«Дневник парижского горожанина» — анонимное произведение, написанное жителем средневекового Парижа в форме дневника между 1405 и 1449 годами. Один из важнейших источников о жизни во французской столице в первой половине XV века, периоде, отмеченном возобновлением Столетней войны и оккупацией англичанами значительной части Французского королевства.
«Дневник Парижского горожанина» - нарративный источник, в котором отражаются не только чувства автора, но также и то, что можно было бы назвать «средним показателем общественного мнения».
Особый интерес вызывают упоминания Жанны Д Арк - "Орлеанской Девы".
апрель 1429 г.
Также, в указанное время на берегах Луары появилась как то говорили, некая Дева, которая объявляла себя пророчицей, и заявляла: «Tакое-то событие случится всенепременно». Она во всем противилась регенту Франции и всем, кто ему служил. Уверяли, что вопреки всем, кто вел осаду Орлеана, она вошла в крепость вместе с огромным отрядом арманьяков и большим запасом продовольствия, потому что осажденные уже почти отчаялись, когда увидели их на расстоянии одного или двух полетов стрелы, а в Орлеанe нужда была такая, что если кому удавалось найти на обед хлеб за три блана 3, тот почитал себя счастливчиком. Еще многое другое рассказывали о ней те, кто арманьяков предпочитал бургиньонам и регенту Франции; они же утверждали, будто она в детстве пасла овец и будто бы птицы лесные и полевые, стоило ей созвать, слетались к ней на колени и клевали хлеб словно ручные. In veritate appocrisium est.
Комментарий: блан — от средневекового французского «blan» — «белый», серебряная монета в 10 денье, т.е. цена хлеба поднялась в тридцать раз (в среднем, по расчетам историков она составляла 1 денье в течение первой половины XV века. Бургиньоны — т. е. «бургундцы», сторонники герцога Бургундии Филиппа III Доброго, союзники англичан в Столетней войне.In veritate appocrisium est - что воистину есть выдумка (лат.)
Также, в указанное время арманьяки сняли осаду с Орлеана и силой заставили англичан отступить, но те ушли к Вандому, и взяли город, как то рассказывают. И везде с арманьяками была эта вооруженная Дева и несла свое знамя на котором было написано единственное слово «Иисус», и еще говорили, будто она требовала от одного английского капитана, чтобы он со своими людьми снял осаду, а если нет, то им придется плохо, и они покроют себя позором, на что он отвечал ей грязными словами, как то, звал ее развратницей и шлюхой; а она ему сказала, что как бы он ни старался, им в скором времени придется оттуда уйти, хотя ему этого уже не увидеть, и вместе с ним умрут многие из его людей. Но случилось как она говорила, потому что он утонул за день до того, как началась резня, а потом тело этого капитана выловили из воды и [далее] его [разрезали на четыре части, сварили в кипятке, и унесли] в Сен-Мерри, где он оставался еще VIII или X дней в часовне что возле склада, днем и ночью рядом с его телом горели четыре свечи или факела, а затем отправили откуда он был родом, чтобы похоронить.
Комментарий: Считается, что речь идет об Уильяме Гласдейле, лейтенанте на службе у графа Солсбери, при том лишь отличии, что Гласдейл якобы звал ее «коровницей» и угрожал сжечь, если она попадет в руки к англичанам. Утонул во время боя. В случае, если воин погибал вдали от родных мест, его тело расчленяли и варили до тех пор, пока плоть не отделялась от костей, после чего последние в ларце отправлялись на родину, все остальное хоронилось на месте.
В канун Рождества Пресвятой Богородицы (11 сентября) арманьяки подошли к городу, и хотели взять его приступом... Полагаю, что они питали такие безумные надежды и веру из-за того же отродья женского пола, сопровождавшего их, которую они называли Дева...и приняли решение в тот же день штурмовать Париж. Их собралось около XII тысяч или более того... они подошли к стенам вместе со своей Девой и множеством телег, повозок и лошадей, из которых все были гружены большими фашинами, из которых каждая была перевязана тремя прутьями, чтобы этими фашинами завалить парижские рвы; и начали приступ между воротами Сен-Оноре и воротами Сен-Дени. И там же была их дева, которая стояла со своим знаменем на кромке рва и говорила тем, кто находился в Париже: «Сдавайтесь нам, во имя Ииисуса, потому что если вы не сдадитесь до [наступления] ночи, мы силой возьмем город, желаете вы того или нет, и всех вас предадим смерти без всякой пощады.» «Видали такую, сказал кто-то, - потаскуха, солдатская девка!» А затем он прицелился из своего арбалета прямо в нее и пронзил ей ногу навылет, и ей пришлось оттуда бежать, а другой пронзил ступню навылет тому солдату, что нес ее знамя; а когда тот почувствовал боль от раны, он поднял забрало, чтобы видеть, и хотел извлечь стрелу из ступни, тогда другой прицелился в него и пронзил стрелой между глаз и ранил его насмерть, о чем Дева и герцог Алансонский сокрушались. Во время приступа и те и другие дрались со всем ожесточением, и бой продолжался до четырех часов после обеденного времени, без того, чтобы можно было понять, на чьей стороне победа. Но вскоре после IIII часов парижане воспряли духом, и так их угостили из пушек и других метательных машин, что заставили тех отступить и снять осаду, и уйти от Парижа; те, кто первыми отступили, могли почитать себя счастливчиками, потому что у парижан были большие пушки, которые били от ворот Сен-Дени до самых ворот Сен-Ладр, и поражали их в спину, так что у них многие обезумели от страха.
(1430 г.)
Из-за таковых бед, также потому, что в Париже не было правителя, который мог бы противостоять врагам, и ничто не попадало в Париж, не обложенным двойной или тройной пошлиной, все товары, когда они попадали в город, приходилось продавать по такой цене, что бедные люди не могли их купить, отчего произошло большое горе, потому что множество бедняков, причем некоторые из них имели жен и детей, а некоторые же нет, решились в большом количестве уйти из Парижа и встречались с другими, что уже были там, и вместе начали причинять зло христианам, и пришлось против них отряжать вооруженную силу. В первый раз их было захвачено 97, и в скором времени из них 12 вздернули на виселицу в Париже во II-й день января, а на X-й день января, 11 из них повели на парижский рынок, и десяти из них отрубили головы. Одиннадцатый же был очень красивый юноша, около 24 лет от роду, его уже раздели и приготовились завязать глаза, в то время как юная девушка, родом из этого квартала, громким голосом потребовала, чтобы его пощадили и отдали ей в мужья, и по ее ходатайству, его отвели в Шатле и затем эти двое поженились!
Также в указанное время некие влиятельные парижане, из каковых часть была связана с Парламентом, а также торговцы и ремесленники, составили заговор, чтобы тайно впустить арманьяков в Париж, чем бы это ни обернулось, и собирались пометить себя некими знаками, чтобы когда арманьяки ворвутся в Париж всех, у кого не будет знака предавали смерти. И как то доподлинно известно, в течение последней недели перед Вербным Воскресеньем, их было схвачено более 150 и 6 из них отрубили головы на парижском рынке; некоторых из них утопили, другие умерли под пытками, иным удалось откупиться, а прочим бежать без возврата.
Комментарий: Казнь была произведена 8 апреля. Александр Туэтей называет имена шестерых осужденных - руководитель заговора Жан де ла Шапель - секретарь казначейства - обезглавлен и четвертован, Рено Савен и Пьер Моран - прокуроры Шатле - обезглавлены, Гийом Пердьё - обезглавлен, Жан ле Франсуа по прозвищу Бодрен - обезглавлен и четвертован, Жан ле Риге - булочник - обезглавлен, Жаке Гийом - казнен, его имущество конфисковано, жена изгнана из королевства, Жак Пердриель - сумел бежать, его имущество конфисковано.
Далее, в этом же году к Вербному воскресению распустилось множество белых роз, каковой же [праздник] пришелся на 8 день апреля 1430 года, [столь ранней выдалась в сказанном году весна].
Далее, мая 23 дня, у Компьеня мессиром Жаном Люксембургским вкупе с его людьми и тысячей англичан, каковые прибыли [затем] в Париж, схвачена была дама Жанна, Арманьякская Дева, тогда как около 300 из сопровождавших таковую Деву, все полегли или же утонули.
Комментарий: Жанна оказалась в плену у Жана Люксембургского 24 мая 1430 года.
Тогда же в Париже за ливр соленого масла просили 3 парижских соля весьма полновесной монетой, а за пинту орехового масла – VI парижских солей. И как то доподлинно стало известно, едва лишь арманьякам случилось уйти прочь, англичане разграбили начисто аббатство и город, при том, что их капитанам поневоле пришлось с таковым согласиться, унеся с собой даже ложки, бывшие в кухонных горшках, и ежели первые что оставили нетронутым, пришедшие после вынесли все до конца, горе!..
Комментарий: Чтобы масло дольше не портилось, его обыкновенно подсаливали.Английские власти действительно принимали меры против мародерства, способного настроить против них население страны. В частности, известно несколько приговоров английским солдатам, особенно отличившимся на этом поприще, вынесенных небезызвестным Кошоном – судьей и палачом Орлеанской Девы.
Сир де Роз, английский рыцарь, в среду, на 26 день августа, 1430 года въехал в Париж со столь великой пышностью, как никакой иной рыцарь до него, ежели не говорить о короле, герцоге или графе, ибо перед ним двигались 4 менестрелей, игравших на трубах и горнах, и каждый играл на своем инструменте, при том что в следующую за тем пятницу Фортуна оказалась к нему весьма неблагосклонна, ибо армяньяки подобрались к воротам Сент-Антуан дабы разжиться добычей и угнали прочь быков, коров, овец и прочий скот, и ушли прочь беспрепятственно. Когда же сир де Роз о том прознал, он вкупе со своими людьми пустился за ними вдогонку, и преследовал их по пятам, и вкупе с ним другой английский рыцарь, также бросился их преследовать,и прочие, бывшие с ними, завидели арманьяков, при том, что те уже сумели переправиться на противоположный берег Марны, в окрестностях (городка) Сен-Мор, таковые же (англичане), горя желанием продолжить преследование и часть из таковых бросилась в реку, дабы воспользоваться бродом, посредством какового арманьяки переправились на другую сторону реки у них на глазах. Сир де Роз бросился в реку чересчур поспешно, и так же поступил капитан из Буа-де-Венсенн, и многие другие, и не найдя такового брода, утонули все до единого, и с ними утонуло также множество арманьяков.
Также на 3 день сентября месяца, на паперти собора Нотр-Дам было проведено аутодафе над двумя женщинами, которые около полугода назад были захвачены в Корбей, и привезены в Париж. Из них старшей была Пьеронна-бретонка, говорящая на бретонском наречии; она говорила и утверждала, что дама Жанна, которая сражалась на стороне арманьяков, была добродетельна, и во всем поступала хорошо и согласно воле Божьей.
Также в канун праздника Тела и Крови Христовых в указанный год, каковой праздник приходился на 30 день мая месяца года 1431, дама Жанна, которая попала в плен под Компьенем была выведена в Руане на аутодафе, и выставлена на эшафот, где каждый мог ясно ее видеть, в мужской одежде, и там же зачитано было, какие жестокие бедствия по ее вине вынуждено было терпеть христианство, особенно в королевстве французском, и как то всем известно, в день Рождества Пресвятой Богородицы она подступила к Парижу с осадой и пыталась захватить его кровью и огнем, и далее какое множество великих и чудовищных прегрешений она совершила и другими было совершено по ее вине, и как в Санлисе и других местах она принуждала к идолопоклонству простой народ, потому что в своем лживом лицемерии заставляя их повиноваться ей как святой.
Таковым великим заблуждениям и другим худшим предавалась дама Жанна, и каковые были объявлены при [всем] народе, и все содрогнулись от ужаса, когда услышали рассказ о великих преступлениях, которые она совершила против нашей веры и продолжала совершать до последнего дня, при том, что сама она слушая рассказ о своих великих злодеяниях и проступках, не показала ни ужаса ни потрясения, но дерзко отвечала на обвинения, которые были ей предъявлены. Говорили, она будет сожжена перед всем народом а ее душа проклята и низвергнута в самую глубину ада, также ей был показан ордонанс, предписывающий поступить подобным образом и место, где все было готово к тому, чтобы разжечь костер, если она откажется от покаяния. Когда же она поняла, что так и будет сделано, то вскричала о милосердии, и притворно принесла покаяние, и у нее забрали то платье, что было на ней и облекли в женскую одежду, но вскоре, оказавшись в таком положении, она вновь стала упорствовать в своем заблуждении, как то было раньше, и потребовала вновь свое мужское платье. И вследствие того, она была всеми равно осуждена умереть, и привязана к столбу, что был на эшафоте, который был снаружи покрыт штукатуркой, а под ним разведен огонь, и в скором времени она умерла, и ее платье сгорело, а потом огонь на время притушили и все стоявшие вокруг могли увидеть ее совершенно нагой, со всеми сокрытыми частями тела, каковые [полагаются] женщине, чтобы рассеять сомнения, бывшие у людей. И когда все смогли достаточно разглядеть ее и удостовериться, что она мертва и привязана к столбу, палач вновь разжег большой огонь вокруг ее бренных останков, и вскоре они полностью сгорели, а кости ее и плоть превратились в пепел. Но позднее в самом Руане и вне его находились многие, говорившие [будто она была мученицей, и умерла, защищая право своего сеньора, другие наоборот] говорили, что это было не так, и не нужно было так долго оставлять ее в живых. Так говорили в народе, но какое бы зло или добро она не совершила, ее сожгли в указанный день.
Также, 5 июля, в день святого Мартина Жаркого была совершена общая процессия к церкви Святого Мартина, что в полях, где прихожане выслушали проповедь брата ордена святого Доминика, бывшего в то время инквизитором веры, магистра теологии, кратко рассказавшего о деяниях Жанны Девы. Он рассказал, будто она была дочерью нищих родителей, и в возрасте около 14 лет она стала одеваться и вести себя по-мужски. Также он говорил, что случись ей раскаяться, ей сохранили бы жизнь и обрекли на покаяние, иными словами назначили 4 года тюрьмы на хлебе и воде, из которых она ни дня ни отбывала бы наказания, но в тюрьме с ней обращались бы как с дамой.
Комментарий: ни дать ни взять - средневековый "политрук".
источник