Гофман или Дюма? Дюма или Гофман? Кто же все-таки написал первоисточник к балету «Щелкунчик»?

Давайте разбираться, кому же мы все-таки обязаны появлению волшебного балета-символа нового года и рождества.

«Щелкунчик и Мышиный король»— рождественская повесть-сказка Эрнста Теодора Амадея Гофмана, опубликованная в сборнике «Детские сказки» в 1816 году и включённая в книгу «Серапионовы братья». Произведение было написано под влиянием общения автора с детьми своего товарища Юлиана Гитцига; их имена — Фридрих и Клара — были изменены, и главные герои «Щелкунчика» получили имена Мари и Фриц.

Однако в основу балета Чайковского легла «История Щелкунчика» - переложение сказки Гофмана, сделанное в 1844 году Александром Дюма-отцом и опубликованное в том же году.

Несмотря на сохранение основной сюжетной линии сказки, вольный перевод Дюма представлял собой новый её вариант, отличный от оригинала. В варианте французского писателя смещены смысловые акценты, изменена атмосфера и манера изложения. Основной идеей стало всепобеждающее чувство любви, превратившее деревянного Щелкунчика в человека, что является упрощением философской концепции сказки Гофмана.

Только честно, вы читали хотя бы одного из них? Я только многочисленные вариации балета видела ))

Щелкунчик
Чтобы стать другом детей во всем мире Щелкунчик преодолел долгий путь. Самостоятельная история о деревянной игрушке, способной колоть орехи, выросла из рождественских баек немецкого писателя Эрнста Теодора Амадея Гофмана, который развлекал ими детей своего друга Юлиуса Гитцига - Фридриха и Клару.

Одну из таких баек писатель решил как-то на досуге записать, а затем и опубликовать, предварительно развив ее в полноценную сказку, что, собственно, и произошло в 1816 году в Берлине.

Обложка «Щелкунчик и Мышиный король», опубликованная в сборнике «Детские сказки» (Берлин, 1816)
Нельзя сказать, что сказка получилась уж очень веселой и праздничной: добро в ней в конечном итоге все же побеждало, однако вся волшебная атмосфера переплеталась со страхом потери и горя. Сказки у немцев вообще были весьма жестокими. Перечитайте как-нибудь на досуге произведения братьев Гримм – сами убедитесь!

Другое дело французы. Самый известный писатель Франции Александр Дюма как-то сопровождал свою дочь Мари-Александрин на детский праздник. И хотя в литературе он получил приставку «отец», папашей он был так себе… Например, взял и уснул в самый разгар праздничного представления, а проснулся уже привязанным детьми к креслу. Опустить писателя маленькие проказники согласились только при удобном условии – если он расскажет им сказку.

И тогда Дюма поведал детям историю Гофмана в собственном и довольно вольном изложении. Позже история Щелкунчика была опубликована в новом журнале для детей. Основной сюжет Дюма, конечно же, сохранил, но сместил акценты, за счет чего изменилась не только общая атмосфера сказки, но и манера повествования, а ее главной идеей стало всепоглощающее чувство любви, превратившее деревянную игрушку в человека.

В общем, Александр Дюма, хоть и отчасти позаимствовал идею у Гофмана, в итоге создал оригинальную сказку, которую со временем начали воспринимать как самостоятельное произведение. И именно французский вариант повествования лег в основу балета Петра Ильича Чайковского.

В 1890 году композитор получил заказ от дирекции Императорских театров на создание двухактного балета. Однако сроки были настолько сжатые, что Чайковскому приходилось писать музыку прямо на борту теплохода по дороге в США, куда он отправился открывать Карнеги-холл.

Сегодня балет «Щелкунчик» является одним из самых популярных и успешных в мире, и зрители готовы сутками дежурить у касс, чтобы купить заветный билет и своими глазами увидеть это замечательное представление. Мог ли Чайковский представить, что его произведение в один прекрасный день произведет подобный фурор? Едва ли…ведь во время создания балета буквально все складывалось не так.

Начнем с того, что изначально спектакль задумывался как второстепенное произведение - в качестве дополнения к основному балету «Иоланта». Идея показать зрителям двухактный балет и одноактную оперу в один вечер принадлежала директору Императорских театров Ивану Всеволожскому.

Казалось бы, в чем сложность? Чайковский – маститый композитор, у него и так все было готово; Мариус Петипа, ну кто, как не он, уже написал либретто; ну а Всеволожский даже нарисовал эскизы костюмов, однако премьеру все равно пришлось отложить… на год… из-за цензуры.

Как оказалось, либретто содержало в себе слишком много мотивов французской революции, и такое просто не могло появиться на сцене Императорского театра. Пришлось в срочном порядке все переделывать.

Пока Петипа переписывал либретто, скончалась любимая сестра Чайковского Александра. О ее смерти композитор узнал из газет, поскольку родные всячески пытались скрыть от него этот факт, дабы отстрочить сильнейший для композитора удар. Существует мнение, что трагическая музыка во втором акте не что иное, как дань памяти Петра Ильича родному человеку.

Но работа и без этих трагических вестей шла со скрипом, а, лишившись любимой сестры, Чайковский и вовсе опустил руки, хотя и всеми возможными способами заставлял себя работать. Сроки постоянно сдвигались, но в конечном итоге партитура все же была дописана.

Премьера «Щелкунчика» состоялась 6 декабря 1892 года в Мариинском театре в Петербурге и завершилась практически полным провалом. Критики негодовали: музыка была слишком сложной, танцы – слишком техническими, костюмы – слишком яркими, исполнители – слишком молодыми.

В общем, все «слишком» и вообще не то. Петр Ильич в письме брату Анатолию впоследствии признавался: «Сегодня уже четвертые сутки вся петербургская пресса занимается ругатней моих последних детищ – кто во что горазд! Но я к этому вполне равнодушен, ибо не в первой. И я знаю, что в конце концов возьму свое».

А вот Москве балет был впервые показан уже после Октябрьской революции - 21 мая 1919 года, однако в несколько переработанном виде. Балетмейстер Александр Горский изменил оригинальное либретто и перекомпоновал музыку, поэтому из двухактного спектакль превратился в трёхактный.

Слева: Александр Горский с партнёршей в «Китайском танце», 1892 год. Справа: Эскиз костюма Щелкунчика, художник Василий Дьячков, 1919 год
Ну а в 1939 году Василий Вайнонен перенёс в Большой театр свою версию «Щелкунчика», осуществленную в 1934-м в Ленинградском театре оперы и балета им. С.М. Кирова (на московской сцене балет претерпел частичные изменения).

Спектакль Вайнонена сохранялся в репертуаре вплоть до 1960-х годов, а в 1966-м его сменила постановка Юрия Григоровича, основные мотивы которой сохраняются в балете до сих пор.

В целом, надо признать, что Чайковский оказался абсолютно прав – он действительно взял свое, и превратил сказку Гофмана, а затем и Дюма не только в потрясающее музыкальное произведение, которое по сей день с большим успехом идет по всему миру, но и подарил зрителям неотъемлемый атрибут Рождества и Нового года. И теперь, под звуки знаменитого «Вальса цветов», каждый из нас верит, что настоящая любовь способна победить любое зло!

Заметив в племяннике тягу к прекрасному, дядюшка решил плюнуть на вековые семейные традиции и сделать из мальчика не юриста, а художника. Невзирая на советы родни, он нанимал для племянника учителей по живописи и музыке. Орган, скрипка, немецкая лютня, карандаш и кисть с легкостью покорялись Эрнсту, но с самых первых пор своих «художеств» он всегда сомневался в том, что сможет зарабатывать на жизнь творчеством.

Когда пришло время, Гофман, хорошенько покумекав, отправился учиться в Кенигсбергский университет на юрфак. К неудовольствию преподавателей он слишком мало времени уделял профильным дисциплинам, зато его было за уши не оттянуть от лекций Иммануила Канта.

В свободное время студент зарабатывал на жизнь уроками музыки. Однажды его ученицей стала Дора Хатт, немка была старше Гофмана на семь лет и уже родила мужу пятерых детей. Когда спустя девять месяцев после начала органного музицирования она разродилась шестым карапузом по городу и университету поползли слухи, что отцом мальчугана был Гофман. Дядя Отто, попросил племянника на время покинуть Кенигсберг.

Уехав из города, Гофман работал на разных чиновничьих должностях, а по вечерам писал, сказочные истории и рисовал к ним иллюстрации. Денно и нощно в борьбе за его душу юридические законы скрещивали шпагу со сказками.

Работая в Варшаве, он впервые предал огласке свои литературные и музыкальные произведения. У него появились поклонники, просившие его как можно больше сочинять. После того, как в 1807 году Наполеон создал из польских территорий «Великое Герцогство Варшавское», чиновник Гофман лишился работы.

Ладно бы он был один, но теперь ему предстояло заботиться о жене и дочери. Через знакомых Гофману посчастливилось найти работу капельмейстера театрального оркестра в Бамберге. В этом городе он написал три десятка музыкальных произведений и заложил основы германской музыкальной критики, его виртуозностью восхищался сам Бетховен.

Отпахав на службе, Гофман спускался в алкогольный ад местных кабачков и забегаловок, где в подпитии ему грезились страшно-увлекательные сказочные истории.

Влюбившись в свою 15-летнюю ученицу Юлию Марк, сказочник борясь с дьявольским искушением бежал в Лейпциг.

С прогрессирующим алкоголизмом писателя читателям перестали нравится его сказки, они стали слишком не детскими, в них порой добро не наказывало зло, а любовь не всегда побеждала смерть. Реальная жизнь не позволяла автору придумывать в сказках счастливый конец.

25 июня 1822 года пьянство, ненависть к жене, застарелый сифилис привели Эрнста Теодора Амадея Гофмана к смерти.

Самой «коронной» сказкой Гофмана считается «Щелкунчик и Мышиный король», которую он написал для Мари и Фрица Гитциг, детей своего лучшего друга.