском Союзе (та же "Как любить детей" впервые была издана с предисловием Надежды Константиновны Крупской). Правда, детскую повесть «Моськи, Иоськи и Срули» на русский перевели все-таки как «Лето в Михалувке».

Но жизнь нашего героя не ограничивалось ни литературной деятельностью, ни работой врачом-педиатром в перерывах между войнами.

Януш Корчак - или Старый Доктор, как его звала вся Польша после цикла радиопередач "Спросите Старого Доктора" - был прежде всего педагогом.

Главным делом его жизни был «Дом сирот» для еврейских детей в доме 92 на улице Крохмальной, который он построил в 1911 году и которым руководил до конца жизни.

Если помните - детские приюты в те времена были, мягко говоря, весьма своеобразными заведениями. Не случайно в "Матиуше" в одном из эпизодов появляется директор одного такое учреждения:

"– Уважаемые родители, я директор приюта, а отнюдь не тюремщик. Перед вами ученый-педагог, автор научных трудов, посвященных воспитанию детей. Я написал книгу под названием «365 способов унять детский шум». Мне принадлежит научное исследование, в котором решается сложнейшая проблема, какие пуговицы практичней – металлические или роговые. Мое третье педагогическое сочинение называется так: «Разведение свиней в приютах». Не правда ли, на первый взгляд странное название? Но если вдуматься, все станет ясно. Где много детей, там много картофельных очистков и помоев. И вот, чтобы добро не пропадало даром, в моем приюте в рекордно короткие сроки откармливаются жирные свиньи".

Вот наш герой, много чего насмотревшийся, работая педиатром, и решил сделать для брошенных детей настоящий дом.

Именно из этого "Дома сирот", где дети управляли своей "республикой" через детский сейм, где работал детский театр, а конфликты решал детский суд - и растет основной сюжет "Короля Матиуша Первого" с детьми, управляющими государством.

Если вы читали книгу, то наверняка помните, что реформы Матиуша Первого закончились грандиозным провалом.

Этому не стоит удивляться, Януш Корчак был хорошим педагогом, поэтому воспринимал подопечных без особых иллюзий, и часто с грустью констатировал: «Среди детей столько же плохих людей, сколько и среди взрослых».

Что же до трагического конца "Короля Матиуша"...

Увы, но и здесь - все, как в жизни.

Когда Варшаву оккупировали нацисты, "Дом сирот" оказался в границах Варшавского гетто. Януш Корчак вел себя вызывающе, оккупации не признавал, демонстративно ходил в офицерском мундире Войска Польского и даже успел немного посидеть в 1940 году в тюрьме за отказ носить повязку со звездой Давида.

Всемирно известному педагогу и писателю несколько раз предлагали вывести его из гетто, а потом переправить за границу. Но он неизменно отвечал: "А вы бы своего ребенка бросили? А у меня их двести".

На самом деле у него их было больше.

Эта картина - одного из них, художника и скульптора, выпускника "Дома сирот" Ицхака Бельфера. Он в 16-летнем возрасте сумел перейти границу с СССР, добраться до Минска, вступить в Красную армию, повоевать, после войны вернуться в Польшу, потом переехать в Израиль, а в последнем интервью сказать: «Я все еще семилетний ребенок Корчака».

На фото - бывшие воспитанники Дома сирот на церемонии памяти Януша Корчака в мемориале Яд ва-Шем в августе 2012 года. Ицхак Бельфер справа.

Когда в августе 1942 года нацисты потребовали вывести "Дом сирот" в концлагерь Треблинку, всем было понятно, что это означает.

По воспоминаниям, на погрузку в поезд 62-летний Старый Доктор шел во главе колонны, держа за руки двух детей - как на этом кадре из фильма «Корчак» режиссера Анджея Вайды.

По легенде, командующий отправкой немецкий офицер спросил его:

— Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
— А дети?
— Дети поедут. Но вы можете покинуть вагон.
— Ошибаетесь. Не могу. Не все люди — мерзавцы.

Правда это или нет - никто не знает. Да это и не важно.

Важно, что Януш Корчак прошел этот путь до конца и зашел с детьми в газовую камеру.

За несколько лет до смерти он записал в дневнике: «Мой прадед был стекольщиком. Я рад: стекло дает людям тепло и свет».

Некоторые сказочники дают еще и надежду. На «жизнь в правде и справедливости, которой нет, но которая когда-то наступит».

_______________________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Горячая, умная, владеющая собой любовь матери к ребенку должна дать ему право на раннюю смерть, на окончание жизненного цикла не за шестьдесят оборотов солнца вокруг земли, а всего за одну или три весны.

Бог дал, бог и взял",- говорят в народе, где знают живую природу, знают, что не всякое зерно даст колос, не всякая птаха родится способной к жизни, не всякий корешок вырастет в дерево.

У нас есть два выражения: свобода и вольность. Свобода, думается, означает принадлежность: я располагаю собой, я свободен. В вольности же мы располагаем своей волей, то есть действием, родившимся из стремления. Наша детская комната с симметрично расставленной мебелью, наши вылизанные городские сады - это не то место, где может проявить себя свобода, это не та мастерская, где нашла бы свое выражение действенная, творческая воля ребенка.

Дверь - прищемит палец, окно - высунется и вывалится, косточка - подавится, стул - опрокинет на себя, нож - порежется, палочка - глаз выколет, коробочку с земли поднял - заразится, спички - сгорит.

Руку сломаешь, машина задавит, собака укусит. Не ешь слив, не пей воды, не ходи босой, не бегай по солнцу, застегни пальто, завяжи шарф. Вот видишь, не послушался меня... Погляди: хромой, а вон слепой. Господи, кровь! Кто тебе дал ножницы?" Ушиб оборачивается не синяком, а страхом перед менингитом, рвота - не диспепсией, а призраком скарлатины. Везде расставлены ловушки, повсюду таятся опасности, все зловеще и враждебно.

В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы отбираем ребенка у жизни; оберегая от смерти, мы не даем ему жить.

Воспитанные сами в безвольном ожидании того, что будет, мы постоянно спешим в полное очарования будущее. Ленивые, мы не желаем искать красоты в сегодняшнем дне.

Ради завтра мы пренебрегаем тем, что радует, смущает, удивляет, сердит, занимает его сегодня. Ради завтра, которого он не понимает, в котором он не нуждается, крадутся годы жизни, многие годы.

Кажется, сегодня Януш Корчак не снискал бы популярности у массовой аудитории