— Как вас называть? — обратился полицейский к хмурому мужчине, сидевшему за столом в комнате допросов.
— Печенька. — недовольно ответил он и посмотрел с вызовом в глазах на полицейского.
— А по паспорту вы С23К22В1, все верно? — сверяясь с пластиковой карточкой в руке, спросил мужчина в форме.
— Да.
— Понятно… — полицейский устало присел за стол напротив и, закрыв глаза, потер переносицу. — Предупреждаю, что все, о чем мы говорим, записывается камерами и может быть использовано против вас в суде. Датчики настроены на распознавание ложных показаний и фиксация данного факта может вести за собой административную, но в вашем случае, скорей всего, уголовную, ответственность. Вам это ясно? — он посмотрел на нехотя кивнушего в ответ мужчину. — Отлично. И первый вопрос - зачем вы накинулись на людей на улице с ножом?
— Во имя справедливости. — решительно ответил мужчина, посмотрев на свои руки в наручниках. — К которой необходимо привлечь внимание! Нас унижают! Нас ни во что не ставят! И это надо исправить! — его голос с каждым словом становился тверже и громче, а глаза со злостью смотрели на полицейского.
— И в чем несправделивость? — он спокойно смотрел на него в ответ.
— В этих именах! — он взглядом показал на пластиковую карту в руках полицейского. — Мы их не выбираем!
— Это просто индификационный номер. Вы сами выбираете себе имена, какие вообще хотите. Вот вы Печеньку, например, выбрали. Что вас не устраивает?
— Да! Но у кого-то номер лучше и красивее! Это дискриминация! Почему кому-то все, а кто-то довольствуется каким-то уродством?! Мы не хуже остальных! Мы будем бороться за наши права! — мужчина сжал руки в кулаки.
— А вас, стало быть, много? — равнодушным тоном уточнил полицейский и, увидев в глазах подследственного злобу, потер с силой лоб. — Вот просто из любопытства, уточню. Уже ж все разрешено давно - любые религии, любые имена, выбор любого пола, свадьбы - хоть с кактусом женись. Запрещены произнесения вслух цветов, кучи слов, которые могут задеть кого-либо. Ну во всем уже пошли на уступки всем. Вы не охуе… Вам не надоело?
— Вы. Ущемляете. Мои. Права! — отчеканивая каждое слово произнес мужчина и откинулся спиной на стул, ехидно улыбаясь. — Даже сейчас вы ущемляете мои права, тем, что не согласны с моим мнением. И это пишут, кстати, камеры. Так что, я могу подать на вас в суд.
— Печенька, вы вообще нормальный? — полицейский оторвал руку ото лба и, опешив, посмотрел внимательно на человека напротив. — Вы кидались на людей с ножом и порезали двух из них, о каком вообще заявлении в суд может идти речь?!
— А это неважно. Это два разных дела и общественность в несогласии с моим правом иметь свое мнение меня поддержит. — он самодовольно улыбался, разглядывая полицейского. — Да и за мое поведение, скорей всего, тоже будет со мной. Мы поднимем такой шум, что вам мало не покажется! Вы нарушаете мои права даже тем, что заковали меня в наручники!
— Вы понимаете, что даже, если теоретически говорить вашей логикой, вы ущемили права ни в чем не повинных людей, которые просто шли по своим делам, нападая на них на улице? Вы не видите здесь некую несостыковку вашего мировоззрения и логики?
— Это… — на секунду в голосе арестованного появилось замешательство, но тут же исчезло. — Это было необходимо! Люди должны знать об этой проблеме нашего общества! — полицейский вздохнул.
— Так же как и необходимо каким-то образом всех индифицировать. И красивых номеров не так уж и много. Более того, даже тут нет ущемления, все номера выдаются компьютером при рождении. Тут нет какой-то специальной дискриминации. Вы же это понимаете?
— Нет! Ваш компьютер ломает мне жизнь! — мужчина за столом опять вспылил. — Есть номера, которые стоят передо мной! Почему?! Почему какой-то компьютер решает, кто стоит первее, а кто после?! Это не правильно! Мы будем бороться с этим!
— Ну это порядок счета же просто. Обратитесь к вашему богу, он, может, скажет вам, почему вы родились позже других, а не раньше, и поэтому у вас такой номер. И почему он такой обычный, если вы такой особенный. — полицейский удержался от добавления в интонацию сарказма, но все же заметил нарастающую ярость в глазах подследственного.
— Мой бог говорит, что все равны! И точка! Вы обязаны отменить эти чертовы цифры! И я подам в суд еще и за издевательства при допросе! Вы унижаете этим меня! Людей! Всех! Мы не остановимся, пока не разрушим это давление власти и дискриминацию!
— Понятно… — с легким разочарованием ответил полицейский. — Допрос окончен. — он посмотрел в камеру за спиной мужчины. — Можно уводить.
Посидев еще с пять минут в пустой комнате, полицейский разблокировал свой стандартный смартфон, в который раз матюкнувшись про себя от ностальгии, когда все смартфоны были разные. Теперь и это было запрещено уже как года три, из-за громкого дела, где было доказано, что разная ценовая политика и наименование бренда на продукте ущемляют других, кто не может себе позволить купить модель лучше или дороже.
Открыв автосалон стандартных автомобилей и окинув еще раз три модели на выбор, которые отличались лишь назначением - седан, джип и микроавтобус, он сделал принтскрин с фотографией седана, перенес его в мессенджер в переписку с менеджером автосалона и задумался над цветовой палитрой. Ему больше всего хотелось взять черный цвет, как самый простой. К тому же можно было реже мыть. Хотя царапины и сколы больше незаметны на белом. Он задумался на секунду, потерев подбородок. Нет, все таки черный.
Уже занеся палец над буквой «Ч» на клавиатуре, он тут же убрал его в сторону и кликнул на графический редактор изображений мессенджера. Выбрав стрелочку, поместил ее на квадратик цвета под фотографией автомобиля и подписал внизу «Этот».
— «Блядский 2028 год….» — заблокировав смартфон, удрученно подумал мужчина и медленно встал со стула, посмотрев в видеокамеру под потолком:
— Гардингольери! Веди, кто там следующий на допрос! — отметив, что наконец-то начал произносить имя лейтенанта без запинок, он вздохнул.