0 просмотренных постов скрыто
20 ноября - день рождения рождения Майи Плисецкой
В честь знаменитой балерины её именем назван астероид, а в Москве - сквер на Большой Дмитровке, где Майе Плисецкой установлен памятник.
20 ноября 2025 г. юбилей - 100 лет со дня рождения Майи Александровны Плисецкой (1925 - 2015), выдающейся советской и российской балерины, примы Большого театра, хореографа и балетмейстера, народной артистки СССР.
Майя Плисецкая отличалась особенным стилем танца, выразительной пластикой рук и высоким прыжком, а её необычайный драматический талант делал каждое выступление шедевром. Легендарная балерина запомнилась в главных партиях балетов "Лебединое озеро", "Спартак", "Раймонда", "Ромео и Джульетта", "Кармен-сюита" и в своём фирменном номере "Умирающий лебедь".
58 лет продлился супружеский и творческий союз Майи Плисецкой и композитора Родиона Щедрина. Она сама выступила хореографом и танцевала в балетах этого композитора "Анна Каренина", "Чайка" и "Дама с собачкой".
В честь знаменитой балерины её именем назван астероид, а в Москве - сквер на Большой Дмитровке (между домами 12/1, стр. 1 и 16, корп.1), где Майе Плисецкой установлен памятник.
Мы в Телеграм: t.me/vse_dni
Показать полностью
Хозяйка Большого: легенды Екатерины Гельцер
Екатерина Васильевна Гельцер, родившаяся 14 ноября 1876 года, была больше чем балериной. Она была эпохой. За ее сценическую карьеру в России сменилось шесть правителей, прогремело три революции и прошло пять войн. Менялось всё: страна, идеология, искусство. Неизменным оставалось одно — Гельцер на сцене Большого театра.
Она была москвичкой, как говорили, «до кончиков пальцев». И когда после 1917 года многие звезды императорского балета, от Анны Павловой до Матильды Кшесинской, покинули страну, Гельцер осталась. Она не мыслила себя без Москвы. В результате, в то время как другие блистали в Париже и Лондоне, она оказалась в положении «настоящей хозяйки Большого театра».
Ее положение было уникальным. Она была примой старой, императорской школы, ученицей Петипа, но именно ей суждено было стать первой «Народной артисткой Республики» (1925). В 1927 году 50-летняя Гельцер танцевала главную партию в «Красном маке» — первом большом советском балете, идеологически выверенном спектакле, который имел оглушительный успех.
Власть ее ценила. В театральных кругах говорили о благоволении к ней наркома просвещения Луначарского. Но в театре она держалась не только на этом. Ее партнёр (и бывший супруг) Василий Тихомиров был балетмейстером, а сама она обладала характером, который не позволял забыть, кто здесь главный.
Игорь Моисеев, начинавший тогда карьеру, вспоминал: «Хоть Тихомиров и был хозяин театра, но прима-балерина Екатерина Васильевна Гельцер была хозяйкой Тихомирова». К тому времени она была уже немолода и тяжела. Моисеев, как молодой и сильный танцовщик, был «приставлен» к ней в качестве партнёра. «Однажды, помню, — писал Моисеев, — шла „Вакханалия“... я подхватываю Гельцер на руки, начинаю кружить, кружить, кружить и... у меня уже перепуталось все — где зал, где задник... и с разбега я её брякаю об стену».
Она была полна противоречий. Её дружба с Фаиной Раневской, длившаяся 40 лет, началась с того, что Гельцер увидела у Большого театра плачущую девушку, провалившую экзамены, и забрала её к себе. Раневская обожала её, но страдала от её ночных звонков. «Иногда, в 2 или 3 часа ночи, — вспоминала Раневская, — вопросы всегда были неожиданные... „Вы не можете мне сказать точно, сколько лет Евгению Онегину?“ или „Объясните, что такое формализм?“»
Но главная тайна её жизни — это не ночные звонки, а легенда о её большом романе. История, которую десятилетиями передавали в её семье, связывает балерину с бароном Карлом Густавом Маннергеймом, в ту пору офицером русской императорской армии, а в будущем — маршалом и правителем Финляндии.
По этой легенде, у них был бурный роман и даже тайный сын Эмиль, которого якобы отправили в пансион в Швецию. Самая невероятная часть этой истории гласит, что в 1924 году Маннергейм, уже будучи врагом советской власти, инкогнито приехал в Москву, чтобы обвенчаться с Гельцер в церкви на Поварской.
Эта история не выдерживает проверки фактами. Во-первых, Маннергейм был лютеранином. Во-вторых, представить себе «тайный» визит в Москву человека ростом 197 сантиметров, чьё лицо было известно всем, крайне затруднительно. Ни в одном архиве, ни в одних мемуарах или записках — ни его, ни её — нет ни слова об этом. Биографы балерины указывают, что в те годы она, хоть и, расставшись с мужем Василием Тихомировым, всё ещё была связана с ним тесными творческими узами. Вероятнее всего, это был красивый миф, дым без огня.
А вот что было правдой — это её абсолютная преданность Москве. Когда в 1918 году Киев был оккупирован немцами, Гельцер оказалась там на гастролях. Немецкое командование предложило ей с комфортом выехать в Берлин. Вместо этого балерина переоделась в платье своей горничной, пешком покинула город, добралась до полустанка и в армейском эшелоне вернулась в Москву. Она выступала до 1944 года и умерла в 1962, оставшись в истории настоящей, а не мифической, легендой Большого.
***********************
Подпишись на мой канал в Телеграм - там доступны длинные тексты, которые я не могу выложить на Пикабу из-за ограничений объема.
Показать полностью
1
Танцующая птица
Автор - r/Crow_Time (Reddit)
Показать полностью
15
«Песнь соловья»: провал Анри Матисса в оформлении балета
Анри Матисс и театр – история, мягко говоря, не самой счастливой любви. А его сотрудничество с непревзойденным Сергеем Дягилевым и легендарными «Русскими балетами» над постановкой «Песни соловья» в 1920 году и вовсе превратилось в эталон творческой агонии и коммерческо-художественного фиаско. Ожидания парили высоко, а результат оставил великого художника с чувством, будто его палитру вымазали в грязи. Ирония: Матисс изначально балет не жаловал, а Дягилева считал гением саморекламы. Как же они сошлись?
Дисклеймер: текст не ставит своей целью принизить художественные заслуги Анри Матисса — напротив, он стремится показать мастера в сложный, противоречивый момент его творческого пути. Даже гении иногда оступаются — и именно эти эпизоды делают их человечнее, а историю искусства — живее. Я рассматриваю «Песнь соловья» не просто как провал, но и как яркий пример того, как сцена способна выбить из равновесия даже самых уверенных в себе.
Слева – Анри Матисс. Эскиз для императорского трона. 1919. Справа – Анри Матисс. Эскиз для дракона на центральном медальоне заднего занавеса. 1919 (См. фото в разделе «Статичный соловей и император»).
Матисс, загипнотизированный Дягилевым
Осенью 1919 года в скромное жилище Матисса под Парижем пожаловала царственная делегация: сам Серж Дягилев и Игорь Стравинский. Цель? Заманить мастера цвета в театральные кулисы. Сначала Матисс, как и положено здравомыслящему живописцу, отказался. «Балет? Маскарад и маркетинг», — примерно так отзывался Матисс о затее Дягилева. Однако, встретившись с обаятельным импресарио, он внезапно изменил решение. Позже жаловался жене, что был как под гипнозом. Возможно, так и было: харизма Дягилева — отдельный жанр искусства.
Так станковый гений впервые ввязался в большую декоративную авантюру, сулившую мировую славу (и немалый гонорар в 10 000 франков). Увы, Лондон, куда вскоре пришлось ехать на натурные работы, потребовал еще 2000 – первая ласточка грядущих проблем.
Анри Матисс. Слева направо: эскиз фонаря, эскиз соловья, эскиз для украшений. 1919
Цвет, движение и печенка
Что может быть проще для колориста Матисса, чем выбрать палитру? Как выяснилось в лондонских театральных недрах – практически все. Художник творил над макетом размером с добрую коробку из-под шляп, при ласковом дневном свете. Но когда его бирюзово-синие видения перенесли на огромные декорации под слепящие софиты, начался хаос. «То, что хорошо смотрится днем, плохо выглядит ночью и наоборот», – в отчаянии писал он домой. Бирюза на стенах вступила в коварный союз с искусственным светом, и черный пол, вместо того чтобы быть благородным фоном, вдруг залился предательским красным румянцем. Катастрофа! Ведь чистый красный Матисс берег для кульминации – мантии Императора.
Но главным кошмаром стало… движение. Матисс мыслил композицию как «неподвижную картину» – четкие цветовые блоки. А тут – танцоры! Эти неугомонные существа в его костюмах носились по сцене по воле хореографа, а не по замыслу художника. Цвета смешивались, формы искажались. Живопись взбунтовалась против хореографии.
Неудивительно, что письма Матисса из Лондона – крик души: «У меня печенки болят с тех пор, как я приехал». В первый день он признавался себе, что «напуган» и не понимает, зачем ввязался в эту авантюру. Работал он, как каторжный: с 9 утра до полуночи, а то и дольше. «Если бы не привык к напряженной работе, я бы сбежал из отеля по-английски», – горько шутил он (или не шутил?). Ежедневно, ровно в три часа, он заявлял Дягилеву, что это его первый и последний балет. Давление усугублялось тенью Пикассо и Дерена, уже блиставших в дягилевских постановках. Матисс с раздражением писал, что кубисты лишь продлевают агонию «отвратительной» балетной основы. Ревность? Страх несоответствия? Всего понемногу.
Тамара Карсавина с танцорами. Дизайн костюмов — Анри Матисс, 1920.
Статичный соловей и император
Как же разрешил Матисс эти противоречия? Его финальное решение стало компромиссом, отразившим внутреннюю борьбу. Декорации – лаконичные: бирюзово-синий фон, белые колонны, тот самый проблемный черный ковер. Костюмы разрывались между анекдотичной «китайщиной» (критики позже язвили про «типично китайские гармонии», что было смешно для Матисса) и смелыми абстрактными формами.
Но главная уступка – статичность. Вместо того чтобы вписаться в динамику, Матисс попытался… остановить балет. Он настоял на серии «живых картин», особенно вокруг Императора. Бедного правителя Мясин, по требованию художника, обрек на почти полную неподвижность и фронтальное позирование, лишив объема и хореографической жизни. Император превратился в декоративный элемент, а весь балет – в череду красивых, но застывших сцен.
Финальная сцена «Песни соловья», поставленного в Парижской национальной опере весной 1920 года. Фотография
Провал на бис
Результат? Провал. Сам Дягилев, по словам Бориса Кочно, винил «герметичную» хореографию Мясина. Но вина лежала и на «герметичном» видении Матисса. Балет казался статичным, лишенным дыхания сцены.
Матисс вернулся в Париж опустошенным. Он продолжал работу лишь из профессиональной чести и страха сравнения с Пикассо – отступить на таком этапе было бы позором. Он сделал даже больше контракта: не только эскизы, но и лично расписывал ткани. И все равно считал этот проект «потерянным временем», оставившим «длительное чувство неудачи».
Что осталось после занавеса
Опыт с «Песнью соловья» стал для Матисса важной — и горькой — главой. Он столкнулся с пределами своего метода, с упрямой многоголосицей театра и невозможностью подчинить сцену живописному замыслу.
Что ж, иногда даже гениям полезно узнать, где не их стезя. Зато какой сюжет для истории искусства!
Анри Матисс. Костюм к балету «Песнь соловья». 1920. Третьяковская галерея
Титры
Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, основательницей проекта «(Не)критично»
Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды. Также можете заглянуть в мой личный телеграм-канал «(Не)критичная Ника»: в нем меньше теории и истории искусства, но больше лайфстайла, личных заметок на полях и мыслей о самом насущном.
Показать полностью
5
Балет
Я зачем-то решила позаниматься балетом. Нет, надо так. Я решила порешить себя болетом. От слова "боль",да.
Сначала искала видео "балет для начинающих".
Вылезли тоооощие люди, с мускулистыми улыбками и ресницами, сидящие на тройных шпагатах в невесомости. Я такая:"Не,не!".
Поискала "когда тебе за сорок и ты весь кривой, но тоже хочешь". С видео убрали невесомость и ресницы.
Кое-как нашла "этот урок балета простой-простой,честна-чесна зуб даем!". Сделала балетную гулечку на башке. Надела трико. Поплакала,глядя в зеркало.
Вытерла слезы складками на пузе. Надела лицо умирающего лебедя. Умирающего от карантина и перекорма.
Третья секунда онлайн-тренировки, тренер в белоснежных перьях вытягивает стопы и закручивает их вовнутрь, как синабоны.
Я вытягиваю свои сорок первые ласты и гну их руками в нужном направлении. Лебединый тренер делает руки прекрасными крыльями и машет эротически. Я делаю по кухне заполошное ко-ко-ко и сметаю кастрюли.
Тренер шепчет што-то про плие, релеве, гранд батман. Я тоже тихонько матерюсь.
Потом у меня свело ногу, я стала падать головой в пол, тренер посмотрел на меня и говорит: "Будешь ещё раз всех подбивать пироги печь?".
Беру свои слова обратно. Ничего не пеките!)))
2020
ЗОЯ АРЕФЬЕВА
Источник https://t.me/zoiarefeva/3025
Показать полностью
Лебединое озеро
Был я давеча в Москве. Там реклама лебединого озера в исполнении Навки. Что она себе позволяет? На что она намекает? Почему ее не привлекают?