Система анализирует эмоциональное состояние класса через камеры и датчики, автоматически адаптирует программу под успеваемость каждого ученика и беспристрастно ставит оценки. Ожидается, что успеваемость вырастет на 15-20%, а экономия бюджета составит до 60-70%.

«Нейросеть не только не требует зарплаты, но ей также не нужна отдельная учительская комната, она не берёт отгулы, не является на работу в ненадлежащем виде, не публикует фото в купальнике или другие непристойные вещи... Качество преподавания у неё всегда стабильное, а кроме того, на неё невозможно пожаловаться в привычном смысле. Это решение сразу многих проблем, прежде всего экономических», – говорит собеседник издания в ведомстве.

Ожидается, что после успешного окончания эксперимента его включат в национальную программу «Образование» и распространят на все государственные школы. У частных учебных заведений останется возможность нанимать педагогов-людей, однако отчитываться они будут всё равно нейросетям – общенациональный контроль за эффективностью образования планируется тоже максимально цифровизировать для исключения коррупционной составляющей и человеческого фактора.

— Три месяца? — Миша нахмурился. — А помнит, будто всю жизнь.

— Это были... — Аня подбирала слова, — видимо, лучшие три месяца.

Идея Миши была сумасшедшей. Она потребовала связей, унизительных просьб и больших денег. Договориться с директором гимназии №5, чтобы в "методический день" выделить пустой класс. Уговорить театральную студию из ДК, чтобы пятнадцать подростков сыграли «восьмой 'Б'».

...Николая Петровича везли в кресле-каталке. Туман вокруг него был непривычно громким. Пахло не больницей, а чем-то другим. Пылью. Булками из столовой. И еще... мелом. Этот запах ударил в нос так резко, что старик вздрогнул и приоткрыл мутные глаза.

— Куда? — проскрипел он.

— Урок, папа, — голос Ани дрожал. — У тебя урок. Восьмой «Б».

Его ввезли в класс. Настоящий. С рядами парт, с портретами писателей. На доске было коряво, но разборчиво выведено: «Здравствуйте, Николай Петрович!»

За партами сидели дети. Тихие. Слишком тихие для восьмого класса. Они смотрели на него во все глаза – испуганно, с любопытством и явным старанием.

Николая Петровича аккуратно пересадили за учительский стол. Руки сами легли на прохладное, стертое дерево. Он обвел класс взглядом.

Девочка на первой парте с туго заплетенными косичками. Мальчик у окна, который слишком прямо держал спину. И Миша, его внук, стоящий у двери с лицом режиссера, готового дать отмашку. А в щели двери – заплаканный глаз Ани.

Туман в голове Николая Петровича на мгновение рассеялся, и на смену ему пришла хрустальная, холодная ясность.

«Спектакль», — понял он. — «Бедные мои. Какой же спектакль».

Он увидел, как у Миши дрогнул подбородок. Увидел, как Аня зажала рот рукой. Они так старались. Они притащили его, развалину, в настоящую школу, наняли детей-актеров, чтобы подарить ему… что? Последнюю радость. Последнюю иллюзию.

И в этот момент жалость к себе, которая съедала его месяцами, уступила место огромной, всепоглощающей нежности. Он понял, что у него тоже есть роль. И он должен сыграть ее блестяще. Для них.

Он откашлялся. Его тело не слушалось, но голос, на удивление, обрел старые, забытые «учительские» нотки.

— Кхм. Здравствуйте, — сказал он, и тишина стала такой плотной, что ее можно было потрогать.

Дети, как по команде, нестройно ответили:

— Здрав-ствуй-те...

— Тема... — он посмотрел на доску, но там ничего не было. Он лихорадочно рылся в развалинах своей памяти. Что он им преподавал тогда, полвека назад? Литературу! — Тема урока... «Парус». Лермонтова.

Он увидел, как Миша облегченно выдохнул.

— Кто... кто помнит?

Девочка с косичками (явная отличница-актриса) подняла руку.

— «Белеет парус одинокой...»

— ...В тумане моря голубом!.. — подхватил Николай Петрович, и его глаза вдруг сфокусировались. — Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?..

Он говорил. Он забыл, что не может связать двух слов. Он рассказывал им не про стихотворение, а про тоску. Про то, что человек – это всегда этот самый парус. Что он всю жизнь ищет бури, потому что в покое ему тошно.

Он смотрел на эти юные, серьезные лица, которые изо всех сил «играли» учеников, и видел в них настоящий, неподдельный интерес. Он видел, как мальчик у окна перестал держать спину и наклонился вперед.

— А он, мятежный, просит бури... — шептал старик. — Понимаете? Он сам не знает, чего хочет. Но он хочет... жить. Даже если эта жизнь – шторм.

Он смотрел на Аню и Мишу. На своих отчаявшихся, любящих «режиссеров».

«Вы думаете, вы дарите мне воспоминание?» — думал он, глядя на дочь. «Нет, милая. Это я дарю вам его. Я дарю вам себя – живого. На эти тридцать минут».

Он улыбнулся Ане. Она восприняла это как знак того, что он там, в своей молодости. Она зарыдала в голос, тихо, уткнувшись в шарф. Она была счастлива.

Прозвенел звонок. Мягкий, приглушенный. Миша нажал кнопку на телефоне.

Дети встали.

— Спасибо за урок, Николай Петрович, — сказала девочка с косичками, и это прозвучало на удивление искренне.

Его снова пересаживали в кресло. Он чувствовал, как холодный туман возвращается, наползая на сознание. Но он держался. Он доиграет.

Когда его везли по коридору, он посмотрел на внука.

— Восьмой «Б»... — прохрипел он. — Шумный. Но... способный.

Миша не выдержал и отвернулся, смаргивая слезы. Он был уверен, что его сумасшедшая затея удалась. Что дед на полчаса вернулся к ним.

Николай Петрович умер той же ночью.

Он уходил в сером, безликом тумане. Врачи констатировали смерть, Аня гладила его остывшую руку.

Но сам он этого уже не знал. Для него последней реальностью осталось не это. Он лежал за учительским столом, положив голову на прохладное дерево. Урок только что закончился. Он рассказал детям про мятежный парус. Они слушали. А за окном пахло пылью, коридором и мелом. И он, Николай Петрович, учитель литературы, чувствовал невероятную, светлую усталость. Он хорошо сделал свою работу.

Видеоурок находится на Rutube

Ссылка на видео

С таким предложением выступил заместитель секретаря Общественной палаты Владислав Гриб. По его мнению, это соответствует тенденциям в развитых странах и требованиям современной образовательной программы.

«Назрела необходимость вводить в школах 12-летнее образование, как почти во всех развитых странах мира. И отправлять детей в школу надо с 6 лет», — цитирует ТАСС Гриба.

Он подчеркнул, что школьная программа становится всё более насыщенной, включая изучение сложных дисциплин и новых технологий. Кроме того, многие дети уже в дошкольном возрасте готовятся к школьной программе.

Поддерживаете инициативу?

Источник: https://tass.ru/obschestvo/25387921