25 ноября 1938 года товарищ Л. П. Берия стал Народным комиссаром внутренних дел СССР. Это одна из величайших дат всей Русской истории! В тот период органы госбезопасности в значительной мере отошли от принципа чистых рук, горячего сердца и холодной головы, сформулированного т. Дзержинским.

Конечно, происходившие в то время события были затем непомерно раздуты, покрылись толстенным слоем антиисторических мифов и лжи. Конечно, это тема для отдельного разговора; но всё же, вкратце нельзя не сказать хотя бы о двух вещах. Во-первых, никаких массовых репрессий не было: явление, коснувшееся 3,2% населения, на статус МАССОВОГО не тянет ни коим образом.

Во-вторых, те, которые всё-таки имели место, были не отнюдь не сталинскими – их проводили местные партийные секретари (больше всех постарались эйхе, хрущев и постышев) и подконтрольные им, местные же органы внутренних дел. Всё, что мог сделать Сталин, не имевший тогда должного контроля ни над Партией ни над НКВД, это знаменитое "Уймись, дурак!" – в ситуации с тем же хрущевым. СТАЛИНСКИЕ же репрессии – это, что началось именно после того, как Берия возглавил НКВД; и простого народа никак не коснулось.

Тем не менее, стараниями врагов народа, окопавшихся в Партии и органах ГБ (и вычищенных оттуда – в результате сталинско-бериевских репрессий 1938-39 гг.), страдали ни в чём неповинные люди. Хотя, конечно, не в тех масштабах, о которых нам лгали долгое время. О чём – речь, если за 30 лет при Сталине ВМН была применена к менее, чем 700 тысячам осуждённых (и праведно и неправедно), а в столь обожаемые либерастами-антисоветчиками, "святые" 90-е население России каждый год зазря уменьшалось на 850-900 тысяч, умиравших от ужасного уровня жизни, зашкаливовшего уровня преступности и прочих прелестей капитализма!

Однако, было негоже, чтобы в СССР цена человеческой жизни была такой же низкой, как в капстранах. Поэтому, для исправления сложившейся ситуации и был приглашён товарищ Берия, большой специалист по сложным и ответственным делам. Феномен Большевизма вообще подарил нам целую плеяду выдающихся руководителей, которые чем бы ни занимались, эффективность зашкаливала везде.

Достаточно назвать такие имена, как Ф.Э. Дзержинский (создание с нуля советских спецслужб, восстановление разрушенной промышленности и народного хозяйства, восстановление транспортной системы, ликвидация детской беспризорности), В.С. Абакумов (декриминализация Ростова – одной из криминальных столиц СССР того времени, руководство военной контрразведкой в годы войны, руководство советской госбезопасностью в целом), Н.А. Щёлоков (эвакуация промышленные объектов, населения и материальных ценностей в годы войны, подъём молдавской промышленности с нуля до серьёзных высот, руководство МВД),Н.С. Патоличев (восстановление разрушенной в годы войны донбасской и белорусской промышленности, вывод СССР в мировые лидеры на энергетическом и металлургическом рынках и рынке вооружений) и многие-многие другие.

И 1 место в этом ряду занимает именно Л.П. Берия – просто потому, что решаемые им задачи носили не просто общесоюзные, но и общемировые масштабы. Речь в первую очередь – о Победе Советского Союза во Второй мировой войне и ликвидации ядерной монополии Сша, что является заслугой Берия – как члена ГКО и руководителя советского атомного проекта, соответственно.

И вот, в конце 1938 года Лаврентий Павлович был призван вернуть органы государственной безопасности на путь чистых рук, горячего сердца и холодной головы. Будучи с одной стороны эффективнейшим руководителем, с другой – большим поборником справедливости, Берия идеально подходил на эту роль. Поэтому его и привлекали поочерёдно к работе в ЧК, ОГПУ и НКВД. При этом, вопреки всем либерастским бредням про то, что Берия, видимо, с детства только и мечтал о том, как бы репрессировать и расстрелять по-больше народу, в действительности, Лаврентий Павлович никогда не горел желанием быть "силовиком" и работать в органах – он мечтал быть архитектором, просил Партию отпустить его учиться, но не вышло...

Возглавив НКВД СССР, Берия в один момент прекратил неправедные репрессии. Как в либерастско-антисоветской историографии толкуется этот момент прекращения? "Тиран" Сталин, дескать, наигрался, напился кровушки народной, и решил на время поставить репрессии на паузу. Однако, такая "точка зрения" упускает сразу 2 важнейших момента. Во-первых, между прекращением репрессий и уходом товарища Сталина из жизни, прошло почти полтора десятилетия – что же помешало Иосифу Виссарионовичу устроить за это время "новый 37-й"?! А не случилось нового 37-го именно потому, что после бериевских чисток, Сталин получил более плотный контроль над Партией и НКВД-НКГБ-МГБ. Во-вторых, прекращение неправедных репрессий было лишь одним аспектом выдающейся деятельности Берия во главе НКВД.

Лаврентий Павлович создал также комиссию по пересмотру дел и комиссию по реабилитациям. С одной стороны, безвинно осужденные освобождались и восстанавливались в правах, с другой – работники НКВД, нарушавшие тот самый принцип Дзержинского, массово увольнялись/оказывались за решёткой/ставились к стенке – в зависимости от тяжести содеянного.

Все эти процессы были открытыми, о них писали в газетах – вопреки либерастским визгам, что "всё от всех скрывали". Т.е. для Сталина и Берия, до мозга костей являвшихся поборниками справедливости, было важно не просто прекратить необоснованные репрессии, но и, насколько это возможно, восстановить социалистическую законность и справедливость.

Берия очистил НКВД от сторонников троцкого, глубоко окопавшихся в органах ГБ ещё со времён ВЧК, как и их патрон ненавидевших Россию и использовавших своё служебное положение для реализации своих русофобских амбиций. Лаврентий Павлович заметно славянизировал НКВД, а также ввёл в нём образовательный ценз: места тех, кто окончил максимум, хедер, заняли люди с высшим и неоконченным высшим образованием. Условно говоря, при Берия, на места фриновских, кедровых и берманов, выдвинулись Судоплатовы, Серебрянские и Кобуловы.

Наконец, то обстоятельство, что уровень подготовки и укомплектованность средствами связи пограничных войск и войск НКВД к началу войны были лучшими в нашей армии – тоже повод сказать о Берия, как о выдающемся управленце, блестяще справившемся с ролью главы Народного комиссариата внутренних дел СССР.

Однако, и по сей день нам рассказывают либерастские бредни про кровавого палача – Берия, как одного из главных "организаторов и вдохновителей беззаконных массовых репрессий". Палачи, необоснованные репрессии – это то, что можно сказать про ягоду и ежова.

Берия, наоборот, успешно и в кратчайшие сроки преодолел ягодо-ежовское наследие. А в разгар репрессий 1937-38 гг. Лаврентий Павлович вообще был на партийной работе в Закавказье, и к оным не имел никакого отношения. Неужели, те кто распространяет эти бредни, настолько глупы, что не знают вышеизложенных фактов?!

Конечно, знают! Просто идёт сознательная и мощнейшая фальсификация русской истории с выдаванием белого за чёрное, а чёрного – за белое, когда Сталин, Берия, Дзержинский, Щёлоков, Абакумов очерняются и подаются как отрицательные герои, а ельцин, колчак, манергейм, власов, горбачёв – обеляются, удостаиваются памятников и центров; когда великий этап русской истории – 30-е годы называют ужасным временем, а проклятые 90-е называют "святыми"; чёрные годы хрущёвщины именуют оттепелью, а светлое брежневское время – застоем...

А конкретно Берия – это не просто великий государственный деятель русской истории. Это человек, без которого России сегодня, наверное, не было бы (см. план "Чариотир", план "Дропшот" и ядерный щит). Поэтому, для любого русофоба имя товарища Берия всегда будет одним из самых ненавистных; и это делает Лаврентию Павловичу большую честь! Если враг ругает нас – значит мы всё делаем/делали правильно!

P.S. 25 ноября – также день памяти одного из величайших вождей в истории человечества – Фиделя Кастро.

11 ноября, в 70-е гг., с интервалом в 5 лет на экраны вышли 2 фильма с громоздкими, но звучными названиями, а главное, с сильным содержанием: "Свой среди чужих, чужой среди своих" (1974) и "Место встречи изменить нельзя" (1979). Сегодня подробно остановимся на первом.

"Свой среди чужих, чужой среди своих". Таково название одного из лучших фильмов про чекистов всех времён; оно раскрывает нам сущность госбезопасности: работа своих среди чужих (разведывательная и подрывная деятельность в стане врага) и выявление чужих среди своих (контрразведывательная и контрподрывная работа у себя дома).

Это название было на слуху с детства, однако сам фильм я впервые посмотрел не так давно. Первое впечатление оказалось скомканным: ничего не понятно – кто, где, за кого, почему; к тому же, меня разочаровала (и до сих пор разочаровывает) явно непроработанная, непродуманная сцена, где герой Богатырёва убивает героя Михалкова. Однако, именно послевкусие от фильма было очень сильным, сразу же захотелось пересмотреть его ещё раз. Сделав это, и разобравшись, что к чему, я полюбил эту картину и включил её в 10-ку своих любимых фильмов.

Чтобы больше не возвращаться к негативу, сразу разберу тот самый разочаровывающий эпизод: Егор Шилов какое-то время висит над обрывом, держась за небольшой кустик, затем он без посторонней помощи выбирается оттуда, после чего запросто убивает атамана выстрелом из нагана.

Явная неправдоподобность, я бы даже сказал, лживость этой сцены усугубляется тем, что перед этим атаман Брылов сам стрелял в ротмистра Лемке, при этом: во-первых, стрелял из пулемёта; во-вторых, стрелял по статичной мишени (Лемке был связан), да ещё и в упор; в третьих, стрелял в совершенно спокойной ситуации. И при всём при этом, лишь не самым значительным образом ранил Лемке в плечо и в ногу.

Шилов же стрелял во-первых, из пистолета; во-вторых, стрелял не просто по движущемуся, а по удаляющемуся объекту; в-третьих, стрелял в крайне стрессовой ситуации. И застрелил.

После провисания на краю пропасти (а до этого Шилову пришлось ещё и грести по реке длительное время) руки у него дрожали бы так сильно – от физического и нервного напряжения – что даже просто держать пистолет Егору было б очень трудно, а тем более – точно стрелять по движущейся мишени, с каждым промахом уходящей всё дальше.

К тому же, целился Шилов очень долго (Брылова он достал с четвёртого выстрела), а чем дольше ты целишься, тем тяжелее становится рука, тем больше напряжение, тем меньше у тебя – контроля над ситуацией и шансов попасть.

Я – не любитель цепляться к фильмам или книгам на предмет того, что в реальной жизни такого, как там, быть не могло: конечно, без художественного вымысла и фильм – не снять и книгу – не написать. Но в данном случае – это не художественный вымысел, а халява и недоработка создателей фильма. Этот эпизод искусственного притягивания к нужному финалу (злодей Брылов убит, золото вернулось к Шилову) не то, чтобы очень портит фильм, но делает его хуже, чем он мог и должен был быть.

Логическое объяснение этого косяка у меня – только одно: считается, что Михалков снимал фильм под впечатлением от американских вестернов. А американское кино – будем откровенны – рассчитано на тупых людей. Отсюда в нём – огромное количество тупой стрельбы, тупого мордобоя, тупых погонь, никак логически не вытекающих из смысла фильма, потому что смысла в этих фильмах тоже нету.

Создатели американских фильмов – в отличие от создателей фильмов советских – никогда не парились по поводу художественного и нравственно-воспитательного аспектов, продуманных сюжетов, глубокого раскрытия образов героев, работы консультантов над кино. Вот, драки, порнография, стрельба, погони и были призваны маскировать пустоту, духовную нищету американских фильмов.

Пройдёт полтора десятилетия – после снятия "Своего среди чужих...", в СССР отменят киноцензуру, и наши фильмы станут такими же ущербными, как и заокеанские. Но тогда, в начале 70-х, проникновение в наш кинематограф пиндосовского духа, снятие пусть и не целого фильма, а только его фрагмента по пиндосовским лекалам – это был тревожный звонок!

Итак, к фильму! Отгремели выстрелы Гражданской войны. Победа осталась за большевиками; но борьба отнюдь не закончилась. Предстоит грандиозное восстановление страны из руин; враг же никуда не делся, а просто ушёл в подполье. Чем-то такая борьба – даже хуже войны: там ты врага знаешь в лицо, а здесь чужие – среди своих.

Именно для выявления таковых, трое из пяти наших героев, ковавших победу в Гражданской войне, уходят на службу в ЧК: Степан Липягин (Н. Пастухов), Егор Шилов (Ю. Богатырёв) и Николай Кунгуров (А. Пороховщиков). Василий Сарычев (О. Солоницын) становится председателем местного исполкома. Андрей Забелин (С. Шакуров) загружается бумажной работой.

При этом, Кунгуров и Сарычев, чья работа ответственнее остальных, успели изрядно облысеть – в сравнении с начальной сценой, в которой наши герои праздновали победу. Кстати, в густых париках и омолаживающем гриме, идентифицировать Пороховщикова и Солоницына не так-то просто.

Не все довольны своим новым положением. Импульсивный, неусидчивый Забелин то и дело, пытается дезертировать с бумажного фронта, который ему – явно не по душе. Не чувствует гармонию и Кунгуров: "Не могу я на это должности, Василий! Мне бы – в армию или на завод".

Правда, в отличие от героя Шакурова, который действительно оказался не на своём месте, у героя Пороховщикова такое недовольство – скорее минутная слабость: когда Забелин предлагает ему поменяться должностями, Кунгуров такой вариант категорически отвергает.

Ну, а дальше начинаются события, имеющие вполне реальную историческую основу: светочи демократии и человеколюбия из Лиги наций отказывают голодающим Поволжья в помощи; хлеб молодая Советская республика может купить только за золото, отправку которого и приказывает ускорить директива из Москвы. Выполнение операции в данном и в аналогичных, имевших место в реальности, случаях возлагается на местные ЧК.

Тут в дело и вступает Чужой среди своих, срывая отправку золота. Причём, дважды. Сначала белобандиты похищают Шилова – главного ответственного за выполнение операции. А когда красные, полагая, что Шилов убит, всё же отправляют поезд – но только без шума и охраны – белые офицеры грабят его, и похищают золото – благодаря своему человеку в ЧК, эта информация не была для них тайной.

Создатели фильма сразу дают возможность умеющим читать между строк зрителям, кто есть "крот": герой Н. Засухина (лже-Никодимов) и до отправки поезда – на заседании губкома, и после его ограбления – в ЧК, вроде бы ненавязчиво, но упорно пытается вызвать у коллег недоверие к Шилову, кивая на то, что его родной брат – казачий сотник, воевавший против Советской власти. А громче всех "Кричи вора!" кричит известно, кто. Затем зрителю подаётся информация, что рабочая рука лже-Никодимова – левая; но об этом – позже.

Однако, после успешной операции белых, происходит совсем непредвиденное: уже на другой поезд, в котором они везут украденное золото, совершает налёт банда местного атамана; трое офицеров убиты (ещё один был застрелен чекистами при ограблении первого поезда), золото перепохищено. В сжатой форме, в этих двух эпизодах ограбления показаны такие исторические явления, как белый террор и террор зелёный – явления преступные и бессмысленные: убийства ради убийств, ради наживы, насилие ради насилия.

Красный же террор всё-таки имел и позитивный смысл – борьбу с теми, кто не хотел построения первого в мире социального государства – государства, в котором к минимуму было сведено социальное расслоение, активно функционировали социальные лифты и действовали широкие социальные гарантии для населения; борьбу с теми, кто мешал Большевикам строить великое государство, которое через два с половиной десятилетия выиграет самую страшную войну в мировой истории, а ещё через полтора – первым запустит человека в Космос.

Ну, а похитители Шилова поступают тонко: накачивая его наркотиками и удерживая у себя, они затем не убивают, а отпускают частично потерявшего память чекиста. Подозрение в "сливе" информации о поезде с золотом падает на него, и следствие уходит по ложному следу. Друзья Шилова сердцем понимают, что он невиновен. "А я в это не верю! Не верю! Нет, не верю, не верю... Не верю!" – приговаривает Сарычев.

Но что такое – коммунизм, быть коммунистом? Это когда общие интересы ставятся выше личных, а если нужно – и в ущерб личным – в противовес идеологии капитализма, при которой на железное первое место выходит не общее благо, а личное, в подавляющем большинстве случаев – в ущерб общему.

Наши друзья в ситуации с Шиловым отбрасывают личное, дружеское, и поступают с ним, как и с любым другим подозреваемым: закон должен быть един для всех. Общее дело требует разоблачения Чужого среди своих, возврат утерянного золото и закупку хлеба для голодающих; ради этого дела можно пожертвовать личными отношениями. Шилов арестован. Оснований быть довольным у Егора нет, но наверняка, он понимает, что на месте своих соратников поступил бы так же.

И тут Шилов проявляет всю свою чекистскую находчивость и предприимчивость. Сначала он сбегает из-под конвоя. Затем – приходит к железнодорожнику Ванюкину (умели в советских фильмах давать отрицательным героям звучные фамилии!), связному белобандитов, который и удерживал у себя Егора всё это время, и силой авторитета и кулака принуждает его фактически добровольно явиться с повинной в ЧК – проверить факт явки Шилов не мог.

Далее, он внедряется в банду, и подавляет уже находившегося там ротмистра Лемке силой кулака, а атамана Брылова – силой личности: главарю банды ничего не стоило "шлёпнуть" Шилова, не скрывавшего, что он – чекист, да ещё – и конкурент в борьбе за золото; но, видимо, шиловская харизма сказала своё веское слово.

Тем временем, соратники Шилова, дёрнув за веревочку, коей оказался повинившийся Ванюкин, начинают распутывать дело по выявлению Чужого в своих рядах. Тем более, что он сам себя выдаёт, убив Ванюкина в камере, и оставив чекистам великолепную улику в виде следа от удара на лице убитого, нанесённого левой рукой. "Крот" и тут пытается действовать изобретательно, подбросив в камеру мундштук Забелина, отбывшего на фронт для ликвидации банды Брылова; но этот ход не срабатывает.

Выяснив, что среди имевших доступ в камеру, – только один левша, чекисты выявляют его. Первоначально, услышав про левшу, уже незнающий, кого подозревать, Сарычев бросает Кунгурову спичечный коробок, и видя, что тот ловит правой рукой, понимает, что герой Пороховщикова – ни при чём.

Интересно, что этот тонкий, интеллектуальный трюк с коробком приходит в голову не председателю ГубЧК, которому по должности полагается предпринимать тонкие, нестандартные ходы, а партийному работнику. Равно, как и изобретательное решение отправить золото простым вагоном, оставив бронированный у всех на виду приходит на ум Сарычеву, а не Кунгурову.

Если бы фильм посвящался работникам госбезопасности, эти эпизоды можно было считать нестыковками; но, так как фильм – не чекистский, а приключенческий, и чекисты в нём фигурируют, как говорится, постольку-поскольку – претензий нет.

Начав копать под "крота", чекисты выясняют, что настоящий рабочий Никодимов был убит несколько лет назад, а работавший всё это время под его именем человек и есть – агент белых в ЧК. Кстати, лишь недавно заметил киноляп в сцене разоблачения Чужого, заканчивающейся его ликвидацией – при попытке применить оружие.

Эпизод, длившийся по факту несколько минут, судя по кинокадрам, тянулся несколько дней: в начале действа герой Засухина гладко выбрит и одет в классическую крестьянскую рубаху без пуговиц, а конце сцены он уже зарос щетиной и наряжен в рубашку также белого цвета, но уже с пуговицами и вертикальными полосками.

Кстати, в начале сцены, когда Кунгуров приезжает с вестью об убийстве Ванюкина в камере и в её конце – когда он заканчивает умываться водой из бочки, и проходит проверку "на левшу" от Сарычева – герой Пороховщикова тоже одет в разные рубашки. Видимо, эпизод со спичечным коробком пришёл авторам в голову уже после основных съёмок.

Тем временем, дела у Своего среди чужих тоже идут в гору: Шилов ликвидирует Брылова, и тащит на себе вновь обретённое золото и раненного Лемке. По законам киножанра, Егор с гостинцами выходит прямо к Сарычеву, Кунгурову и Забелину, которые уже отчаялись найти и золото и Шилова, и готовы "отвечать перед Партией по всем законам нашего сурового времени".

Друзья вновь вместе празднуют победу, но их дружба уже не будет прежней: сними нет Липягина, а эпизод с недоверием Шилову, пожалуй, должен только укрепить дружбу, а не расколоть её.

Итак, в фильме есть всё, чтобы можно было назвать его удачным, и даже – шедевральным: яркий, красиво закрученный сюжет; сильное музыкальное сопровождение: отличная "Песня о корабле" на стихи Н. Кончаловской и музыку Э. Артемьева, прекрасно исполненная А. Градским, а также – главная музыкальная тема фильма за авторством того же Артемьева; удачная актёрская подборка и индивидуально сильная игра.

Очень гармоничны в роли первых чекистов (т.е. рабочих и крестьян, мобилизованных на работу в ЧК) Ю. Богатырёв и особенно – Н. Пастухов с их простолюдинской внешностью. Украшает фильм образом контуженного жележнодорожника А. Калягин – мастер исполнять на высоком уровне самые разнообразные и противоположные роли.

Как обычно, хорош в роли аристократического подлеца А. Кайдановский. Удачно смотрится в образе бравого красноармейца С. Шакуров. А украшает фильм – в его начальной сцене – симпатичная девушка Екатерина Шадрина; почему-то, это её единственная роль в кино.

Отдельно хочется сказать про А. Пороховщикова, сыгравшего председателя местной ГубЧК. Пороховщиков часто исполнял в кино роли милицейских и чекистских начальников. И зря: не его это роли! Внешность у Пороховщикова – безобидная, даже детская, а главное, голос – совсем тихий, невнятный для силовика.

Особо нелепо это выглядит в фильме "Живая мишень", где Пороховщиков играет полковника милиции, у которого бандиты похитили дочь; и вот, сидит он у бандитов в гостях, угощается чаем, и застенчиво, даже стыдливо, приговаривает "Спасибо, спасибо!", когда же разговор заходит о его дочери, выдавливая из себя, тихонько грозит главарю банды: "Тебе – не жить, тебе – не жить!".

Из-за такой, неудачной подборки актёров был, например, подпорчен очень неплохой фильм "Выгодный контракт", где А. Пороховщиков и А. Ромашин исполняют ну, абсолютно, не свои роли – майора и подполковника КГБ, соответственно. Если уж режиссёры так упорно видели в Пороховщикове сотрудника органов госбезопасности или внутренних дел, то озвучивать его должен был другой актёр.

Или ещё вариант – фильм "Ринг", где майор милиции в исполнении Пороховщикова в основном не говорит, а боксирует. В фильме "Свой среди чужих..." Пороховщикова озвучил кваша – посредственный актёр (да ещё и антисоветчик), который по голосу, конечно, никакой не председатель ЧК, но за саму мысль создателям фильма – плюс.

И, наконец, О. Солоницын – в роли председателя губкома. В лучших фильмах о первых чекистах часто встречается образ председателя ЧК, как вроде бы неприметного, невыразительного, а на самом деле – вдумчивого, рассудительного и укладывающего врага на лопатки в интеллектуальной схватке.

Таковы Ю. Назаров – в "Покушении на ГОЭЛРО", Э. Романов – в "Без видимых причин", В. Кенигсон – в "Сотруднике ЧК". Солоницын продолжает этот ряд. Пусть, в фильме он – не чекист, но содержательно, как было замечено выше, интеллектуальную, тонкую работу, за председателя ГубЧК, проделывает именно он.

И, в завершении, не могу не сказать об исторической нестыковке, связанной с героями Пороховщикова и Солоницина: оба в фильме носят галстук. В начальной и в финальной сценах фильма наши герои пускают под откос карету – символ буржуазного мира.

Так вот, галстук в те годы также считался одним из символов буржуазности. Под запретом галстуки, конечно, не были (вспомним хотя бы Молотова), но всё равно их тогда почти не носили. Тем более, речь идёт о главе местной партийной организации и главе местных органов госбезопасности.

Доброго времени суток. Основная часть этой истории будет описана от лица моего отца. Воспринимайте это как художественный рассказ основанный на реальных событиях.

Интересный опыт для меня, описывать события произошедшие с другим человеком.

Все события, персонажи и локации вымышленны, любое совпадение с реальностью является случайным.

Как всегда много букв, поехали.

Я плохо помню когда это произошло. Начало нулевых, поздняя весна, суббота. Пришёл со школы в обед. Мама и младший братик были дома. В три часа дня должен был приехать отец с работы, забрать нас и поехать к бабушке в деревню. В оговорённое время папа не приехал. Немного удивленная и растерянная мама (отец, бывший пограничник, никогда не опаздывал без предупреждения) звонит отцу на сотовый телефон. Абонент не доступен.

Всякое бывает, тогдашние сотовые телефоны CDMA-формата имели весьма посредственные батарейки. Связь по городу ловила не везде и если телефон пропадал из зоны покрытия - заряд таял буквально на глазах. Мама набрала папин рабочий номер. Но там ей сказали что отец уехал на склад. Давно. В 10 или в 11 утра.

Женская интуиция забила тревогу, заметно волнуясь мама набрала телефон склада, трубку взял компаньон отца по бизнесу (папин друг детства) дядя Саша:

- Саш привет, а Андрей у вас? Дай ему трубку пожалуйста...
- Привет. Вот как раз хотел вам домой звонить! Нету его, он должен был заехать за мукой сегодня (у отца с компаньоном была макаронная фабрика). Я его ждал к обеду, сам замотался, счёт времени потерял, только минут тридцать назад понял что он давно уже должен был приехать...
- Саш, где тогда он? Господи...
- Не паникуй. Сиди дома, может позвонит или приедет. Мало ли что в дороге случилось. Я щас по маршруту прокачусь которым он должен был ехать с производства сюда. Вдруг он на дороге где встал. Все хорошо будет, не переживай. Давай, до связи!

За томительным ожиданием прошло два часа. Позвонил дядя Саша. Отца нигде не было. На производстве он услышал тоже самое что сказали маме. С утра был, в 11 часов взял Газель, новенького грузчика в помощники и поехал в сторону склада. Все. После этого его никто не видел и не слышал. Обзвонили ГИБДД, больницы и морги. Без толку.
В милиции по телефону сказали ждать утра, вдруг загулял, выходной как никак.

Весь вечер мама сидела у телефона нервно кусая губы. Старалась не плакать чтобы не пугать нас. Дядя Саша, вместе с другими папиными друзьями, прочесывал вдоль и поперёк весь маршрут к складу. Мы с братом пытались отвлечься, но получалось плохо. Напряжение в воздухе было практически осязаемым. Мама ничего не говорила, но было итак понятно.

С папой случилась беда.

- Мы на склад надолго?

Новенький грузчик задал этот вопрос залазя на пассажирское сиденье Газели. Вообще-то сегодня была не его смена, но я решил взять его с собой на склад, чтобы посмотреть как он работает и что он за человек. Работал он первую неделю, делал что говорили, особо не болтал, инициативы не проявлял. Грузчик - парень работящий. Что с него взять.

- Нет, на полчаса буквально, возьмём муку на две смены и обратно. Мне к трём домой. В понедельник ты работаешь?
- Нет, я во вторник.
- Повезло. В понедельник много работы, отгрузка макарон сделанных за выходные, привоз муки на неделю. Это не считая плановой работы в цеху. Мы понедельники всегда честно делим между грузчиками, чтобы обидно не было...

Рассказывая немудреные нюансы работы, завёл машину и потихоньку тронулся в путь. Только выехали на основную дорогу - мобильный пост ДПС. Гаишник махнул жезлом, приглашая на обочину. Странно. Никогда тут менты не стояли...

- Доброго дня, лейтенант Петренко, документы на машину, пожалуйста.

Молча протянул документы. ДПСник принялся изучать СТС и права, то и дело поглядывая на меня и моего пассажира.

Он был какой-то не правильный, можно даже сказать подозрительный. Телосложение спортивное, рост выше среднего, внимательный и напряжённый взгляд. Долго смотрит документы, будто специально тянет время. Странно все это.

- В кузове что?
- Пустой.
- Покажите.
- Товарищ лейтенант, поднимите тент и посмотрите сами.
- Не положено. Давайте лучше Вы.

Вышел из машины и пошёл к заднему борту Газели. Лейтенант следовал за мной, интуиция вопила об опасности. Не зря. Дальнейшие события развивались стремительно.

На приличной скорости сзади к нашей Газели подъехал микроавтобус с открытой дверью и резко остановился. Из него выскочило трое людей в военной форме, с масками на головах.
Краем глаза замечаю что Петренко делает стремительный рывок в мою сторону. В следующую секунду я падаю на землю. Лже-лейтенант придавил коленом мою голову к земле, кто-то другой ловко заломил мне руки за спину и надел наручники. Холодный металл болезненно врезался в запястья. Этот "второй" быстро прощупав меня сверху вниз забрал телефон и ключи от квартиры. Меня рывком подняли на ноги и, выкрутив руки, полусогнутым потащили к микроавтобусу. Последнее что я увидел - испуганное и обречённое лицо грузчика лежащего на земле и двух крепких ребят, что так же быстро и профессионально надевали на него наручники.

Меня запихнули в микроавтобус и посадили между двумя силовиками (что это были силовики у меня не было никаких сомнений). В машине было темно, сидеть с скованными за спиной руками было неудобно, лже-Петренко и второй военный крепко держали меня за плечи, плотно прижав меня между собой.

- На каком основании...

Резкий тычок по ребрам слева, больше предупреждающий чем травмирующий.

- Заткнись.

Голос "левого" прозвучал около моего уха. Адреналин немного отступил и стало страшно. Справа раздался шёпот уже знакомого голоса ряженого ДПСника:

- Всё вопросы потом. Сиди тихо.

Я заткнулся и послушно принялся ждать. Что-то мне подсказывало что это было самым разумным в этой ситуации.

Ехали не долго. Микроавтобус остановился. В кабине у водителя послышался какой то шум и неразличимые обрывки фраз. Машина снова тронулась, но на этот раз ехала медленно. Пара поворотов. Все. Приехали.

Рама двери отъехала в сторону, "левый" ловко выпрыгнул из машины, лже-Петренко рывком толкнул меня в проем двери где меня заботливо принял "левый". Было темновато, мне держали голову и все что я видел - это серый бетонный пол, сменившийся затем на такой же серый линолеум. Меня завели в помещение. Несколько метров по коридору. Чувствую присутствие ещё кого - то третьего. Поставили лицом к стене. Скосив взгляд увидел справа от себя железную дверь и прапорщика. Тёмная форма, на брюках васильковая полоса, шеврон на левой руке - "щит и меч". Все ясно. Чекисты.

- Открывай.

Голос лже-Петренко эхом прокатился по коридору. Прапорщик послушно отпер дверь. Меня завели внутрь, посадили на стул и велели ждать. Конвоиры удалились, дверь захлопнулась. Я огляделся.

Небольшая комната без окон, стены снизу покрашены темно-зелёной масляной краской, сверху - побелены. Стол, два обшарпанных стула с одной стороны, один (на котором я и сидел) с другой. На потолке единственный плафон с лампой жёлтого света. Не ярко и не темно, по уставу. На столе - телефон без кнопок. В углу комнаты - камера видеонаблюдения. Железная дверь. Всё.

Помещение до боли напоминало комнату допроса на погранзаставе где я когда-то служил. Только в те времена видеокамер не было, вместо этого был глазок и окошко в двери. А так один в один.

Руки гудели. Не по себе. В голове пролетели все грехи моей осознанной жизни. Ни один из них не тянул на подобные "приключения". Что происходит? Надолго я тут?

В томительном ожидании прошло около двух часов. Щёлкнул замок, все тот же прапорщик распахнул дверь и пропустил внутрь двух мужчин. Оба одеты в гражданские деловые костюмы. Один молодой,до тридцати, рост выше среднего, брюнет. Второй старше. На вид 40-45 лет. Небольшого роста, с хитрыми глазками, русые волосы коротко подстрижены, с сединой. Сели за стол. Молодой достал записную книжку, открыл и нервно забегал глазами по написанному. Русый молча смотрел на меня, буравя меня своими хитрыми глазками. Прапорщик ждал.

Первый нарушил тишину самый старший :

- Снимите с него наручники, никуда он не денется.

Первая часть фразы для прапорщика, вторая, скорее всего, для меня. Браслеты щелкнули, в кисти хлынула кровь. Больно.

Русый жестом показал прапорщику на дверь. Дверь закрылась. Мы остались втроём.

Брюнет начал по классике:

- Андрей Сергеевич, вы знаете почему вы здесь?
- Понятия не имею.
- А если подумать?
- А если подумать, вы кто вообще такие? Представьтесь для начала, потом поговорим.

Брюнет молча сунул руку во внутренний карман пиджака, достал ксиву и быстро махнул ей перед моими глазами. Все что я успел заметить - на фото действительно он.

- Следователь Ярушин Евгений Олегович.

Я кивнул в сторону русого :

- А вы?
- А что, вам одного следователя мало?
- Вы старший?
- В этой комнате однозначно да.

Хитрит сволочь. Почему не представляется? Боится что даст какую то лишнюю информацию?

Брюнет продолжил:

- Вы знакомы с Мусиным Иваном Александровичем?

Отрицать было глупо.

- Знаком.
- Как давно?
- Меньше недели.
- При каких обстоятельствах вы познакомились?
- Неделю назад я принял его на работу на должность грузчика. Это из-за него я тут? Что он натворил?

Следователь пропустил мои вопросы мимо ушей.

- Вы отрицаете что ранее были с ним знакомы?
- Это допрос? На каком основании вы меня задержали?
- Это беседа. Просто беседа, Андрей Сергеевич.
- Если это просто беседа, я могу уйти?
- Когда у нас к вам не останется вопросов. Так вы отрицаете что ранее были знакомы с гражданином Мусиным?
- Отрицаю.

Встретился взглядом с русым и обратился к нему:

- Мужики, я не в курсе что тут происходит, но я тут не причём. Вы за компанию взяли не того!
- Разберёмся.

Старший сказал как отрезал. Ярушин продолжил "беседу" :

- Знакомы ли вам...

Следователь назвал несколько фамилий, некоторые из которых были не русскими. Русый напрягся, пристально смотря мне в глаза, ожидая мой ответ он даже немного наклонился вперёд, боясь упустить что-либо из внимания.

- В первые слышу.

Зазвонил телефон, Ярушин взял трубку:

- Ярушин. Да. В процессе. Что вы говорите? Отлично, работаем в том направлении.

Следователь положил трубку, наклонился к русому и что-то прошептал. Старший удовлетворённо хмыкнул и обратился ко мне:

- Мы вас оставим, Андрей Сергеевич. Но скоро мы вернёмся, настоятельно рекомендую вам обдумать ваши ответы за это время, и пересмотреть свою позицию. Начать сотрудничать. Потому как версия вашего подельника Мусина, может выставить вас в невыгодном положении.

Я промолчал. Брюнет выглядел возбужденным, а старший задумчивым. Хлопнула дверь. Я снова остался один.

С момента ухода следователей прошло много времени. Четыре часа. Пять? Может больше. Я потерял счёт времени. Очень хотелось пить. Руки гудели. Тактика чекистов была мне абсолютно понятна. Мариновали. Ждали пока я, накрутив себя, созрею и во всем сознаюсь. Только вот сознаваться было не в чем.

Наконец-то открылась дверь. Ярушин и русый заняв свои места молча смотрели на меня. Первым опять заговорил брюнет :

- Ну что, Андрей Сергеевич, продолжим?
- Валяйте. Вы все равно в пустую тратите время.
- Известно ли вам, что гражданин Мусин был ранее судим и отбывал наказание в местах лишения свободы?
- Нет, не известно.
- Вы не требуете справки об отсутствии судимости при приёме на работу?
- На эту должность нет.
- Почему?
- Потому что должность грузчика не предполагает доступа к денежным средствам или к другим ценным вещам. Наличие судимости никак не влияет на способность человека переносить тяжести.
- Как охарактеризуете гражданина Мусина?
- Да я толком не общался с ним. Только когда брал на работу и сегодня перекинулся парой слов.
- Как его характеризуют другие ваши сотрудники?
- Со слов старшего смены он замкнутый, не разговорчивый. Работу выполнял нормально. Да особо нечего описывать, он всего пару смен отработал.
- Упоминал ли он в разговорах следующие имена и фамилии <...>
- Нет.


Ярушин делал пометки в своём блокноте. Внезапно русый нарушил свое молчание:

- Андрей Сергеевич, я не представился в начале нашего знакомства. Дягелев Константин Николаевич.
- А должность и звание?

Дягелев поморщился:

- Ни к чему это. Для вас это уже не имеет никакого значения. Евгений Олегович, вам кажется надо заполнить протокол допроса? Займитесь, а мы пока побеседуем.

Следователь послушно закрыл блокнот и удалился.


- Вы служили в вооружённых силах или других силовых ведомствах?
- Я думаю вы итак знаете ответ.
- И все же?
- Служил.
- Ваше звание?
- Старший лейтенант запаса.
- Последнее место службы? В каком году оставили службу?
- Граница с Китаем. Номер части ищите сами. В 1991 году. К чему это все?
- Андрей Сергеевич, принимая во внимание вашу службу в органах безопасности...
- Я погранец, а не чекист. И служил даже в другой стране...
- Я тоже начинал служить в той стране. Это все мелочи. В общем, принимая во внимание вашу безукоризненную службу в органах безопасности, скажу вам немного больше чем должен. Мусин дал показания. Действительно, вы - случайная жертва совпадения.
- А подробнее?
- Не могу, сами понимаете.
- А в общих чертах? Не нарушая тайну следствия?

Дягелев сомневался. Немного подумав он все же решил ответить:

- Мы его пасли несколько месяцев, слушали телефон. Неделю назад ему позвонили и приказали форсировать события. Он был не готов, о чем и сообщил. Ему велели связаться с неким Андреем. Тот должен был помочь. И на следующий день Мусин идёт и устраивается в вашу макаронную фирму. Мы, естественно, пробиваем владельцев. Среди которых ты, Андрей Сергеевич. Согласись, совпадение так себе.
- Допустим. Вы что, за неделю не смогли понять что я не причём?
- Увы. Мусин нас обошёл, перестал разговаривать по телефону о делах. И даже на Андрея этого вышел втихую от нас. Неделю мы были в вакууме, и тут узнаем что вы вдвоём якобы едете на склад. Решили не рисковать и брать вас обоих. Без обид старлей?
- Без обид. Сдал вам Мусин этого Андрея? И остальных?

Дягелев хитро прищурился.

- Не могу, Андрей Сергеевич. Извиняй. Итак уже лишнего тебе рассказал.
- Ладно, последний вопрос, Мусина по полной программе накажите?
- Не то слово.
- Хорошо.
- А что ты так его невзлюбил? Ты же даже не знаешь за что мы его...
- Догадываюсь. Я его лицо видел при задержании... Мы как то китайца ловили. Я лейтенантом ещё был. Пересёк незаконно границу и вперёд драпать по горам. Я спортсменом был, мы с сержантом за ним километров двадцать по горам бежали. Выносливый гад. Поймали все таки. Деньги предлагал, чтобы отпустили. Сдали мы его Китайским коллегам потом. Так вот, когда его китайцы забирали у него такое же лицо было, как у Мусина сегодня.
- Что натворил?
- Семью вырезал в одном селе около границы. Даже детей не пощадил. В Китае за это вышку давали. Вот и побежал в Союз.
- Мусин намного хуже того китайца старлей, намного хуже...

Повисла пауза.

- Андрей Сергеевич, сейчас допрос быстро подпишите и мы вас не задерживаем. Если понадобитесь - мы вас найдём.
- Сколько время?
- 11 вечера.
- Дайте хоть жене позвонить, она наверно меня уже с собаками ищет.
- Это лишнее. Вы скоро будете дома, не волнуйтесь.
- А Газель где?
- Вам завтра позвонят и скажут где её забрать, с машиной все хорошо, ребята даже стекла бить при задержании не стали.
- Спасибо ребятам передайте. Низкий поклон. Особенно гаишнику липовому, об землю он меня хорошо приложил.
- Служба такая, вы же понимаете...
- Да понимаю я...


Прапорщик молча занёс бутылку воды, стакан и пару бутербродов. Спустя час ко мне вернулся Ярушин и мы быстро подписали протокол допроса. Доброй половины вопросов в нем не было. Следователь мне велел ждать, Дягелев распорядился чтобы меня отвезли домой на машине. Прождал машину ещё где-то сорок минут. Наконец, карета подана, меня проводили к выходу. Какой-то прапорщик отдал все мои личные вещи, изъятые во время задержания и попрощался. Я вышел на улицу. Домой меня везла неприметная белая шестёрка жигулей, с молчаливым водителем. Адрес он знал. Чекисты, что ещё сказать.

P. S. Брякнули ключи в замке. Мы с братом проснулись и выбежали встречать папу. Мама, опередив нас, бросилась к двери и повисла на шее у отца.

- Андрей, где ты был! Я уже не знала что думать!
- Тихо не реви. Слава Богу, нормально все со мной.

Отец мягко отстранил маму от себя, пройдя мимо нас потрепал меня и брата по голове. Прошёл на кухню, открыл холодильник и достал бутылку водки. Щедро плеснул в обычный стакан и залпом выпил. Мама плакала, мы с братом растерянно смотрели поочередно на родителей.

Шумно выдохнув, папа сказал :

- Так, дети. Спать быстро. Отбой в 10 вечера никто не отменял. Наташ, я тебе щас такое расскажу, ты не поверишь!

В ночь с 23 на 24 февраля 1945 года сожгли белорусскую деревню Лавжи, что на Ошмянщине. Сейчас о страшной трагедии напоминают два памятных знака, установленные посередине поля недалеко от литовской границы. Один — на белорусском языке, второй — на польском. И если первый мемориал дает очень скудную информацию, то на втором написано более подробно: деревню Лавжи сожгли войска НКВД. Погибли почти все жители, а также дислоцированный здесь отряд самообороны польской Армии Крайовой — по разным данным, от 53 до 80 человек. Произошедшее можно было бы списать на военные действия, однако к этому времени фронт уже был далеко на западе. Что же произошло в маленькой белорусской деревне в конце зимы 75 лет назад?

Об этой истории в русскоязычных литературе, исследованиях и прессе есть всего несколько упоминаний, больше информации можно найти у польских исследователей. Правда, риторика и описания того, что произошло, очень разнится.

Вот, например, большой материал, посвященный белорусской деревне, был напечатан в 2016 году в польском издании Rocznik Bezpieczeństwa Międzynarodowego. Автор — историк, профессор Томаш Бальбус. Он работал в Литовском историческом архиве, где находится часть материалов, касающихся событий, произошедших в Лавжах в 1945 году. Также белорусская деревня упоминается в книге российского исследователя Елены Яковлевой «Польша против СССР. 1939−1950 гг.».

Предыстория

После того как территория Беларуси, Литвы и Украины была освобождена, в некоторых регионах этих республик было неспокойно. По сути, здесь продолжались военные действия, но уже не между фашистской Германией и Советским Союзом, а между отрядами самообороны Армии Крайовой (АК) и войсками НКВД, которые, в частности, были направлены в Беларусь в декабре 1944 года.

Целью Армии Крайовой было восстановление Польши в границах до сентября 1939-го, когда в ее состав входили Западная Беларусь, Западная Украина и Вильнюс. Ее бойцы считали эти территории оккупированными. Здесь вооруженные отряды самостоятельно действовали против фашистов. В этом вопросе с советскими партизанами им можно было временно сотрудничать, но избегать присоединения к ним. Во время войны было крайне нежелательно бороться с Советами.

На территории Беларуси к июлю 1944 года было около 20 тысяч солдат отрядов самообороны Армии Крайовой.

После перехода Западной Украины, Беларуси и Вильнюса под контроль Советского Союза члены формирований продолжали бороться уже против советской власти.

Для чекистов отряды самообороны АК — это бандиты, которых следовало уничтожить.

Бороться с отрядами АК на западе нашей страны было поручено VI отделу второго управления НКВД СССР. Для разработки и курирования специальной операции в Минск был командирован генерал-полковник Богдан Кобулов.

Профессор Томаш Бальбус пишет, что на территорию Беларуси было направлено около 19 тысяч чекистов. Но это были не единственные силы, предназначенные для подавления польского сопротивления. По словам действующего тогда советского сотрудника НКГБ Ивана Борисова, по приказу штаба в Москве было создано несколько подразделений, действующих под видом «власовцев».

В 1943 году АК начала проводить операцию «Буря»: предполагалось, что после того, как Красная армия перейдет восточную границу Польши, отряды АК вместе с советскими войсками будут бороться с фашистами, а потом на освобожденных территориях установят свою власть. Однако вторая часть плана сорвалась: партизанские отряды АК советская власть начала ликвидировать.

Частью «Бури» была операция «Острая брама»: солдаты АК вместе с советскими солдатами освобождали в 1944 году Вильнюс, районы которого потом стали совместно патрулировать. Армия Крайова добивалась признания с советской стороны, что она была отдельным корпусом. Не получилось — НКВД стало окружать отряды АК. Часть поляков разъехалась по домам, а часть польских военных стала собираться в лесах между Ошмянами и Вильнюсом, где начались стычки между советскими и польскими войсками.

К началу 1945 года многие части Армии Крайовой были уничтожены чекистами. На территории Западной Беларуси существовали лишь разрозненные польские партизанские отряды. В том числе и на Ошмянщине.

Совместное патрулирование Вильнюса силами АК и Красной армии. Фото: nac.gov.pl

Для подавления оставшихся отрядов АК с января до мая 1945 года здесь работала чекистская группа майора Викторова, которого называли «Черным майором». Ее отряды действовали под прикрытием — как «власовцы».

Томаш Бальбус обращает внимание, что в то время фактически никаких формирований генерала Андрея Власова на территории Вильнюсского региона не было, а все те «власовцы», которые якобы находились на территориях Литвы и Беларуси, на самом деле были переодетыми чекистами.

Две деревни и два вооруженных отряда в лесах Ошмянщины

И вот — февраль 1945 года. Две маленькие белорусские деревни — Лавжи и Лукшаны. В каждом местечке — по 8−10 дворов.

И два вооруженных отряда.

В отряде чекистов были русские, литовцы, белорусы и поляки. Подразделение состояло из солдат, офицеров, телеграфисток и санчасти. Работая с агентурой, чекисты знали, что в Лавжах квартируется отряд АК — его было решено уничтожить.

Польским отрядом руководил 18-летний Влодзимеж Микуть «Ярема». Ранее он участвовал в освобождении Вильнюса, позже присоединился к отряду Сербиуша Костялковского «Факира», а после его смерти принял командование.

В феврале 1945 года в его подчинении было около 60 человек: вооруженные солдаты, а также медсестры. Бой в деревне Лавжи стал последним для подразделения. В одном из своих интервью Микуть рассказывал:

— Наш последний бой был около деревни Лавжи под Ошмянами. Он продолжался всю ночь, и деревня была практически полностью уничтожена. Польские партизаны, пойманные НКВД, были расстреляны на месте. Я спасся только потому, что был командиром отделения.

За четыре дня до трагедии

19 февраля 1945 года. В деревню Лукшаны входит отряд вооруженных людей.

Местные жители (оставшиеся в живых) вспоминали, что люди были одеты в польскую, немецкую и литовскую военные формы. Всего — 23 конные повозки. Особо не спрашивая сельчан, солдаты занимали хаты, заводили лошадей на постой в хлева, требовали еду. Местные не сопротивлялись, опасаясь за свою жизнь, пускали непрошенных гостей в дом и не догадывались, что перед ними — переодетые чекисты.

На 23 февраля была назначена встреча с отрядом АК, который размещался в соседней деревне Лавжи. «Власовцы» якобы хотели договориться, как «две группы будут действовать дальше».

От поляков на встречу выдвинулись несколько человек. Небольшой отряд переговорщиков возглавил Влодзимеж Микуть. В числе прочих были также Ванда Цейко, Анна Шишко, Регина Гейштор, Нина Голмирска, Витольд Шуповски, Станислав Прокопович — всего около 10 человек.

В Лукшанах в доме местного жителя Эдварда Юзеля солдаты АК встретились с майором в немецком мундире, а также офицером в польском мундире. В хате еще были люди.

Вот как описывает встречу Томаш Бальбус:

«Разговор проходил в непринужденной обстановке. Разговаривали, пили самогон, танцевали. Во время этой встречи хозяина дома попросили выйти, и он ушел к соседу. Вернулся, когда „власовцы“ вместе с польскими партизанами собирались уходить

и уезжать из Лукшан. Он заметил, что польский командир был пьян».

Влодзимеж Микуть «Ярема». Скриншот видео

Потом, во время допроса, Микуть говорил, что с «власовцами» он общался по-русски, а тема разговоров была одна — сотрудничество. Они предлагали польскому отряду вместе совершить нападение на подразделение НКВД, расположенное в окрестных лесах. Выпив и поговорив, назначили новую встречу. Партизаны АК собрались уходить, «власовцы» вызвались провести. В километре от деревни чекисты напали на польских партизан. Первым с саней был «снят» Микуть, потом были связаны Ванда Цейко и Станислав Прокопович. Некоторые члены группы были убиты. Оставшихся в живых повезли в Ошмяны.

«Алкоголь, отсутствие бдительности и опыта командира привели к трагедии деревни Лавжи», — резюмирует Томаш Бальбус

Из всей деревни выжила только одна семья

В ночь с 23 на 24 февраля чекисты окружили деревню, выкопали окопы, заняли позиции для атаки. На деревню напали с трех сторон. Сначала дома и хозпостройки обстреляли из пулеметов, потом закидали гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Людей, которые пытались убежать, — расстреливали.

Причиной резни, как потом говорили чекисты, был «дружеский прием партизан местными поляками».

Оставшийся в живых (его только ранили) польский партизан Болеслав Симонович «Квят» позже рассказывал о том, как все происходило. Тогда он стоял в охране возле одного из домов. Все началось около 22.00. Мужчина заметил какое-то движение и услышал звук, напоминающий залп.

Ванда Целко (третья слева) и Анна Шишко (вторая слева) в Воркуте. 1955−1956 годы. Фото: dlibra.karta.org.pl

«После смены караула, когда я собирался отдыхать, прибегает медсестра Ирена, крича, что мы окружены. Мы схватили пистолеты и выскочили на улицу. Ирка, которая первой выбежала из дома, была расстреляна автоматной очередью и упала на землю. Мы добежали до нее. Она была уже мертва. Бой длился всю ночь. Вся деревня горела. Гражданские выбегали из дома. Люди просили нападавших оставить их в живых. Но никто их не слушал. Они расстреливали этих людей на месте. Наш отряд был уничтожен. Я понял, что у меня нет выхода. Выбросил оружие и лег среди трупов, притворяясь, что я мертв. Я слышал, как добивают раненых».

В книге российского исследователя Елены Яковлевой «Польша против СССР 1939−1950 гг.» упоминается, среди прочих, деревня Лавжи. Автор ссылается на польский журнал Nasz Czas:

«Еще одно свидетельство очевидца: «Лавж не было. Всюду на бывших подворьях лежали трупы убитых детей, женщин, мужчин. Один из жителей «сидел» мертвый у забора с продырявленной головой. Жена Ежи Дзедулевича лежала навзничь, а в одной и другой руке держала ручки своих неживых внучат… Рядом с руинами каждой из восьми усадеб картина выглядела подобным образом».

Из всех жителей деревни в живых осталась только одна семья — Дзедулевичи. Им удалось убежать, спрятаться, а потом тайком уйти в соседнюю деревню.

Александр Дзедулевич, в доме которого находились солдаты АК, потом рассказывал, что поляки пытались выводить местных жителей из местечка, но ничего не получилось.

О событиях 75-летней давности в 2015 году «Радые Свабода» рассказывала жительница деревни Юселишки Янина Гаспарович. В 1945 году ей было 10 лет.

— Выбілі ўсіх. Была польская партызанка пасля вайны. І НКВД рускае было. Мароз такі быў! Заехалі грэцца. Зайшлі ў хату. Да бацькі: «Знаете, дедушка, кто мы есть?» Тата кажа: «Зараз такі свет — нікога не пазнаеш». Тата хітры быў, бараду адгадаваўшы, каб не злапалі ў войска. Пагрэліся крыху, а іх многа падводаў наехала. Не ўсе былі зайшоўшы, толькі пара чалавек. Зорачкі рускія на шапках. Пагрэліся і паехалі. А наша карова як раз была на ацяленні. Маці ноччу пайшла карову глядзець. І будзіць бацьку: «Прачніся! Што на небе творыцца. Гарыць нешта, нейкі пажар. Натуны, мусіць, гараць». Тата: «Не. Гэта не Натуны. Гэта Лаўжы гараць». Ну, так і выйшла. Лаўжы. Назаўтра ранкам вязуць каля нас параненых. Вязуць і вязуць. Тады чуем, што Лаўжы згарэлі, выбілі ўвесь народ. Толькі адзін хлопец быў нежанаты, ён у Вільню быў паехаўшы. Дык ён застаўся жывы.

Вспоминала Янина и про Дзедулевича.

— Гэта было з пятніцы на суботу. А ў нядзелю мама пайшла ў касцёл. І пасля касцёла сабраліся людзі сюды глядзець. Нехта сваіх сваякоў стаў забіраць. Радня прыехала, каб якія костачкі забраць. Была адна забітая баба цяжарная, і дзіця ляжыць пры ёй. Абгарэлае. Там усе пагарэлі. А той Дзедулейчык пад бярвеннямі зрабіў акоп. І ён шугнуў туды з кажухом і з жонкай. І дзяўчынку пацягнуў. Пад бярвенні гэтыя. Частка тых бярвенняў абгарэла. Так засталіся жывыя. І пасля яшчэ паставіў на агнявіску хату. А пасля з'ехаў у Салечнікі.

Девочку звали Данута, а жену — Мария.

Остался в живых польский партизан Вацлав Жила. Когда горела деревня, он ходил в соседний населенный пункт за провиантом. Вскоре он был арестован НКВД и отправлен в Воркуту.

Симонович же утром ушел огородами в свою родную деревню, которая находилась в 11 километрах от Лавжей. Оттуда его, раненого, доставили в Корвелишки, он прятался в Ракишках, а в 1958 году перебрался в Польшу.

Жители окрестных деревнь вспоминали, что утром 24 февраля «власовцы» все еще были в сожженной деревне: снимали одежду с убитых партизан, а потом на обозах уехали в сторону Ошмян.

Вот воспоминания жительницы деревни Осиновка Елены Тургель, размещенные в статье Томаша Бальбуса:

«Мы пошли туда с мамой. Она узнала от кого-то, что в Лавжах русские убили польских партизан. Не знаю, кто ей об этом рассказал. Мой брат — Станислав Тур — был в партизанах. Не знали, что с ним. Мама хотела удостовериться, что среди убитых его нет. Когда пришли в деревню, были здесь уже люди из окрестных деревнь. Они искали своих родных и хоронили тела. Это было через день после трагедии. Уже на месте не было советских солдат. Целая деревня была сожжена. На пепелище лежали убитые и сожженые люди: мужчины, женщины и дети. Большинство было так сожжено, что нельзя было их опознать. Было там много тел. Сколько именно — сказать не могу. Ходили с мамой среди погибших в поисках тела брата. Не нашли. Вернулись домой. Мама потом еще два раза туда ходила. Я же возращаться туда больше не хотела».

Во время ликвидации банды было убито 50 человек

После обеда 24 февраля на место происшествия приехали руководители регионального отдела НКВД в Ошмянах. Они составили протокол, где было написано, что произошедшее — это «ликвидация белопольской банды».

В ноябре 1947 года в отчете наркома Сергея Бельченко о борьбе с антикоммунистическим подпольем значилось: «Польская повстанческая организация из Армии Краевой в составе 66 человек действовала в районе Ошмяны в Молодечненском крае во главе с поляком Владимиром Микутем. Во время ликвидации банды было убито 50 человек, остальные были арестованы, в том числе и Микуть. Было изъято большое количество боеприпасов и другой военной техники».

О потерях НКВД не сообщалось.

Как и о том, сколько местных жителей было убито в феврале 1945 года.

4 августа 1945 года Влодзимеж Микуть был приговорен к 8 годам лагерей. Относительно небольшой срок он получил, как считают историки, потому что был свидетелем на суде в Москве над руководителями Польского подпольного государства — но это совсем другая история.

Остальные участники отряда АК были приговорены к более длительным срокам: от 10 до 20 лет лагерей. Например, Ванда Цейко получила 20 лет лагерей, отбывала наказание в Воркуте.

Читать полностью: https://news.tut.by/culture/673291.html

Удивительным образом дневник чекиста Боброва (96 листов) по времени пересекается с другим более известным блокадным дневником Тани Савичевой, в нем всего девять страниц, на шести из которых даты смерти близких людей от голода — матери, бабушки, сестры, брата и двух дядей. По легенде дневник Тани фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против нацистских преступников. Мы решили совместить эти два дневника, вместе эти два документа эпохи должны стать основанием для суда истории, ведь у них больше точек соприкосновения, чем это кажется на первый взгляд.

Два этих дневника не только совпали по времени, они писались в соседних домах. Чекист Бобров проживал в Ленинграде на 4-й линии Васильевского острова в доме № 5, а дом Тани Савичевой находился в нескольких метрах через Большой проспект на 2-й линии Васильевского острова в доме № 13/6. Таня писала, что брат Леонид умер от дистрофии 17 марта 1942 года, дядя Вася — 13 апреля 1942 года, дядя Лёша — 10 мая, а мать — 13 мая. А чекист Федор Бобров 5 апреля 1942 года: «Неплохо позавтракал, отнёс родственнице 1 кг белого хлеба и получил в народном комиссариате шпик и копчёную колбасу.» Савичева и Бобров жили в домах напротив, ходили по одной улице и возможно даже видели друг друга. Мужчина нёс в портфеле копчёную колбасу, а у девочки один за другим умирали от голода родные. В конце апреля Бобров получил табака, а Таня готовилась сделать новую запись о потере в своей семье. В мае 1942 года Бобров сажал у себя на участке свеклу и огурцы, а «Савичевы умерли. Умерли все».

Для полноты восприятия записей из дневника чекиста, напомним кратко статистику тех дней. Блокада Ленинграда, по разным оценкам, унесла жизни от 600 тысяч до 1,5 миллиона жителей города. От фашистских бомбежек погибли лишь 3% людей, остальные 97% - от голода: ежедневно от истощения умирали около 4 тысяч человек. Когда запасы еды закончились, люди стали употреблять в пищу жмых, обойный клей, кожаные ремни и ботинки. В то время как Федор Бобров принимал делегацию из Узбекистана с «с первомайскими подарками» для защитников Ленинграда, в том числе 7 вагонов орехов, 7 — вина, 8 — сушеных яблок, 2 — кондитерских изделий и т.д.

Полный текст дневника по ссылке: https://bessmertnybarak.ru/article/blokadnyy_dnevnik_nkvd/

https://newsvo.ru/blogovo/125343

https://press.lv/post/dnem-byl-obed-s-vodkoj-vecherom-s-ikro...

https://ttolk.ru/?p=26249