История балета полна парадоксов: чтобы создать эталон воздушности, понадобилась девочка с неказистой внешностью.

Говорят, чтобы увидеть призрака, нужно сильно верить. В Петербургском музее театрального и музыкального искусства до апреля обитают самые очаровательные призраки балетной сцены — сильфиды. И виной тому выставка «Пьер и Сильфиды», которая открылась в сентябре. У организаторов получилось не столько культурное событие, сколько настоящий роман в костюмах и документах, главные герои которого — французский балетмейстер-чародей Пьер Лакотт и его вечная муза, балерина Гилен Тесмар.

В основе всей этой воздушной истории лежит совершенно земной и бесценный дар — личный архив Лакотта, который его вдова, мадам Тесмар, изящным жестом передала Петербургу. Городу, откуда родом учителя Лакотта, танцевавшие когда-то для императоров.

Центральная ось выставки — культ Белого Балета, та эпоха романтизма 1830-х, когда балерина, словно по мановению волшебной палочки, превратилась из ремесленницы в божество. И главной жрицей этого культа стала «Сильфида». В 1832 году хореограф Филиппо Тальони впервые явил миру танец на пуантах, создав образ бесплотной, воздушной героини (постановка была создана специально для дочери хореографа Марии). А спустя век с лишним, в 1972-м, Пьер Лакотт, выступив в роли балетного археолога-исследователя, совершил чудо — реконструировал этот утраченный шедевр.

Что же увидят посетители? Выставка — это кабинет редкостей для балетомана. Здесь живут рядом:

• Гравюры, афиши и документы из архива Лакотта, дышащие историей.

• Сокровища из фондов местных музеев и Большого театра.

• Священные реликвии: оригинальная туфелька самой Марии Тальони, в которой она парила над сценой, и костюм Сильфиды, сшитый для Гилен Тесмар.

• Костюм Галины Улановой из «Шопенианы» — напоминание о том, что русская душа тоже бывает воздушной.

Для полноты картины — кинозаметки. Можно увидеть ранние, почти забытые работы Лакотта, созданные в Париже 1950-х под аккомпанемент джаза Сидни Беше, шансона Азнавура и голоса Эдит Пиаф. Это Лакотт, каким его мало знают в России — не архивариус, а парижский золотой богемьен.

Отдельная глава этого романа — русская. Лакотт, как и подобает французу с хорошим вкусом, был очарован нашей балетной школой. Его учителями стали эмигранты — царские лебеди: Любовь Егорова (та самая, что вернула его из Америки с наказом «спасать наследие»), Серж Лифарь, Нина Вырубова. Он представлял свои постановки в Москве, Петербурге, Новосибирске. А в 2007 году даже принес в Мариинский театр свою «Ундину» — балет, который критики, со свойственной им нежностью, приняли... с прохладцей.

На десерт — несколько пикантных фактов:

• К открытию фасад музея украсили световые портреты двух Сильфид — Анны Павловой и Гилен Тесмар. Диалог эпох в лучах прожекторов.

• Туфельки и шляпки Тальони диктовали моду всему Парижу. Модницы готовы были отдать все, чтобы походить на «некрасивую» гениальную балерину. Вот она, власть искусства.

• И главная интрига: в 1961 году именно Пьер Лакотт помог Рудольфу Нурееву совершить его знаменитый «прыжок к свободе» в парижском аэропорту. Балетмейстер-археолог оказался еще и блестящим контрабандистом гениев.

Выставку открыли с подобающей помпой в рамках сентябрьского Форума объединенных культур. Но главное — она уже стала местом паломничества для тех, кто хочет не просто узнать, а почувствовать, как рождается магия. Магия, которая заставляет тяжелое казаться легким, а земное — парящим.

Если бы ваш личный архив передали музею, какой один предмет лучше всего рассказал бы вашу историю? Для Лакотта это была туфелька Тальони. А для вас? Жду ваши истории в комментариях.

Титры

Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, лектором,  основательницей проекта «(Не)критично».

Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды. Также можете заглянуть в мой личный телеграм-канал «(Не)критичная Ника»: в нем меньше теории и истории искусства, но больше лайфстайла, личных заметок на полях и мыслей о самом насущном.