Стоя с заложенными за спину руками, Лу Шэн смотрел на ночное небо. Позади него замерли Тан Цинцин и Пан Юаньцзюнь.
Эти двое стояли напротив друг друга и молчали. Время от времени кто-нибудь из них бросал на Лу Шэна наполненный беспомощностью и отчаянием взгляд.
— Папа, мама, только посмотрите. Чем меньше становиться луна, тем слабее она освещает землю. То же самое и с людьми: неполная семья подобна этой луне — такая же унылая и тусклая, — обернувшись, Лу Шэн посмотрел на Пан Юаньцзюня и Тан Цинцин, чьи руки и ноги были скованы стальными цепями. — Хотя кому-то может показаться, что наша семья воссоединилась, наши сердца, на самом деле, все еще друг от друга очень далеки.
Услышав это, двое пленников ничего не ответили.
Лу Шэн продолжая улыбаться, сказал:
— Поэтому, чтобы это исправить, давайте сыграем в игру…
Оба пленника ещё не до конца разобрались в ситуации. Как уже раньше говорил Лу Шэн, между ними не было никакой привязанности — только лёгкий интерес и взаимная выгода.
Больше ничего не говоря, Лу Шэн, резко развернувшись, ударил этих двоих по затылкам. Оба его родителя, закатив глаза, тут же потеряли сознание.
Две чрезвычайно тонких нити духовной силы его главного тела проникли глубоко в сознание обоих людей. Следуя заранее разработанному плану, он начал создавать в их разуме фальшивые воспоминания.
Пан Юаньцзюню снился прекрасный сон. В этом сне у него не было никакого сына. Отправившись с группой экспертов боевых искусств в Серый Мир, он нашел удивительное сокровище, поднявшее его до уровня Повелителя Боевых Искусств. После этого началась его эпопея по завоеванию мира.
Этот своего рода крестовый поход закончился полной капитуляцией мира Цзянху.
Вскоре, всего через пять лет после того, как он стал повелителем мира боевых искусств, была основана новая династия. После этого он смог расслабиться и сполна насладиться мирной жизнью.
Дожив до преклонных лет, он, умерев, внезапно перевоплотился. Реинкарнировав, он снова начал бороться за мировое господство.
И так цикл за циклом, сотни раз!
Поначалу Пан Юаньцзюнь всем этим наслаждался, но со временем это начало ему надоедать. К тридцатому разу ему до колик в животе надоело перевоплощаться.
После семидесятого раза он начал действовать, словно марионетка, раз за разом выполняя привычные действия.
Когда он оставался в своей соломенной хижине, не собираясь ничего завоёвывать, его находили какие-нибудь генералы или чиновники и он сам не замечал, как всё начиналось сначала.
Восемьдесят перевоплощений так вымотали Пан Юаньцзюня, что он больше не жаждал никакого мирового господства. Все, о чем он мечтал — познать любовь, которой у него никогда не было, и завести семью.
Мечты Тан Цинцин были совершенно другими.
Что во сне, что наяву, её интересовало только культивирование Дао Высшего Равнодушия. Ее единственной мечтой было достижение просветления и получение бессмертия.
Во сне ей сопутствовал головокружительный успех. После того, как Лу Шэн вернул её домой, она совершила прорыв, наконец, достигнув высшего уровня равнодушия и безжалостности.
Техника Божественного Сердца и Божественной Воли тоже взлетела на вершину. Она стала одной из сильнейших старейшин клана Тайчи.
Затем она занялась уединённым культивированием. В мгновение ока пролетело пятьдесят лет. Тан Цинцин за это время добилась огромного успеха, став единственным за историю Тайчи человеком, сумевшим своим культивированием прорвать границу Великой Пустоты.
Вскоре, все еще находясь в уединении, ей удалось, одним махом прорвавшись через Пустоту, попасть в новый мир.
Этот мир, называемый культиваторами Миром Бессмертных, приподнял перед ней завесу многих тайн.
Однако поскольку здесь её база культивирования находилась на самом низком уровне, ей снова пришлось усердно совершенствоваться.
Немного повозмущавшись, Тан Цинцин снова занялась культивированием. Уединившись в горах, она на протяжении нескольких тысячелетий культивировала Дао Высшего Равнодушия.
Наконец, после серии успешных прорывов, она стала одним из самых могущественных экспертов Мира Бессмертных, снова достигнув предела.
Затем, преодолев границу Мира Бессмертных, она, вознёсшись, стала богом!
На этот раз она прыгнула во вселенную, называющуюся Божественным Царством. В этом мире боги были всего лишь низкопробным пушечным мясом, поэтому Тан Цинцин снова пришлось культивировать Дао Высшего Равнодушия.
После нескольких сотен тысяч лет упорного культивирования она, наконец, добилась признания. У неё появились поклоняющиеся ей последователи и ученики. Снова достигнув вершины, она прорвалась на еще более высокий уровень, став Повелителем Богов.
Когда с громким хлопком пространство снова раскололось, Тан Цинцин шагнула в таинственную вселенную, называемую Миром Древних Богов.
В этом мире так называемый Повелитель Богов был всего лишь жалким ничтожеством.
Ей снова пришлось культивировать Дао Высшего Равнодушия. Спустя десятки миллионов лет уединенного культивирования Тан Цинцин, наконец, достигла предела, прорвавшись в Мир Разрушенной Пустоты.
Поддерживаемая бесчисленными последователями, она, достигнув уровня Божественного Императора, разрушив космический барьер, вошла в таинственную вселенную, в которую до неё еще никто не ступал.
Это был Легендарный Мир Изначального Бога!
В мире Изначального Бога даже Божественный Император считался ничтожным существом.
Тан Цинцин снова пришлось усердно культивировать Дао Высшего Равнодушия…
Примерно через час Тан Цинцин и Пан Юаньцзюнь одновременно пришли в себя. Переглянулись. Их лица онемели, а глаза припухли.
— Ох!
Они оба, одновременно наклонившись к земле, начали блевать.
— Даже не напоминайте мне о Дао Равнодушия! До смерти надоело! Я просто хочу спокойно отдохнуть!
— Не трогайте меня! Правда… я больше не хочу править миром. Я, правда, больше не хочу… — при мысли о том, что ему придётся снова куда-то идти и кого-то завоёвывать, сердце Пан Юаньцзюня содрогнулось.
Он больше этого не хотел.
Обычно равнодушные глаза Тан Цинцин сейчас были наполнены страданием. Она больше не хотела прорываться на новые уровни и разрушать границы пустоты. И если кто-то вздумает с ней об этом заговорить, она этого человека, скорее всего, убьёт.
Посмотрев на наконец пришедших в себя родителей, Лу Шэн довольно улыбнулся:
— Кто-нибудь… Пожалуйста, отведите моих родителей в их комнату. Пусть они хорошенько отдохнут, — приказал он.
Несколько подчинённых им экспертов бросились выполнять поручение.
